Индейские истории (часть 2) - Пламенный посланник.

“Если в воду броcить камень, то появятся круги. С событиями похожая ситуация. И вот что важно запомнить: наше дело кидать камни, а круги - не наша забота”. 2 .

- Война, брат! - с порога заявил я, как только сонный Крейзи отворил нам двери своего жилища. - Ты слышал - ВОЙНА!

-Какая еще война? - недовольству Крейзи не было предела. - С кем?

-С индейцами, - ответил я. - У нас с ними вот какая хуйня вышла…

Оттолкнув Крейзи в сторону, мы прошли в комнату и расселись в глубоких креслах. Большая комната в доме Крейзи отведена под оранжерею - стены и потолок увиты вьюнком, в углу высится декоративный клен, на подоконнике выстроились в ряд крохотные орхидеи. Откинувшись на мягкие спинки, мы с Панаевым принялись наперебой рассказывать Крейзи историю ночных похождений.

-Имеет место нападение на инспекторскую группу, - суммировал я, - по крайней мере, так это можно будет представить. Напишем донос в Комитет, пусть они направят копию в Лужское

лесничество и местным ментам. Это прикроет нас на тот случай, если индейцы после нашей “ответки” вздумают сами подавать заявление216. После этого можно будет собирать братьев и думать, как нам взгреть Мато за его выходку.

-Сегодня среда, - нахмурился Крейзи, - вряд ли мы соберем до вечера много народу. А индейцев, ты говоришь - человек двести, и из них не меньше половины мужиков. При таких обстоятельствах дать грамотную “ответку” будет ой как непросто!

-Что же теперь? - отмахнулся я. - Попробовать-то надо! Давай бумагу, будем донос писать! Усевшись поудобнее, я взял ручку и начал строчить. Вот что у меня в конце концов получилось:

Исполняющему обязанности начальника Комитета по Лесу Ленинградской области Г.Б. Великанову.

патрулирование поймы реки Ящеры (участка, примыкающего к станции “Толмачево” Октябрьской железной дороги). Поводом для патрулирования послужило несанкционированное массовое мероприятие (численность участников до 250 человек), которое проводят в этом районе неустановленные лица (с их слов - реконструкторы индеанизма).

Самовольно заняв участок поймы под свои нужды, данные лица ведут рубку сухостоя на корню, разводят костры и загрязняют прибрежную полосу мусором и отходами человеческой жизнедеятельности. При этом участниками мероприятия вытаптываются и разоряются места произрастания редких видов дикорастущих цветов.

При попытке выявить организаторов мероприятия инспекторская группа подверглась нападению неизвестных лиц из числа участников. Последние несколько раз выстрелили в

216 Мы рассуждали так - если пожаловаться первыми, будет больше шансов оказаться правыми в случае чего. Мы полагали, что вмешательство Комитета и тот контекст, в котором мы представили проблему, поставят возможных “заявителей” от лица индейцев в неудобное положение. На каждую поездку мы выписывали в Комитете маршрутный лист, что позволяло нам трактовать действия индейцев как “вооруженное нападение на членов природоохранного патруля”. А в таком свете даже обоснованные жалобы противоположой стороны будут выглядеть просто отговорками в рамках состряпанного ими “встречного заявления”. Правда, оставалась возможость, что индейцы окажутся приличными людьми и в милицию не побегут. Мы решили дожидаться их решения, направив в Комитет “предупреждающую жалобу” - а вот обязательного в таких случаях заявления в местный отдел решили не подавать. Если после нашей “ответки” от индейцев не поступит заявы - отмолчимся и мы, ну а если все же придет донос - впишем организаторов “Пау” в блудняк с незаконным природопользованием и нападением на инспекторскую группу.

- 318 -

сторону членов патруля из пистолета системы ТТ, сопровождая свои действия грубыми угрозами и нецензурной бранью. После этого те же лица напали на инспектора Панаева, в ходе чего один из них нанес последнему несколько сильных ударов деревянной дубинкой по голове.

В связи с этим просим руководство Комитета направить данный материал в соответствующие службы и обеспечить для наших инспекторов контакт с представителями власти и лесничества на местах.

Старший группы, общественный лесной нспектор ......

число, подпись.

Вполдень эта бумага легла на стол к товарищу Беспалько, а к середине дня копии этого документа достигли (с помощью факса) Лужского ГОВД. Оттуда в Толмачевский ОМ была послана телефонограмма, обязующая местную милицию предоставить для урегулирования вопроса автомобиль и четверых автоматчиков.

После этого Беспалько направил запрос в Толмачевский феод Комитета, подключив к акции обуздания местного лесника. Ему было предписано ждать нас завтра в полдень возле отдела, заодно с местными ментами. Подготовив таким образом “почву для отступления”, мы покинули Комитет и принялись за подготовку собственной акции, назначенной на эту ночь. Мы не хотели полагаться на других и вовсе не собирались доверять сторонним ментам осуществление мести.

Около шести часов вечера братья собрались на парапете станции метро “Черная Речка” и принялись обсуждать готовящееся мероприятие.

-Прямая атака при нынешних обстоятельствах - это очевидная утопия! - категорично заявил Строри. - Мы не успеем собрать столько людей, а ждать в нынешней ситуации было бы совершенно неправильно! Я думаю, пять - семь человек будет вполне достаточно.

-Какой план? - спросил Барин. - Что работаем?

-Воду они берут из реки, - начал прикидывать я, - значит, притравить лагерь у нас не получится. Вылавливать в ночи одиночек и отдельные группы опасно и ненадежно, а …

-У Антона есть помповое ружье, - вспомнил Строри. - Так почему бы нам…

-Идите на хуй! - тут же возразил Крейзи. - Это уже чересчур!

-Им, значит, можно по нам стрелять, - возмутился Панаев, - а нам нет?

-А если вписать в погром местных? - предложил Барин. - Представиться индеанистами, навыебываться и кого-нибудь отпиздить?

-Закопать им под кострище газовый баллон! - вскинулся Панаев. - Полный, чтобы он как следует ебнул! Они, небось, щупом кострища не проверяют? Тут им и…

-Нереально все это! - перебил его Строри. - Баллон хорошо класть, пока люди еще не заехали, а как с местными выйдет - тоже неведомо наперед. Отпиздим кого-нибудь в поселке - и чего? Где гарантии, что люди из-за этого поднимутся? И если поднимутся, то что? Индейцев больно уж дохуя!

-Остаётся поджог! - резюмировал я. - Подберемся поближе, обольем типи Мато бензином, подожжем - и руки в ноги! Ничего другого нам просто не остается! Как вам такое предложение?

-Дельно, - кивнул Строри. - Хороший план!

-В самом деле, - поддержал его Барин. - Давайте так и поступим!

Вполтретьего ночи мы заняли позицию на краю поля. Там, где начинается поросший травой склон, спускающийся на “нижний луг”, почти к самой воде. В прибрежной полосе лежал слой плотного тумана, из которого торчали только верхушки типи - матерчатые конусы с острыми венчиками торчащих в разные стороны жердей. Туман лежал чуть выше уровня поля, так что нам казалось - у нас под ногами разлили целое озеро молока. Ветер утих, было сумрачно и почти совсем тихо.

-319 -

Спрятавшись в траве на краю поля, мы откупорили бутылку конька и принялись совещаться. Нас было семеро - я, Крейзи, Строри, Барин, Панаев, какой-то приблудный ролевик с Черной Речки (имени его никто из нас не запомнил, так как мы вписали его в этот блудняк, что называется, “с ровного” - чтобы нам было веселей ехать) и Крейзин знакомый “копатель” из Петергофа по прозвищу Башмак. Последний был младше нас лет на пять, но уже не раз ездил с нами, заслужив между нашими товарищами еще одно прозвище - Сережа-Тоже.

За время пути Башмак рассказал нам несколько весьма поучительных историй из жизни “черных следопытов”. Одна из них произошла лично с ним, а вот остальные ему принесла на крыльях всеведущая народная молва (то есть читателю не следует воспринимать последние две истории Башмака слишком серьезно). И сейчас мы как бы предоставим Башмаку возможность рассказать нам все это еще раз.

-Прикиньте, - толковал нам Башмак, - повадились мы с корешами ездить копать. Наберем с собой спирту, обожремся до беспамятства - и давай чудить. То взорвем чего-нибудь, а то возьмем каждый по две мины-лепешки заместо литавр. Идешь пьяный и хуяришь одна об одну, словно в оркестре каком-нибудь. Как-то раз набрали мы всего этого просто немерено и поехали домой. И такие были при этом пьяные, что я ебнулся при входе в вагон, а все наше “добро” у меня из рюкзака прямо на пол посыпалось. Поднимаю я глаза - и что же вижу?

На этом месте Башмак очень убедительно демонстрировал, какое у него на тот момент было лицо. Ничего не скажешь - видать, здорово удивительно ему было.

-В первом же “купе”, - продолжал Башмак свою историю, - сидят шестеро ментов и таращатся на меня во все глаза. И не на меня даже, а на мое снаряжение. Взяли нас тогда и оттащили в отдел, а на хате у предков обыск устроили. Родичи поначалу не верили ментам, сердились и кричали. Но когда увидели, как менты достают у меня из-под кровати пяток ржавых снарядов - враз кричать перестали. Это даже их проняло.

Вторая история Башмака была такая.

-Подо Мгой это произошло. Там много кто копает, так что люд ходит разный. Вот едут как-то менты на своем “козелке” по Мурманской трассе, и видят - прет по обочине человек, а к рюкзаку у него подозрительная труба присобачена. Хуй ли там - остановились, высыпали из машины. Стой, кричат ему, ни с места, милиция! Человек их увидел и в лес бросился, а они за ним. Все побежали, даже водитель из машины вылез и давай скакать по обочине - дескать, чего там? Эх, блядь, совсем ничего не видно! Это-то его и спасло. Когда из лесу прилетело, он даже дернуться не успел. Вз-

зш-трых-быбых-пиздых! Хуяк - и лобовое стекло выбито, а на месте водителя балда от панцершрека217 дымит. Старая оказалась, так что ему еще повезло.

Третья история Башмака была совсем дикая.

-В самой Мге это случилось, возле сберкассы. Один чел выкопал противотанковое ружье и решил из него обрез себе сделать, чтобы ограбить с этим обрезом инкассаторский автомобиль. Он неподалеку от сберкассы жил, так что эти пидоры здорово ему глаза намозолили. Ну, все сделал как надо, а испытывать нечем - патронов к ружью оказалось всего два. Тут не до испытаний - так может и на грабеж не остаться. Вышел он в нужное время из дома - смотрит, а от сберкассы машина инкассаторская отъезжает. Вынул из по куртки обрез, да как врежет от пуза - и прямо ей в передок. Одного он не рассчитал - что ему этот выстрел сложным переломом (кисть да локоть) аукнется. Больно уж у ружья отдача оказалась велика. Инкассаторы, когда из машины вышли, не то что стрелять, а даже бить его поначалу не стали. Они и так пересрались, когда им какая-то хуйня наискось салон продырявила. А потом выяснилось, что эта хуйня сначала блок цилиндров

217 [комментарий Слона]: “Полный пиздеж, так как на тот момент, когда немцы находились в районе Мги (1943 г.), в войсках Вермахта еще не были приняты на вооружение противотанковые средства этого типа”.

- 320 -

прошила, а на вылете из салона задний мост изуродовала и в землю ушла218. Так что все там просто с этого охуели, а особенно - сам стрелок. Ему потом семь лет дали, за смелость.

Выпив как следует и раздавив косяка, мы принялись за непростое дело - “выбор цели”. Шаря взглядом по прибрежному лугу, мы пытались вычислить среди нескольких десятков типи нужное. Для опытного индейца это не проблема - а вот нам все типи казались “на одно лицо”!

-Которое из них Мато Нажина? - поинтересовался Крейзи, оглядывая открывающуюся с холма туманную перспективу. - А, Петрович?

-Да как тут поймешь? Одни верхушки торчат! - огрызнулся я, по пояс высовываясь из травы и вглядываясь в плотный, как будто осязаемый туман. - Утром его типи у реки стояло, почти с самого краю. Но сейчас я его там не вижу!

-А он не мог его снять? - шепнул Панаев. - Сложил, запихал в другое типи и теперь сидит и в ус не дует…

-Не хуй мозги ебать! - возмутился Барин. - Подожжем ближайшее! А иначе куда мы потом будем сьебывать? Представляете, сколько их оттуда повылазит?!

-Хм… - скривился Крейзи. - Мы вроде как с Мато воюем!

-Ответку дать один хуй надо! - возразил я. - Так что давайте хоть что-нибудь подожжем. Почти наверняка Мато здесь прячется - не такой это человек, чтобы съезжать из-за всякой ерунды. Свое типи он снял, но остальные-то никуда не делись. Наведем на них огонь, хау?

-Хау! - поддержал меня Строри, вскидывая ладонь вверх. - Нечего нюни разводить. Подожжем что сможем и валим отсюда! Кто пойдет?

Следующие несколько минут прошли в спорах о том, на чьи плечи ляжет эта почетная обязанность. Поначалу мы думали послать на это дело “приблудного ролевика”, но потом передумали. Спрос с него был невелик, к тому же он уже и так немало нас сегодня развлек.

По его словам, он только что вернулся из армии, где его два года учили “ну просто охуеть каким опасным вещам”. Он то и дело порывался упасть на живот и начать ползти, так что нам приходилось его то и дело одергивать.

-Ну куда ты поползешь?! - увещевал его Крейзи. - Ты же не улитка и не змея. Хочешь подобраться тихонько - возьми и подойди, зачем ползать-то? Нешто червяк какой-то!

Понятное дело, нашего “нового друга” все это здорово злило.

-Боевое перемещение… - пытался втолковать он, но его не слушали. Видно было, что ситуацию он понимает по-своему, и что положиться на него в таком деле нельзя. Хочешь сделать что-нибудь хорошо - сделай это сам, поэтому я не стал спорить, когда Строри неожиданно заявил:

-В этот блудняк нас втравили Джонни и Тень, так что им и идти! - при этом он поднял открытую ладонь вверх и веско добавил: - Хау, вожди!

Он был совершенно прав, так что я встал из травы и принялся собираться.

-Панаев, пошли мстить! - позвал я, напоследок прикладываясь к горлышку коньячной бутылки. - Пора!

-Уже иду, - кивнул Тень, еще раз ощупывая пальцами пластырь у себя на башке. - И так заждался! Он вынул из кармана полуторалитровую бутылку с бензином, встал и мягкой, крадущейся

походкой начал спускаться с холма. Я пошел следом за ним, нервно крутя между пальцами теплый столбик пьезоэлектрической зажигалки. Крейзи считает (и тут я с ним полностью согласен), что у кремневой зажигалки пламя не так хорошо219.

218[комментарий Слона]: “Даже “необрезанные” противотанковые ружья наибольшего калибра, такие, как отечественные ПТРД (противотанковое ружье системы Дегтярева калибром 14,5 мм) и ПТРС (противотанковое ружье системы Симонова калибром 14,5 мм, имеющее ряд конструктивных особенностей, делающих его непригодным для изготовления рабочего “обреза”) вряд ли способны произвести описанный выше эффект”.

219Имеется в виду следующее суеверие - когда люди прошлого разжигали огонь для бытовых целей, оии пользовались кресалом и кремнем. А когда хотели использовать огонь для чего-то более важного, то добывали его трением - или искали огонь, который возник от удара молнии. Мы считаем, что в пьезоэлектрической зажигалке горит именно такое пламя.

-321 -

Когда мы с Панаевым один за другим вошли в полосу тумана, предметы вокруг смазались и исчезли, зато звуков стало больше как будто бы в несколько раз. Плотная, как молоко, субстанция опустилась на мир, каплями оседая на одежду и сужая кругозор до нескольких шагов. Так что я едва различал фигуру Панаева, который шел по склону всего в паре метров впереди.

Постепенно глинистая почва склона сменилась молодою травой, местность выровнялась - а из тумана показались матерчатые стенки первого типи. Откуда-то со стороны до нас доносились музыка и приглушенные голоса, но в остальном лагерь индейцев был сумрачен и тих. Сколько мы с Панаевым ни вглядывались в туман - но не смогли обнаружить и следа часовых. Похоже, их просто не было.

Аккуратно облив типи бензином из пластиковой бутылки, мы с Панаевым сделали длинный отводок и бросили пустую тару на землю. Бутылку решено было оставить - чтобы у индейцев не осталось сомнений в причинах ночного пожара. (Типи, насколько мне известно, иногда вспыхивают и сами по себе.) Проверив все еще раз, я чиркнул зажигалкой, поднес огонь и бросился бежать.

Ломиться по сколу вверх - дело небыстрое, но на этот раз мы с Панаевым решили поспешить. Проносясь сквозь туман, я услышал громкий хлопок - это занялся бензин, в изобилии пропитавший полотняные стенки. А уже в следующую секунду мир за моей спиной вспыхнул, сбрасывая покров темноты и стремительно наливаясь новыми красками.

Вырвавшись из полосы тумана, мы с Панаевым на секунду обернулись. Над молочно-белым морем вставал исполинский пламенный вихрь, неистовая и ревущая огненная стихия. Туман испуганно жался, расходясь вокруг горящего типи широким кольцом. Он словно бежал, напуганный одним женским и несколькими детскими криками, рвущимися наружу из самого средоточия пламени.

Эти крики мгновенно разбудили весь лагерь. Тут и там вспыхивали фонари, между укрытыми туманом типи замелькали фигурки высыпавших на улицу людей. Сначала слышались только крики “Пожар!”, но постепенно вопли и шум полностью заполнили собою долину.

-Исполнено, - выдохнул я, показывая рукой на поднявшийся переполох. - Надо срочно отсюда уходить!

Уходить решили лесом, вдоль края поля, чтобы не выходить на открытое пространство и не мозолить глаза взбешенным индейцам. Есть в жизни мгновения, когда надо улепетывать не рассуждая - и сегодняшний случай показался мне как раз из таких. Попасться индейцам в руки после такого начала обещало увечья и смерть. Бешеное пламя еще играло на обуглившихся жердях, будя в сердцах обитателей лагеря немеркнущие гневные отсветы.

Втаких случаях не принято рассуждать о последствиях - сначала бьют насмерть, а думать начинают потом. Мы предполагали со стороны индейцев активные меры по поиску поджигателей, и на милость поимщиков особенно не рассчитывали. Мы надеялись, что еще в самом начале успеем оторваться от преследователей и уйти к станции, но индейские боги сыграли с нами недобрую шутку. Пропустив нужный поворот, мы полчаса проплутали по лесу, выйдя под конец на то же самое место - к индейскому лагерю.

-Ошибка вышла, - удивился я, глядя в просвет между деревьями. - Эк заморочило!

Языки пламени больше не плясали в холодном утреннем воздухе, но спокойнее от этого на берегу не стало. На краю поля виднелись крошечные фигурки дозорных, похоже было, что они заметили, как кто-то ломится по лесу. Часть из них принялась кричать и размахивать руками, а человек десять сорвались с места и припустили по полю в нашу сторону. Пришлось разворачиваться и опять уходить в лес.

Странная это была беготня - деревья проносились мимо, менялись тропинки, под ноги лезли овраги и бурелом. Предрассветные сумерки сделали знакомый ландшафт совершенно неузнаваемым - уже через сто метров стало невозможно определить, где мы находимся. Мне казалось, что я знаю маршрут, но нас опять закружило по лесу и через полчаса вынесло на то же

- 322 -

самое место. Лично со мной такое было впервые - учитывая тот факт, что находились мы в родном, еще с детства знакомом лесу.

-Еб твою мать, Петрович, - взбеленился Крейзи. - Куда же ты прешь?

-Да причем тут я? - усевшись на корточки, я пытался отдышаться. - Я не за собой веду, я просто бегу первым!

-Добегаемся так! - недобро сощурился Кузьмич. - Гляди, нас опять заметили!

Идействительно - на краю лагеря возникла какая-то суета. Дистанция была приличная, время отступить у нас было - но так не могло продолжаться вечно.

-Крутимся тут, словно белки в колесе! - выругался Строри. - Я бы на месте индейцев решил, будто мы еще чего-нибудь решили поджечь! Гляди, как бы они не принялись за нас всерьез! Плюнув в сердцах, я опять вскочил на ноги и бросился в лес. Деревья укрыли нас от преследователей, направление я держал более чем четко и так до сих пор и не понял, каким образом лесные тропинки снова вывели нас к индейскому лагерю. Теперь мы выскочили чуть дальше, со стороны поля - аккурат на группу поимщиков из полутора десятков мужиков. Они заметили нас и припустили в нашу сторону, но расстояние было слишком велико. Пока они телепенились, мы успели пересечь поле в направлении деревни “Болото”, свернуть в чащу и скрыться из глаз.

-Как бы они не решили, что мы над ними глумимся! - крикнул Строри, пока мы огибали деревню и искали выходы к железнодорожным путям. - Часа полтора здесь крутимся, никак не меньше! А отбежали-то всего на два километра!

-Твоя правда, - поддержал его Кузьмич. - Пора отсюда валить!

В качестве направления движения мы выбрали соседнюю с Толмачево станцию - “Разъезд Антонины Петровой”. (Мы опасались, что в направлении Толмачево индейцы вышлют свои патрули.) До нее пешим ходом пилить и пилить - так что можно было не опасаться, что индейцы опередят нас и сумеют обустроить в районе станции толковую засаду. Мы рассуждали так - целым лагерем они вряд ли поднимутся в поход, а от десятка поимщиков мы уж как-нибудь отобьемся.

Часа через полтора-два мы оставили деревню далеко позади и решили сделать привал на железнодорожной насыпи, возвышающейся из раскинувшегося по обе стороны бескрайнего болота. Ряска и холодная вода со всех сторон подступали к ржавому полотну, тут и там поднимались из пучины корявые, сухие деревья. Болотистое мертволесье раскинулось до самого горизонта, оставляя железную дорогу единственной ниточкой, связывающей разные берега этого топкого царства.

Примостившись на шпалах, мы пили коньяк и закусывали его единственной имеющейся в нашем распоряжение пищей - банкой минтаевой икры. Ноги гудели от долгого пути, небо светлело - еще час, и над горизонтом появится неумолимое солнце. От погони мы оторвались, так что единственный вопрос, который нас по-настоящему беспокоил: догадаются ли индейцы сесть в Толмачево на первую электричку и “проверить” соседние станции?

-Дело сделано, - констатировал Строри. - Чего теперь?

-Как это чего? - удивился я. - Возвращаемся в город, где я беру Леночку с документами и Ефрейтора с собакой - и снова сюда. В полдень возле Толмачевского отдела меня будет ждать “луноход” с четырьмя автоматчиками и местным лесником. Будет тема глянуть на наши ночные дела и определиться, что мы сделали ночью и с кем теперь воевать. Как, добро?

-Скорее уж зло, - отозвался Крейзи, качая головой с самым пасмурным видом. - Судя по крикам, вы с Панаевым подожгли вовсе не Мато Нажина, а постороннее типи с женщиной и детями внутри! Что это за война такая, вы мне не скажете?

-Видит бог, мы этого не хотели! - возразил Строри и добавил: - Меч возмездия оказался кривоват!

-Нас в этот блудень втравила Наташа-Медведь, - заявил Панаев. - Пускай ей и будет стыдно за эту хуйню! Мы что - сами поссорились с этими мужиками? Я бы теперь, может, и помирился, но …

-323 -

-Ну ты дал! - перебил его я. - Да они нас после нынешней ночи рады будут по жилам раздернуть, а ты говоришь - “помирился”! Куда уж теперь!

-Разговорчики! - одернул нас Барин. - Давай, встали, до платформы еще пилить и пилить! Спешно допив коньяк, мы сбросили в болото банку из-под икры и двинулись в путь.

Стремительно светлело, над топкими пустошами поднимался холодный утренний ветер.

-Кого же мы сожгли? - Панаев догнал меня и пошел рядом. - Как ты думаешь, Петрович?

-Да никак я не думаю, - отозвался я. - Съезжу сегодня с Ефрейтором и все узнаю. Чего зря гадать?

-Как съездили? - осведомился у меня Ефрейтор, когда около девяти утра того же дня я встретил его и Леночку на перроне станции “Ленинский проспект”. - Удалось?

Оделся Ефрейтор, по своему обыкновению, в черный “бомбер” и джинсы, круто подвернутые над до блеска начищенными ботинками. Возле его ноги сидел пес Адольф - здоровенная тварь, с хорошими знакомыми достаточно дружелюбная. Рядом с Адольфом примостилась на лавке Леночка Бухгалтер, положив на коленки папку с “необходимыми документами”.

-И да, и нет, - ответил я. - Сжечь сожгли, но по ходу дела - не тех. Так что лучше не стало, скорее наоборот!

-На войне все бывает, - успокоил меня Ефрейтор. - Нас точно ждут?

-Лесник и несколько автоматчиков, - ответил я. - Бухгалтер, как наши дела?

-Менты заяву могут потребовать, но навряд ли станут… - ответила Леночка. - Многое от индейцев зависит - что скажут, как себя поведут. Будут ли жаловаться на поджог?

-Мы к этому готовы? - спросил я.

-Разумеется, - ответила Леночка. - Слушай сюда! После своего вчерашнего визита в Комитет ты отправился проведать своего товарища Панаева, тяжело страдающего из-за перенесенного им сотрясения мозга. Так как он нуждается в постоянном уходе, то болеет не у себя дома, где о нем некому позаботится, а у меня на квартире. Там ты пробыл до восьми утра нынешнего дня, о чем в случае чего будут свидетельствовать мои родители и старшая сестра. Занимались мы точно тем же, что и третьего дня, когда на самом деле у меня собирались. Уяснил свое алиби?

-Угу, - ответил я. - А когда Панаев пойдет “снимать побои”?

-Не раньше, чем менты выпишут ему направление. То есть только в том случае, если дело доведут до “пристального рассмотрения”. Но задача у нас в корне иная - если от индейцев не будет заявы, необходимо спустить дело на тормозах. Скажешь: дескать, никого не узнал, кто угрожал пистолетом - не помнишь, ни к кому из присутствующих претензий нет. Все понял?

-Так точно! - кивнул я и повернулся к Ефрейтору. - А вы, камрад - как понимаете стоящую перед вами задачу?

В ответ на это Ефрейтор улыбнулся и потрепал Адольфа по голове.

-Посредством присущего истинному арийцу несомненного превосходства, - мягко произнес он, - намерен гасить агрессивные настроения в среде местных аборигенов. Собираюсь выступить на этой встрече в роли “призрака фашизма” - буду стращать индейцев лысой башкой и собакой запугивать!

К часу дня мы уже тряслись по знакомым дорогам в кузове старой милицейской “буханки”. Больше других трясся местный лесник, которого Леночке удалось запугать “пристальным вниманием Комитета”, якобы направленным на это “сложное дело”.

-Да я же не знал, - всю дорогу божился этот тип, - что они там собираются! А если бы знал … Толмачевские менты, в отличие от лесника, показались нам людьми несколько более

адекватными. По крайней мере, так мы полагали вначале - покуда один из автоматчиков не обратился к нам за разъяснениями по поводу вот какой истории:

- Вы все равно что лесники, - заявил он. - И должны знать, какая хуйня у нас тут творится! Раз ходили мы с братьями на охоту - и знаете, чего видели? Странное дело - куст малины, а на ветках словно маленькие мыши сидят. Весь буквально облеплен, так что и места свободного нет!

- 324 -

Подхожу я, беру одну такую мышку за хвост, а она - бац, и из собственной шкурки на землю выпадает! Шкурка-то у меня в руках осталась, а мышь проползла еще чуть-чуть и издохла! Я другую беру - то же самое! Не скажете мне, что это такое?

Мы с Ефрейтором замерли, не в силах осмыслить услышанное - так что пришлось Бухгалтеру отдуваться заместо нас.

-Редкое природное явление, судя по всему, - заметила Леночка. - Вам об этом надо в газету написать, пусть пришлют сюда фотокорреспондента. Шкурки вы наверняка сохранили?

-А… - замялся было старшина, но потом добавил гораздо увереннее. - Выкинул, блин! Да и на что они мне?

Леночка в ответ вежливо промолчала, так что к “теме с мышами” мы больше не возвращались. В маленькое окошко “буханки” видны были проплывающие мимо деревенские дома, затем машина одолела крутой подъем и раскачиваясь покатила по полю. А еще через несколько минут водитель остановил машину и заглушил двигатель.

-Вылазьте, - предложил нам старшина. - Приехали!

Индейский лагерь встретил нас недоброй тишиной и молчаливым кругом настороженных глаз. Людей было немного, причем большинство столпилось вокруг горелой проплешины на месте сгоревшего типи. И если бы я не расстрелял свою совесть еще в детстве, то мог бы принять охватившие меня чувства за внезапный приступ стыда. На самом же деле я чувствовал нечто иное

-гнет чужой злобы, нацеленные на меня копья человеческой ненависти. В воздухе вокруг нас было разлито столько желчи, что даже Адольф это почувствовал - вздыбил шерсть, ощерился и зарычал. Так что разговор с самого начала не задался.

-Где ствол? - без обиняков спросил старший наряда, беседовать с которым вызвался сам Мато Нажин, который своим ответом задал тон всему будущему разговору:

-Какой ствол? - удивленно просил Мато. - О чем это вы говорите?

Именно так протекала вся недолгая, зато крайне эмоционально насыщенная беседа. Если вкратце, то суть сказанного индейцами сводилась к следующему: “Ничего мы не знаем, ствола у нас нет, этих людей мы видим впервые! Нас самих этой ночью подожгли, причем пострадала женщина и малолетние дети. Нет, поджигателей мы не видели, от них осталась только пустая бутылка из-под бензина. Нет, подавать заявление мы не будем - не видим в этом смысла. Это все!”.

Так как главные слова были сказаны, мы тоже не стали медлить с ответом: “Мы прибыли сюда в поисках лиц, осуществивших вооруженное нападение на нашу инспекторскую группу. Но среди присутствующих ни таких лиц, ни соответствующего оружия нет. Поэтому мы не видим смысла в дальнейших объяснениях, от подачи заявления отказываемся и данный вопрос с этого момента считаем закрытым”.

Такая покладистость весьма обрадовала местных ментов, разом избавившихся сразу от двух потенциальных “глухарей”. Они тут же утратили всякий интерес к ситуации и засобирались назад, а мы решили отправиться вместе с ними. Рассчитывать на милость индейцев особенно не приходилось: кабы взглядом можно было резать или колоть, мы с Ефрейтором были бы уже с ног до головы в дырках.

На обратном пути, развалившись на лавках в электричке, мы решили обменяться впечатлениями, полученными за время этой поездки. Ефрейтор, успевший за время нашей “беседы с индейцами” вдоволь насмотреться по сторонам, сказал вот что:

-Знаешь, Петрович - к ментам далеко не все вышли. Там такие лица мелькали на заднем плане! Одно из двух: или “сиженые”, или сотрудники “охранных структур”. Лично мое мнение - зря вы до них доебались. С чего вы вообще взяли, что это индейцы?

-Да не знаю я, - посетовал я, - пьяные были! Вот и …

-Людей надо собирать, Петрович! - совершенно серьезно заметил Ефрейтор. - Причем много людей! В следующий раз бензином дело не кончится, тут пахнет настоящей войной!

-325 -

-Настоящей - это как? - спросил я, рассеянно уставившись на мелькающие за грязным стеклом пейзажи. - Что ты имеешь в виду?

Вответ Ефрейтор только головой покачал.

-Настоящая война, Петрович, тогда начинается, когда на ненастоящей кого-нибудь убьют! А тут, похоже, все к этому и идет! Думай теперь - готов ли ты к такому раскладу?

-Хуй ли думать, камрад, - бодро ответил я, хотя на душе у меня стало от этих слов ой как неспокойно. - Приеду домой, посплю, переоденусь - и сразу буду готов! Наше дело правое, a

Elbereth Gilthoniel!

- Слава России! - вскинул руку Ефрейтор. - Мы победим!

По приезду в город нас ожидал шок. Оказалось, что Крейзи взял с собой кружку дури и на вечерней электричке уехал в Толмачево, якобы на “переговоры с индейцами”. Уехал, так и не дождавшись нашего возвращения.

-Как уехал? - потрясенно переспросил я. - Один? Не верю!

-Как есть, - ответила мне Иришка. - Сказал - поедет мириться, покуда дело до худого не дошло.

-Уже дошло! - заорал я. - Его на куски там порежут!

-Почему ты так решил? - спросила Иришка. - Ты уверен?

-Я там был! - ответил я. - И знаю, что говорю! Надо срочно ехать за ним!

Ятут же принялся звонить братьям, но желающих отправиться в Толмачево сегодня не нашлось.

-Крейзи сам уехал? - спросил меня Кримсон. - Ну и дурак! Будет ему наука!

-Спасти его мы уже все равно не успеем, - резонно возразил Строри. - А месть может и подождать! Ложись спать, Петрович - утро вечера мудреней!

В чем-то он был прав - после двухдневной беготни по лесу ноги меня уже не держали. Боец из меня был практически никакой, так что я послушался Костяна - кое-как доплелся до дома, разделся и залез под горячий душ. Стоя под обжигающими струями, я все думал - как бы индейцы и в самом деле не прирезали моего брата! Не начали “настоящую войну”, как правильно заметил сегодня партайгеноссе Ефрейтор. Но постепенно усталость вытеснила все мысли, так что я прямо в душе выпил водки, выключил воду и отправился спать.

Утро пришло вместе со звонком телефона - ворвалось в мой сон долгими протяжными трелями. Продрав глаза, я зашлепал в прихожую и снял трубку. Звонил Крейзи - он не просто вернулся из Толмачево живым, а привез с собой “мирный договор” с тамошними индейцами. За одну ночь он добился своею дипломатией того, о чем никто из братьев уже не смел и мечтать.

-Договорились, - сообщил мне Крейзи, совершенно не обращая внимания на ту ругань, которую я на него обрушил. - Да будет мир!

Оказалось, что ему довелось поучаствовать в индейском военном совете - собранном как раз по нашему поводу. На этот совет Крейзи пришел безоружный и совсем один - но индейцы не разорвали его на части (в чем лично я был более чем уверен), а приняли обстоятельно и даже с некоторым уважением. Их вождям оказалось не чуждо высокое благородство, да и как люди они оказались намного лучше, чем мы с Панаевым думали поначалу.

-Охуенные люди, - прямо заявил Крейзи. - Не то чтобы добрые, но уж точно не злые. Природу любят, с духами знаются, все фишки верно секут. Какого хуя вы с ними не поделили?

-Да эта баба… - начал я, но тут Крейзи меня перебил: - А я так сразу им и сказал! Что братьев моих с пьяных глаз бесы попутали, а хитрая баба взяла и воспользовалась этим! Сначала науськала вас на ихнего вождя, а потом пошло-поехало!

-Ну а с поджогом-то как? - спросил я. - Узнал, чьё мы типи сожгли?

-Одинокого Волка, - ответил Крейзи. - Помнишь такого?

Понятное дело, Одинокого Волка я помнил. Это был крепкий мужик с ирокезом на голове, который временами появлялся со своим типи в районе станции Каннельярви. Мы видели его там

- 326 -