Третья фаза Осознание закона, управляющего нежелательным явлением

• Ты кто? — спросил наш герой у поднимающейся из его живота энергии.

• Я — сила, — ответила она, но не словами, а чем‑то вроде мыслесгустка.

• Почему ты воздействуешь на людей?

• Я — твоё оружие.

• Ты всегда воздействуешь?

• Когда надо добиться результата.

• А ты не можешь не воздействовать?

• Это моя природа, моё бытиё.

• А зачем ты воздействуешь?

• Чтобы люди думали то и так, как тебе выгод­нее.

• Выгоднее в чём?

• В деньгах естественно! В престиже, в авторите­те, ведь если принимается твоя линия, ты получаешь больше денег, энергии и всего остального.

• Спасибо, понятно...

Психолог вышел из медитации и озадаченно поче­сал затылок. Дело попахивало тонкой формой корысти и ещё страхом остаться без средств, а он не очень лю­бил обнаруживать в себе подобные недостойности, ведь почти каждый считает себя хорошим.

Второй мыслью было недоумение: как жить без оружия? Кто же будет кормить, если перестать убеж­дать людей, что его знания, идеи, техники им нужны? Впрочем, ответ пришёл сам собой — тот, кто заставляет убрать это проявление, это воздействие. Если пришло время измениться, и загнали в угол, значит, НАВЕРХУ будут думать о том, чем кормить, подводить удобные си­туации и формы заработка на жизнь. Но какой же закон надо закладывать в подсознание вместо страха? Именно страх подпитывает энергию воздействия, они сплетены в один клубок, а надо от всего этого отказаться и зало­жить что‑то другое.

Четвертая фаза Поиск закона на замену

«Как же я буду выглядеть без этого?» — подумал наш герой. Надо представить себя без этого, представить жизнь и ярко мысленно увидеть реальные ситуации, где раньше можно было доказывать что‑то, внушать, спо­рить, критиковать, а теперь надо вообще быть в другом состоянии, видеть ситуации иначе, чувствовать всё по-другому.

Он стал тщательно перебирать всех своих зна­комых, у которых не замечалось признаков воздейст­вия. Найти удалось, но все те, кого он считал умными людьми, обладающими цепким умом, развитым интел­лектом, собственными идеями, почему‑то были воору­жены до зубов этой самой критикой, воздействием, да ещё сарказмом, иронией и скептицизмом. А люди без воздействия отличались мягкостью, часто робостью в общении, умением слушать, не очень вникая в суть дела, какой‑то отстранённостью от всех полемических вопросов. Это были очаровательные барышни, мальчи­ки в очках, не отрывающиеся от компьютеров и т.д., но только не серьёзные преподаватели, не идеологи или носители хоть каких‑то идей.

Получалось, что надо совместить в себе вещи из разных миров. Оставить мышление, как у «чёрнень­ких», а состояние взять, как у «беленьких», причём взять навсегда, а не поиграть.

Теперь чётко стали прорисовываться законы в словесных формулировках. Раньше это звучало приблизительно так: «Вперёд! Посмотрим, кто прав! Моё мнение правильнее, выше!» Теперь должно быть что‑то другое. «Назад? Я могу быть неправ? Моё мне­ние ниже?» — нет, это ерунда какая‑то, это отступление, а не полярная противоположность. «Покой и созерца­ние. Кто там прав, покажет время, покажет жизнь. Моё видение одно, ваше — другое, если моё видение ценно, его увидят» — вот это похоже на то, что нужно.

Интуиция подтверждает. Так наш психолог нашёл нужные на замену законы — фактически он считал их с окружающих людей, получил подтверждение интуи­ции, потом проверил у своих СИЛ и извинился в аст­рале за воздействие. Зуб, наконец, прошёл, и можно было спокойно заняться продумыванием дальнейшей жизни по новым законам.