Русский язык - список заданий 3 / 0708327_3A332_kudryavceva_e_a_speranskaya_a_n_istoriya_russkogo_yazyka_ist

Такие типы сложноподчиненных предложений, как причины, следствия, условия, цели и др., сохраняют тенденцию к постоянной позиции частей, однако со временем порядок следования частей теряет силу определяющего признака, а возможность реализации всех трех позиций придаточной части (пре-, интер-, постпозиция) используется как стилистический прием. Помимо того, что конструкция обогащается дополнительным оттенком значения, как и всякая инверсия, нехарактерный порядок следования частей вносит в высказывание эмоциональность, экспрессию.

Анализ памятников письменности XI-XVII вв. выявляет закрепленность позиции частей сложноподчиненных предложений в древнейших текстах; в поздних памятниках отмечается большая свобода в порядке следования частей, хотя преобладает прежний порядок в тех структурах, где он является конструктивным признаком. Это можно объяснить факторами различного порядка. Причина внутриязыковая – процесс замены многозначных союзов специализированными для выражения конкретных семантико-синтаксических отношений, в результате которого союз берет на себя основную роль в определении типа связи, независимо от позиции придаточной части. С другой стороны, то, что в поздних памятниках отмечаем большее количество примеров с разнообразием порядка следования частей предложения, объясняется фактором внелингвистическим – до настоящего времени сохранилось гораздо больше текстов позднего периода, весьма разнообразных в жанрово-стилистическом отношении, с большими возможностями использования инверсионного порядка следования частей как стилистического приема. Понятно, что наиболее полно эта возможность реализуется в памятниках повествовательных, особенно в эпистолярных и религиозно-полемических произведениях, язык которых характеризуется риторикой, пафосом, экспрессией.

Так перенос придаточных причины с союзом, осложненным частицей бо (и без нее), из обычного положения (постпозиция) в препозицию – характерная черта эмоционально-напряженного стиля речи. Такой прием может быть связан с использованием правил риторики. Это явление характерно, например, для переписки Ивана Грозного с князем Курбским:

Писание же твое принято бысть и уразумлено внятельно. Понеже бо еси положылъ яд аспиден под устнами своими, наполнено убо меда и сота по твоему разуму, горчайше же пелыни обретающеся… (Первое послание Грозного, с. 25).

Перенос в препозицию придаточной части причинных конструкций широко используется в текстах XVIII в. Он свойствен энергичному деловому стилю Петра I и его круга, характерен для частных и деловых писем, используется в языке науки.

151

Синтаксические позиции служебных слов

Союзы, корреляты и частицы занимают различные синтаксические позиции. Основная синтаксическая позиция союза – первое слово в придаточном предложении независимо от положения придаточной части по отношению к главной. К служебным элементам, уточняющим значения союзов и тем самым тип семантико-синтаксических отношений между частями сложного предложения, отнесены:

а) синтаксические частицы; б) корреляты.

Эти элементы всегда находятся в разных частях сложноподчиненного предложения: частицы – в придаточной части, корреляты – в главной. Синтаксическая позиция частицы, уточняющей значение союза, всегда непосредственно после союза (в придаточном предложении). Несмотря на полифункциональность частиц, в позиции после союза они были определенно специализированы для выявления и уточнения различного круга семантико-синтаксических отношений. Наиболее четко было специализировано употребление частиц ли и бо: частица ли в позиции после союза постоянно связана с условным значением конструкции, частица бо с кругом значений причинного характера.

Употребление частицы бы всегда связано с особой модальностью придаточного предложения; в соединении с многозначными союзами она служит для выражения целевых, изъяснительных значений в отношениях между частями сложноподчиненного предложения. С ее участием образуются союзы яко бы, еже бы, что бы и др.

Наименее специализированно употребляется частица же. Она способна занимать в предложениях несколько позиций. В позиции после союза частица отмечена в самых ранних памятниках восточнославянской письменности. Она входит в состав сложившихся еще в общеславянскую эпоху союзов, в основе которых были древние указательные местоимения. Такова структура союзов иже, еже, яже, понеже, занеже и др. В древнерусских памятниках союзы зане и поне употреблялись и без частицы же, что говорит о том, что эта частица не полностью слилась еще в одно слово с основами.

Употребление синтаксических частиц в позиции после союза в придаточных предложениях можно обнаружить в текстах всего древнерусского периода истории восточнославянских языков. Частицы могли присоединяться как к союзам, в составе которых не было других частиц (аще ли, будет ли, яко бо, кабы, что бы, иде же, понеже и др.), так и к союзам, образованным ранее с помощью частицы же: еже ли, понеже бо, еже бо, еже бы и др. Некоторые из таких вторичных устойчивых сочетаний функционировали как союзы настолько постоянно, что их

152

возможно причислить к составу подчинительных союзов: понеже бо, еже ли, аще ли. Однако с течением времени эти сочетания (как и входящие в их состав союзы) в основном выходят из употребления. В современном русском языке сохранился только стилистически окрашенный союз условия ежели. С развитием системы семантических союзов, которые функционируют для обозначения конкретных типизированных семантикосинтаксических отношений, синтаксические частицы – уточнители значений союзов перестают употребляться, и тем самым изменяется роль позиции после союза в придаточном предложении.

В научных работах по историческому синтаксису, при дифференциации союзов и частиц в древнерусских текстах не сложилось четких критериев. Частицы бо, же, ли квалифицируют то как союзы, то как частицы, выступающие в роли союзов. При этом обнаруживается недооценка такого существенного критерия, как синтаксическая позиция служебного слова. Частица никогда не занимает позицию союза в начале придаточного предложения, что связано с ее уточняющей функцией. Если же она приобретает статус союза, то изменяется ее позиция в предложении. Так, частица бо, употреблявшаяся весьма широко в древнерусских текстах, не получив, по-видимому, поддержки в устной русской речи, в русском языке утратилась, в украинском же и в белорусском языке она приобрела статус союза (при этом изменилась ее позиция в предложении со второго места на первое).

Таким образом, синтаксические частицы играли важную роль в процессе специализации древних многозначных союзов. В той мере, в какой каждая из них была связана с выражением определенных семантикосинтаксических отношений, они, присоединяясь к союзам, уточняли значение союза в конкретном употреблении. Способность присоединяться к старым союзам и таким образом участвовать в словообразовательном процессе их создания была свойственна частицам с древнейшего периода истории славянских языков. В древнерусских текстах, кроме названных уже сочетаний с частицами подчинительных союзов, застаем как уже сложившиеся еще ряд союзов: ибо, аже, дабы, абы, или, али и др., словообразовательная структура которых, по-видимому, содержит синтаксические частицы, но эти союзы употребляются уже только слитно, как одно слово. Некоторые из них можно рассматривать как результат слияния частиц с сочинительными союзами или же с другими частицами. Эти факты говорят о том, что некогда существовал способ образования союзов путем присоединения уточняющих значение синтаксических конструкций частиц к местоимениям, союзам и другим элементам языка, которые выступали в функции служебных слов.

Синтаксическая позиция коррелятов – всегда в главном предложении: в пределах главного предложения соотносительные слова чаще употребляются в начале, но могут и не начинать главную часть

153

сложноподчиненного предложения. По отношению к союзу их позиция может быть контактной и дистантной.

154

МОДУЛЬ 4. ЛЕКСИКА. 0,277 ЗЕ 6/4 Ч. Лекция 17

Особенности лексической системы древнерусского языка Тема 16.Лексическая система древнерусского языка. 0,277 ЗЕ 6/4 ч.

Лексика – это совокупность слов языка, его словарный состав. Этот термин употребляется как по отношению к отдельным пластам словарного состава (тогда речь идёт о лексике бытовой., деловой, поэтической либо заимствованной и исконной и пр.), так и для обозначения всех слов лексика – один из наиболее подвижных уровней языка. Связано это с особенностями: лексика, как известно, прямо или косвенно отражает действительность, реагирует на изменения в общественной, материальной и культурной жизни народа. Лексический состав слова должен быть закреплён письменными знаками. Поэтому вопрос о лексике древнерусского языка оказывается связанным с вопросом о существовании письменности у восточных славян в дохристианский период.

Важным источником в разрешении этой задачи является «Сказание о письменех» Черноризца Храбра. Анализ данного исторического памятника показывает, что славяне были знакомы с графической передачей знаков, которые воспринимались как система письма.

Вторым аргументом существования письменности у восточных славян являются археологические находки в разных местах восточнославянской территории. В Рязани, Чернигове, на Дону и др. были обнаружены знаки и надписи на предметах материальной культуры: на глиняном сосуде, на медных бляхах тверских курганов XI в. Многочисленные знаки встречаются также на старорусских календарях и на пряслицах X-XI вв. и более поздних веков. В 1949 г. при раскопках курганов около села Гнездово под Смоленском обнаружена кирилловская надпись из одного слова на обломках глиняного сосуда. Надпись относят к первой четверти X в. и читают ее как «горухща» или «горушна», что означает горчица, горчичное семя либо какая-то другая горькая пряность.

Надпись, как кажется большинству исследователей, говорит не только о том, что кирилловская азбука была известна на Руси уже в начале X в. Она свидетельствует также о том, что письмо находило многообразное применение. Им пользовались не только при различного рода надписях на таре о её содержимом, но и на могильных плитах, при подписи имени мастера или владельца, при написании пророчеств на стенах храмов, а также при заключении договоров с другими государствами, при записи количества товаров, долгов, различных обязательств, при составлении завещаний о передаче имущества и т.д. Именно о таком широком распространении письменности в древней Руси свидетельствуют и берестяные грамоты. Они найдены в 1951 г. в г. Великом Новгороде экспедицией проф. А.В. Арциховского. Отметим как

155

особенность прекрасную сохранность бересты в сырой новгородской почве, хотя, по мнению многих исследователей, берестяные грамоты писались на всей территории Руси, но почва других городов не позволила им сохраниться. Однако единичные находки под Рязанью, Смоленском, Псковом, Витебском и др. позволяют говорить о широкой грамотности населения. Но всё же ведущее место занимают новгородские грамоты, их обнаружено на сегодняшний день более 1000. Они относятся к XI-XV вв. и по содержанию носят бытовой характер (т.е. отражают бытовой пласт лексики). Это главным образом личная переписка между жителями Новгорода. Наряду с этим многие грамоты представляют собой деловые документы: договоры, завещания, долговые расписки, перечни повинностей и другие записи хозяйственного и юридического характера. Кроме того, найдены грамоты богослужебного содержания, два отрывка художественного текста, школьные упражнения мальчика Онфима, связанные с начальным обучением письму. В 1963 г. в слое земли XIII в. впервые обнаружена берестяная записная книжка.

Ещё раз отметим, что авторами грамот были не писцыпрофессионалы, не книжники, специально обученные, а рядовые граждане Новгорода: купцы, ремесленники, земледельцы, пользовавшиеся письмом лишь по мере личной надобности. Пользовались письменностью и новгородские женщины. Этот важный факт освещает в своих публикациях авторитетнейший лингвист А.А. Зализняк.

Такое распространение грамотности также может свидетельствовать о том, что к XI в. русская письменность прошла уже сравнительно долгий путь развития. Ведь прежде чем пользование письмом в повседневной жизни стало привычкой, потребностью городских жителей, письмо должно было пройти время (см. Приложение к тексту лекции – статью Т.В. Шмелёвой о русской словесности эпохи Ярослава Мудрого).

Итак, в лексическом составе древнерусского языка начального периода, то есть в X-XIII вв. происходят дальнейшие изменения в обогащении его словарного состава: появляются такие слова, как русь

(русьскыи, русичь, русинъ), волость, княжество, удђлъ, смърдъ (крестьянин), сабля, стђгъ (знамя), скатерть, рукавицы, куст, лог, слюда, сизый, дешевый, виляти, рокотати и др.(см.: Черных П.Я. Происхождение русского литературного языка и письма. М., 1950. с. 24). Обогащение словарного состава древнерусского языка было обусловлено развитием производительных сил, образованием новых общественных взаимоотношений. Словарный состав пополняется также иноязычными словами: старославянскими, греческими, тюркскими, финно-угорскими и скандинавскими, что было связано с развитием экономических, политических и культурных связей Руси с другими народами.

156

Старославянскими (древнеболгарскими) словами древнерусский язык обогатился после принятия Русью христианства (об этом более подробно далее).

Вдревнерусский язык вошли тюркские слова, что было обусловлено торговыми и военными связями восточных славян с различными тюркскими племенами (печенегами, половцами, хозарами). Из тюркских языков были заимствованы слова, относящиеся к быту, одежде, пище и т.д., например: арба, лачуга, чуланъ, жемчуга, аркан, улус, япончица (верхняя одежда, плащ), тулуп, сарафан, бисер, коврига, каган (властитель,

князь) и др.

Греческие слова стали проникать в древнерусский язык еще до образования древнерусского государства. Восточные славяне с древнейших времен соприкасались с греками: совершали военные походы на Византию, имели оживленные торговые сношения, жили в соседстве с греческими колониями на северном берегу Чёрного моря. Но особенно греческое влияние усилилось после принятия Русью христианства. Греческие слова проникают в древнерусский язык главным образом через церковные книги, переведенные с греческого языка на старославянский и привезенные на Русь. К греческим заимствованиям относятся слова религиозного содержания, названия предметов быта, животных, растений, собственные имена, термины науки и культуры: поп, монах, игумен, ангел,

евангелие, икона, ад, монастырь, баня, фонарь, кровать, терем, корабль, парус, уксус, кит, буйвол, кипарис, кедр, Елена, Евдокия, Софья, Георгий, Александр, философия, грамота, харатья (пергамен), тетрадь и др.

Древнерусским языком были заимствованы также отдельные слова из языка финно-угорских племен (суоми, корела, водь, мордва, весь, меря и др.), по соседству с которыми издавна жили некоторые восточнославянские племена. Это главным образом названия предметов быта, животных, рыб, географические наименования: сани, нарты,

тундра, пурга, конда (отборный лес), морж, сиг, Ветлуга (река) и др.

Всвязи с тем, что в жизни восточного славянства определенную роль играли варяги, наемные варяжские дружины, в древнерусский язык попадают скандинавские слова, такие, как: гридь (княжеский воин), вира (штраф за убийство), крюки, ларь, собственные имена Игорь, Ольга, Олег,

Аскольд и др.

Вопрос о влиянии на древнерусскую лексику старославянского языка представляется непростым. Этот вопрос связан с теориями о происхождении русского литературного языка. В решении этой проблемы отчетливо выделяются две противоположные концепции. Согласно первой в основе древнерусского литературного языка лежит старославянский (древнеболгарский) язык (см.: Шахматов А.А. Очерк современного русского литературного языка. М., 1941). «Теория Шахматова» в современном отечественном языкознании утрачивает свою

157

убедительность, подвергается проверке и критике, уточняется и дополняется. Однако ценность сделанного А.А. Шахматовым списка церковнославянских элементов в современном литературном языке непреходяща (А.А. Шахматов привёл его в первых главах своего «Очерка современного русского литературного языка» (курс лекций 1911 - 1913

гг..).

Согласно другой теории русский литературный язык Древней Руси сложился на основе восточнославянской народной речи. Акад. С.П. Обнорский (см. его «Очерки по истории русского литературного языка старшего периода»), проанализировав язык четырех наиболее значительных памятников древнерусской письменности («Русской правды», «Слова о полку Игореве», «Поучения Владимира Мономаха» и «Моления Даниила Заточника»), пришел к выводу, что в основе нашего литературного языка лежит живой, народный разговорный язык.

Однако абсолютизация любой из предложенных точек зрения не совсем продуктивна. Поэтому проблему образования и развития древнерусского литературного языка наиболее глубоко и всесторонне решает акад. В.В. Виноградов. Он выдвинул положение о двух типах древнерусского литературного языка: «Если оставаться в границах более или менее точной терминологии и в рамках конкретно-исторических фактов, подтверждаемых сравнительным изучением славянских литературных языков, то по отношению к древнейшей эпохе формирования и развития литературного языка на Руси, к эпохе древнерусской народности (т.е. приблизительно с X в.) следует говорить о двух типах древнерусского письменно-литературного языка: книжно-

славянском и народно-литературном (или литературно обработанном народно-письменном)» (см.: Виноградов В.В. «Основные проблемы изучения образования и развития древнерусского литературного языка». IV Международный съезд славистов. Доклады. М., 1958, с. 37-38).

Книжно-славянский тип использовался в церковно-религиозной литературе, а народно-литературный - в произведениях светского характера, прежде всего в летописях и художественной литературе. Однако неправильно было бы думать, что эти два типа древнерусского литературного языка развивались изолированно, обособленно; наоборот, они самым активным образом взаимодействовали друг с другом, взаимопроникали, потому что древнерусский и старославянский языки в этот период были очень близкими по своему грамматическому строю и словарному составу. Однако, несмотря на большую близость, в отношении некоторых явлений они довольно существенно отличались друг от друга.

Для понимания системы языка необходимо усвоить основные звуковые отличия этих языков. Они частью уже известны из предыдущего изучения, здесь только систематизируем соответствия.

158

1.Древнерусским полногласным сочетаниям -оро-, -оло-, -ере-, -ело- между согласными в старославянском языке соответствовали неполногласные сочетания -ра-, -ла-, -pђ-, -лђ-: голова, молоко, берегъ,

шеломъ и глава, млђко, бргђгъ, шлђмъ.

2.Древнерусские сочетания ро-, ло- в начале слов вместо старославянских ра-, ла-: ростъ, робота, лодьia, локъть, приставка роз- и расти, работа, ладии, лакъть, приставка раз-.

3.Древнерусским чередованиям д//ж, т//ч в старославянском языке соответствовали чередования д//жд, т//шт (щ): вижоу, вожь, свђча, печи, мочи и виждЖ, вождь, свђшта, пешти, мошти.

4.Современные формы действительных причастий настоящего времени с суффиксами -ущ- (-ющ-), -ащ- (-ящ-) нередки в памятниках древнерусского языка (-Жшт- (-IЖшт-), - шт- (-I шт-). Они ведут свое начало от старославянского языка. Им соответствовали древнерусские суффиксы -оуч- (-юч-), -ач- (- ч-). Причастия с этими суффиксами с течением времени в русском языке перешли в прилагательные: ср.

современные колющий и колючий, висящий и висячий.

5.Древнерусскому звуку о- в начале некоторых слов в старославянском языке соответствует ie-: олень, озеро, одинъ и iелень, ieзеро, iединъ.

6.Для древнерусского языка было характерно начальное iа-, которому в старославянском языке соответствовало начальное а: iазъ, iаблоко, iако iaгн и азъ, аблоко, ако, агньць.

7.Древнерусскому оу- в начале слова соответствует старославянское

ю: оугъ, оужинъ, оуха, оуноша, оутро, оуродъ и югъ, южинъ, юха, юноша, ютро, юродивый.

…И другие соответствия.

Мы же далее рассмотрим воздействие старославянского языка на древнерусский, которое проявилось затем в лексическом и стилистическом обогащении русского литературного языка. Будучи языком религии, философии и науки, старославянский язык пополнил древнерусский язык отвлеченной лексикой и церковной терминологией, например:

соущьство, бытиie, съзнаниie, въсприiатиie, вьселенаiа, власть, разоумъ, философъ, iединьство, добродђтель, благополоучiе, св щеникъ, ангелъ,

крьстъ и др. Благодаря старославянскому языку древнерусский литературный язык обогатился многими синонимами: истина (ст.-сл.) –

правъда (др.-русск.), съвђдђтель – послоухъ, видокъ, бракъ – сватьба, имђниiе – добытъкъ, питати – кърмити и др. (см. работы Колесова В.В. о

мире человека в Древней Руси).

Употребляя русские и старославянские слова, первоначально различавшиеся между собой лишь фонетически, древнерусские писцы использовали их для образования нового значения слов и в стилистических целях. Например, автор «Повести временных лет» пользуется русскими и

159

старославянскими формами типа власть - волость, храмъ - хоромы для различения понятий, передачи оттенков мысли и для стилистических целей: о церкви говорится храмъ, а о жилом доме - хоромы («хоромовъ рубити»); о боге «велика власть его», а о князе – «то есть волость отца моего», о дьяволе говорится только врагъ, а о неприятеле можно было сказать и ворогъ и т.д. Древнерусские и старославянские слова употребляли также параллельно, чтобы избежать частого повторения одного и того же слова: «выгналъ изъ города... изиде изъ града» и т.п. (см.: Черных П.Я. Происхождение русского литературного языка и письма. 1950, с. 37-38.).

Влияние старославянского языка в некоторых случаях оказалось настолько сильным, что русские слова и формы были вытеснены старославянскими, и в настоящее время единственно употребительными являются старославянские слова. Например, плен, время, враг, раб,

жажда, прежде и др.

Старославянские элементы органически включались в систему древнерусского литературного языка. Русский язык и в настоящее время содержит определенное количество старославянских и древнерусских по происхождению слов, фразеологических выражений и словообразовательных элементов.

Словари древнерусской лексики представляют собой необходимый материал, поэтому их составлению следует уделять самое пристальное внимание. Однако трудность не столько сбора картотеки, сколько толкования лексических единиц очевидна. Прекрасно понятна разница работы современного лексикографа и историка языка. Список важнейших исторических словарей русского языка приведён в списке литературы.

Исторические лексикографы, их деятельность и главные публикации указаны в тезаурусе, в части «Персоналии». Отметим значение работ и всей деятельности И.И. Срезневского, через 10 лет после смерти которого под заглавием «Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам» выходит издание и до сих пор ещё не окончено.

ПРИЛОЖЕНИЕ К ТЕКСТУ ЛЕКЦИИ

Т.В. Шмелева

КОЛЫБЕЛЬ РУССКОЙ СЛОВЕСНОСТИ

Предваряя дальнейшее изложение, необходимо сказать, что под словесностью имеется в виду всё, что сотворено с помощью слова – тексты, которые находятся в распоряжении общества (обращаются, как говорят филологи) – устные и письменные, деловые и религиозные, научные и поэтические. Стоит отметить, что науки, изучающие разные стороны этих текстов и законы их обращения (они именовались поначалу

160