Кроме того, власть сообщает человеку новые качества. По си­ ле освящения она не уступает жреческому сану. Принявший власть или завладевший ею становится чист: он начинает новую, образцо­ во-аскетическую жизнь, тогда как прежде жил развратно или пре­ ступно. В истории противопоста*у1яются Октавий и Август, в по­

эзи и — дон Карлос и Карл Пятый. В этом следует видеть нечто большее, чем эффект воображения. Тот, от кого зависят все дары, чья жизнь служит чтимым образцом, опорой всех остальных, зако­ номерно должен обладать всеми добродетелями, всеми чертами ве­ личия. Если каких-то у него и нет, ему их щедро приписывают.

Обезопасить вождя от вторжения профанного мира — недо­ статочно. Надо еще, чтобы всей своей жизнью он удалялся от обык­ новенного удела. Ему стараются обеспечить исключительное поль­ зование драгоценными вещами и, наоборот, не давать пользоваться низменными. Повседневные жесты, обычные для подданных, запре­ щены ему, если уж он их совершает, то должен это делать как-то ина­ че. Невозможно помыслить, чтобы сакральный персонаж занимал­ ся утомительным или грубым ремеслом. В идеале он должен вообще ничего не делать — царствовать, но не править. Уже одним регуляр­ ным сжиганием своей святой энергии он придает эффективность своему благотворному влиянию. Подобно тому как он не должен де­ лать того, что делают другие, он не должен и есть того, что они едят. Ему подают особую пищу, запретную для подданных. И наоборот, он не может отведывать заурядную еду, которую потребляют они. Его сексуальное поведение тоже особенное: инцест, запрещенный в на­ роде, нередко является обязательным в царских или знатных семь­ ях. Помимо того что сакральная кровь не должна смешиваться с профанной, необходимо также и в этой области предельное распо­ добление закона вождя и закона подданных.

РАВНОВЕСИЕ И ИЕРАРХИЯ

Сакральное и профанное опять-таки предстают как взаимодополнительные. Что кощунственно для одних — свято для других и на­ оборот. Между царем и подданными действует тот же закон раздела, что и между фратриями. Но если в последнем случае двухчастное деление подразумевает равновесие, зиждется на респективности, дает каждому одинаковые права и одинаковые обязанности, пред­ писывает или запрещает для всех симметричные действия — сло­ вом, устанавливает между ними обратимые отношения, то между правителем и народом, между высшей кастой и кастой париев отно­ шения однонаправленно-иерархические.

Правила не действуют в обе стороны. Дополнительным к каж­ дому праву является не право, а эквивалентная обязанность партне­ ра. Теперь величайшим оскорблением святыни считается оскорбле­

214

Ill Рсспективиое сакральноетеория запретов

ние величества. Оно является односторонним — его может совер­ шить только низший против высшего. То же действие, совершенное сверху вниз, считается не преступлением, а милостью, не грехом, наводящим порчу, но благодатью, приносящей избавление.

В Полинезии прикоснувшийся к сакральному персонажу опу­ хает и гибнет. Чтобы избежать ожидающей его смерти, у виновного или неосторожного есть лишь одно средство — получить разреше­ ние дотронуться до какого-нибудь вождя. Тем самым он перенесет святость обратно на организм, способный ее выдержать. Вредонос­ ные последствия неположенного контакта устраняются контактом, разрешенным по доброй воле. Восточноафриканские нуба не могуг, не погибпув, войти в хижину царя, но, чтобы отвести от них эту угрозу, монарху достаточно соизволить дотронуться рукой до их обнаженного левого плеча. Этот жест освящает их и позволяет без­ боязненно вступать в освященное место.

Вообще, если царь касается или называет по имени подданно­ го или подданный касается или называет по имени царя, то послед­ ствия этого противоположны. Дело в том, что прикосновение и на­ речение имени выступают как властные прерогативы, как доказательства превосходства. Называя какой-либо предмет или живое существо, его заклинают, заставляют появиться и едва ли не повиноваться, принуждают предстать перед взором. Назвать — все­ гда значит призвать, это уже значит повелевать. Сходным образом, возлагая руку на какую-либо вещь или человека, их покоряют, ими пользуются, их превращают в орудие. Manus injectio — это принятие во владение, жест приобретения, которым накладывают руку на некую материю, захватывают ее.

Направляясь от царя к подданному, такое выражение превос­ ходства соответствует порядку вещей, представляет собой благо­ словение; направляясь же от подданного к царю, оно идет напере­ кор мировому закону и образует его кощунственное нарушение. Восходящий поток подношений и нисходящий поток благодея­ ний, идущие от нижней до верхней и от верхней до нижней ступе­ ни социальной иерархии, приходят на смену постоянно возрожда­ ющейся конфронтации, непрерывно обновляемому обмену, который то связывал, то развязывал антитетические группы в пле­ менах с делением на фратрии. Власть также делает основой обще­ ства полярное соотношение. Однако его моделью служат здесь не отношения мужчины и женщины, а отношения отца и сына. Такой тип отношений предполагает не столько сотрудничество, сколько подчинение. Впрочем, оба отношения не исключают друг друга, а лишь комбинируются в разных пропорциях. Между мужчиной и женщиной уже существует субординация. И наоборот, между ца­ рем и вассалами в тенденции устанавливается равновесие. «Хоро­ ший» правитель старается сохранять его, тиран же, как считается,

215