!Учебный год 2024 / Чичер

26 18 60 К Н И ГА ПЕРВАЯ. СУЩЕСТВО И ОСНОВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ГОСУДАРСТВА

в нравственном акте, которым человек, по внутреннему побуждению, решает, что добро и что зло. Это внутреннее решение есть голос совести, которая, как явление разумно-свободной личности, свободна по самому своему существу. На нее не может простираться никакое человеческое действие.

Отсюда ясно различие государственного закона и нравственного. Коренное отличие состоит в том, что нравственный закон обязывает, но не принуждает; государственный закон обязывает и принуждает. Очевидно, следовательно, что государственный закон не может быть основан на чистом нравственном законе. Надобно, чтобы к последнему присоединялся закон юридический, имеющий принудительную силу, действующий и помимо совести. Юридический же закон истекает из существа свободной воли; им определяются и разграничиваются права. Этот закон получает высшее нравственное значение, когда самая воля, которой права он определяет, становится органом и представителем высшего нравственного порядка, то есть когда это воля общественная. Цели частного лица, составляющие содержание личной воли, могут быть эгоистические, корыстные; до юридического закона это не касается. Пользуясь своим правом, лицо может из корыстных видов нанести величайший вред другому (summum jus summa injuria). Напротив, общественная, или государственная, воля должна действовать во имя общего блага; для этого она установлена. Если она действует иногда из частных видов, то это противоречит ее существу. Поэтому она имеет высшее нравственное значение. В государстве принудительная сила, истекающая из юридического закона, действует для нравственной цели, для осуществления нравственного порядка, вследствие чего она получает высшее нравственное освящение, и наоборот, нравственный закон получает принудительную силу, насколько он осуществляется в государственном организме, представляющем высший нравственный порядок.

Однако общая цель, которую преследует государство, не есть чистое выражение нравственного закона. Как уже было замечено выше, нравственный закон представляет отвлеченное, формальное начало, содержание которого определяется жизнью. В государстве к отвлеченному нравственному требованию присоединяется начало пользы, разнообразное, изменчивое, распространяющееся и на удовлетворение физических потребностей. Это начало вытекает из области личных целей, которые, соединяясь, образуют цели обществен-

19

ГЛАВА VI. ВЕРХОВНАЯ ВЛАСТЬ

ные. Через это последние, с одной стороны, получают нравственный характер, ибо личное начало подчиняется общему, а в этом и состоит требование нравственного закона; но с другой стороны, сюда вносится элемент изменчивый и случайный, который может породить уклонения от чистых требований нравственного закона.

Из сказанного вытекают следующие отличия нравственного закона и государственного.

1.Нравственный закон налагает на человека одни только обязанности; он не определяет прав, хотя он и праву, как началу, вытекающему из требований разумно-свободной личности, дает высшее освящение. Государство, напротив, установляет права.

2.Нравственный закон не имеет принудительной силы; он обращается к совести. Государственный закон, напротив, есть закон принудительный.

3.Обязанности, налагаемые нравственным законом, совершенно неопределенны. Чистый нравственный закон есть закон формальный, так же как и чисто юридический закон. Он ограничивается предписанием делать добро, любить ближнего, действовать для общих целей; но каковы эти цели, что человек должен делать в данном случае, это предоставляется решению свободной его совести. Государственный закон, напротив, определяет цели и требует от человека известных действий, например уплаты известного количества податей.

4.Обязанности, налагаемые нравственным законом, по своей общности обнимают всю жизнь человека; государственный же закон определяет обязанности человека только как члена государства.

Вобласть частной нравственности он не вмешивается, до тех пор пока безнравственные действия частных лиц не нарушают чужого права и не препятствуют достижению общих целей. Государству предоставляется осуществление нравственного закона только в области общественных отношений. Заботясь о частной нравственности, оно выходит из своей сферы, ибо вторгается в область свободы.

5.С другой стороны, нравственный закон обнимает только одну, хотя и высшую, сторону человеческой жизни; он имеет в виду только нравственное совершенство человека. Государственный же закон заботится и о материальном благосостоянии; он обнимает все интересы людей, насколько они становятся общими.

6.Поэтому нравственный закон остается вечной, неизменной нормой жизни, хотя сознание его может изменяться, развиваясь в

28 60_КНИГА ПЕРВАЯ. СУЩЕСТВО И ОСНОВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ГОСУДАРСТВА

человечестве. Государственный же закон, по самому своему существу, соображается с временными, изменяющимися потребностями общества. Вследствие этого здесь возможно столкновение различных целей. Ввиду временных потребностей государственный закон нередко уклоняется от вечно неизменной нормы, ибо для него высшее начало есть не нравственная деятельность, а благо народа.

Спрашивается: как же должен поступать гражданин при столкновении нравственного закона и государственного? Должен ли он свою совесть подчинить государственному закону или, наоборот, отказать государственному закону в повиновении во имя совести?

Когда государственный закон определяет то, что входит в собственно ему принадлежащую область, именно, общественные отношения людей, то нет сомнения, что никто не вправе отказать ему в повиновении. Государство есть союз, владычествующий над всеми, и все общественные отношения подлежат определению государственной власти. Я по совести могу считать известный закон несправедливым и безнравственным, но как член государства, я обязан ему повиноваться. Причина та, что, пока нравственный закон остается отвлеченным правилом, толкователем его является личная моя совесть; как же скоро он становится положительным законом человеческого союза, так личное мое толкование должно уступить толкованию общественному, которого законный орган есть государственная власть. Это требуется самим нравственным законом, который подчиняет мою личную волю воле целого союза. Поэтому если я во имя совести отказываю в повиновении государственному закону, хотя бы он был несправедлив, то я тем самым преступаю высший нравственный закон, на котором держится человеческое общество и который поэтому всегда должен иметь преимущество перед законом личной совести.

Однако это подчинение имеет пределы. Когда государство распоряжается в собственно ему принадлежащей области общественных отношений, повиновение должно быть полное, и ссылки на совесть быть не может. Но когда оно, выходя из пределов, поставленных ему собственной его природой и существом юридического закона, хочет насиловать совесть человека в той области, в которой она не может сложить с себя ответственность за совершенное дело, тогда безусловная обязанность повиновения прекращается. Нравственный закон требует, чтобы совесть не отказывалась от своих прав и от своей ответственности. Примером могут служить христи-

анские мученики, которые умирали, но не повиновались приказанию поклоняться идолам. Этот пример является и высшим образцом исполнения долга перед совестью и перед государством. Действуя во имя нравственного закона, совесть обязана соблюдать его вполне, то есть оказывать повиновение и государству принятием наказания, налагаемого на ослушников, хотя бы оно было несправедливо. С точки зрения строгой нравственности человек, который решился отстаивать права совести, должен быть готов на принятие мученического венца.

При всем том не всегда возможно разграничить эти две области, частную и общественную. Они находятся в тесной связи, а потому иногда нелегко определить, в каком случае человек должен следовать внушениям своей совести и в каком он обязан свою совесть подчинить требованиям государственного закона. Из этого для обеих сторон вытекает двоякая нравственная обязанность: лицо должно глубоко взвесить в своей совести последствия своего действия, прежде нежели оно решится отказать закону в повиновении, а государство должно щадить совесть человека, не насилуя ее даже там, где его право очевидно. Это делается, например, когда меннониты избавляются от военной службы и, взамен того, на них налагаются повинности, не состояние в противоречии с их религиозными убеждениями.

Итак, государственное право отличается от частного тем, что оно имеет высшее нравственное значение и не подлежит свободной воле лица, а, напротив, подчиняет свободную волю высшему порядку; от нравственного же закона оно отличается тем, что не остается отвлеченной нормой, обязательной для совести, но становится юридическим законом союза, в котором члены подчинены целому. Гражданский закон рассматривает человека как свободное лицо, имеющее права, нравственный закон как разумно-нравственное существо, государственный закон как члена верховного союза.

Этими признаками определяется философско-юридическая сущность государственного закона, его идеальная сторона. Но для того, чтобы действовать в государстве, идеальный закон должен сделаться законом положительным, то есть изданным верховной властью, с обязательною силой для граждан. Отсюда троякое отношение положительного закона: 1) к идее государства, 2) к верховной власти, 3) к гражданам. В этом выражается отношение закона к остальным элементам государственной жизни.

1 8 6 0 К Н И Г А ПЕРВАЯ. СУЩЕСТВО И ОСНОВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ГОСУДАРСТВА

Идеей государства определяется идеальное, или естественное, государственное право. Положительный закон составляет частное приложение закона естественного; следовательно, он должен быть сообразен с идеей государства. На этом основано развитие государственного законодательства, устраняющее формы, несогласные с государственным порядком, как-то: частный характер власти, крепостное право, подчинение государства церкви. Устроение государства сообразно с его идеей составляет руководящее начало законодательной деятельности. Однако это требование не безусловное. Мы видели, что цель государства состоит в развитии его идеи в приложении к данному обществу, следовательно, не во всей ее полноте. Если естественное, или философское, право представляет полное и всестороннее развитие начал и элементов государства, то положительный закон допускает это развитие настолько, насколько это дозволяют общественные условия. Естественный закон остается идеалом, но не абсолютною нормою положительного закона. К этому ограничению присоединяется то, что сознание естественного закона не всегда одинаково. Он прилагается настолько, насколько он сознается государством. Наконец, положительный закон заключает в себе элемент, которого нет в естественном, именно, элемент случайных, изменчивых и разнообразных потребностей общества, судьею которых может быть только государственная власть. Следовательно, если идея государства есть высшее начало, или цель, определяющая установление и развитие государственного закона, то приложение этой идеи, сообразно с условиями, потребностями и сознанием общества, всегда зависит от верховной воли государства. Естественный закон получает обязательную силу, только когда он становится законом положительным.

Однако есть случаи, когда естественный закон сам по себе может получить обязательную силу, восполняя закон положительный. Это бывает: 1) через посредство установленных властей. Не издавая положительного закона, власть может в своих частных решениях руководствоваться естественным законом, за недостатком положительного. Это прилагается в особенности к судебным решениям. Суд может решить вопрос государственного права, не определяемый законом, исходя от идеи государства или толковать существующий закон на основании этой идеи. Примеры представляют Соединенные Штаты при толковании союзной конституции верховным судилищем. 2) Естественный закон получает обязательную силу,

19

ГЛАВА VI. ВЕРХОВНАЯ ВЛАСТЬ

когда нет ни положительного закона, ни власти, его установляющей. Это случается, например, при первоначальном устройстве государства, когда власть еще не установлена, а также при пресечении династий или при государственных переворотах. Здесь, по естественному закону, власть принадлежит народу, ибо он остается единственным представителем государства.

Таково отношение государственного закона к идее государства. Последняя составляет цель, осуществление которой зависит от государственной власти. Верховная власть является единственным законным толкователем естественного закона. Иначе и быть не может, ибо обязательный закон в государстве должен быть один, а толкование естественного закона может быть разнообразно. Здесь необходим обязательный толкователь, а это и есть верховная власть. Она одна может быть судьею и тех временных и случайных потребностей общества, которые требуют видоизменения естественного закона. Поэтому никто не вправе нарушать положительный закон во имя естественного. Каждый может толковать естественный закон, как ему угодно, и считать свое толкование лучшим, но во внешних своих действиях гражданин должен свое частное толкование и усмотрение подчинить толкованию и усмотрению государственной власти. Положительный же закон получает свое бытие от государственной власти. Она — его источник; она его изменяет и отменяет по своему усмотрению. Поэтому верховная власть, как таковая, в своей полноте, выше положительного закона. Это и выражается римским изречением: princeps legibus est solutus. Никакой положительный закон не может связывать верховную власть так, чтобы она не могла его изменять. Вечные законы немыслимы.

Это не значит, однако, что верховная власть всегда вправе нарушить свои собственные законы. Она может изменять их по своему усмотрению, но пока они существуют, она должна их соблюдать, ибо прочность законного порядка составляет одну из существенных потребностей государства; это — то, что дает ему высшее нравственное значение. Однако верховная власть, будучи сама источником закона, связана им нравственно, а не юридически. Кто может отменить закон, тот может и отступить от него в случае нужды, и это отступление может быть иногда оправдано, ибо законный порядок составляет один из элементов государственной жизни, но не единственный. Он, как и все другие элементы, подчиняется высшему единству цели, судьею которой является верховная власть. Во

62 6 0 К Н И ГА ПЕРВАЯ. СУЩЕСТВО И ОСНОВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ГОСУДАРСТВА

имя государственной цели законный порядок может быть нарушен верховной властью. Но это всегда должно составлять исключение, ибо иначе водворяется произвол. На этих соображениях основаны те гарантии законного порядка и те правила относительно отступлений, которые установляются в положительных законодательствах.

Коренное начало, что верховная власть, как источник положительного закона, стоит выше него, не относится однако же к отдельным органам власти, которые не представляют ее во всей полноте, а потому не имеют права самовольно отменять закон. Таково положение монарха, ограниченного правами народного представительства. Для установления, а равно и для отмены закона требуется согласие представительного собрания; следовательно, монарх является носителем верховной власти не во всей ее полноте, а потому он связан основным законом не только нравственно, но и юридически, от кого бы, впрочем, этот закон ни проистекал, от собственной его воли или от соглашения с представителями народа. И тут возможно нарушение закона во имя высшей цели, но оно, так же как революция, может быть оправдано лишь в крайних случаях, правом нужды, когда дело идет о спасении общества. Самовольное нарушение основного закона конституционным монархом есть революция сверху.

Отсюда ясно, что если, с одной стороны, положительный закон заимствует свою силу от верховной власти, то, с другой стороны, сама власть издает и отменяет закон, потому что она имеет право это делать, а право установляется законом. Только предписания законной власти обязательны для граждан. Иначе водворяется господство силы, а не юридическое начало. Таким образом, здесь оказывается логический круг: закон потому обязателен, что он издается верховной властью, а верховная власть потому издает закон, что самый закон дал ей на это право. Этот круг разрешается тем, что первоначально власть получает свое право не от положительного закона, а от естественного. Она становится законной тем, что установляется сообразно с идеей государства, во имя общественной цели, и получает общее признание. Это бывает как при первоначальном происхождении государств, так и в случае переворотов. Но установившись, власть издает положительный закон, который определяет дальнейший порядок ее перехода и обязывает граждан.

Из этого ясно отношение государственного закона к гражданам. Закон имеет для них обязательную силу, то есть ему следует пови-

32

ГЛАВА VI. ВЕРХОВНАЯ ВЛАСТЬ _

новаться. Закон есть обязательная норма, и повиновение является прямым логическим последствием его существования. Закон, которому можно не повиноваться, не есть юридический закон, а отвлеченное нравственное правило, конкретное приложение которого предоставляется свободной воле лиц. Повиновение подобает закону не потому что он хорош или дурен, а просто потому, что это — закон, следовательно, выражение высшего порядка, которому лица обязаны подчиняться. Это и выражается римским изречением: dura lex, sed lex. Мы видели, что верховная власть, как источник закона, может и нарушать его во имя высшей цели; но определение этой цели принадлежит верховной власти, а не отдельному лицу. Последнее, нарушая закон, делает это во имя частного своего сознания. Это сознание может быть лучше общественного, выраженного верховной властью в положительном законе, но поставление частного сознания на место закона есть извращение всего общественного порядка, основанного на подчинении лица закону; это противоречит идее государства, подчиняющей лицо целому. Поэтому когда правду внутреннюю противополагают правде внешней, то есть юридическому закону, то этим самым личное толкование ставится выше общественного; на место законного порядка водворяется личный произвол, а это есть уничтожение государства, которое без закона существовать не может. Как уже объяснено выше, обязанность повиновения юридическому закону прекращается только там, где прекращается самая область права, во внутреннем мире человека и в действиях, определяемых решением совести. Кроме того, невозможно отвергнуть и права нужды, когда дело идет о спасении лица или общества. Здесь нарушение закона если не оправдывается юридически, то может быть извиняемо нравственно. Наконец, иногда само государство, вместо того чтобы отменить обветшавший или вредный закон, допускает его нарушение. Но подобные отступления всегда служат признаком низкого или ненормального состояния общественного быта.

Относительно граждан обязательная сила закона поддерживается наказанием. Поэтому при всяком законе должно быть определено известное наказание за его нарушение; иначе он теряет принудительный характер и перестает быть положительным законом.

Таково отношение закона к остальным элементам государства, к государственной цели, к верховной власти и к гражданам. Теперь перейдем к последним двум элементам.

34

ГЛ А В А IV

Граждане

Народ, образующий государство, состоит из граждан. Гражданин есть лицо, как член государства. В этом качестве он имеет права и обязанности. Собственно гражданином лицо называется, как имеющее права. Как подчиненное государству, или как имеющее обязанности, оно называется подданным. Это два термина, означающие одно и то же понятие с двух разных точек зрения. Поэтому слово подданный употребляется преимущественно там, где преобладают обязанности, слово гражданин там, где преобладают права.

Соответственно этим двум значениям понятия, принадлежность гражданина к государству называется подданством или правом гражданства. Как принадлежность к стране, она называется также индигенатом, то есть туземством. Право гражданства приобретается и теряется известными законными способами, которые могут быть различны. Об этом будет речь ниже. Здесь дело идет только о разъяснении основных понятий.

Гражданин имеет права и обязанности, как лицо свободное, ибо только свободному лицу присваиваются права и обязанности. Свобода есть основное начало в понятии о гражданине. Государство составляется из свободных лиц для общего блага, а не из рабов для пользы господина. Поэтому мы должны точнее определить понятие о свободе гражданской и отличить ее от других значений этого слова.

Свобода означает, прежде всего, отсутствие внешнего насилия и возможность действовать по собственным побуждениям. Это — свобода естественная, которая может принадлежать животным так же, как и человеку. Мы говорим, что животное находится на свободе, когда оно не терпит насилия. Но такая свобода есть факт, а не право. Источником права свобода становится только в человеке, одаренном разумной волей. Это — свобода человеческая, которая требует к себе уважения. Основание ее есть свобода воли, то есть возможность определять свои действия по внутреннему решению, выбирать между различными побуждениями. Животные всегда повинуются влечениям и не могут им не повиноваться, ибо у них нет других побуждений. Сильнейшее влечение одолевает другие и определяет их действия по закону необходимости. Здесь свободной

34

ГЛАВА VI. ВЕРХОВНАЯ ВЛАСТЬ

воли нет. В человеке же есть способность воздерживать свои влечения, противополагая им господствующий над ними разум. Если он следует влечению, то он делает это добровольно, а потому несет ответственность за свои действия. От него можно требовать, чтобы он поступал нравственно, ибо он может выбирать между естественными побуждениями и разумными началами, и этот выбор зависит от свободной его воли. Вследствие этой двойственности природы человека его свободная воля представляется в двух видах. Высший вид, составляющий корень и основание свободной воли, есть свобода нравственная, то есть способность определяться к действию на основании разумных понятий о добре и зле, отвергая всякие другие побуждения. В этом смысле говорят, что человек поступает свободно, когда он поступает разумно, ибо здесь он действует на основании собственной своей разумной природы, внутреннего своего существа, а не под влиянием внешних для него причин, возбуждающих в нем те или другие влечения. Эта нравственная свобода есть свобода от внешних влечений, но вместе и от внешнего насилия, ибо человек поступает нравственно только тогда, когда он определяется к действию по собственному внутреннему побуждению, а не по страху наказания. Эта высшая способность дает нравственное значение и свободе внешней, или произволу, который состоит в возможности определять Ъвои действия по своему усмотрению, независимо от внешнего принуждения. Это то же, что мы назвали выше естественной свободой, но здесь это естественная свобода человека, как разумного существа. Она тесно связана со свободой нравственной, которая без внешней свободы не может проявиться во внешнем мире: для того, чтобы человек мог определяться к действию по своему внутреннему побуждению, необходимо, чтобы он по собственному изволению определял свои внешние действия. Но в этом изволении он может и уклоняться от нравственной свободы, повинуясь своим влечениям. Выбор предоставлен ему одному, как свободному существу.

Эта внешняя свобода составляет источник права. Человек может своим правом пользоваться и неразумно, и никто не вправе ему это возбранять, пока этим не нарушаются права других. Однако правом свобода становится только в гражданском порядке, где господствует юридический закон, ибо право есть взаимное ограничение свободы под общим законом. Внешняя свобода человека есть свобода гражданская, в отличие от естественной. Но так как свобода

18 60 КНИГА ПЕРВАЯ. СУЩЕСТВО И О С Н О В Н Ы Е ЭЛЕМЕНТЫ ГОСУДАРСТВА

присуща воле человека, так как она вытекает из самого его существа, то закон ее не создает, а признает. Человек не потому свободен, что закон делает его свободным, а закон ограждает его свободу, потому что свобода свойственна ему, как человеку.

Однако и здесь, как в развитии всякой идеи, осуществление лежащего в природе человека начала подвергается историческому процессу, в течение которого сознание идеи вырабатывается только постепенно. В самом идеальном своем виде свобода не является безусловным правом, которого закон не может касаться, которое он обязан безусловно уважать. Свобода есть только один из элементов общежития, но далеко не единственный. Подчиняясь гражданскому порядку, свобода лица подвергается весьма значительным стеснениям и ограничениям. 1) Свобода и права лица ограничиваются свободой и правами других; эти ограничения определяются законом, и никто не вправе протестовать против них во имя своей свободы. 2) Как член государства, гражданин составляет часть высшего организма. Он подчиняется здесь высшим началам; свобода его стесняется, когда она может приносить вред целому союзу; на него налагаются положительные обязанности во имя общего блага. Чтобы взять один пример из многих, свобода солдата значительно стесняется, и он ставится в самую тесную зависимость от офицера, потому что этого требует польза государства.

Из этого ясно, что не может быть речи о так называемых прирожденных, или естественных правах человека в смысле прав гражданских. Это было учение мыслителей XVIII века, которые в государстве видели договор свободных лиц, заключенный единственно для охранения свободы и права. Естественная свобода и проистекающие из нее права казались им святыней, которой государство не может касаться. Это и было признано в знаменитом Объявлении прав человека и гражданина, изданном во время Французской революции. Но это воззрение заключает в себе противоречие. Свобода не может считаться неприкосновенным правом, ибо закон всегда ее касается, ограничивая ее во имя чужой свободы и общественной пользы, и судьею этих ограничений может быть только сам закон, как высшее начало, а не подчиненное ему лицо. Если мы взглянем на права человека, то увидим, что нет ни одного, которого бы закон не мог ограничить или даже уничтожить в данном случае. Первое из всех прирожденных прав, личная свобода, подлежит многочисленным ограничениям. За преступление или даже просто по

19

ГЛАВА VI. ВЕРХОВНАЯ ВЛАСТЬ

подозрению человека сажают в тюрьму; преступника можно держать даже в пожизненном заключении. Из зараженного места запрещают выходить. Сумасшедшего, пьяного лишают свободы во имя общественной пользы. Другое право есть собственность; она подлежит налогам, регалиям, экспроприации. Свобода мысли и совести во внешних своих проявлениях, которые одни подчиняются действию власти, ограничивается запрещением вредных учений. Никакое государство не может терпеть проповеди восстания; не терпятся секты вроде скопцов. Наконец, государство имеет право на самую жизнь человека. Преступник подвергается смертной казни. Последователи учения XVIII века отвергали это право. Беккариа утверждал, что при первоначальном общественном договоре человек не мог отдать государству право на свою жизнь, ибо этим уничтожалась бы самая цель, для которой он вступал в общество. Но, не говоря об основаниях этой теории, если государство имеет право подвергать преступника пожизненному заключению, то не значит ли это, что оно вправе предать его участи худшей, нежели смерть? Притом государство не в этом одном случае располагает жизнью граждан. На войне оно требует от всех, чтоб они подвергали опасности свою жизнь для общей защиты, и это право не отрицается никем.

Таким образом, нет ни одного человеческого права, которое было бы безусловно неприкосновенным. Определение прав зависит от воли государства, которое имеет в виду не только свободу лиц, но и общее благо. Нет сомнения, однако, что свобода коренится в самой природе человека, а потому возможно полное ее развитие составляет одну из целей государства. Как идеал свободы, Объявление прав человека и гражданина имело существенное историческое значение. В демократическом обществе оно составляет самый могучий оплот против социализма, стремящегося поглотить лицо в государстве. Но выставленный в нем идеал односторонний, ибо утверждение и развитие свободы не есть единственная цель государства; она должна быть согласована с другими, высшими началами. А потому никто не имеет права восставать против государственного закона во имя неприкосновенности своей личной свободы.

Гражданская свобода разделяется на собственно гражданскую в тесном смысле и на политическую. Первая принадлежит лицу в его частной сфере, в частных отношениях с другими, то есть как члену гражданского общества; вторая принадлежит лицу, как члену госу-

62

6 0 КНИГА ПЕРВАЯ. СУЩЕСТВО И ОСНОВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ГОСУДАРСТВА

дарства. Первая составляет источник частных или гражданских прав, вторая прав политических. Но гражданская свобода, с одной стороны, подчиняясь государственной власти, требует ограждения от произвола, а с другой стороны, свободная деятельность лиц имеет влияние и на государственный быт. Эти две области связаны друг с другом. А потому здесь является третий разряд прав, так называемые личные права, определяющие отношения личной свободы к государству. Сюда относятся свобода вероисповедания, свобода печати, свобода собраний и т. д. Гражданские права до нас не касаются; но личные права и политические входят в область государственного права, а потому мы здесь должны обозначить общее их юридическое существо, предоставляя определение отдельных прав дальнейшему изложению.

Основание личных прав лежит в личной свободе человека; но она ограничивается государственной пользой, то есть государственной целью. Развитие личной свободы в государстве должно быть согласовано с силою власти, с требованиями законного порядка, с возможностью действовать общими силами для общей цели. Государственная польза, или общее благо, есть высшее начало; лицо, как часть целого, подчиняет свои цели общим. А так как цели государства разнообразны и изменчивы, то и ограничение личных прав может быть больше или меньше. Очевидно, ограничения требуются тем в большей степени, чем более самое право имеет политический характер и может иметь влияние на общие дела. Однако, с другой стороны, государственная цель не должна подавлять личную свободу. Мы видели, что высшая цель государства состоит и в сочетании порядка со свободою. Если первое начало, руководящее государственной деятельностью, есть общее благо, то второе есть охранение свободы. Поэтому ограждение личной свободы и проистекающих из нее прав от всякого произвола составляет существенную задачу государства. Эта задача исполняется тем, что личные права ставятся под защиту самого закона. Они стесняются только законом, а не по усмотрению власти. Закон же ограждает их от нарушения. Через это свобода согласуется с законным порядком, входя в него как один из составных его элементов.

Но закон исполняется властью; приложение закона в каждом данном случае может быть произвольно, а потому личные права опять ничем не ограждены. Вследствие этого требуется, чтобы приложение закона к правам граждан совершалось такой властью, ко-

38

ГЛАВА VI. ВЕРХОВНАЯ ВЛАСТЬ _

торая бы играла роль беспристрастного третьего, которая, имея в виду не только исполнение государственной цели, но и охранение прав граждан, держала бы весы между обеими сторонами и решала на строгом основании закона. Такая власть есть суд. Независимый и беспристрастный суд составляет самую надежную гарантию личных прав граждан против произвола властей. Он же, с другой стороны, подчиняет личную свободу требованиям закона.

Нет сомнения, однако, что в конце концов личные права находятся в полной зависимости от государственной власти, ибо она установляет закон и от нее исходит суд. Иначе и быть не может, ибо власть представляет высший порядок, которому лицо должно подчиняться. Поэтому полное ограждение личных прав возможно единственно через то, что лица сами становятся участниками власти; высшее обеспечение состоит в том, что сами граждане участвуют как в установлении закона, так и в суде, то есть полное юридическое обеспечение личных прав заключается в правах политических. Поэтому те народы, которые поставляют себе задачей развитие и охранение личного права, дают гражданам участие в государственной власти.

В этом состоит существо прав политических. Они могут простираться как на местные дела, так и на общегосударственные. Спрашивается: те ли самые начала определяют политические права, какие определяют права личные?

Здесь существует мнение, что политическое право есть не столько право, сколько обязанность или должность, исполняемая для общественной пользы. Политическое право дает участие в правлении; но на это человек по природе не имеет права, ибо власть и государство проистекают не от личной воли, а установляются для общей пользы во имя высших начал. Требования общего блага определяют и участие граждан в правлении. Оно дается лицам, способным сознавать потребности порядка и государства и действовать сообразно с этим сознанием. Следовательно, способность, а не свобода, составляет основание политического права.

Это мнение, которое поддерживается даже значительными либеральными публицистами, содержит в себе долю истины; однако с ним нельзя вполне согласиться. Политическое право заключает в себе оба начала, но с преобладанием того или другого. Оно состоит или в занятии известных должностей, или в праве избрания лиц на известные должности. В первом очевидно преобладает начало обя-

занности, или должности. Члены законодательных собраний, присяжные заседатели исполняют известные должности. Но избирательное право, которое выражает политическое право в его чистоте, имеет совершенно иной характер. Юридические признаки, отличающие его от должности, суть следующие: 1) политическое право приобретается каждым лицом, исполняющим общие законом постановленные условия; должность, как функция власти, вручается особенным актом — назначением, выбором, жребием. 2) Правом, вообще, можно пользоваться или не пользоваться, это зависит от воли лица; должность же лицо непременно обязано исполнять. Между тем выборное право обыкновенно следует первому правилу: лицу предоставляется и не участвовать в выборе; обязанность остается нравственная. Это правило распространяется даже на выборные законодательные должности: депутаты не принуждаются участвовать в заседаниях или подавать голос по тем или другим вопросам. 3) С должностью соединяются вознаграждение или почетные преимущества; с правом ничего подобного не соединяется. В древних государствах за участие в народном собрании платилось иногда вознаграждение; но в то время народные собрания были настоящим законодателем: они решали дела. 4) Право теряется прекращением условий, установленных для его существования, или же в виде наказания; должность теряется как в наказание, так и по добровольному отказу, истечением срока, сменой по воле назначившего. Наконец, 5) должность учреждается как функция власти, ввиду общественной пользы право существует для охранения интересов облеченного им лица.

Из последнего очевидно, каким образом политическое право проистекает из свобо ды лица. Человек, как отдельное лицо, не может требовать себе влияния на судьбу других; но личные его права, как члена гражданского общества, вытекают из принадлежащей ему свободы, а потому должны быть обеспечены. Между тем если он обязан только повиноваться власти, не имея на нее никакого положительного влияния, то это требование теряет всякое юридическое значение. Юридически обеспечить личные права, вытекающие из гражданской свободы, может только право политическое. Последнее, таким образом, коренится в личной свободе человека.

Но этого мало. Хотя государственная жизнь не есть произведение личной природы человека, но она вытекает из его общественной природы. Человек, по природе, есть существо государственное, и в государстве он остается свободным лицом, а потому имеет не

40

ГЛАВА VI. ВЕРХОВНАЯ ВЛАСТЬ

только обязанности, но и права. Свобода человека, вступающего в союз с другими, состоит в праве участия в общих решениях. Это явно во всяком товариществе. Пока человек действует один, он может только требовать, чтобы другие не препятствовали проявлению его личной воли; но как скоро он соединяется с другими для совокупного действия, так он уже не вправе ставить свою личную волю общим законом для всех: он может только требовать, чтобы его голос был услышан и при общем решении имел вес, соответствующий его участию в деле. Этим свободный союз отличается от несвободного: в первом члены участвуют в общем решении, во втором они подчиняются воле, от них независимой. В свободных государствах граждане принимают участие в правлении не как должностные лица, а как свободные члены союза, не по обязанности, а по праву. Государство потому дает им это участие, что оно признает их свободу. Следовательно, и здесь свобода составляет основание права: но подчиняясь высшему порядку, она признается, стесняется

иотменяется государством сообразно с требованиями общего блага.

Вэтом отношении между правами собственно гражданскими и политическими есть существенная разница. Гражданское право принадлежит гражданину в его личной сфере, независимо от других. А потому нормальное требование состоит здесь единственно в ее ограничении пределами чужого права и общего блага. Участие же в правлении дает ему влияние на судьбу всех; ему вверяется известная власть. Поэтому политическое право имеет характер общественный; оно составляет не только проявление человеческой свободы, но вместе известное отправление государственного организма. Самое подчинение меньшинства большинству не есть явление свободы; оно установляется законом, который признает это большинство органом целого. Таким образом, здесь право и обязанность, свобода

ивласть соединены теснейшим образом. Это вытекает из самого существа государственного организма, который представляет сочетание противоположных начал. В естественном организме член есть орган целого и самостоятельного значения не имеет. В гражданском обществе, напротив, союз представляет только общий порядок, связывающий самостоятельные личности. В государстве же, как цельном союзе, член есть вместе и орган целого, и свободное лицо. Права его существуют не только для него самого, но и для блага целого союза, который, состоя из свободных лиц, делает их своими органами. Поэтому здесь гражданин получает права, только когда

62 6 0 К Н И ГА ПЕРВАЯ. СУЩЕСТВО И ОСНОВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ГОСУДАРСТВА

он способен сделаться органом государства, то есть когда он носит в себе сознание высших начал и может прилагать это сознание к действительности. Гражданин не может располагать своим правом по произволу, но обязан употреблять его сообразно с целями государства. Ему предоставляется устраниться от участия в общих делах, ибо это не только обязанность, но и право; но нравственная обязанность остается.

Таким образом, здесь начало политической способности состав - ляет необходимое условие для политической свободы лица; последняя допускается только там, где есть первая. В должности это начало является преобладающим; она вверяется лицу не как свободному гражданину, а как способному человеку. В политическом праве, напротив, свобода составляет основание права, а способность условие.

Чем же определяется начало политической способности? Какие его признаки? Кто способен и кто неспособен?

Конечно, тут не может быть речи об определении политической способности каждого отдельного лица. Это и невозможно и бесполезно. Государству нужно только, чтобы в совокупности лиц, облекаемых избирательным правом, преобладала способность, а не то, чтоб она оказывалась в каждой отдельной подаче голоса, исчезающей в массе. Поэтому законодательство ограничивается установлением общих признаков, относящихся к целым разрядам граждан. Некоторые из этих признаков вытекают из естественного состояния людей, а потому имеют постоянное значение, другие зависят от изменяющегося состояния общества. К первым принадлежат:

1. Пол. Один мужской пол, по своей природе и по естественному назначению, способен к политической жизни. Назначение женщин — не политическое, а семейное. Облечение ее политическими правами было бы, с одной стороны, введение в государство несродного ему элемента, а с другой стороны, введение в семейную жизнь противоречащего ей политического начала. Поэтому женщины всегда и везде устраняются от политических прав. Это — мировой факт. Исключение составляет наследственная монархия, где начало способности подчиняется высшим требованиям законного порядка. Но здесь дело идет о гражданах, а не о верховной власти. Однако и при наследовании престола женщины иногда совершенно исключаются, а обыкновенно следуют за мужчинами. Нельзя, впрочем, не заметить, что история представляет не один пример великих правительниц, стоявших на высоте своего призвания.

42

ГЛАВА VI. ВЕРХОВНАЯ ВЛАСТЬ _

2. Возраст. Дети по природе неспособны к политической жизни. Самое определение возраста зависит от положительного закона. Политическое совершеннолетие может совпадать или не совпадать с гражданским.

3. Здравый рассудок. Это ясно само собою.

Кизменяющимся условиям относятся:

1.Рождение от известных родителей. Политическая способность составляет продукт известных взглядов, чувств, образования, общественного положения, которые, передаваясь потомственно, образуют предания рода или целого класса людей. Эти предания составляют могучий фактор политической жизни. На них основана всякая аристократия.

2.Занятия. Известные занятия естественно развивают связанные с ними способности. Вследствие этого древние считали неспособными к политической жизни людей, занятых механическими ремеслами. На этом зиждется и различие сословных прав, там где оно существует. В новое время промышленные занятия, сделавшись всеобщими, уже не исключают из политических прав. Нет сомнения, однако, что жизнь, посвященная чисто физическому труду, уменьшает способность к политической жизни, которая требует высшего умственного развития.

3.Независимое общественное положение, обеспечивающее возможность свободно подавать свой голос и мужественно стоять за свои права. В силу этого начала политического права лишаются иногда лица, состоящие в домашнем услужении. Чиновники исключаются из представительных собраний.

4.Образование. Оно одно может дать надлежащее понимание государственных дел; а так как самый выбор представителей определяется теми мнениями, которые они защищают, то и для правильного пользования избирательным правом необходимо образование.

5.Имущество. Оно заключает в себе все предыдущие условия, кроме рождения. Достаток дает возможность образования, а вместе независимость положения и материальное обеспечение, избавляющее от физического труда и оставляющее достаточный досуг для умственного развития и ближайшего ознакомления с государственными вопросами. Зажиточные классы суть образованные классы. Вместе с тем, ставя человека в разнообразные отношения, материальный достаток развивает в нем более широкие взгляды на общественный быт; он внушает и привязанность к порядку, составляю-

62

6 0 КНИГА ПЕРВАЯ. СУЩЕСТВО И ОСНОВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ГОСУДАРСТВА

щему необходимое условие материального благосостояния. У кого ничего нет, тому нечем и дорожить.

6. Оседлая жизнь, которая также рождает привязанность к прочному общественному порядку. Для участия в местных выборах известный срок оседлости обеспечивает возможность ближе ознакомиться с местными делами.

Все эти условия принимаются более или менее во внимание в зависимости, с одной стороны, от государственного устройства, с другой стороны, от состояния общества. Здесь излагаются только общие начала.

Отношением свободы к способности определяется равенство или неравенство политических прав.

Равенство, совокупно со свободой, составляет одно из определяющих начал современного государственного быта. Но это именно то начало, которое подвергается наибольшим извращениям. Поэтому понятие о равенстве требует точного выяснения.

Равенство есть закон правды, существо которой состоит в беспристрастном отношении к лицам. Воздавая каждому свое, она держит одинаковые весы для всех. Но как правда, так и вытекающее из нее равенство имеют два вида. Правда, прежде всего, исходит от того начала, что все люди, в качестве разумно-свободных существ, между собою равны; человеческое достоинство во всех одинаково. А так как право истекает из свободы, то и права всех должны быть равны. Всякое увеличение прав одного в ущерб другим есть неправда. Этот вид правды есть правда уравнивающая, которой основное начало есть равенство арифметическое, а точка отправления — свобода, или человеческое достоинство лиц.

Но при одинаковом человеческом достоинстве люди могут иметь совершенно различное общественное достоинство. Их способности, их заслуги могут быть различны. Воздавать всем одинаково при неравном достоинстве есть неправда. Отсюда второй вид правды, которая воздает каждому по достоинству, это — правда распределяющая, которой основное начало есть равенство пропорциональное, а точка отправления — различное значение человека для общества. Здесь предполагаются уже не только свободные лица с их правами, а высшее общественное начало, которое распределяет власть и честь между членами общества, сообразно со значением каждого. Нередко первого рода равенство называется собственно равенством, а второе неравенством, но это не более как смешение понятий.

44

ГЛАВА VI. ВЕРХОВНАЯ ВЛАСТЬ _

В обоих случаях это — равенство юридическое, то есть равенство прав, или равенство перед законом, что одно составляет требование правды. Совсем другими началами управляются фактические отношения людей. Их естественные силы, их имущество, их положение, их частные отношения — все это определяется свойствами лиц, окружающими их условиями, наконец, личной деятельностью. А так как все это разнообразно до бесконечности, то здесь необходимо господствует неравенство. Общее юридическое начало, правда, определяет одни формальные права, истекающие из свободы; жизненные же отношения предоставляются свободному движению естественных сил. Здесь водворение равенства было бы не осуществлением правды, а самым страшным деспотизмом, уничтожением свободы личной и общественной, следовательно, самого корня, откуда истекает право. Если смешение равенства арифметического с равенством пропорциональным представляет путаницу понятий, то смешение равенства юридического с равенством фактическим есть уже полное извращение основного начала. Это — уничтожение как естественного закона, установляющего бесконечное разнообразие положений, так и юридического закона, воздающего каждому свое. Этим разрушаются самые основы человеческого общежития во имя фантастической идеил имеющей почву только в смутных умах, руководимых низкими страстями1.

Очевидно, что равенство арифметическое составляет основное начало гражданского общества, а равенство пропорциональное — основное начало государственного строя. Поэтому в области гражданской равенство прав есть идеальная норма, к которой должно стремиться общество. Однако и здесь не устраняется пропорциональность. Она установляется всякий раз, как образуется союз, в котором члены имеют различное значение. Таков союз семейный, где муж и жена, родители и дети получают права сообразно со своим назначением в целом. Таковы же частные союзы, в которые члены вступают с неравными долями участия, а потому и с неравными правами. В компании на акциях акционеры имеют различное право голоса, сообразно с количеством акций, которыми они владеют.

Еще большие уклонения от юридического равенства представляют человеческие общества в своем историческом развитии. Предоставленное себе, без высшего уравнивающего начала правды, охраняемого государством, гражданское общество естественно стре-

Ср. главу о равенстве в моем сочинении: «Собственность и государство».