14. Эволюция романтического бунта: от героизма к декадансу

Задание 1

В статье “Романтическое странствие как проклятие: путь в никуда” Е.П.Зыкова пишет: “Странствие и странник могут осмысляться и оцениваться самым разным образом в зависимости от цели странствия и жизненных установок того, кто его предпринимает. “Положительные” образы странника – это и паломник к святым местам, и странствующий средневековый рыцарь, и любознательный путешественник эпохи Просвещения, изучающий нравы других народов. Все эти странники имеют вполне определенные цели, как пространственно-географические, так и жизненные: духовные, образовательные, прагматические. Есть и другой, условно говоря, “отрицательный” тип странника, чьи скитания вынуждены и бесконечны, так как не имеют конкретной цели, кроме беспокойной потребности движения, осознанного или неосознанного желания уйти от самого себя. Этот тип странника впервые получил широкое распространение в западноевропейских литературах именно в эпоху романтизма и может в известной мере считаться одной из ее характерных примет.

Подобное странствие является для человека своего рода проклятием, и символом такого странствия как проклятия стал в европейских литературах Вечный Жид – Агасфер. По разным вариантам предания, сложившегося в Западной Европе в позднесредневековую эпоху, он или ударил Христа, когда Тот нес свой крест на Голгофу, или не позволили Ему остановиться у своей двери и отдохнуть от тяжкой ноши. За это Агасфер осужден на скитание до Страшного суда. С.С.Аверинцев отмечает “двойной парадокс” как структурный принцип этой легенды: “это враг Христа, но в то же время свидетель о Христе, грешник, пораженный таинственным проклятием и пугающий одним своим видом как привидение и дурное знамение… но через само проклятие соотнесенный с Христом, с которым непременно должен встретиться еще “в этом мире”, а в покаянии и обращении способный превратиться в доброе знамение для всего мира”. Парадоксально наказание Агасфера: оно наделяет героя легенды долговечностью, граничащей пояти что с бессмертием, т.е. даром, который был предметом вожделение и поиска многих ученых мужей той эпохи, когда складывалась эта легенда, но одновременно оно соединяет дар долголетия с проклятием отверженности и неприкаянности, превращающим и само долголетие в проклятие.

Легенда об Агасфере перекликается с ветхозаветной историей Каина, также восставшего против Бога и совершившего ужасное преступление, также изгнанного из людского общества. Позднее, в эпоху мореплавания складывается “морской” аналог легенды о вечном страннике: сюжет о “Летучем голландце”, корабле, осужденном на бесконечное странствие без цели по просторам океана без команды или с командой мертвецов, в наказание за богохульные речи своего капитана; встреча с этим кораблем сулит морякам беду.

Все эти легенды об ужасной каре за оскорбление Бога поражали воображение участью вечного странника, на котором лежит печать проклятия, отделяющая его от остальных людей невидимой, но непроходимой гранью. Отнюдь не случайно, что в художественной литературе эти образы начинают разрабатываться в предромантическую эпоху и приобретают огромное значение именно в художественном сознании романтизма. Трудно найти романтика, в творчестве которого нельзя обнаружить интереса к какому-либо из проклятых скитальцев – Агасферу, Каину, “Летучему голландцу”. Можно сказать, что они сыграли определенную, и даже немалую роль в становлении романтического типа героя” (Зыкова Е.В. Романтическое странствие как проклятие: путь в никуда // Романтизм. Вечное странствие. – М., 2005. – С. 51-53).

Подумайте, в чем именно состояла эта роль?

Приведите примеры “положительных” и “отрицательных” образов странника (на материале художественной литературы, живописи, кинематографа), аргументируйте свой выбор.

Задание 2

Опираясь на приведенные ниже цитаты, объясните специфику романтического отношения к миру. Проиллюстрируйте каждый тезис примером из истории, литературы или живописи.

1. “Чем являются люди по отношению к другим созиданиям земли, тем – художник по отношению к людям. <…> Нет большего мира, чем мир художников. Они живут высокой жизнью” (Ф.Шлегель).

2. “ Всякий хороший человек все более и более становится Богом. Стать Богом, быть человеком, развить себя – все эти выражения означают одно и то же” (Ф. Шлегель).

3.“Истинный поэт всеведущ; он действительно вселенная в малом преломлении. <…> Чувство поэзии имеет много общего с чувством мистического. Это чувство особенного, личностного, неизведанного, сокровенного, должного раскрыться, необходимо-случайного. Оно представляет непредставимое, зрит незримое, чувствует неощутимое и т.д… Чувство поэзии в близком родстве с чувством пророческим и с религиозным чувством провидения вообще” (Новалис).

4. “…и если прекрасная природа – дочь своего отца, разве сердце дочери не его сердце? Разве ее сокровенная сущность не он сам? <…> Слиться со всею вселенной – вот жизнь божества, вот рай для человека!

Слиться воедино со всем живущим, возвратиться в блаженном самозабвении во всебытие природы – вот вершина чаяний и радостей, вот священная высота, место вечного отдохновения. <…>

Ты печалишься даже не о том, что погибло много лет назад, ведь точно не скажешь, когда это было, когда это кончилось, но это было, это есть и сейчас в тебе. Ты ищешь иной, блаженный век, иной, лучший мир”

5. “Бесконечное окружает человека, тайну божества и мир. От человека сокрыто, чем он был, есть и будет. Очаровательны и ужасны эти тайны. Здесь вокруг его одинокого корабля простирается бесконечный океан, человек содрогнется перед глухим шумом, в котором ему чудится шторм. И даже если он достигнет земли, - уверен ли он в том, что океан, окружающий сушу, не вдымется мощно и не поглотит его вместе с ней.

Там вздымается над ним и над всем земным священный эфир. Мысль хочет подняться в это богатое звездное небо с его холодными бессодержательными треугольниками. Лучшие силы души тянутся с бесконечной тоской в бесконечную даль. Но дух человека, хорошо чувствуя, что он никогда не сможет постичь бесконечное во всей полноте, и устав от неопределенно блуждающего томления, соединяет вскоре свои страстные желания с земными картинами, в которых ему все же чудится отблеск сверхъестественного; с величайшим благоговением он будет вбирать в себя эти картины, прислушиваясь к их малейшим призывам…

Но и тот ужасный мир посылает нам свои образы – страшных ночных духов. Знаменательные голоса слышим мы из темноты. Почти в каждом образе, содержащем намек на тайну, мы видим предчувствие именно той великой тайны, к которой всегда сознательно или бессознательно стремится наш дух.

Это мистическое проявление нашего глубочайшего духа в образе, это вторжение мирового духа, это очеловечивание божественного, одним словом: это предчувствие бесконечного в видимом и воображаемом и есть романтическое. <…>

Дух романтической любви заключается в следующем: чувствуя духовное и физическое влечение к женщине, мужчина думает в божественном образе найти свое небо. Детская наивность женщины представляется ему детством высшего мира. Прекрасный покров представляется ему целью всех его стремлений, всей его бесконечности. Отсюда обоготворение любимой и преклонение перед ней. Ее лик, подобный розе, предстает его взору просветленным, из ее очей струится небесный свет. Самый незначительный знак благосклонности кажется ему благословением неба, каждое нежное слово – откровением.

Что здесь видимость, что правда – кто хочет в этом разобраться? Религия и любовь – это то, чего искали и к чему стремились герои!” (Л.Уланд).

Литература

1.Гельдерлин Ф. Гиперион. Стихи. Письма. – М., 1998.

2.Литературный манифест западноевропейских романтиков. – М., 1980.

Задание 3

Проанализируйте приведенные поэтические отрывки. Каким представляется идеальный романтический герой? Выявите его черты. Каких еще романтических героев вы можете вспомнить?

1.

…Был с демонскою, черной сутью слит

Богоподобны1, величавый вид

Героев древних – Конрад не таков:

Не схож с лучами блеск его зрачков,

Он худощав, и ростом – не гигант,

Силен – но не Геракл и не Атлант;

Но так, по виду, судит лишь толпа,

Что к истому величию слепа:

Она дивится всякий раз ему,

Страшится, но не знает почему.

Щека в загаре, белое чело,

Волна кудрей – как ворона крыло;

Изгиб губы невольно выдает

Высокомерной мысли тайных ход;

Хоть голос тих, а облик прям и смел,

В нем что-то есть, что скрыть бы он хотел.

Лица увидев резкие черты,

Ты и пленишься, и смутишься ты.

Как будто в нем, в душе, где мрак застыл,

Кипит работа страшных, смутных сил.

Взгляд пристальный – идет молва о нем,

Что дерзких он сжигает, как огнем.

Кто из людей, тщеславием гоним,

Глаза в глаза готов столкнуться с ним?

Когда лукавство проявляет прыть

И лезет в душу, пробуя смутить,

Проникнуть в тайну гордого лица –

Он сам в упор глядит на наглеца,

Он сам вонзит в чужие мысли взгляд,

Но в грудь свою влить не позволит яд.

В его ухмылке виден дьявол сам,

Он гнев и страх внушает всем, а там,

Где бурею пройдет его вражда, -

Надежды и пощады нет следа.

Едва видны Зла внешние черты,

Дух там, внутри – внутри, средь темноты!

От глаз сокрыты Злость, Порыв, Вина –

И лишь улыбка горькая видна;

Движенье губ, едва заметный взгляд,

Румянец слабы мало говорят

О муках человека – их поймет,

Кто способ стать невидимым найдет.

Тогда – по взору вверх, по дрожи рук,

По паузам, врывающимся вдруг

В беседу, по открытости лица,

По трепету, по вздохам без конца,

Тогда – по неуверенным шагам,

По силу набирающим страстям,

Толкающим и в бездну и в полет,

Ввергающим его в огонь и лед, -

Суди, бесстрастный зритель, и реши:

Известен ли ему покой души?

Как сушит грудь усталую, заметь,

О прошлом дума, горькая, как смерть…

(Дж.Г. Байрон “Корсар”)

2.

…По имени Владимир Ленский,

С душою прямо геттингенской,

Красавец, в полном цвете лет,

Поклонник Канта и поэт.

Он из Германии туманной

Привез учености плоды:

Вольнолюбивые мечты,

Дух пылкий и довольно странный,

Всегда восторженную речь

И кудри черные до плеч.

<…>

Он верил, что друзья готовы

За честь его принять оковы,

И что не дрогнет их рука

Разбить сосуд клеветника…

<…>

Он пел разлуку и печаль,

И нечто, и туману даль,

И романтические розы;

Он пел те дальние страны,

Где долго в лоно тишины

Лились его живые слезы;

Он пел поблеклый жизни цвет

Без малого в осьмнадцать лет.

<…>

Ему не нравились пиры;

Бежал он их беседы шумной.

(А.С.Пушкин “Евгений Онегин”)

3.

…Цветущих лет черты живые

Оделись скорбью с ранних пор;

Глаза, как небо, голубые

И мрачный, неподвижный взор.

Но все как будто украшали

Его лицо следы печали.

(А.Ф.Вельтман “Беглец”)

4.

…Любил бросать свой мрачный взгляд

На скал чернеющийся ряд.

Или за час перед грозою

Он замечал, как ветр ревел,

Как туча небо омрачала,

На Волге черный вал шумел

И ярко молния блистала…

(П.А.Машков “Разбойник”)