!Учебный год 2024 / Чичер

18 60 КНИГА ПЕРВАЯ. СУЩЕСТВО И ОСНОВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ГОСУДАРСТВА

телем, независимо от той или другой ее формы. Совокупность принадлежащих ей прав есть полновластие (Machtvollkommenheit), как внутреннее, так и внешнее. Юридически она ничем не ограничена; она может делать все, что считает нужным для общего блага. В этом отношении она не подчиняется ни чьему суду, ибо, если бы был высший судья, то ему принадлежала бы верховная власть. Она источник всякого положительного закона, который она может установлять, изменять и отменять по усмотрению. Она верховный судья всякого права, ибо право определяется законом, а закон установляется верховной властью. Наконец, она источник всякой государственной власти и верховный судья всех других властей. Одним словом, это власть в юридической области полная и безусловная. Эта полнота власти называется иногда абсолютизмом государства, в отличие от абсолютизма князя. В самодержавных правлениях монарх потому имеет неограниченную власть, что он единственный представитель государства, как целого союза. Но и во всяком другом образе правления верховная власть точно так же неограниченна. Англичане называют парламент всемогущим. Это полновластие не составляет принадлежности того или другого образа правления; оно существует при всяком образе правления, ибо неразлучно с самым существом государства, как верховного союза.

Однако это учение признается не всеми. Многие публицисты считают верховную власть ограниченной по самому ее существу. Но если мы рассмотрим те ограничения, которыми думают связать юридическое полновластие государства, то увидим, что они совершенно несостоятельны, чем еще более подтверждается правильность нашего взгляда. Некоторые публицисты ограничивают верховную власть прирожденными правами человека. Это — учение, идущее от Французской революции, разделяемое даже такими значительными публицистами, как Бенжамен Констан. Мы уже разбирали эту теорию и убедились, что она не выдерживает критики. Все права членов государства суть права гражданские, определяемые положительным законом, а закон установляется верховной властью, которая является, таким образом, верховным судьею всякого права. Другие писатели признают то же ограничение в более широкой форме: над положительным законом они воздвигают закон естественный, с которым верховная власть всегда должна сообразоваться. Но в государстве действует не естественный закон, подлежащий самым разнообразным толкованиям, а положительный, обязательный для всех.

19

ГЛАВА VI. ВЕРХОВНАЯ ВЛАСТЬ

Единственный законный и обязательный толкователь естественного закона, в приложении к данному обществу, есть верховная власть, и все обязаны подчиняться ее толкованию. Притом она может и уклоняться от отвлеченных требований естественного закона во имя общего блага, которое для государства есть высший закон. Вследствие этого третьи ограничивают верховную власть началами общего блага, или государственной цели. По этой теории, государственная власть может повелевать только во имя общего блага и не может выходить из этих пределов. Но общее благо, по существу своему, есть начало изменчивое и еще более подверженное колебаниям и толкованиям, нежели естественный закон. Здесь опять верховная власть является единственным законным судьею того, что требуется общим благом. Каждый может думать, что он хочет, но каждый обязан свое личное толкование подчинить сознанию государства, выраженному верховной властью. Нет сомнения, что верховная власть должна действовать для общей пользы, руководствоваться естественным законом, то есть требованиями правды, уважать права граждан, вытекающие из прирожденной человеку свободы; но так как это власть верховная, над которой нет высшего судьи, то это обязанности нравственные, а не юридические. Она остается верховным судьею своих прав и обязанностей, вследствие чего всякие ее ограничения могут быть только нравственные, а не юридические. Будучи юридически безгранична, верховная власть находит предел как в собственном нравственном сознании, так и в совести граждан, которая не подлежит принуждению. Об этом уже говорено выше.

Без сомнения, такая безграничная власть может быть употреблена во зло, все равно, будет ли она вверена одному лицу, нескольким или всем. Большинство может точно так же злоупотреблять своим правом, как и самодержавный монарх. Но против этого нет средства. Злоупотребления неизбежны везде, где есть люди, и какой бы ни был учрежден контроль, так как он вверяется людям, то открывается возможность злоупотреблений. Quis custodiet ipsos custodes? Как бы ни громоздились власть над властью и контроль над контролем, все же необходимо прийти, наконец, к власти, над которой нет суда, и это будет власть верховная. Задача государственного устройства заключается в том, чтобы предупредить по возможности злоупотребления, поставив власть в такие руки, от которых менее всего можно их ожидать. Но это определяется не одними общими соображениями; устройство власти зависит от исто-

68 6 0 КНИГА ПЕРВАЯ. СУЩЕСТВО И ОСНОВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ГОСУДАРСТВА

рических данных, от юридического и фактического состояния общества.

Из неограниченности верховной власти следует, что восстание против верховной власти, как таковой, никогда не может быть правом. С юридической точки зрения, это может быть только фактом, нарушающим право, то есть преступлением. Поэтому восстающие против верховной власти всегда наказываются справедливо, ибо они нарушают право в самом высшем его проявлении. Тем не менее такое нарушение права не всегда может быть безусловно осуждено. Если верховная власть не имеет юридических границ, то она, как сказано, имеет границы нравственные, и хотя, юридически, она сама остается судьею своих поступков, хотя самый нравственный закон требует повиновения во имя высшего порядка, однако есть крайние случаи, когда выступление из всяких нравственных границ со стороны власти если не оправдывает юридически, то нравственно извиняет восстание. Поэтому мы видим случаи, где подобные восстания поддерживались даже законными правительствами. Таково было, например, восстание греков против Оттоманской Порты. Революции можно рассматривать и с точки зрения общественной пользы. Как исторические факты, они могут иметь полезные или вредные последствия для народа. Так же как право и нравственность, общественная польза составляет один из существенных элементов государственной жизни, и как таковой, дает материал для суждения. Таким образом, значение революций можно обсуждать с разных сторон; но каково бы ни было суждение, юридическая точка зрения остается непоколебима. Они могут быть полезны или вредны, нравственны или безнравственны; но правомерны они никогда не могут быть. Возмущение против верховной власти не может быть правом.

Иначе ставится вопрос при восстании против власти ограниченной, когда она выходит из пределов, поставленных ей законом, например, когда в ограниченной монархии король нарушает конституцию. Примеры подобного рода представляют обе английские революции, а также июльская революция во Франции. Сюда же относится и отложение Североамериканских Штатов от Англии. Здесь сама власть нарушает право, а потому восстание есть только средство защиты. Однако и тут уважение к общему благу требует, по возможности, воздержания от употребления силы. Народ, которого права нарушаются, имеет, несомненно, право восстать во имя закона; но общее благо налагает на него нравственную обязанность

68

ГЛАВА VI. ВЕРХОВНАЯ ВЛАСТЬ

испытать все средства для восстановления законного порядка, прежде нежели прибегнуть к оружию, ибо низвержение законной власти во всяком случае производит глубокое потрясение в государстве.

Наконец, может быть поставлен вопрос о праве восстания, или сопротивления, в случае уступки области одним государством другому. Этот вопрос не может практически возникнуть в случае войны, ибо, если бы область имела возможность защищаться, то она не была бы уступлена. Вопрос возникает, когда область уступается добровольно, по политическим соображениям. В этих случаях новейшее международное право требует согласия жителей. Так было поступлено при уступке Ниццы и Савойи Франции. Но если бы уступленная область не изъявила согласия и взялась за оружие, чтобы отстоять свою независимость, то подобное восстание нельзя было бы назвать возмущением против верховной власти, ибо прежняя власть, уступая свои права, лишается их, а новая власть еще не приобрела законного титула. Здесь вопрос, за отсутствием высшего судьи, решается только силою.

Сходный с этим вопрос возникает ныне в Англии. Внесенный Гладстоном билль об ирландском самоуправлении, несомненно, создает новое государство с самостоятельной политической властью. Жители подчиненных1 этому государству областей, не желающие войти в его состав, имеют ли право взяться за оружие, чтоб отстоять свою независимость? Консервативная партия, держась чистых английских преданий, идущих от Великой хартии, отвечает на этот вопрос утвердительно. Бывший первый министр, лорд Солсбери, выразил это очень рельефно: «они обязаны повиноваться, но это — повиновение граждан, а не рабов. Вы имеете право ими управлять; вы не имеете права их продавать». Приверженцы Гладстона, напротив, отрекаясь от всех преданий и учений либеральной партии, проповедуют безусловное повиновение.

Таково существо верховной власти. Переходим к лицу, ею облеченному, или к субъекту верховной власти.

Лицо, облеченное верховной властью, является органом и представителем государственной воли. Оно держит власть по публичному, а не по частному праву, не как собственность, а как должность, во имя общественной цели. Власть принадлежит, следовательно, не лицу, как таковому, а месту или сану, им занимаемому, то есть лицу юридическому, которого физическое лицо есть только представитель. Поэтому и права принадлежат ему единственно потому, что

70 КНИГА ПЕРВАЯ. СУЩЕСТВО И ОСНОВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ГОСУДАРСТВА

оно принимает на себя обязанности, сопряженные с саном. Таково существо всякой общественной власти, а потому и власти верховной, хотя последняя не знает над собою судьи, принуждающего ее к исполнению обязанностей.

Кто может быть субъектом верховной власти? На этот счет существуют различные теории. Подробный разбор их относится к истории политических учений1. Здесь мы должны вкратце упомянуть о главных. Философия права нового времени представляет последовательное и полное их развитие.

Первую теорию мы находим у писателей, исходящих от начала общежития, Гуго Гроция, Гоббса, Пуффендорфа и других. Верховная власть, по их учению, составляет необходимую принадлежность общества, как целого; общество же составляется договором лиц. Следовательно, верховная власть первоначально принадлежит народу, который волен перенести ее на то или другое лицо. Заключая договор об установлении государства, народ может избрать какой угодно образ правления; но раз связавши себя, передавши свои права установленной им верховной власти, он уже не вправе взять их назад.

В этой теории справедливо то, что если верховная власть принадлежит народу и он добровольно переносит ее на то или другое лицо, то он тем самым связывает себя, подчиняясь постоянному порядку и установленной им высшей власти. Отныне только этой власти принадлежит право изменять закон. Точно так же, если самодержавный монарх дает конституцию, то он тем самым лишается права изменять ее самовольно. Но в этой теории несправедливо то, что верховная власть первоначально принадлежит народу. Это предполагает, что государство всегда составляется из рассеянных лиц, на основании договора, между тем как обыкновенно оно возникает из других союзов. В первоначальном союзе, в семействе, существует уже естественная власть. Никакое общество не может держаться без власти, а потому образование государств на основании договора составляет не правило, а исключение.

Другие последователи теории договора идут еще далее: признавая верховную власть первоначально принадлежащей народу, они отрицают у него право отчуждать ее и переносить на другие лица. По этой теории, верховная власть всегда принадлежит народу, ибо

См. мое сочинение: История политических учений.

62 60

ГЛАВА VI. ВЕРХОВНАЯ ВЛАСТЬ _

свобода неотчуждаема. Лица соединяются в общества единственно для охранения своих прав и для достижения личных целей. В этих видах установляются правительства, которые народ всегда имеет право сменить, когда они уклоняются от своего назначения. Правомерное государство есть, следовательно, только демократическая республика.

В этом учении государство представляется в виде товарищества, которое образуется и поддерживается доброй волей членов. Но подобный союз не составляет единого тела, цельного организма, господствующего над членами. Здесь нет обязанности подчинения, иначе как добровольно на себя принимаемой отдельным лицом. Последовательно проведенное, начало неотчуждаемости личного права приходит к тому, что каждый человек, в каждую данную минуту, остается судьею своего повиновения, взвешивая те выгоды и невыгоды, которые он извлекает из общежития. Это не что иное, как анархия.

Вследствие этого защитники народного полновластия, как Руссо, допускают отчуждение отдельным лицом естественной своей свободы и всех проистекающих из нее прав, но лишь в пользу общества, как целого, которого оно остается свободным членом, участвующим во всех решениях, а отнюдь не с перенесением верховной власти на те или другие физические лица. Но раз допускается отчуждаемость естественной свободы, то на каком основании ограничивать устройство государства известной формой, и притом совершенно неосуществимой в том виде, в каком она требуется последовательным проведением этих начал? Признавая полное отчуждение свободы, невозможно утверждать вместе и ее неотчуждаемость1. В действительности государство, как единое тело, образуется не всецелым отчуждением личной свободы, а подчинением ее высшему началу, во имя обязанности. Государство представляет высший порядок, господствующий над людьми и связывающий следующие друг за другом поколения в один постоянный союз. Существующее поколение есть не более как звено в этой цепи; оно является временным представителем союза и может быть таковым лишь настолько, насколько оно к тому способно. Поэтому в самых демократических республиках, даже при непосредственном участии народа в правлении, личное право не господствует исключительно; оно всегда ог-

1 См. в Истории политических учений разбор теории Руссо.

62 6 0 К Н И ГА ПЕРВАЯ. СУЩЕСТВО И ОСНОВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ГОСУДАРСТВА

раничивается началом способности, то есть сознанием высших начал. Вследствие этого женщины и дети везде исключаются из правления, между тем как, в силу личного права, они должны иметь политические права, так же как они имеют права гражданские. Но непосредственные демократии, которые, по учению Руссо, суть единственные правомерные государства, занимают в истории государственных форм весьма небольшое место. Рядом с ними существовали и существуют не только представительные демократии, но и чистые и смешанные монархии, которые составляют точно такие же государства, с такой же верховной властью, признанной законной самим народом. Отрицая юридическую возможность всех подобных государств, теория народовластия становится в противоречие с очевидными фактами, и этим она сама себя осуждает. Каково бы ни было происхождение политической теории, умозрительное или опытное, во всяком случае, она должна объяснить все существующие явления. Если же она не прилагается к целому разряду фактов, то, очевидно, она недостаточна или одностороння. И точно, в разбираемом учении нетрудно обнаружить внутреннее противоречие. В действительности наследственная монархия может более соответствовать нравам, понятиям, интересам известного народа, а между тем, признавая за народом верховную власть, это учение лишает его права установить в государстве ту власть, какая ему нужна.

Эта односторонность проистекает из того, что в основание государства полагается исключительно начало права и упущено из вида начало обязанности. Этот недостаток восполняется другой, совершенно противоположной теорией, которая исходит единственно от последнего. Такоио учение легитимистов. Они утверждают, что так как государство представляет собою высший порядок, владычествующий над людьми, то верховная власть должна быть независима от воли граждан; она установляется в силу высшего закона, исходящего от Божества. В этом смысле верховная власть установляется Богом, и облеченное ею лицо является представителем Божества на земле. Таковым может быть, главным образом, монарх, как лицо независимое от воли народной. Приписывать же верховную власть народу значит извратить все отношения, поставить основание государства наверху, а вершину внизу.

Последнее справедливо, если за субъект верховной власти принять народ, как неорганизованную массу. Граждане, как отдельные лица, следовательно, и как их совокупность, должны повиноваться,

72

ГЛАВА VI. ВЕРХОВНАЯ ВЛАСТЬ _

а не повелевать. Но нет причины, почему народ, организованный как единое целое, не мог бы быть субъектом верховной власти. Последняя принадлежит целому союзу над членами, а представителем этого целого может быть совокупность способных граждан. Это устройство может быть хорошо или дурно; во всяком случае, оно вполне правомерно. Иногда оно даже необходимо. Везде, где законная власть, по какой бы то ни было причине, пресекается, граждане в совокупности остаются единственными представителями государства и установляют новую власть по своей воле. Отрицать правомерность демократического правления значит тоже отрицать целый ряд явлений, о которых мы имеем самые положительные данные; это обличает односторонность теории.

Приверженцы этого взгляда стараются опереться на христианское учение; но последнее говорит только о существе власти, а не о принадлежности ее тому или другому лицу. Поясняя эти отношения, Златоуст прямо это высказывает. «Здесь речь идет не о лицах, а о существе предмета, — говорит он. — Необходимо, чтобы существовали власти, чтоб одни господствовали, а другие подчинялись, дабы народы не носились туда и сюда, как волны; в этом состоит божественное установление. Поэтому не говорится: «несть бо князь аще не от Бога, а не&пь бо власть. Точно так же в Писании говорится, что Богом муж сочетается с женою, не в том смысле, что соединение каждого мужчины с каждою женщиной происходит от Бога, а в том, что Богом установлен такой порядок жизни»1. В этом смысле от Бога исходит всякая власть, не только княжеская, но и народная. Иного смысла это изречение иметь не может, ибо Божество лично не вмешивается в государственные дела и не выражает своей воли непосредственно. Власть установляется и передается положительным законом, а положительный закон издается людьми, а не Богом. Это — не откровение, а человеческое законодательство.

Таким образом, обе эти теории одинаково односторонни. Одна принимает за основание начало права, другая начало обязанности. Обе поэтому не в состоянии объяснить всех явлений. Опыт практического их примирения представляет школа скептическая, или утилитарная. Она утверждает, что всякая власть должна быть уважаема, если она полезна. Здесь не исключается никакой образ правления; но единственным основанием власти становится начало

История политических учений. I. С. 100.

Iно общего решения. Ошибка этой теории заключается в том, что субъектом верховной власти может быть только лицо, а не отвле-

jществления этой задачи. Никак нельзя сказать, чтобы этот способ был единственным правомерным. При различных условиях эта цель достигается различными путями. Иногда требуется разделение власти, иногда ее сосредоточение. И то и другое одинаково законно. Во всяком случае, большее или меньшее приближение к идеалу не служит признаком правомерности. Одно составляет вопрос права, другое есть вопрос политики.

Поэтому невозможно согласиться и с точкой зрения Гегеля, который единственным разумным государственным устройством признает расчленение верховной власти на отдельные отрасли и гармоническое их сочетание в конституционной монархии. Все другие политические формы он считает преходящими моментами исторического развития. Но то, что Гегель называет преходящими моментами, в действительности соответствует постоянным элементам политической жизни. Из них у одного народа может преобладать один, у другого другой, и этим определяется самое различие субъектов верховной власти. С этой точки зрения, все образы правления одинаково правомерны, хотя не все обнаруживают одинакую степень развития.

74

ГЛАВА VI. ВЕРХОВНАЯ ВЛАСТЬ _

Недостаток всех изложенных выше теорий состоит в том, что все они отправляются от одного какого-нибудь элемента, а потому впадают в односторонность. Но каждая из них заключает в себе известную долю истины и объясняет известные явления государственной жизни. Поэтому требуется их соединение.

Чтобы точнее определить начала, от которых зависит решение этого вопроса, надобно прежде всего различить субъект идеальный и субъект реальный, subjectum commune и subjectum proprium, по выражению Гроция. Кому, по идее, принадлежит верховная власть, это ясно из самого понятия о государстве: она принадлежит целому союзу над членами. Следовательно, идеальный субъект верховной власти есть государство. Как верховная власть, по существу своему, едина, так и субъект ее един и всегда один и тот же. Но государство есть лицо юридическое, или нравственное, то есть идеальное; это — вечный союз, обнимающий многие поколения людей, которого воля признается непрерывной. Между тем нравственное лицо собственной воли не имеет и само действовать не может; оно всегда должно быть представляемо физическим лицом. Кто же может быть представителем государства?

Государство, как нравственное лицо, составляется из физических лиц двоякого рода: из правителей и граждан. Одни граждане не составляют государства; они представляют только неустроенную массу, а государство есть цельный союз. Но точно так же не составляют государства одни правители, ибо целое образуется из членов. Граждане суть члены союза; правители суть органы союза, как целого. И те и другие могут быть представителями этого целого, следовательно, носителями верховной власти. В правительстве, как органе целого, выражается единая владычествующая воля; поэтому когда в нем сосредоточивается верховная власть, то естественная его форма есть монархия. Здесь граждане являются подчиненными. Напротив, когда верховная власть присваивается гражданам, а правители являются только уполномоченными последних, то государство принимает форму республики. Но так как в политическом праве, определяющем участие граждан в верховной власти, заключается двоякое начало: свобода и способность, то и в самих гражданах являются элементы двоякого рода: совокупность свободных лиц и избранная часть, то есть способнейшие люди. Каждый из этих элементов может быть представителем целого, следовательно, субъектом верховной власти. Отсюда две формы республики: демократия и аристократия. Наконец, все эти элементы могут сочетаться в вер-

62 6 0 К Н И ГА ПЕРВАЯ. СУЩЕСТВО И ОСНОВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ГОСУДАРСТВА

ховной власти; она может принадлежать им в совокупности. Отсюда смешанная форма, которая может быть также республиканская и монархическая. Таким образом, различием субъектов верховной власти определяются различия государственного устройства: оно может быть монархическое, аристократическое, демократическое и смешанное.

Каждая из этих форм представляет преимущественно один из существенных элементов государства: монархия — единство власти, аристократия — начало законного порядка, демократия — свободу; наконец, в смешанном правлении осуществляется государственная цель — сочетание порядка и свободы, или органическое расчленение государственной идеи, представляющей соединение разнообразных элементов. Но мы видели, что хотя высшая цель государственного развития состоит в полном и гармоническом осуществлении его идеи, однако в действительности это развитие сообразуется с жизненными условиями и потребностями народа. В том или другом государстве, на той или другой ступени развития, является преобладание того или другого начала, и это преобладание выражается в различии субъектов верховной власти. Поэтому все эти формы идеально правомерны. Верховная воля государства может выражаться или в монархе, или в аристократической палате, или в народном собрании, или, наконец, в совокупном решении различных органов. Но во всяком случае, верховная власть принадлежит лицу или лицам не как собственность, а как представителям или органам государства.

Но если все эти различные формы идеально правомерны, то спрашивается: на каком основании приобретается верховная власть в действительности? Почему верховной властью облечено то или другое лицо, физическое или нравственное, а другие обязаны повиноваться?

Для того чтобы известное лицо считалось носителем верховной власти, необходимо, чтобы в нем соединялись все условия, потребные для существования верховной власти. Эти условия частью фактические, частью юридические. Они суть: 1) достаточная сила, чтобы вынуждать повиновение; 2) юридический титул.

Сила составляет фактическое основание власти. Власть прежде всего держится собственной силой. Она не может быть верховной, если она не преобладает над всеми. Если известное лицо не в силах установить в государстве порядок и вынуждать исполнение своих

76

ГЛАВА VI. ВЕРХОВНАЯ ВЛАСТЬ _

решений, то оно не в состоянии исполнять свои обязанности, как орган государства. Права же даются ему для исполнения обязанностей. Поэтому оно теряет право, как скоро оно не в состоянии исполнять свои обязанности. На этом основании государь, лишившийся престола, изгнанный из государства, перестает быть государем; никто не обязан ему повиноваться, как законному монарху, хотя бы юридический титул его остался невредим. Так как власть присваивается не лицу, а месту, то, потерявши место, оно тем самым лишается власти. Наоборот, фактическая власть, не имеющая законного титула, требует себе повиновения уже потому, что она занимает это место и, стоя во главе государства, одна в состоянии исполнять обязанности, как орган целого, и вынуждать повиновение. Фактически тот, кто обладает наибольшей силой, естественно становится во главе государства.

Однако фактическая сила недостаточна для утверждения верховной власти, как постоянного и прочного учреждения. И юридический и нравственный элементы государства требуют, чтобы власть была законная, а не только фактическая. На чем же основывается юридический титул верховной власти?

В нормальном порядке юридический титул верховной власти заключается в положительном законе. То лицо, физическое или нравственное, юридически облечено верховной властью, которое получило ее на основании закона, действующего в государстве. По самому существу государства, этот порядок должен быть непрерывный. Власть должна приобретаться и передаваться законным образом. Всякое изменение закона можеть быть только делом самой верховной власти. Таким образом, требование законного порядка, представляющего присущее государству высшее нравственное начало, заключается в том, чтобы этот порядок оставался ненарушим, чтобы закон изменялся только законным путем. В этом состоит истинное значение начала легитимизма. Изгнанный монарх, как сказано, вовсе не есть монарх; верховная власть не принадлежит ему, как собственность; он лишается ее, как скоро перестает занимать свое место и исполнять свои обязанности. Но он остается представителем законного порядка, и если народ хочет восстановить нарушенное право, он снова призывает изгнанного князя. В этом состоит юридическое значение реставраций.

Требование законного порядка до такой степени присуще государству, что всякая фактическая власть, для того чтобы получить

78 18 60 КНИГА ПЕРВАЯ. СУЩЕСТВО И ОСНОВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ГОСУДАРСТВА

прочное значение, должна приобрести юридическое освящение. При недостатке законного титула она может восполнить его, опираясь на другие элементы государственной жизни. За исключением власти и закона, эти элементы суть граждане и государственная цель. Фактическая власть может сделаться законной или по воле граждан, или по требованию общего блага.

Мы видели, что воля граждан может быть выражением воли государства. Таковой она становится по естественному закону там, где нет другой власти, опирающейся на положительный закон. В этих случаях воля граждан может дать юридическое освящение фактической власти или по собственному изволению установить новую. На этом основано утверждение властей, возникших из переворотов, всеобщей подачей голосов.

Но фактическая власть может сделаться юридической и помимо явно выраженной воли граждан, во имя общего блага. Мы видели, что даже случайная власть требует повиновения во имя общественной пользы; таковы временные правительства. Здесь самая польза временная, необходимость сохранения порядка в данную минуту. Но государство есть союз постоянный и, как таковой, требует прочного порядка. Если фактическая власть успела утвердить законный порядок в государстве и прочным образом установить повиновение, то тем самым она доказала свое соответствие государственной пользе, или идее государства. Изданный ею закон, недостаточный в своем источнике, ибо проистекает от незаконной власти, получает силу во имя общего блага, и через это самая власть, им определяющаяся, приобретает законный титул. Таким образом, если похититель престола успеи утвердить законный порядок и обрести повиновение, то и сам он признается уже законным, а тем более его преемники, получившие престол уже по законному титулу, хотя этот титул в первоначальном своем источнике не имел достаточной юридической силы. Время делает незаконный титул законным, в государственном праве так же, как и в частном, где собственность приобретается давностью. Но в последнем случае это делается в силу начал частного права, в первом в силу начал государственных, во имя общего блага, освящающего упроченный порядок.

В государственном праве эти начала получают новое утверждение от международного союза. Признание верховной власти другими правительствами дает ей внешнюю законность, которая, присоединяясь к внутренней, сообщает большую прочность власти. Но от-

19

ГЛАВА VI. ВЕРХОВНАЯ ВЛАСТЬ

носительно самостоятельных государств, признание или непризнание верховной власти другими нисколько не изменяет внутреннего ее права. Только полусамостоятельные государства подлежат в этом отношении ограничениям, определяемым международными трактатами.

Таковы реальные субъекты верховной власти. Лицо, ею облеченное, приобретает качества, свойственные сану.

1) Ему присваивается высшее достоинство — величие, ибо оно является представителем высшего порядка, господствующего над людьми. Поэтому цари называются Величеством. Римляне говорили о величии римского народа (majestas populi Romani).

2) Оно приобретает право на высшее уважение. Оно становится

священным и неприкосновенным. Преступления против него наказываются строже, как оскорбления величества (crimen laesae majestatis).

3) Не имея над собою высшего судьи, оно безответственно, ибо всякая ответственность предполагает высшего. Поэтому самодержавные государи признаются ответственными только перед Богом. Точно так же и в конституционных монархиях король признается безответственным. Здесь ответственность за все действия власти принимают на себя министры. Наполеон III признал себя ответственным перед народом; но это было не более как фразой. Юридически подобная ответственность неосуществима, ибо нет законного способа подвергнуть ответственности монарха, как носителя верховной власти. Последовательное проведение этого начала повело бы к установлению республики вместо монархии.

Будучи безответственной, верховная власть признается непогрешимой, конечно, не в нравственном смысле, а в юридическом, так же как непогрешимым признается приговор судьи, на которого нет апелляции. Как бы он ни был ошибочен, он считается выражением правды, ибо высшая власть есть высший законный орган правды. В этом смысле английское право признает, что король не может учинять неправды: the King can do no wrong.

Как представитель государства, субъект верховной власти обладает полнотой права. Но принадлежащее идеальному субъекту полновластие может распределяться между различными реальными субъектами. Это распределение основано на том, что полнота власти заключает в себе многообразные права, которые могут быть присвоены отдельным органам. Верховная власть разделяется на отрас-

62

6 0 К Н И ГА ПЕРВАЯ. СУЩЕСТВО И ОСНОВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ГОСУДАРСТВА

ли, каждая из которых заключает в себе известную сумму или систему прав. Какие же это отрасли?

У политических писателей мы находим различные деления. Вообще, насчитывают следующие отрасли: 1) власть учредительная, то есть право установлять основной закон государства, определяющий устройство верховной власти и коренные права граждан; 2) власть законодательная, то есть право установлять общие обязательные юридические нормы; 3) власть исполнительная, или правительственная, то есть право приводить закон в исполнение, или управлять государством на основании законов; 4) власть судебная, то есть право разбирать тяжбы и налагать наказания.

Некоторые публицисты признают только законодательную и исполнительную власть, считая судебную лишь видоизменением последней; другие, напротив, ставят судебную власть наряду с остальными; третьи присоединяют к этому власть учредительную; наконец, четвертые присоединяют к этому делению еще власть княжескую, соединяющую в себе все отрасли и стоящую над остальными, как умеряющее начало.

С последним мнением нельзя согласиться. Власть княжеская не может войти в разделение, ибо это не отрасль власти, а известная ее форма. Мы находим ее у двух писателей: у Гегеля и у Бенжамена Констана. Гегель признает ее третьим моментом в системе властей: момент общий есть власть законодательная, момент частный — власть исполнительная, наконец, момент единичный представляется княжеской властью, которой предоставляется окончательное, личное решение. У Констана королевская власть (pouvoir royal) играет роль умерителя. У обоих она занимает известное место в системе конституционной монархии. Однако и здесь она не составляет особой отрасли, а установляется для приведения к единству различных отраслей власти, которые, образуя отдельные системы, могли бы нарушить государственное единство. Княжеская власть, понимаемая в этом смысле, не составляет необходимой принадлежности всякого образа правления, а потому место ее не здесь, а в учении о конституционной монархии.

Затем представляется вопрос: составляет ли учредительная власть отрасль, отдельную от законодательной?

Нет сомнения, что существует различие между основными законами и остальными. Во многих государствах установлены для первых особые учреждения. Иногда требуется особое учредительное

80

ГЛАВА VI. ВЕРХОВНАЯ ВЛАСТЬ _

собрание для изменения основных законов; иногда последние подвергаются утверждению народа. При таких условиях учредительная власть может рассматриваться как отдельная отрасль верховной власти. При всем том нет достаточного основания ставить ее наряду с властью законодательной и исполнительной. Последние различаются самым содержанием деятельности: первая состоит в праве установлять общие нормы, вторая — в управлении государством. Учредительная же власть, так же как законодательная, установляет общие нормы, хотя важнейшие из всех, те, которые служат основанием для остальных. Там, где для этого существуют особые учреждения, они представляют только усиление того же начала, которое требуется и для законодательства, именно, участия народа. Поэтому мы учредительную власть можем признать только высшей отраслью законодательной, ту, которая определяет права самой верховной власти.

Итак, первая отрасль верховной власти есть власть законодательная. Вторую составляет власть исполнительная, или правительственная.

Некоторые публицисты, основываясь на том, что всякая деятельность состоит в решении и в исполнении, разделяют совокупную верховную власть на'законодательную и исполнительную. В силу этого начала вторая власть подчиняется первой, как рука подчиняется голове. Но это разделение установляется по форме деятельности, а не по содержанию, между тем как различные отрасли власти определяются различием содержания. Оно состоит, с одной стороны, в установлении общих законов, с другой стороны, в самом управлении. Закон далеко не обнимает всех решений, а управление не состоит в одном непосредственном приложении законов. Оно ограничивается пределами закона, но действует часто совершенно самостоятельно. Так, ведение войны, переговоры, заключение мира не определяются и не могут определяться общими законами. Вследствие этого писатели, которые держатся этого разделения, как, например, Локк, признают еще особую власть федеративную, именно потому, что она не подходит под понятие об исполнении. Очевидно, что федеративная власть не что иное, как управление государством в сношениях с внешними державами. Но и в самых внутренних делах правительственная власть не ограничивается простым исполнением законов. Она сама издает обязательные нормы, определяющие способы действия в пределах закона; на этом основано разли-

100

100 КНИГА ПЕРВАЯ. СУЩЕСТВО И ОСНОВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ГОСУДАРСТВА

чие между законами и уставами, или постановлениями (reglements). Во многих случаях она сама устраивает различные части в подчиненных ей учреждениях. Она, в силу данного ей права, по усмотрению обстоятельств, разрешает, утверждает и предпринимает различные действия. Наконец, в чрезвычайных случаях она уполномочивается действовать и вне пределов закона. Из всего этого очевидно, что эта отрасль власти должна быть названа не исполнительной, а правительственной. Задача ее состоит в управлении государством на основании и в пределах установленных законов.

Наконец, представляется вопрос: следует ли судебную власть считать отдельной отраслью верховной власти?

Многие этого не признают на том основании, что суд не что иное, как известная форма исполнения. Хотя в новейших государствах судьи независимы от исполнительной власти, однако это разделение относится только к подчиненной сфере; собственно же политических властей, по этому воззрению, две: законодательная и исполнительная.

Это возражение было бы справедливо, если бы мы приняли разделение на власть законодательную и исполнительную. Но принявши разделение не по форме, а по содержанию деятельности, мы должны судебную власть отделить от правительственной, ибо они имеют две различные сферы деятельности: одна управляет общими интересами государства, другая разбирает права и обязанности граждан. Это две стороны государственной деятельности, которые требуют особых систем. Важнейшая гарантия права состоит в независимости судебной власти от правительственной. Но так как первая ограничивается решением отдельных случаев, а не общих дел, то она играет меньшую политическую роль, нежели две остальные. Однако она может иметь весьма важное политическое значение: она ограничивает произвол правительственной власти, а иногда решает и высшие конституционные вопросы. Таково, например, положение суда в Соединенных Штатах. Поэтому судебная власть, несомненно, должна быть поставлена наряду с другими.

Итак, верховная власть разделяется на законодательную, правительственную и судебную. Эти три отрасли соответствуют отношениям верховной власти к трем остальным элементам государства к закону, к государственной цели и к правам граждан.

Эти отрасли, разделяясь, получают соответствующие им органы. Разделение может быть установлено в самой верховной власти;

101

ГЛАВА VIII. ПРОИСХОЖДЕНИЕ И РАЗРУШЕНИЕ Г ОСУ Д АРС Т В 101

но еще чаще оно происходит в подчиненных органах. Из этого образуется сложный организм властей и учреждений, который, разветвляясь по всему государству, составляет, однако, нечто цельное и единое, ибо все исходят от единой верховной власти и представляют единую государственную волю в приложении к разнообразию условий и элементов жизни. Верховная власть развивается в систему учреждений.

ГЛАВА VII

Отношение государства к другим союзам

Человеческие союзы, отличные от государства, как сказано выше, суть союз кровный, союз гражданский и союз церковный. Отношение их к государству определяются самым их существом.

1. Отношение к союзу кровному. Формы кровного союза суть семейство, род и племя. Они образуются естественным нарождением. История народов начинается с господства этих союзов. Первоначально они обнимают человека всецело; в них он живет и действует. В особенности род и племя, будучи обширнее семейства, способны существовать, как самостоятельные союзы, заменяя собою государство. Но это господство кровных союзов прекращается с дальнейшим развитием. Человек, по своей духовной природе, не может поглощаться всецело физиологическими отношениями. Как существо свободное, одаренное разумной волей, он отрешается от этой первобытной основы, становится самостоятельным лицом и строит из себя высшие духовные союзы. Поэтому на дальнейших ступенях кровные союзы или исчезают, или входят, как составные элементы, в другие высшие союзы, гражданский и государственный.

Из трех форм кровного союза семейство носит характер частный, племя — характер общественный, род же стоит посредине между обоими. Поэтому семейство естественно входит в гражданское общество, как составная его часть. Семейное право составляет часть гражданского права, хотя здесь чистые гражданские начала видоизменяются кровными отношениями. Точно так же и род входит в

100

100 КНИГА ПЕРВАЯ. СУЩЕСТВО И ОСНОВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ГОСУДАРСТВА

состав гражданского общества. По своему двойственному характеру он получает в нем значение не только частное, но и общественное, особенно в те эпохи, когда частные союзы занимают в обществе главное место, как было в древности и еще более в средние века. Мы знаем, какую роль играли в древней России родовые отношения. Но когда гражданские отношения, вследствие развития государственных начал, низводятся на степень частных, общественное значение рода исчезает; остаются отношения родственные, которыми определяется наследственное право.

Что касается до государства, то чем ближе оно к патриархальному союзу, тем более оно носит печать последнего. Классические государства имели совершенно племенной характер и строились по началам кровного союза. Соединяясь в одно государство, различные племена сохраняли свою отдельность. Внутри себя племя делилось на колена, колена на роды. Это были патриархальные деления, возведенные на степень государственных, или государственные деления, построенные по типу племенных. Так, в Риме патриции делились на трибы, трибы на курии, курии на декурии, декурии на эоды. У евреев мы находим разделение племени на колена и роды во всей его чистоте. Самые сословные деления в древности носили нередко племенной характер. Таковы были разделения на патрициев и плебеев в Риме, на спартанцев, лакедемонян и илотов в Спарте. Но с дальнейшим развитием государства эти разделения, основанные на кровном союзе, исчезают. Они исчезли уже в древности; новое же государство их вовсе не знает, ибо оно не носит племенного характера, а произошло из смешения многих племен. Однако и здесь кровная связь не исчезает, но она получает высший характер: зод сохраняет свое значение, как преемственный носитель государственных начал; племя становится народом.

Государственное значение рода заключается в передаче от поколения поколению высшего общественного положения и сопря- женного с этим высшего сознания государственных начал. Государство, как постоянный союз, все основано на преемственности 'околений. Наследственная монархия выражает это начало в самой верховной власти, родовая аристократия в преемственном сохране-

ии высшей способности. Ни то, ни другое не составляет, однако, еобходимой принадлежности всякого государства. В демократиеской республике нет ни царского дома, ни родовой аристократии, 1о это не означает высшей ступени развития. Физиологический эле-

101

ГЛАВА VIII. ПРОИСХОЖДЕНИЕ И РАЗРУШЕНИЕ Г ОСУ Д АРС Т В 101

мент, так же как юридический и нравственный, всегда составляет одно из существенных начал государственной жизни. Исчезновение преданий, основанных на преемственности поколений, лишает государство одного из главных его устоев и дает ему одностороннее направление. Через это элемент свободы получает неограниченный перевес над всеми остальными, что вовсе не соответствует идее государства, как она изложена выше. Самостоятельное значение власти и закона опирается на физиологические начала.

В еще большей степени значение физиологического элемента проявляется в проистекающей из племенного союза народности, которая составляет самую существенную основу государства. Мы видели, что слово народ имеет двоякий смысл: физиологический и юридический. Здесь идет речь только о первом, который точнее можно обозначить словом народность, ибо народ есть уже нечто организованное. От племени народность отличается тем, что в первом преобладает связь, основанная на единстве происхождения, а во второй сознание духовного единства. В племени связь может быть даже и бессознательная; оно может быть рассеяно по разным местам и не сознавать себя, как одно целое. Народность же непременно сознает себя как единую духовную сущность. В обоих отличительным признаком служит язык. ТГлеменная связь составляет физиологическую основу народности, но на этой основе вырастает высший духовный мир. Поэтому в народность могут входить множество посторонних элементов, которые она, как духовная сущность, себе подчиняет и претворяет в себя.

Каково же отношение народности к государству?

Мы видели, что государство образуется народом в юридическом смысле, как организованной массой. Но физиологическое и политическое значение народа, народ и народность, находятся в тесной связи. Народность, сознавая себя единой духовной сущностью, стремится иметь общую волю и общую организацию, то есть стремится сделаться народом, или образовать государство. Наоборот, государство, составляя единый организм, требует от граждан сознания своего единства, общения идей и интересов, а это сознание и это общение даются ему народностью.

Из этого понятно, почему субъект государства есть народ, а не более обширное соединение людей. Государство, как цельный организм, возвышающийся над остальными союзами и представляющий сочетание присущих им начал, заключает в себе юридический, нрав-