Русский язык - список заданий 3 / 0708327_3A332_kudryavceva_e_a_speranskaya_a_n_istoriya_russkogo_yazyka_ist

отношения парных по этому признаку согласных. Возникли новые смягченные губные и зубные согласные, которые вступили в особые, силлабемные, отношения с гласными переднего ряда (равно как и твердые согласные с гласными непереднего ряда). В то же время расширились возможности сочетаемости палатальных согласных с гласными непереднего ряда [а] и [у]. Позиция перед [а] может рассматриваться как сильная (при учете относительной хронологии смягчения полумягких согласных и утраты носовых гласных). На границе морфем расширение возможностей сочетаемости согласных вторичного смягчения с [а] и [у] происходило в результате действия морфологической аналогии, например, появились сочетания губных с [у]: [т’у], [б’у], [в’у] и под.

На дальнейшее развитие противопоставления по твердости-мягкости повлиял процесс падения редуцированных и связанные с ним явления (переход [е] в [о], объединение [и] и [ы]). После падения редуцированных возникают новые сильные позиции и новые позиции нейтрализации для парных твердых-мягких согласных. Появляется абсолютно сильная позиция – конец слова: мест – месть. Сильной позицией, например, для зубных становится позиция перед губными и заднеязычными: верба – гурьба, ветка – батька. В то же время позицией нейтрализации для губных становится положение перед твердыми и мягкими губными (перед твердыми выступают твердые губные, перед мягкими – мягкие): о[б’в’]ести, о[бв]од, о[бм]ан – о[б’м’]ести.

В результате функционального объединения [и/ы] и перехода [е] в [о] позиции перед и и о стали новыми позициями противопоставления твердых – мягких согласных.

Наиболее развитая корреляция твердых – мягких согласных (11 пар) представлена в ростово-суздальском диалекте. В периферийных же говорах эта корреляция слабее, в частности из-за отсутствия противопоставления твердых – мягких губных в конце слова (где выступают только твердые) и перед согласными.

С развитием противопоставлений по указанному признаку связывают и смягчение заднеязычных кы, гы. Хы в ,иги, хи. Предположительно это событие относится к рубежу XII – XIII вв., а в памятниках отражается с XIV века. А.А. Шахматов полагал, что заднеязычные согласные были лабиовелярными, с утратой ими лабиовелярности происходит передвижение ы в переднюю зону образования. Перед новым и происходило смягчение к, г, х в к’, г’, х’. Однако возникает вопрос, почему то же самое не происходило с другими согласными? Дело в том, что, как показал французский ученый А.Мартине, признаки палатализованности – непалатализованности и лабиовелярности – нелабиовелярности не сосуществуют в одной фонологической системе, развитие одного противопоставления ведет к устранению другого. Поэтому утрата лабиовелярности у заднеязычных нормально привела к появлению их мягких аллофонов, в то же время у

51

губных и переднеязычных согласных противопоставление по твердости – мягкости ко времени утраты лабиовелярности было сформировано, поэтому сочетания типа пы, мы, ды не могли образовать новых мягких аллофонов.

Более широкое употребление смягченных заднеязычных происходило за счет аналогического выравнивания основ: ученики, мухh (вм. Ученици,

мусh).

Непарные по мягкости шипящие (кроме [ч’]) и [ц’] также претерпели изменения. В литературном языке и говорах [ж’], [ш’] и [ц’] отвердели. Об отвердении судят по отражению в текстах, сигнальным при этом оказывается написание букв ы, ъ после букв, обозначающих соответствующие звуки. Такие написания после шипящих появляются в конце XIV в.: жывите,

держытъ (Гр. Дм. Донск. 1389), Ивашъково, приложыли (Купч. XV в.).После

ц буквы ы, ъ начинают писаться с XVI в.: концы, нацыдят (Домострой). Известно, что мягкие шипящие и ц характеризуют некоторые современные периферийные говоры, восходящие к древненовгородскому диалекту.

По-иному складывалась судьба сложных шипящих [ж’ˆд’] и [ш’ˆт’].

В литературном языке и говорах центра устранялся взрывной элемент и появлялись долгие мягкие фрикативные [ж’] [ш’]: [вож’и], [иш’у]. Во многих говорах произошло отвердение долгих шипящих.

Некоторые говоры сохраняют исконное, «сложное» произношение этих согласных: [вож’ˆд’и], [иш’ˆч’у] с наличием переходной ступени [ш’ˆч’] и [ж’]. В ряде северновеликорусских говорах (вологодских, олонецких) сложные шипящие отвердели. В отдельных вологодских говорах утратился конечный фрикативный элемент: [ш’т’ука], [дож’д’ик].

Однако преобразования шипящих и ц – это изменения в частной подсистеме согласных, не затронувшие фонологическую систему в целом. Во всех говорах русского языка шипящие сохраняют непарность по твердостимягкости.

5. История аканья

Фонетическая и фонологическая сущность явления

Аканье, возникнув как явление диалектное, заняло существенное место в истории русского языка, поскольку не только распространилось на значительной территории, но и повлияло на фонетико-фонологическую систему соответствующих говоров. В настоящее время аканье характеризует южновеликорусские говоры, ряд средневеликорусских говоров, белорусский язык.

По замечанию К.В.Горшковой, значение аканья в том, что, во-первых, оно наиболее последовательно реализует общую для русских говоров тенденцию к противопоставлению ударных слогов безударным, связанному с утратой интонационных различий и переходом от музыкального ударения к силовому; во-вторых, выражает общую для русских говоров тенденцию к

52

доминирующей роли согласных фонем за счет уменьшения различительных способностей гласных; наконец, в том, что, став фонетической чертой говора Москвы, оно определило орфоэпическую норму русского литературного языка.

Принято различать аканье в широком и узком смысле. В широком смысле аканье – неразличение гласных неверхнего подъема в безударных слогах и совпадение их в различных звуках в зависимости от позиционных условий. В этом смысле аканье противопоставлено оканью, при котором соответствующие гласные в безударных слогах различаются: п[о]ра и п[^]ра. В акающих говорах различная реализация гласного наблюдается в первом предударном слоге, в остальных безударных слогах (кроме абсолютного начала и конца словоформы) произносится редуцированный гласный [ъ] или

[ь].

С этим обстоятельством связано понимание аканья в узком смысле, т.е. неразличения гласных неверхнего подъема в первом предударном слоге после парных твердых согласных. В этом смысле аканье противопоставляется собственно яканью и его более частным реализациям – иканью, еканью.

Как известно, существуют различные виды аканья в широком смысле слова. Наиболее значимыми с исторической точки зрения являются следующие:

∙Диссимилятивное аканье, при котором в первом предударном слоге произносится [а], если в ударном слоге гласные верхнего подъема [ы, и, у], а также в некоторых говорах [о, е], восходящие к [ô, ê], перед другими гласными [е, о, а] произносится [ъ] или, после мягких согласных, [и].

ст[а]лы, з[а]сеяли, н[’а]су, л[’а]сов, но д[ъ]ма, д[и]ревня, в[и]дете, р[’и]ка.

∙Ассимиллятивно-диссимилятивная разновидность, которая отличается от первой тем, что перед ударным [а] здесь произносится [а]:

д[а]ма, р[’а]ка.

∙Умеренное яканье (для аканья характеристика умеренности незначима, т.к. после твердых согласных в этом случае выступает один и тот же звук), при котором качество предударного гласного зависит от качества следующего согласного: перед твердым – [а], перед мягким – [и]: с[’а]ла,

н[и]си.

Фонологическая сущность аканья заключается в уменьшении различительной способности гласных фонем в безударной позиции. Исследователи выделяют особую слабую фонему <α>, которая возникла в

результате развития аканья и реализовалась в различных вариантах в зависимости от позиционных условий и от говора-носителя – [ъ], [а], [и], [ие]

ипод.

Зона первоначального распространения

Аканье засвидетельствовано памятниками письменности довольно поздно (c XIV в.) и непоследовательно. Между тем, у историков языка и

53

диалектологов нет сомнений в том, что его возникновение относится к гораздо более раннему времени. Поэтому для установления зоны возникновения и первоначального распространения этого явления опираются на данные диалектологии и лингвистической географии. Поскольку при взаимодействии окающих говоров с акающими, последние обычно «побеждают», исследователи пришли к выводу, что ареал первоначального распространения аканья должен находиться в центре современной акающей территории. Это территория современных южновеликорусских говоров, расположенных в бассейне верхнего Сейма и Оки.

Наиболее древним типом аканья является диссимилятивное аканье, сопровождающееся диссимилятивным яканьем. Архаичными типами диссимилятивного яканья считают обоянский, щигровский и суджанский типы, находящиеся на территории курско-орловских говоров. Остановимся на характеристике этих типов:

Обоянский: [а] о́́<ô, е<́ê: с[’а]ло, б[’а]де; [и] о́<о, е<́е: с[и]лом, д[и]ревня.

Щигровский: [а] о<́ô, о; е<́ê: с[’а]ло, с[’а]лом, б[’а]де

[и] е<́е: д[и]ревня.

Суджанский: [а] о<́ô, о: с[’а]ло, с[’а]лом

[и] е<́ê, е: б[и]де, д[и]ревня.

Как видно, в Обоянском типе аканье возникло тогда, когда здесь еще различались особые фонемы ô и ê, в Суджанском типе такая разновидность аканья является результатом обобщений, связанных с существованием двух указанных фонем.

Известно также, например, что говоры, распространенные к югу и к северу от указанной территории являются «вторично акающими». Так, тульские говоры, территория которых находится к северу от курскоорловских, характеризуются умеренным аканьем-яканьем. Считается, что аканье появилось здесь под влиянием средневеликорусских говоров Москвы, в которых диссимилятивное яканье «наложилось» на северно-русский ёкающий вокализм. То, что первоначально эти говоры были окающими, подтверждается природой умеренного яканья: предударный гласный зависит не от качества ударного гласного, а от последующего твердого или мягкого согласного, а эти условия, как мы помним, были определяющими для перехода е в о.

Впоследствии аканье распространилось на значительной территории. На юге аканье охватывает переходные украинско-белорусские говоры, затем проходит по границе между русским и украинским языком. На севере граница проходит через Псковское озеро, затем к юго-востоку через северное Подмосковье, потом между Муромом и Рязанью. На восток акающие говоры распространяются далеко за Урал (поздние переселенческие говоры).

Как уже было сказано, в письменности аканье получило отражение сравнительно поздно (XIV – XV вв.), причем в памятниках московского

54

происхождения, где аканье является вторичным. Ср.: в апустhвшии земли,

отъ господа бысть се и есть дивна в очью нашею (Сийск. Ев.1340 г.); прикаснулся, прадающимъ, плесате (вм. плясате) (Ев. 1393 г.); Шагатью и Шаготью, Калуга и Колуга (договорные и духовные грамоты московских князей). В текстах XV – XVI вв. количество случае мены о/а возрастает: обязон, запода, задовити. Подобные написания о вместо а объясняются привычкой писцов, для которых было характерно акающее произношение, писать на месте безударного [а] букву о, в том числе и на месте этимологического а.

Подобная же мена о/а в заимствованных словах, в том числе именах собственных еще не может свидетельствовать об аканье. Этимология заимствованного слова была не ясна писцу, и он допускал колебания в написаниях: Андрhи и Ондрhи.

В текстах, относящихся к территории первоначального распространения аканья, данное явление активно фиксируется только в XVII в. Особенности фиксации свидетельствуют о диссимилятивном характере аканья-яканья: перед ударными гласными верхнего подъема, а также о, е (<ô,

ê) пишутся а, я: твояму, вояводу, жаны, сабою, касили, са всhх; в то же время перед ударным а писцы в подавляющем большинстве случаев пишут о, и этот о считают отражением редуцированного гласного [ъ]: но нас, тотарин.

55

Относительная и абсолютная хронология процесса

В плане относительной хронологии аканье должно было следовать за падением редуцированных. Об этом свидетельствует, например, то,что результаты изменения гласных, находившихся до падения редуцированных не в первом предударном слоге, и гласных первого предударного слога совпали: т[^]нка и тр[^]ва, л[и]сная и р[и]ка.

Абсолютная хронология возникновения аканья, таким образом, должна быть связана с XII веком. Однако эта дата может быть сдвинута к XI в., если учесть, что в окраинных древнерусских говорах южных территорий (памятники которых для этого времени не найдены), падение редуцированных могло завершиться раньше, чем на севере. В последнее время получила распространения точка зрения Р.И.Аванесова, согласно которой аканье появилось во второй половине XII – начале XIII в. То, что данное явление возникло до XIV столетия, подтверждается историческими фактами: в это время говоры Посемья и верхнего течения Оки с уже возникшим к тому времени диссимилятивным аканьем вошли в состав Великого княжества Литовского и оказались вне сферы влияния остальной акающей территории, на которой обнаруживаются относительно поздние разновидности аканья-яканья.

Гипотезы о происхождении

Существуют различные гипотезы происхождения аканья. В частности некоторые зарубежные и отечественные слависты (А. Вайан, А. Мейе, Ф.П. Филин) придерживались гипотезы раннего происхождения аканья (VII – VIII вв.!) и связывали его с утратой индоевропейскими гласными *о, *а количественных характеристик.

В 60-е гг. эту гипотезу пытался обосновать болгарский исследователь В. Георгиев. Он предположил, что аканье унаследовано из праславянской эпохи, когда индоевропейские гласные ŏ и ă утратили количественные характеристики и совпали в одном звуке. Таким звуком, по мнению В. Георгиева, был звук [а]. В дальнейшем в окающих говорах а>о во всех позициях, в акающих же говорах – только под ударением. Бывшие долгие ō и ā совпали во всех случаях в [а]. Концепция В. Георгиева не учитывает, что аканье – неразличение в первом предударном слоге после твердых согласных двух, а после мягких – трех гласных звуков. Причем эти звуки могли реализоваться не только как [ъ] и [ь], но и как аналоги гласных полного образования. Необъясненными остаются причины перехода в одних случаях а>о, а в других сохранения а. В. Георгиев отрицал возможность появления [а] как результата редукции [о]. Между тем, звук [^] по артикуляции близок к [а] и должен быть признан результатом сокращения [о] и утраты лабиализации последним.

До сих пор наиболее разработанной признается теория А.А. Шахматова. Именно она предвосхитила многие моменты, которые были позднее

56

подтверждены данными исторической диалектологии. Исследователем был учтен ряд важных моментов, объясняющих природу аканья:

∙аканье – это не проблема двух звуков, [о] и [а], а проблема объединения в одном звуке всех безударных гласных неверхнего подъема;

∙аканье в широком смысле слова пережило два периода: 1) совпадение гласных неверхнего подъема в одном звуке, последовавшее после падения редуцированных и перестройки акцентной системы; 2) формирование конкретных фонетических реализаций этого гласного в зависимости от конкретных фонетико-просодических условий;

∙древнейший тип зависимости предударного гласного от ударного реализуется в говорах с диссимилятивным и ассимилятивнодиссимилятивным аканьем, при этом зависимость фонетических реализаций <α> от степени подъема ударного гласного является вторичной;

∙аканье и яканье – разновидности одного и того же явления, впоследствии подвергшиеся фонетическому расхождению.

Разумеется, концепция А.А. Шахматова в настоящее время корректируется накопленным фактическим материалом.

Ученый исходил из того, что в эпоху перестройки акцентной системы, т.е. смены интонационного ударения силовым, происходило усиление ударных слогов и ослабление безударных. В результате в безударных слогах гласные верхнего подъема (по происхождению долгие) стали краткими, не изменив своего качества, а гласные неверхнего подъема [а], [о], [е] (по происхождению краткие) редуцировались до [ъ] или [ь]: др[ъ]ва, д[ъ]ри, н[ь]су, б[ь]лила. Редукция этих трех гласных вызвала заместительное удлинение ударных узких гласных (верхнего подъема), в то время как широкие ударные гласные остались без изменения. Возникло два типа слов:

1) тр[ъ]вы, в[ь]ди, ст[ъ]лу; 2) н[ъ]род, в[ь]селый, п[ъ]ра.

В словах первого типа произошло сокращение ударных гласных, а это,

всвою очередь, вызвало удлинение редуцированных первого предударного слога: ъ>а, ь>’а (или е). Слова второго типа изменений не пережили (если не считать дальнейшей фонетической реализации ь как и или е ввиду их фонетической близости). Так, по А.А. Шахматову, возникает архаичный тип аканья-яканья, который после утраты различий гласными по долготе / краткости внешне начинает производить впечатление диссимилятивного. Возникают следующие фонетические реализации гласного в первом предударном слоге:

57

Что касается возникновения ассимилятивно-диссимилятивной разновидности, то, вероятно, в таких говорах в ударной позиции был сокращен и а (сохранявший до этого свою долготу), что привело к удлинению предударного гласного: с[’а]ла. Схематически реализации гласного в первом предударном слоге для ассимилятивно-диссимилятивной разновидности

Во времена А.А. Шахматова еще не были обнаружены разновидности ассимилятивно-диссимилятивного яканья. Исследователь принимал их за сильное яканье, так как слова, в которых произносился «не-а» перед ударными о, е (<о, е), были крайне редки, и они воспринимались как отдельные отступления от произносительной нормы.

Связь аканья со сменой интонационного ударения динамическим в настоящее время поддерживается многими исследователями. Однако нужно учитывать, что изменение ударения характеризовало все русские диалекты, аканье же развилось только в их части. Это приводит к выводам, что в разных говорах ударные и безударные слоги различались по интенсивности: в говорах, развивших аканье, интенсивность ударных гласных была сильнее, чем в окающих говорах, поэтому сильнее оказалась редукция безударных гласных.

Возникновение сильных и слабых позиций гласных фонем в результате развития аканья

Поскольку в результате развития аканья в безударных слогах [а], [о], [е] совпали в одном звуке, в акающих говорах количество гласных, выступающих в ударных слогах, стало отличаться от количества гласных, выступающих в безударных слогах. Таким образом, в литературном языке под ударением различаются 5 фонем (а в некоторых акающих говорах 6 или 7), в безударной же позиции (в первом предударном слоге) выступают всего

три фонемы <и/ы>, <у>, <α>. Последняя представлена двумя вариантами – [^]

и [и]е:

В говорах с сильным яканьем независимо от качества предшествующего согласного в безударной позиции выступает один гласный [а], совпадающий по качеству с одним из ударных гласных:

В говорах, не знавших редукции безударных гласных, количество ударных и безударных гласных совпадает (за исключением говоров с 6-ти и 7-мифонемным вокализмом, так как ê и ô в безударной позиции совпали с е,

о).

До развития аканья позиционная мена гласных представляла параллельные непересекающиеся ряды, то есть гласные фонемы выступали в виде своих аллофонов, не совпадавших с аллофонами других фонем (исключение, возможно, [ä] как вариант двух фонем). С развитием аканья появляются пересекающиеся позиционные ряды.

6. Формирование произносительной (орфоэпической) нормы национального литературного языка.

Произносительная норма русского литературного языка сложилась на базе московского просторечия (койне) XVII – XVIII вв. Московский говор выделился из северо-восточного (ростово-суздальского) диалекта. Это был говор консонантного типа, система согласных которого совпадала с системой названной группы говоров, система же вокализма в первом предударном слоге характеризовалась недиссимилятивным аканьем после парных твердых согласных) и еканьем после мягких согласных: [пара] – [поры́ ]; [н’есу] – [н’ос], [с’еми] – [с’ем’], [т’енут’] – [т’анут́ ]. В остальных предударных и заударном слогах в зависимости от качества предшествующего согласного произносился [ъ] или [ь]: м[ъ]локо, [д’ь]ловой. После непарных шипящих

гласные фонемы <о, а, е> совпали в звуке [еы]: [жеына]́, в [жеыру]́,

[шеыс’т’и]́.

В процессе дальнейшего развития орфоэпической системы происходит расширение категории твердости-мягкости согласных. Это проявляется в следующем. Оформляется противопоставление по данному признаку для заднеязычных: мягкие заднеязычные (среднеязычные) согласные оказываются перед [о] как в собственно русских словах, так и в словах, содержащих заимствованные морфемы: т[к’о]шь, простор. стри[г’о]шь, пе[к’о]шь; хрони[к’о]р. Однако оппозиция твердых-мягких заднеязычных перед гласными ограничена. Сочетания [к’а], [к’у], [г’а], [г’у] возникают за счет появления новых заимствований: кюри (закон), гяур, Гянджа (город в Азербайджане), кюре, гюрза. Мягкие заднеязычные не могут находиться в конце слова и перед [и]. Тем не менее твердые согласные в абсолютном конце слова проявляют фонологический признак твердости: [сок-ы-м]олоко.

Иногда говорят о противопоставлении твердых и мягких шипящих, при этом краткость твердых и долгота мягких шипящих считается дополнительным признаком.

Новой сильной позицией для твердых-мягких согласных явилась позиция перед [е]. Это произошло, вероятно, на рубеже XIX – XX вв. В словах, вновь входивших в русский язык, согласный продолжал смягчаться

59

перед [е]: ап[т’е]ка, ор[к’е]стр, однако появляется возможность вариативного произношения: [де]по и [д’е]по, [те]рмо и [т’е]рмо или только твердого: пар[те]р, каш[не], шос[се]. В некоторых случаях твердые-мягкие согласные перед [е] различают словоформы: [м’ер] и [мер].

Сократилось число слабых позиций для твердых-мягких согласных за счет утраты ассимилятивного смягчения губных и зубных согласных перед мягкими согласными (характерного для старомосковской орфоэпической нормы). Новые потенциально сильные позиции для губных – перед мягкими губными и средненебными: вы[мп’]ел, ло[мк’]ий, для зубных – перед мягкими губными: [дв’]ерь.

Вмосковском говоре произошло упрощение безударного вокализма после мягких согласных, которое заключалось в замене еканья иканьем. В текстах эта ситуация отражается с XVII века С фонологической точки зрения этот процесс заключается в том, что слабая фонема первого предударного слога <α>, реализовавшаяся в виде [е/а] и противопоставленная <и~у> по подъему и лабиализации, включает в число реализаций [и] и устраняет [е]. Таким образом, число фонем, противопоставленных в слабой позиции, сокращается до двух: <α ~у>.

Еще в начале XX века иканье признавалось просторечной чертой, но уже в середине века становится произносительной нормой. Еканье сохраняется только в речи старых москвичей и в сценическом произношении.

Впротивоположность упрощению безударного вокализма после мягких согласных усложнилось противопоставление гласных после твердых согласных. Например, в сочетаниях типа те с твердым согласным не происходит редукции [е]: [де]нтальный. Таким образом, в первом безударном слоге могут противопоставляться 4 слабых фонемы: <а/е/ы/у>. Сложное противопоставление гласных наблюдается и после шипящих.

Первоначально, после отвердения шипящих, в первом предударном слоге были противопоставлены три гласных: [ы/у/ые], по мере втягивания данных согласных в оппозицию по твердости-мягкости безударный вариант <а> реализуется как [а], остальные гласные неверхнего подъема сохраняют

произношение [ые], и в этом случае оказываются противопоставлены 4 слабых фонемы: <а/ые/ы/у>. Ср.: [шар] – [ш ыеры]→[шары], но [жоны] – [ж

ыена], [шест] – [шыесты].

60