повернула ручку (на мое счастье, там оказалось не заперто) и открыла дверь. Стоящий в пяти шагах мент только-только начал поворачиваться на звук, как я уже выскочил из машины, в два прыжка пересек проспект Обуховской Обороны и припустил улепетывать по набережной.

Мент, конечно же, бросился за мной. Но у меня был отрыв примерно в десять метров, который я постепенно сумел увеличить почти до пятидесяти. В конце концов я добежал до неосвещенной стоянки для катеров, перепрыгнул через парапет, пролетел пару метров по воздуху и приземлился в обледенелый сугроб.

Затем я пробежал метров двадцать по промерзшей земле, закатился под одну из едва различимых в темноте лодок и как мог забросал себя снегом. Невероятное количество выпитого, драка и сумасшедший бег подкосили мои силы: я натянул поглубже капюшон куртки, сунул руки в рукава, поджал под себя ноги и выключился, как свет.

Лежа под лодкой, я не знал, что наши товарищи сумели благополучно спастись от милиции и давным-давно покинули пространство возле ДК. Я пробыл в забытье не более получаса, но этого хватило, чтобы задубеть чуть ли не до смерти и забыть половину из того, что со мною произошло. Так что последние события, связанные с этой дискотекой, дошли до меня значительно позже: финальную историю рассказал мне при встрече Эйв.

-Когда Королева выпустила тебя из милицейской машины, ты повел себя как полный кретин! - для начала обрадовал меня Эйв. - Это тебе спьяну грезится, что ты сразу же по набережной побежал: на самом деле ты сначала повернулся к ментам, кривлялся и орал, словно пьяная обезьяна. И только когда за тобой ломанулись - только тогда ты с хохотом и воем умчался по

набережной. К этому моменту все наши уже разбрелись, так что я тоже решил делать оттуда ноги. Направлялся я в “Сетеборец245”, но не знал, что за мной увязался хвост - двое из тех гопников, с которыми мы на сцепились дискотеке.

-Да ну на хуй! - удивился я. - Им что, мало? До чего же упорные пидоры!

-Ну! - продолжал Эйв. - Слов нет! А вход в “Сетеборец” сделан в подъезде жилого дома, и от обычной парадной внешне ничем не отличается. Вот они и решили, наверное, что я домой иду. Думали настигнуть меня возле квартиры и как следует “прессануть”. Захожу я, значит, в подъезд, поднимаюсь на один пролет, и тут за мной эти двое влетают. Кричат: “Стоять, сука, теперь тебе пиздец!” А там лестница на четыре пролета, и на верхней площадке наших человек восемь тусуется: Боря и Скив, Трейс и Альбо, Гурт, Фуфа и еще кое-кто. Поимщики мои увидели это и встали, как вкопанные, а потом назад ломанулись. Посмотрели мы на них, плюнули и даже гнаться не стали. Незачем - и без того хороший был день!

Будда мирового света.

Была одна ночь, когда Солнцеликий сказал своим ученикам: “Вот вино, которое вы пьете и гашиш, который вы курите. Любой из вас знает эти вещи весьма хорошо. Но если вы попробуете поведать о них человеку несведущему, то столкнетесь из-за этого с немалой проблемой. Можно будет только надеяться, что вопрошающий пережил в своей жизни нечто подобное. Иначе ему будет не с чем сопоставить ваши слова”. “Honey of Tales”.

Вмарте 99-го мы с Крейзи неожиданно “попали в расклад”, до которого довели Крейзины мутки

снаркотиками. Много лет подряд все было тихо, но теперь у меня сложилось впечатление, что за нашу маленькую секту принялись всерьез. Злые энергии, чудовищные и недобрые силы появились на периферии нашего мира, вмиг опутав нас скользкими, холодными щупальцами. Никто из нас не

245 Расположенный возле метро “Ломоносовская” компьютерный клуб “Сетеборец” пользовался в те далекие времена неизменной популярностью у большинства наших товарищей.

- 419 -

верил, что подобное может произойти, но это все-таки случилось, не оставив нам ни свободы выбора, ни времени на раздумья. Поначалу я не знал о возникших у Крейзи проблемах, а когда узнал, было уже слишком поздно. Можно сказать, что проблемы сами нашли нас и постучали к нам в дверь.

-Смотри, брат, вон он! - Крейзи отнял от глаз бинокль и передал его мне. - Вон на том доме, в слуховом окне!

Аккуратно отодвинув краешек прикрывающего оконный проем одеяла, я слегка раздвинул многочисленные цветы, навел бинокль и принялся сосредоточенно наблюдать. Солнце еще не село, так что мне была отлично видна девятиэтажная “точка”, возвышающаяся по ту сторону проспекта Космонавтов, проходящего прямо у Крейзи под окнами. Девятиэтажка была отгорожена от нашего дома внушительной дубовой аллеей, самим проспектом и линией электропередачи, чьи решетчатые опоры вросли в землю по ту сторону асфальтированной полосы. “Точка” возвышалась надо всем этим унылой серой громадой, и лишь в окнах верхних этажей все еще полыхали багровые отсветы заходящего солнца.

Янемного подкрутил колесико бинокля. Ага. В замеченном Крейзи отверстии на самом деле виднелась какая-то тень, еще секунду - и она вроде как шевельнулась. А еще через пару минут я заметил в бинокль слабый, еле заметный блик - что-то блестящее было тщательно скрыто от посторонних глаз в темной глубине слухового отверстия.

Если бы не закат, мы бы вообще ничего не заметили. А так (спасибо солнечному свету, бьющему прямо в слуховое окно) я сумел разглядеть фигуру человека с винтовкой, снаряженной достаточно внушительной оптикой. Силуэт стрелка и очертания оружия продолжали угадываться в проеме окошка до тех пор, пока в него не перестали падать последние закатные лучи. После этого наступили сумерки, и в чердачном окне стало вообще невозможно что-либо различить.

-Он не один, - мрачно заявил Крейзи, усаживаясь на расположенный возле холодильника стул. - Шестой этаж видишь? Второе окно слева. Присмотрись, там шторы раздвинуты, а в комнате стоит телескоп. Куда он сейчас направлен?

И действительно: в указанном окне виднелся установленный на треноге телескоп. Куда именно он направлен, определить было достаточно трудно, могу сказать одно: смотрел он вовсе не в небо.

-Машина через дорогу, у ларька, белый фургон, - продолжал монотонно перечислять Крейзи. - Вон тот, у которого стекла прикрыты занавесочками. Вторые сутки тут стоит, и я вроде как видел внутри какое-то шевеление. Обложили, брат!

С этими словами Крейзи взял со стола помповое ружье и принялся запихивать в магазин снаряженные картечью патроны. Свет в квартире был выключен, так что на кухне было достаточно темно. Фигура полностью одетого (индейская куртка “с висюльками”, высокие ботинки и плотные кожаные штаны) и готового в любой момент сорваться с места Крейзи едва виднелась на фоне чуть более светлой стены. К поясу у моего брата был приторочен длинный охотничий нож, а под мышкой болталась желтая кобура с “газовиком”.

-Твоя правда, - заметил я, согнувшись в три погибели возле окна. - Действительно, на крыше стрелок. Выходит, они мочить нас надумали?! Да кто же это такие?

Уже несколько дней мы сидели в осаде на квартире у Крейзи. А вокруг нашей обители творилась шпионская чертовщина: во дворе сутки напролет маячили непонятные люди, под окнами дежурили машины с ОЧЕНЬ подозрительными пассажирами, на крышах расположенных через дорогу домов мелькали силуэты людей с мощной оптикой в руках. А теперь объявился еще и снайпер на чердаке!

Скажу по чести, поначалу я не очень-то во все это верил. Но теперь, глядя сквозь хитросплетения орхидей на темнеющий провал чердачного окна, я чувствовал себя совсем по-другому. “Игры кончились…”, - настойчиво твердил чей-то голос у меня в голове. “Там, на чердаке, сидит мужик с винтовкой, название которой тебе, бестолочь, скорее всего ничего не скажет. Он сейчас, наверное,

-420 -

жует бутерброд и смотрит на наши окна сквозь оптический прицел… Или, может быть, курит. Кой черт, раз он притащил туда пушку, значит, собирается стрелять! Блядь, а вдруг он меня увидит?!” “Ну, сука, влип!” - думал я, потихоньку сползая вниз и усаживаясь на пол возле батареи. “Ведь недавно еще все было спокойно! Но кто же это такие? Ни хуя себе проблемы у нашего Крейзи!” Я пригнул голову, раскурил сигарету и сделал попытку рассуждать более здраво, но впустую: меня здорово колотило. Привычные стены Крейзиной берлоги вдруг стали невыносимо тяжелыми, сдвинулись и принялись раскачиваться и вполне ощутимо давить.

“Тебя хотят убить, убить, убить!” - твердил назойливый голос у меня в голове. “Они ждут, они наблюдают, они пришли за тобой! Беги, беги, спасайся! Не сиди на месте, немедленно начинай спасать свою жизнь!” И другой голос, безжалостный и ледяной, вторил ему, врываясь в сознание мертвящим воем мартовской вьюги: “Дом уже два дня как окружен, тебе ни за что отсюда не вырваться. Жаль, друг, но шансов у тебя нет! Вас загнали в ловушку, из которой не может быть выхода. Они подождут немного, а потом…”

-… будут штурмовать! - сам того не ожидая, озвучил я мысли, крутящиеся у меня в голове. - Тоша, как хочешь, но отсюда надо валить! Мы на втором этаже, причем дверь деревянная, закрывается на один сраный ригель! Нас тут…

-Куда валить?! - взорвался вдруг Крейзи. - Как? Хочешь, чтобы в тебе дырок наделали? Я тебе второй день твержу: дождемся настоящего снегопада, и только тогда ломанем! Ночь, снег - будет совсем ни хуя не видно. Авось, проскочим!

-А если они ждут на лестнице? - спросил я. - Что тогда?!

-Тогда им пиздец! - решительно ответил Крейзи, одним движением взводя помповик. - Живым я не сдамся! У тебя оружие есть?

-Есть, - нерешительно ответил я.

Нерешительно потому, что найденный в кладовке топор, который я прицепил на вшитую под куртку матерчатую петлю, не внушал мне больше уверенности. Впервые я боялся выйти из дому с топором, что при обычных раскладах мне совершенно не свойственно. Но сегодня топор казался мне чем-то совсем незначительным - и я остро, по-настоящему пожалел, что в свое время не завел себе хоть какой-нибудь ствол.

- Будем ждать, - еще раз повторил Крейзи, неподвижно замирая на стуле. - Сиди тихо!

- 421 -

Снегопад ударил около трех часов ночи - белесый шквал, настоящая мартовская метель. Видимость упала чуть ли не до нуля, пейзаж за окнами потерялся в изменчивой снежной круговерти. Сияние уличных фонарей едва пробивалось сквозь эту завесу, вокруг установленных вдоль аллеи столбов виднелись лишь размытые пятна призрачного желтого света.

- Пора, - сказал Крейзи, рассовывая по карманам патроны и кое-что из припасов. - Двинули! Лестница встретила нас дыханием холода и гулким звуком нашим собственных шагов. Протяжно скрипнула входная дверь, и мы оказались на улице, в самом средоточии разразившейся вьюги. Пригнувшись к земле, мы побежали вдоль стены дома, изо всех сил стараясь слиться с темной, обледеневшей стеной.

Через двадцать минут мы перелезли через бетонный забор заброшенной стройки и оказались на огромном пустыре, расположенном неподалеку от СКК им. В.И. Ленина. Здесь, меж затянутых льдом крошечных озер, таяться прогнившие остовы гаражей и старая свалка. Но большая часть пустыря все еще хранит свой первозданный вид - густо поросшие сухим тростником невысокие бугорки, поднимающиеся из замерзшего болота.

Спрятавшись от снега среди остатков ржавой цистерны, Крейзи зажег свечу и достал из кармана два шприца, чайную ложку и крошечный сверток с кислотой. Еще минута, и меня в руку ужалила игла: по телу пробежала будоражащая волна, мышцы расслабились, а во рту неизвестно откуда появился невыразимо знакомый привкус. Затем пространство как будто схлопнулось, и обстоятельства последних дней начали раскручиваться перед моим внутренним взором, словно сжатая до поры сверкающая спираль. Я словно перенесся на пару суток назад, и смог еще раз пережить обрушившиеся на нас удивительные и жуткие события.

Началось все вечером в среду, когда я, на свою беду, решил заглянуть в гости к Крейзи. Взбежав по лестнице, я постучал в дверь (как всегда, звонок у Крейзи не работал), и принялся ждать. Какое-то время никто мне не открывал, но затем за дверью послышался осторожный скрип и какое-то тихое шебуршение.

Недоумевая, в чем там может быть дело, я постучал еще раз и еще. Скрип прекратился, и я услышал, как ригель замка начинает потихонечку отодвигаться. Я насторожился было, но слишком поздно: в следующую секунду дверь распахнулась, и в проеме возник Крейзи.

Он двигался с уму непостижимой скоростью - так, как может только очень привычный к кислоте человек. Изменяя проводимость нервного волокна, это зелье дарует некоторым невиданную пластику и быстроту - но лишь немногим, а вовсе не каждому. Большинство людей неспособны в кислоте и шагу ступить, но только не Крейзи. Я и дернуться не успел, как он выскочил из проема, словно черт из коробочки, ухватил меня за куртку, втащил в комнату и прижал к стене. Крепко прижал, так что не дернешься: для верности Крейзи упер мне в подбородок ствол помпового ружья.

После этого Крейзи отпустил мою куртку и захлопнул входную дверь. Скосив глаза, я увидел, что оружие снято с предохранителя, а когда я снова перевел взгляд на Крейзи, мне стало и вовсе нехорошо. Лицо у моего брата побелело, а глаза стали подобны двум бездонным озерам, в которых плескалось безумие - он явно “перекинулся” с кислоты, так что моя жизнь в тот миг не стоила и ломаного цента.

-Ваня, - глядя мне прямо в глаза, спросил Крейзи, - ты уверен, что это ты?

Ястоял, мучительно выбирая: попробовать выбить ружье у него из рук или рискнуть что-нибудь ответить? Очевидно было, что в случае неудачи моя башка превратится в кровавое пятно на обоях, как и в случае “неправильного” ответа. Но Крейзи был словно взведенная пружина, и я почел за лучшее не дергаться.

-Уверен, - как можно тверже ответил я, усилием воли подавляя предательскую дрожь в голосе. - Конечно же, это я. Я твой брат, который во всех протоколах пишет слово “вынужден” через два “ы”, это я предложил тебе в Карабаново спрыгнуть в кольчуге с плота, я придумал притчу про медвежонка. Ты ее помнишь?

-422 -

Ябыл уверен, что Крейзи помнит. Это случилось недавно, когда мы целой толпой сидели у Крейзи на квартире, а я вошел в комнату и говорю:

-Послушай, брат, вот какую я слышал притчу! Издал лев указ: в лесу куда попало не ссать. Раз шел по лесу медвежонок, и вдруг ему так ссать захотелось! Смотрит, а поссать-то и некуда. Видит

-навстречу ему лягушонок скачет. Подходит медвежонок к нему и говорит: “Лягушонок, открой рот!” Лягушонок послушался было, но когда увидел, что медведь собирается туда нассать, тут же закрыл. Тогда медвежонок опять говорит, но уже настойчивее: “Лягушонок, открывай рот!” Лягушонок открыл, а как только медведь ссать пристроился, хоп - и снова захлопнул! Тогда медведь разозлился и орет: “Открывай пасть, лягушонок!”. А лягушонок опять за свое: откроет и тут же закроет. Тогда взял медведь лягушонка за верхнюю челюсть и полбашки напрочь оторвал, чтобы она ему ссать не мешала!

Надо отдать Крейзи должное: не успел я еще закончить притчу, как он вскочил и со всех ног бросился в туалет. Понял, видать, содержащийся в моих словах прозрачный намек. Дело в том, что в сортире у Крейзи крышка на унитазе была устроена так, что поссать мог лишь очень стремительный человек: она имела привычку захлопываться в самый неподходящий момент. И когда за один заход она захлопнулась аж три раза подряд, я оторвал её с хилых креплений вместе со стульчаком и выбросил в коридор. А для оправдания своих действий придумал озвученную выше “притчу”.

Ябыл абсолютно уверен, что Крейзи ее не забыл - лишь сомневался немного, хороший ли я выбрал момент, чтобы ему про это напомнить. Кто его знает, вдруг пристрелит меня чисто из мстительности? Но нет - Крейзи меня признал, опустил ружье, развернулся и пошел в направлении кухни.

-Эй, - позвал его я, - у тебя что, свет отключили? И почему одеяла на окнах? У тебя тут что - фотостудия?

-Проходи и садись, - оборвал меня Крейзи. - Слушай и не перебивай…

Он подождал, пока я пройду на кухню, а затем уселся напротив и начал говорить. Я слушал его с чувством нарастающего ужаса: говорил он вроде как складно, только вот я ни слова не мог разобрать. Вернее, отдельные слова я понимал, но в общую картину они почему-то не складывались. Поток хаотичных, совершенно иррациональных высказываний обрушился на мой мозг, затопил сознание, с первых же секунд ввергнув меня в крайнюю степень замешательства. Мне стало до того не по себе, что уже через несколько минут я был вынужден схватиться за голову и заорать:

- Хватит! Да подожди же ты! О чем ты, мать твою, говоришь?

Тогда Крейзи вздохнул, посмотрел на меня с тяжелой укоризной во взоре и взялся объяснять по новой. Его голос гипнотизировал и подавлял, играя паузами и интонациями: то звенел, как весенняя капель, то тупым буравом вкручивался мне в голову. Он требовал и призывал, объяснял и разжевывал, он был просто необычайно серьезен, да вот беда: я опять не понял ни слова. О чем тут же ему заявил:

- Да что же это такое?! Ни хуя не пойму!

Тогда Крейзи встал и ненадолго вышел из комнаты. Когда он вернулся, в руках у него был стеклянный фужер с жидкостью, который он мне тут же вручил.

-Выпей воды, брат, - вполне понятно произнес Крейзи.

-Зачем это? - насторожился я, но Крейзи проявил настойчивость. - Надо, брат, - заявил он, положив ладонь на рукоятку помповика. - Чтобы лучше друг друга понимать!

Под его пристальным взглядом я выпил всю воду, ощущая на языке горький привкус кристалликов кислоты. После этого мы прошли в комнату, уселись на полу и стали курить, слушая, как разносятся по комнате тяжелые аккорды “Theatre of Tragedy”. Мелодичный голос

-423 -

солистки падал и взлетал, звуки фортепиано перекликались с тихим рыданием скрипки, а затем в дело вступал второй голос, барабаны и бас. Музыка лилась - небесная симфония в самом средоточии тьмы - и не успел еще отзвучать альбом, как меня полностью “перекрыла” кислота.

Трудно сказать, сколько “волшебного порошка” Крейзи подсыпал в бокальчик. Я ощутил, как проваливаюсь в темный, бездонный колодец - невообразимое пространство без верха и низа, направлений и сторон. Разум таял, размываемый этой пустотой, и единственное, что окружало и поддерживало меня - накатывающая волнами музыка и голос Крейзи, который со всевозрастающей настойчивостью твердил какие-то невообразимые вещи.

То, о чем он говорил, тяжелыми пластами оседало в глубинах моего разума, постепенно превращаясь в слова и образы, чувства и мысли, в прочный фундамент уверенности в Крейзиной правоте. Так я провел в его комнате около двух суток, лишь иногда выплывая на поверхность, чтобы покурить дури и сделать очередную инъекцию. Мир вращался и плавился, кислота была повсюду - в пище и воде, в конопле, в разбросанных по комнате шприцах, во мне и в Крейзи.

Ивсе это время звучал Крейзин голос: нашептывал и убеждал, призывал и советовал, агитировал

иутверждал. Постепенно у меня в голове налилось отравленное яблоко галлюцинаторного бреда - прямиком “с яблоньки” нашего Крейзи. Тень его безумия упала на меня, и я вмиг все понял и принял, поверил и осознал. То есть взял и сам полностью “перекинулся с кислоты”.

Когда это произошло, мир неожиданно изменился: критика сознания совершенно покинула меня. Например, я ни на секунду не сомневался, что в моего брата воплотился Будда Мирового Света, что грядет новая юга, и что огромное количество людей хотят нас за это убить. Я не знал, кто именно все эти люди, зато повсюду их видел - в окнах домов, в проезжающих по аллее машинах, на крышах и чердаках. Мне везде мерещились наблюдатели и снайпера, люди на аллее превратились в замаскированные группы захвата, прочно встал “на прослушку” телефон, все пространство Крейзиной квартиры вибрировало от невидимых лучей приборов радиоэлектронного обнаружения.

А пропитанный кислотой разум продолжал ткать черное полотно паранойи: любое событие находило свое место в этой жуткой схеме, превращаясь в ступеньку для очередного шага леденящего ужаса. К дому подъехала машина? Ох, неспроста! Шаги на лестнице? Друг, готовься к худшему! В телефоне какие-то щелчки? Не иначе, как нас прослушивают! Все это прыгало и плясало, постепенно затягиваясь на шее, словно волосяной аркан.

В конце концов мы решили из Крейзиного дома бежать. Поначалу нам казалось, что на обледенелом, продуваемом всеми ветрами пустыре мы будем в относительной безопасности, но затем снегопад кончился, и в проемах туч показалось звездное небо. Но сегодня его вид не вселял в нас обычной уверенности, не ласкал взор бесчисленными ликами звезд. Ведь среди этого сонмища таились коварные звезды-предатели: те, что ползали по небу, следя и вынюхивая, стремясь рассмотреть нечто, сокрытое на земле.

- Боевые спутники, - прохрипел Крейзи, поднимая кверху остановившийся взгляд. - И спутники шпионы! Черно-белые объективы, способные рассмотреть надпись на спичечном коробке, миллиметровые радары и инфракрасные тепловизоры! Химические лазеры и лазеры с ядерной накачкой, управляемые фугасы и ракеты “воздух-земля”. Мы здесь как на ладони!

Поэтому мы решили перебазироваться в район студенческого городка, неподалеку от которого расположена квартира Леночки Бухгалтера. До ее парадной мы пробирались украдкой, вжав головы в плечи, прячась под деревьями и в угольно-черной тени домов. Я бежал, каждую секунду ожидая услышать вой приближающегося фугаса или (пускай на долю секунды) ощутить слепящую вспышку лазерного луча.

- 424 -

Войдя в подъезд, мы поднялись по лестнице (сесть в лифт нас ничто не могло заставить) и позвонили в дверь. Прошло несколько минут, прежде чем нам открыла заспанная Леночка: глянула на наши побелевшие лица, сделала необходимые выводы и молча поманила нас за собой. Через пять минут мы сидели в тепле на уютной кухне Бухгалтера и пили горячий чай - растопивший (пусть ненадолго) сковавший наши души лед черного ужаса. Мелодичный голос Леночки и ее неторопливые, спокойные жесты приглушили на время нашу тревогу. Я словно переместился из ледяного ада на солнечный пляж - и только и мог, что молча сидеть на стуле, бессмысленно поглаживая спрятанную под курткой рукоять топора.

-Что вы говорите? - спросила Леночка, не допустившая в своем голосе ни единой нотки сомнений.

-Следят за вами со спутника, оснащенного ракетами и лазерным лучом?! Безобразие какое! Ну, с этим-то я могу вам помочь! Сидите тут тихо, а я пойду и решу эту вашу проблему!

Сэтими словами Леночка вышла из кухни и отсутствовала несколько долгих минут, которые мы с Крейзи провели в абсолютном молчании. Затем в коридоре вновь послышались шаги, и в дверях появилась Леночка, всем своим видом излучающая непоколебимую уверенность и оптимизм:

-Значит, так. У меня есть связи в аэрокосмическом бюро, и я только что туда позвонила. Парни, это было непросто, но я вас отмазала: за вами больше не будут следить из космоса! Не знаю, как с остальным, но насчет этого будьте совершенно спокойны!

Её слова были подобны чистому, целительному бальзаму. Они зачеркнули небо, полное свирепых лучей и беспощадных ракет, если не исцелив нас, то вернув хотя бы толику уверенности в дальнейшей судьбе. И хотя земля продолжала оставаться такой же опасной - небо, благодаря волшебству Бухгалтера, больше не было враждебным для нас.

Яплохо помню события последующих дней: как будто я очутился посреди скверного сна. В нем мелькали лица людей и картины никак не связанных между собою событий: подъезды и улицы, автобусы и электропоезда. Каким-то образом мы с Крейзи оказались на станции Пелла - там расположена конюшня, куда Крейзи имел обыкновение приезжать кататься на лошадях.

Был яркий солнечный день, ослепительно белый снег скрыл под собой поля, тянущиеся вдаль до самой кромки леса, на пронзительно-синем небе не было видно ни облачка. Мы оседлали коней и припустили про протоптанной в снегу дороге - Крейзи впереди, а я следом за ним. Мой конь шел упругой рысью, подбрасывая меня вверх и вниз, словно мешок с отрубями. Проклиная все на свете, а особенно лошадей, я вцепился в луку строевого седла и беспомощно следил, как перебирает ногами волочащая меня гнедая скотина.

Яне люблю и боюсь лошадей, с неохотой доверяя свою жизнь этим волосатым чудовищам. Поэтому перед поездкой я стараюсь как следует “залить глаза”. Тогда мне становится искренне похуй на лошадь, и я могу с грехом пополам выдержать небольшую прогулку. Вот и на этот раз, прежде чем сесть в седло, я высосал целую бутылку трехзвездочного коньяка, несмотря на строгое предупреждение Крейзи - дескать, “лошади не любят пьяных”.

-Я не ищу лошадиной любви, - огрызнулся я. - Хватит и того, что я согласился вскарабкаться на эту скотину!

-Настоящие эльфы должны больше доверять лошадям, - рассмеялся Крейзи, глядя, как я вцепился в луку (сам он, по обыкновению, ездил без седла). - А ты себя как ведешь?

-Эльфов влечет море, - отозвался я. - А ты сосредоточен только на гужевом транспорте! Поверь мне, нестоящее это дело!

Яи правда держусь подобного мнения. Меня манит простор открытой воды и тяжелый голос волн, фьорды и заливы, бескрайние просторы севера Ладожского побережья. Выплывающие из тумана острова и исполинские скальные стены, кривые сосны, притулившиеся на потемневших от времени гранитных утесах. Свирепые шквалы и темная вода, рев прибоя и вой холодного ветра.

-425 -

А в штиль - неподвижное зеркало вод и небо, в необозримой дали сливающееся с собственным перевернутым отраженьем. Синее внизу, синее наверху и мы с братьями, почти такие же “синие”. Разве может быть что-нибудь лучше?

Бултыхаясь на дырявой байдарке в десяти километрах от берега и глядя, как несется над водой черная полоса шквала, потерявшись в тумане меж безликих ночных островов - я никогда не испытывал такого ужаса, какой ощущал, сидя верхом на трехсоткилограммовой горе движущейся лошадиной плоти. Я мог выдержать это, лишь как следует залив глаза - и сегодня это сослужило мне добрую службу, неожиданно вырвав из-под власти Крейзиных чар.

К тому времени мы мчались через заснеженные поля, и слежавшийся снег комьями летел из-под копыт наших коней. В какой-то момент Крейзи обернулся на полном скаку и что-то мне прокричал. Сначала я не понял - что, но потом звуки сложились в слова, и я сумел разобрать:

-Наши дети продолжат наше дело!

-Что? - проорал я, изо всех сил стараясь понять смысл этого утверждения.

-Наши дети продолжат наше дело! - вновь проорал Крейзи, после чего пришпорил коня и на полном скаку умчался вперед.

Тут меня осенило. Демон алкоголя, мой верный защитник, порвал путы кислоты, и я смог расслышать его голос, шепчущий мне в левое ухо.

-Дегенерат, кретин! Какие еще дети? Ни у тебя, ни у него детей и в помине нет! И какое такое “дело” они смогут продолжить? Неужели тоже станут торчать, гоняя на конях по заснеженным пустошам? Беги отсюда, пока он опять за тебя не взялся! Поезжай домой и проспись, пока у тебя башка на место не встанет!

-Но… - пытался возразить я. - Наступает новая юга, межмировые слои кипят, готовятся произойти страшные, неизъяснимые вещи…

-Здесь только одно неизъяснимое, - прошептал голос у меня в голове. - Это ты - неизъяснимый долбоеб! Немедленно поезжай домой и ложись спать, иначе опять попадешь в дурку! Только косить тебе уже не понадобиться!

Ясидел в седле, буквально раздираемый на части муками выбора. Алкоголь прояснил мой разум, но до конца все же не исцелил - я замер в нерешительности, борясь против целого войска сомнений. Не знаю, решился бы я развернуть коня, но тут тварь, что спит в глубинах моего разума, на секунду пробудилась и сжала поводья недрогнувшей рукой.

-Пошел, сука, пошел! - услышал я собственный голос, зазвучавший, как будто труба. - Давай, поворачивай к дому!

Когда я добрался до дому, солнце моего разума вновь заволокли тяжелые облака паранойи. Демон алкоголя, мой друг и защитник, умолк - оставив меня в пустой квартире наедине с тревожными мыслями. Просветление, охватившее меня посреди заснеженного поля, отступило, причиной чему была подмешанная в коньяк кислота.

Я занавесил одеялами окна, забрался в ванну, выключил свет и так и сидел: до скрипа сжав зубы и до побеления пальцев - рукоятки двух здоровенных разделочных ножей. Я больше не знал, где вымысел, а где правда, совершенно не понимал, в каком мире, месте и времени я нахожусь. Темнота всколыхнула мои прошлые страхи, и сквозь звук падающей воды стал пробиваться тихий, угрожающий голос: “Тебя хотят убить, убить, убить! Они наблюдают, они придут за тобой! Ты в западне!” Не знаю, сколько я так просидел - полчаса, час или больше. В какой-то момент меня вывели из

транса посторонние звуки - вернее, один единственный звук. Кто-то ломился во входную дверь моей квартиры - гулкие удары звучали не переставая, отдаваясь в моем воспаленном рассудке панической мыслью: “Они пришли! Они ломают мне дверь!”

- 426 -

Странно, но я почувствовал нечто сродни облегчению: значит, все правда, я не сошел с ума, и на дворе действительно наступает новая юга. А коли так, я приму свою последнюю битву, вооруженный парой разделочных ножей. Когда я это понял, сомнения совершенно покинули меня

-я прошел по коридору, встал поудобнее и сбросил запирающий дверь крюк. А когда она распахнулись, я…

-Ты охуел? - спросил меня появившийся в проеме Слон, сжимавший в руках тряпочную авоську с закуской и водкой. - Час целый колочу, а ты словно пидор глухой! Подожди-ка, что это с тобой? Голый, да еще и с ножом… Тут Слон сделал попытку войти, но я остановил его, вытянув вперед руку.

-Брат, - как можно решительнее произнес я. - Иди домой! Тебе здесь находиться опасно!

-С хуя ли? - возмутился Слон, вмиг выдавливая меня из дверного проема. - Ты что, опух?

-Да пойми же ты! - заорал я. - Посланник света уже воплотился, наступает новая юга! Но они все знают, они за нами следят! Я видел, как…

-Ты у Крейзи был? - неожиданно спросил Слон, ставя авоськи на пол и пододвигаясь поближе ко мне. - Торчал у него кислоту?

-Да причем тут… - начал было я, но больше сказать ничего не успел: удар у Слона тяжелый.

Уменя в глазах как будто вспыхнуло маленькое солнце, а затем я выронил ножи, пошатнулся и сел на мокрый от собственных следов пол. Аккуратно притворив дверь, Слон подхватил одной рукой меня, другой авоську и потащил нас на кухню.

-Е-мое, - пробормотал он, увидев занавешенные одеялами окна. - Противоснайперское?

-Ну… - пробормотал я. - Думал, что…

-Кто за тобой следит? - поинтересовался Слон. - Мафия, инопланетяне, спецслужбы? За таким дебилом, как ты, может гоняться разве что участковый! А оно ему надо? Ты же его с детства знаешь!

С этими словами Слон поднял с пола авоську и достал О,7 “можжевеловой”.

-Так, - заявил он, - сейчас мы тебя будем лечить! Ну-ка, открой рот!

Под бдительным присмотром Слона я выпил целый стакан, а затем еще и еще. Постепенно мир вокруг меня начал кружиться, изображение смазалось, и сознание оставило меня. Я словно тонул, слыша сквозь толщу воды звонкую перебранку:

-Наступает новая юга, новая юга! - кричал кто-то голосом Крейзи. - Белый конь Калки уже оседлан! Посланец света взойдет на северный трон!

Итогда голос Слона, близкий и живой, возражал ему:

-Ваня, если хочешь торчать вместе с Антоном, торчи. Но как только он откроет рот, тут же посылай его на хуй. Посылай на хуй, ты понял меня?!

Я пришел в себя лишь через пару суток, в квартире нашей преподавательницы английского на Черной Речке. Мне было плохо - похмелье выворачивало меня наизнанку, руки и ноги не слушались, голова и шея мелко тряслись. На полусогнутых я вышел на кухню, взял с подоконника банку с водой и принялся пить, глядя на мир за окном шальными глазами.

Было около полчетвертого утра, на пустынных улицах почти совсем не было пешеходов. Я смотрел из окна девятого этажа на засыпанные снегом крыши и тротуары, на темные окна домов и в тусклое, бескрайнее небо. Все было обыденным и серым - так, словно из мира разом вычерпали все краски. Но вместе с ними исчезли наблюдатели и снайпера, растворились в морозной ночи группы захвата, улетели домой спутники и навсегда умолкли хитрые приборы радиоэлектронной войны. Я шарил взором по раскинувшемуся под окнами пейзажу, но моему взору там было не за что зацепиться.

-Отпустила, родимая, - прошептал я. - Все-таки отпустила!

-427 -

-С возвращением, путешественник по мирам, - услышал я у себя за спиной голос Строри. - Приятно вновь очутиться дома? Ты как?

Яповернулся. Строри стоял в проеме кухонных дверей и дымил сигаретой.

-Здравствуй, брат, - повторил он. - Вторые сутки, как Слон тебя приволок. Поначалу ты все бредил - что-то про новую югу и про то, что тебя хотят убить. Но потом успокоился. Где успел побывать?

-В аду, как мне сейчас кажется, - хмуро ответил я. - Там все так же, как у нас, с единственной разницей: повсюду глобальное палево. Крейзи, сука, опять меня вписал… Тут я замолчал, пораженный неожиданной мыслью.

-Эй, - крикнул я. - А где Крейзи? С ним-то как?

Сам того не ведая, я задал весьма серьезный вопрос. И ответ на него мы получили лишь по прошествии многих часов, когда покинули обиталище нашей училки и перебрались в район Казанского, на квартиру Влада. С удобством расположившись на кухне, мы смотрели сквозь выходящее на “двадцатку” (небезызвестный меж питерскими неформалами дворик) окно и нюхали амфетамин.

Кэтому времени я сумел дозвониться до Иришки и узнать, что Крейзи жив-здоров, хотя за время моего отсутствия успел порядочно начудить. Начал он с того, что пожаловался на странные щелчки, раздающиеся у него в телефоне, а когда Иришка, думая его успокоить, принесла ему другой аппарат, он заподозрил ее в намерении пронести в дом замаскированную бомбу. Затем Иришка попыталась его отравить (Крейзи заметил, как она стоит у плиты и солит суп), чем порядком укрепила Крейзи в его подозрениях.

В конце концов он вытолкал Иришку за дверь, а предательский телефон вышвырнул в окно. К этому времени неладное заметили не только Иришка, но и Крейзины родственники: мать и любимая тетя. Полагая, что Антон повредился в уме, они усадили его в машину и повезли сдавать

врайонную “дурку”, но хитрый Крейзи разгадал их коварное намерение. На ходу выбросившись из машины, он вернулся домой, взял ружье, сунул в карман пару сотен долларов, надел свою любимую ковбойскую шляпу и направился к троллейбусной остановке ловить “попутный автомобиль”.

- У меня есть двести долларов, - заявил Крейзи первому попавшемуся “частнику”. - И мне надо уехать из страны!

Ктому времени, когда мы с Владом добрались до его квартиры, Крейзи уже сутки как вернулся домой. Его наконец-то отпустила “кислотная лихорадка”, так что он успел чуточку одуматься и малость прийти в себя. Не то чтобы это была полностью его заслуга - просто у моего брата неожиданно закончилась кислота.

Теперь он лежал на диване посреди зарослей гибискуса и орхидей, с усталым видом разглядывая увитый вьюнком потолок. На коленях у него лежали “Сказания о Титанах” Голосовкера, а в изголовье дымилась чашка горячего молока. Когда мы вошли, Крейзи повернулся, и по его прояснившемуся взгляду я понял: Будда Мирового Света исчез, и передо мной вновь находится мой собственный брат.

- Ну ты даешь, - похвалил его я. - Весь мозг мне вывернул наизнанку! Я с тобой такого натерпелся, что можно враз охуеть! Не стыдно тебе зомбировать товарищей?

- Не-а, - зевнул Крейзи. - Ни капельки не стыдно. Тебе как, понравилось? - Понравилось? - задумался я. - Нет. Но было здорово интересно!

- Это кислота, - улыбнулся Крейзи. - Мало кому нравится, но и скучно тоже не бывает. А ведь это самое главное!

-428 -