1.Тенденциозность и бесстрастность «Повести временных лет».

2.Какие мотивы лирики М.Ю.Лермонтова развивает проза поэта

1. По́весть временны́х лет (также называемая «Первоначальная летопись» или «Несторова летопись») — наиболее ранний из дошедших до нас древнерусских летописных сводов начала XII века. Был составлен в Киеве.

Охваченный период истории начинается с библейских времён в вводной части и заканчивается 1117 годом (в 3-й редакции). Датированная часть истории Киевской Руси начинается с 852 года, начала самостоятельного правления византийского императора Михаила.

История создания летописи

Автор летописи указан в Хлебниковском списке как монах Нестор, известный агиограф на рубеже XI—XII веков, монах Киево-Печерского монастыря. Хотя в более ранних списках это имя опущено, исследователи XVIII—XIX веков считали Нестора первым русским летописцем, а «Повесть временных лет» — первой русской летописью. Изучение летописания русским лингвистом А. А. Шахматовым и его последователями показало, что существовали летописные своды, предшествовавшие «Повести временных лет». В настоящее время признаётся, что первая изначальная редакция ПВЛ монаха Нестора утрачена, а до нашего времени дошли доработанные версии. При этом ни в одной из летописей нет указаний на то, где именно оканчивается ПВЛ.

Летопись вобрала в себя в большом количестве материалы сказаний, повестей, легенд, устные поэтические предания о различных исторических лицах и событиях. Многие рассматривают её как основной источник по начальному периоду русской истории, иногда необоснованно отбрасывая другие источники, если они противоречат «Повести временных лет».

В «Повести временных лет» записаны легенды о происхождении славян, их расселении по Днепру и вокруг озера Ильмень, столкновении славян с хазарами и варягами, призвании новгородскими славянами варягов-русь с Рюриком во главе (призвание варягов) и образовании государства Русь. Предания, записанные в ПВЛ, представляют собой практически единственный источник сведений по формированию первого древнерусского государства и первым русским князьям. Имена Рюрика, Синеуса, Трувора, Аскольда, Дира, Вещего Олега не встречаются в других синхронных источниках, хотя делаются попытки отождествить некоторых исторических персонажей с перечисленными князьями.

При написании летописи использовались документы из княжеского архива, что позволило сохранить до нашего времени тексты русско-византийских договоров 911, 944 и 971 годов. Часть сведений бралась из византийских источников. Русский набег на Царьград в 860 году описывается по переводу хроники Георгия Амартола, о более ранних временах брались сюжеты из хроники Иоанна Малалы. По словам известного русского филолога Д. С. Лихачева, ПВЛ являлась «не просто собранием фактов русской истории и не просто историко-публицистическим сочинением, связанным с насущными, но преходящими задачами русской действительности, а цельной литературно изложенной историей Руси». [4]

Именем Нестора подписана южнорусская редакция обширного летописного труда — «Повести временных лет». Основанная на Начальной летописи, «Повесть» продолжала её до первых десятилетий XII в. и, помимо этого, ставила историю Руси в широкий контекст мировой. Начиналась она уже не с героя славянских преданий Кия, а со всемирного потопа и разделения мира между сыновьями спасшегося от него библейского патриарха Ноя. Автор «Повести» гораздо активнее предшественника использовал византийские хроники.

Многие учёные нового времени пытались так или иначе пересмотреть вопрос об авторстве Нестора. Указывали на расхождения между «Повестью временных лет» и Несторовыми житиями, на разницу в стиле. Но, во-первых, летописцы средневековья пользовались трудами предшественников, буквально воспроизводя их в своем труде. Это считалось не «плагиатом», а данью уважения. Так поступил и Нестор с Начальной летописью, включая повествование о Борисе и Глебе, несмотря на проделанное им прежде самостоятельное исследование их истории. Во-вторых, «Повесть» писал уже зрелый и опытный автор — завершают ее события 1110 г. Было бы странно, если бы за тридцать лет стиль Нестора никак не изменился. Он мог к тому времени уточнить и какие-то детали в истории своего монастыря — ведь далеко не всем событиям он сам был свидетелем. Так что расхождения смущать не должны. Решающих обстоятельства два — «Повесть» действительно содержит имя автора, а на летопись Нестора не раз ссылаются уже создатели Киево-Печерского патерика в начале XIII в. Потому разумнее не отнимать честь создания наиболее выдающегося памятника раннего русского летописания у Нестора Летописца.

Летописи предпослан следующий заголовок: «Се повести временных лет Нестора черноризца Феодосиева монастыря Печерского — откуда есть пошла Русская земля, кто в ней почал первее княжити, и откуда Русская земля стала есть»[2]. Уже здесь Нестор обозначил разницу в подходах между собой и своим предшественником, автором Начальной летописи. Того интересовала только история князей и христианизация Руси. Конечно, и для Нестора история — прежде всего, история «княжеская». Но его занимает также и предыстория Руси («откуда есть пошла»), и история ее возникновения на карте мира («откуда… стала есть»). Ранняя история не является для нового летописца лишь прелюдией к описанию блестящей эпохи Святослава, Владимира Святого и Ярослава Мудрого, — эта ранняя история самоценна. И именно этой седой старине, которую Начальный летописец едва ли не игнорирует, Нестор посвятил обширное введение своего труда. Он подробно перечисляет славянские племена, приводит, пусть вкратце, предания об их происхождении и древнейшей истории. Особое же внимание он уделяет столичному городу Киеву и его основателям — киевским полянам.

Но все местные проблемы и гордость за свою малую землю не заслоняют для Нестора главного. Он певец единства Руси. Это для него наивысшая ценность, и он сурово осуждает княжеские междоусобицы, из-за которых Русь подвергается набегам кочевников. Здесь Нестор всецело солидарен с Начальным летописцем: он осуждает современников за отступничество от Божьих заповедей, за забвение веры и взаимной любви. «Это Бог на нас напустил поганых, — пишет он, — не милуя их, но нас наказывая, дабы воздерживались от злых дел. Сим казнит нас нашествием поганых. Это бич его, дабы, воздерживаясь, опомнились от злого пути своего»[5].

Важнейшей чертой «Повести временных лет» является то, что в ней русская история, наконец, окончательно становится частью мировой. Открывается «Повесть», как всемирная история — описанием разделения земли между сыновьями Ноя и перечислением произошедших от них народов известного мира. Только затем переходит Нестор к описанию славянской истории. И славяне оказываются у него потомками библейского Иафета, сына Ноя. Летописец впервые, пусть пока путано, пытается отождествить их с народами, известными из античных исторических сочинений — с дунайскими нориками, со скифами. И не раз еще на протяжении своего труда он обращается к мировой истории. В ней он находит поучительные параллели к истории русской. Но она же служит фоном для развертывающегося повествования о русских князьях. Нестор отмечает события, происходившие в Византии и Болгарии, описывает русско-византийские отношения уже не только на основе преданий, но и на основе известий греческих историков.

Он, кстати, обратился к русско-византийским договорам, хранившимся при дворе киевских князей. Это помогло ему и уточнить даты правления первых князей, и выстроить их в последовательности. Например, Нестор «вернул» княжеское достоинство древнему князю Олегу Вещему, которого Начальный летописец считал всего лишь воеводой. Конечно, далеко не со всеми выводами Нестора согласится современный ученый, вооруженный всей мощью нынешних научных методик. Но факт остается фактом. Если Никон Великий со своими сотрудниками создали первую летопись, то Нестор явился создателем первого полноценного научного труда по истории. В нем на многообразных источниках создавалась наиболее полная для своей эпохи картина истории родной страны.

Источники Нестора были поистине многообразны. Он использовал имеющуюся печерскую летопись, новгородские летописные записи, византийские хроники и народные предания. Современные события описывал по рассказам очевидцев. Немало поведал ему упомянутый уже Ян Вышатич, доживший до 90 лет и скончавшийся в 1106 г. С помощью этого хранителя родовой памяти Нестор с высокой точностью восстановил историю княжения Ярослава Мудрого и расширил повествование о первых князьях.

Труд Нестора был по достоинству оценен современниками. Он стал основой всего позднейшего княжеского летописания. В Киеве, при дворе великих князей, «Повесть временных лет» дописывали и продолжали несколько раз на протяжении XII века. В 1198 г. она стала начальной частью обширного летописного свода. Этот же Киевский свод, до нас не дошедший, в конце следующего столетия вошел в галицкую Ипатьевскую летопись — основной источник наших знаний о событиях в Южной Руси той эпохи. Именно некоторые ее списки сохранили до нас имя Нестора как летописца.