§ 3. Необходимость пересмотра существующей

классификации хозяйственных прав

Уже сказанное (а им еще не исчерпывается все сюда относящееся) свидетельствует о следующем: 1) традиционно установившиеся критерии отличия вещного права от обязательственного не выдерживают проверки по материалам положительного, особенно современного, права; 2) отсюда, применяя эти критерии, приходится признавать отсутствие или, во всяком случае, значительное умаление вещно-правовых элементов в некоторых институтах вещного права и, напротив, наличие вещно-правовых элементов в некоторых институтах обязательственного права. Получается известное смещение границ вещного и обязательственного права, и притом весьма хаотическое. Получается столь сложное переплетение обеих - в теории резко отделяемых - частей гражданского права, что зачастую трудно сказать, где кончается одна из них и начинается другая.

Вполне естественно, что такое положение дела нашло себе отражение и в научной литературе. Голоса, подвергающие сомнению и колебанию традиционное деление гражданских прав, особенно умножились в последнее время <25>.

--------------------------------

<25> Но эти голоса слышались и ранее. Это выражалось не только в отклонениях от общепризнанной систематики гражданских прав (как, напр., отрицание вещной природы залогового права или обязательственной природы имущественного найма), но также и в полном отрицании понятий вещного и обязательственного права (в частности, Schlossmann, Der Vertrag, 1876, Ss. 267 - 268 и др.).

В общем, можно различить два течения. Одно из них критикует установившиеся определения вещного и обязательственного права в сравнительно мягкой и умеренной форме, констатируя несоответствие их в отдельных случаях с положительным, особенно с современным, правом <26>. Другое течение - более радикальное - совершенно отрицает эти определения, разделяясь притом на различные мнения, весьма далекие идейно друг другу <27>.

--------------------------------

<26> См., в частности, проф. Пергамент (глава конспекта сов. гр. права в сборнике, посв. памяти проф. Гордона, стр. 131 - 132, § 1, п. 2).

<27> Сюда, в частности, относятся: Schlossmann (см. выше; впоследствии этот взгляд был им существенно изменен в статье "Ueber den Bergriff des Eigentums", напечатанной в 1903 г. в Jher. Jahrb. F. II. B. IX); Петражицкий (Теория права и государства. 3-е изд., II, стр. 678); Oertmann (Там же. Стр. 132 - 133); в советской литературе - например, Я. Берманн (Экономика и гражданское право в Записках Комм. унив. им. Свердлова. Т. I. 1923 г. и т. II. 1924 г.) и др.

Изложенное, думается, уже само по себе подтверждает необходимость пересмотра господствующих определений вещного и обязательственного права и системы деления гражданских прав, пересмотра действующей в этих вопросах догмы, установившейся на почве давно замолкшего (римского) права.

II. Вещное право как непосредственное отношение к вещи

Существуют две разновидности, два главных оттенка теории вещного права как непосредственного правового отношения к вещи <28>.

--------------------------------

<28> Мы не рассматриваем все иные варианты и модификации данной теории, так как они имеют очень маленькое значение с той точки зрения, которая нас тут интересует.

Читателю уже известно, что одни из ее представителей совершенно игнорируют при определении вещного права момент правовой связи между управомоченным и прочими членами общества, усматривая в вещном праве лишь связь между субъектом и объектом, лишь отношение лица к вещи, в отличие от обязательственного права, представляющего собою отношение лица к лицу <29>.

--------------------------------

<29> См., напр.: Dernburg. См. выше прим.

Другие, напротив, признают, что вещному праву соответствует известная обязанность всех прочих, кроме управомоченного, лиц, но подчеркивают, что эта обязанность представляет собою не сущность, а только лишь следствие вещного права <30>, и что, следовательно, не в ней, не в правовой связи управомоченного с прочими лицами, а в непосредственной правовой связи его с самой вещью кроется существо вещного права.

--------------------------------

<30> См. выше прим.

Не подлежит, на наш взгляд, никакому сомнению, что - даже в этом втором, улучшенном, виде - рассматриваемая теория страдает недостатком, уже давно и неоднократно отмечавшимся. Она игнорирует (в лучшем случае - недооценивает) социальный характер права, в силу коего всякое правоотношение, и в частности вещное, есть отношение между людьми, а не между людьми и вещами <31>, <32>.

--------------------------------

<31> Уже Савиньи отмечал, что "каждое отдельное правоотношение" является "отношением между одним лицом и другим" (Система современного римского права, § 52, стр. 333). Тем не менее Савиньи не сделал из данного положения необходимых выводов, так как он в качестве основы своего учения о виде правоотношений взял идею "независимого господства индивидуальной воли" как сущности правоотношения (там же, § 53). Более того, Савиньи выдвинул тезисы, которые позволяют нам отнести и его к сторонникам теории "непосредственного господства над вещью".

<32> Теория "непосредственного господства" иногда признается даже сейчас. См., например: Hedemann. Sachenrecht. 1924. S. 32 f.; см. также: S. 65; Staudinger, Kommentar zum BGB, Sachenrecht. 1926. S. 1 и др. Также Днистрянский, ученый с самыми новыми разработками данной проблемы (Вещные и личные права в Jher. Jahrb. F. 1. Bd. XLII. 1927. S. 101), стоит на основании данной старой теории, так как он видит сущность вещного права именно в хозяйственной деятельности по отношению к имуществу, что означает: в непосредственном хозяйственном отношении к имуществу. Напротив, социальная связанность лиц является сущностью обязательственного права.

В СССР теория непосредственного господства почти не имела успеха хотя бы потому, что она прямо противоречит марксистскому учению о праве.

Этот социальный, междучеловеческий, характер права подчеркивается в последнее время все сильнее и сильнее <33> и, несомненно, не только не может игнорироваться, но должен выдвигаться на первый план для уяснения природы всякого, в том числе вещного, права.

--------------------------------

<33> Это признает также Ельяшевич, приверженец теории "непосредственного господства над вещью". Он утверждает: "Само собой разумеется, что вещные правоотношения, также как и правоотношения вообще, являются отношениями между людьми - обстоятельство, которое ни в коем случае нельзя упускать из внимания. Но особое акцентирование данного обстоятельства затемняет то обстоятельство, что соответствующая вещному праву обязанность является лишь следствием осуществляемого правопорядком распределения имущественных благ внешнего мира между отдельными лицами. В свете данного сущность правоотношения гораздо более точно характеризуется непосредственным воззрением: "Эта вещь моя".

Теория вещного права как непосредственного господства над вещью основана в сущности на непосредственном житейском воззрении на вещное право. Но это воззрение есть воззрение "наивного реализма" (выражение проф. Л.И. Петражицкого), ибо оно усматривает существо вещного права не в людских отношениях как таковых, а лишь во внешнем (овеществленном) проявлении этих отношений. Получается известная фетишизация вещи. Вещь заслоняет собою проявляющиеся в ней междулюдские отношения, делает их невидимыми для непосредственного, наивно-реалистического воззрения. Проявление (проекция) в вещах междулюдских отношений принимается им за подлинные отношения к вещам. В плену этого воззрения и стоит до сих пор доктрина непосредственного господства над вещью.