§ 2. Социально-этические предпосылки краха laissez-faire

Вооружившись такими мощными инструментами коррекции воли сторон, как доктрины добросовестности и добрых нравов, немецкие суды в 1920-х гг. начали отступать от принципа pacta sunt servanda и расторгать сделки из-за того, что резко изменившиеся экономические обстоятельства (например, гиперинфляция) сделали их явно несправедливыми и несбалансированными, а также ограничивать свободу договора там, где условия договора изначально выглядели как явно несправедливые и эксплуатирующие неравенство переговорных возможностей.

Аналогичные процессы происходили и во Франции времен Третьей республики с начала XX в. Как писал в тот период применительно к французскому праву Л.Ж. де ла Морандьер, под влиянием вторжения в частное право социальных интересов и ценностей и популяризации идей управляемой экономики свобода договора переставала быть абсолютной догмой <1>.

Глава 4. После второй мировой войны и до наших дней

§ 1. Экономический аспект

Борьба идей

Реальная экономическая политика первых послевоенных десятилетий в целом следовала наметившемуся в середине XX в. синтезу неоклассических микроэкономических и кейнсианских макроэкономических установок ("неоклассическому синтезу") <1>, совмещенному с регулятивной программой все более популярной теории "государства всеобщего благосостояния".

На взгляд либертарианцев-фундаменталистов, крах идеи laissez-faire в конце XIX в. был вызван прежде всего тем, что сторонники свободной экономики (частной собственности и свободы договора) перестали верить в абсолютное значение своих идеалов и восприняли утилитарную парадигму мышления. Это, по мнению Ротбарда, привело к ослаблению их интеллектуальных позиций и проигрышу сторонникам сильного, интервенционистского государства, которые под прикрытием перераспределительных, патерналистских, националистических и милитаристских лозунгов в духе Бисмарка соблазнили людей лицемерной заботой о наименее защищенных согражданах, перспективами национального могущества и в конце концов лишили людей их исконной свободы <1>.

Вплоть до конца 1970-х гг. австрийское, чикагское и иные ориентированные на расширение экономической свободы течения в экономической теории довольствовались вторыми ролями. В рамках доминировавших в тот период представлений о желательной экономической политике вмешательство государства в свободный оборот считалось возможным и желательным ради обеспечения большей устойчивости экономики на макроуровне, а также ради блокирования негативных экстерналий, монополий и иных провалов рынка и защиты слабой стороны договора на микроуровне. Именно этот синтез взглядов оказывал определяющее влияние на реальное правовое регулирование оборота в большинстве рыночных стран, отводя "австрийским" и "чикагским" сторонникам laissez-faire роль оппозиционеров <1>.

Социальное рыночное хозяйство в Германии и государство как конструктор прорыночной институциональной среды

После краха Третьего рейха в ФРГ утвердилась экономическая политика "социальной рыночной экономики". Она была в значительной степени основана на теории ордолиберализма фрайбургской школы (в первую очередь на трудах таких экономистов, юристов и социологов, как Вальтер Ойкен, Франц Бем, Вильгельм Репке, Александр Рюстов и др.) <1>, оценивающей свободный оборот в качестве важнейшего приоритета, но требующей активного государственного участия в установлении и поддержании институциональных (и правовых в частности) условий для его функционирования.

сторонники ордолиберализма выделяли важнейшую роль государства в установлении регулятивных рамок, формирующих оптимальные условия для сохранения конкуренции и свободной экономики. Сторонники этой теории считали, что исконной и главнейшей задачей государства остается создание рамок порядка, внутри которых гражданин должен иметь полную экономическую свободу <2>

В рамках рассматриваемой системы взглядов государство должно воздерживаться от непосредственного регулирования параметров оборота и ни в коем случае не участвовать в обороте само, но может и должно устанавливать экономический и юридический порядок, в рамках которого этот оборот должен проистекать

Такое вмешательство государства оказалось особенно востребовано в Германии в условиях послевоенного восстановления, когда правительству приходилось выстраивать правила рыночного порядка в значительной степени с чистого листа.

в послевоенные годы подавляющее большинство западных экономистов и политиков признавало (1) неизбежность и полезность государства, (2) его значение, несколько большее, чем роль "ночного сторожа", (3) функции по формированию институциональной (в том числе правовой) среды для успешного развития рыночной экономики.

Правый поворот в экономической политике в 1980 - 1990-е гг.

Ситуация начала меняться к 1980-м гг. Серьезный экономический кризис 1970-х гг. во многих западных странах, спровоцированный отчасти неумелыми действиями государственных регуляторов, и выявление внутренних противоречий внутри кейнсианской макроэкономической теории (сочетание начавшейся инфляции и стагнации экономики, необъяснимое в рамках кейнсианской теории) пошатнули веру в ее непоколебимость и частично дискредитировали идею о желательности более активного государственного вмешательства в экономический оборот.

Неэффективность национализованных в годы "интервенционистского угара" предприятий вернула понимание важнейшей роли частной собственности.

В свою очередь попытки государства регулировать цены на ряде рынков все чаще показывали свою вредность. Так, например, введение в ряде штатов США регулирования цен на бензин в период нефтяных кризисов 1970-х гг. вызвало дефицит и огромные очереди <2>. Одновременно, как оказалось, установление максимума цен на аренду квартир в ряде городов США в долгосрочной перспективе привело к дефициту и снижению качества свободного жилья <3>.

Сформированная к середине XX в. модель экономической политики, построенная на смешении неоклассической теории свободного рынка, программы государственного манипулирования макроэкономическими процессами, по Кейнсу, и мер обеспечения социальной справедливости, верой и правдой служила многим странам в течение нескольких десятилетий, обеспечивая достаточно быстрое восстановление послевоенных экономик ряда европейских стран и социальную стабильность. Но в конце концов она начала давать сбои. Под давлением все возрастающей инфляции и падения темпов роста вновь стали популярными идеи о более умеренной роли государства и необходимости высвобождения рыночной экономики из тесных оков государственного контроля. Все это вкупе с умелой антисоветской пропагандой, накачкой избирательных фондов прорыночных политических партий и слабостью национальных правительств ряда западных стран привело к заметному смещению экономической политики в сторону подзабытых либертарианских ценностей <1>.

------>>>>>> Падение авторитета кейнсианства, интервенционизма, социализма и патернализма, а также обратно пропорциональный рост популярности ценностей индивидуализма, рыночной свободы, предпринимательства и минимального государства, продолжавшиеся в течение всех 1970-х г., логически завершились сменой политического курса в ряде ведущих западных стран. В Англии (1979 г.) и США (1981 г.) к власти пришли либертариански настроенные кабинеты премьер-министра Маргарет Тэтчер, которая считала Фридмана "интеллектуальным борцом за свободу" и считала Фридриха фон Хайека своим учителем, и президента Рональда Рейгана, провозглашавшего, что "правительство - не решение проблемы, а часть проблемы" <1>, и почитавшего Милтона Фридмана как экономического гения

Широкое распространение получил так называемый Вашингтонский консенсус - программа реальных мер экономической политики, которую МВФ и американское правительство стали активно навязывать развивающимся странам в качестве условия получения финансовой помощи. Среди десятка основных мер здесь выделяется дерегулирование, т.е. устранение государства от активного ограничения свободного функционирования рынков и договорной свободы

Огромную роль здесь сыграл громкий и позорный развал советской командной экономики и всей советской системы практически во всем мире. Советская плановая система в своей неэффективности, конечно, была далека от идеологии государства "всеобщего благосостояния", но представляла собой некий ориентир, к которому "смешанная" экономика западных стран сдвигалась от крайности laissez-faire в середине века.

НО

Тем не менее не следует думать, что в 1980 - 1990-е гг. произошел полный возврат к политике laissez-faire. Во-первых, угол этого правого поворота зависел от конкретной страны. Далеко не везде эта тенденция проявилась столь же выраженно. Например, скандинавские и некоторые другие континентально-европейские страны поддавались правому повороту куда менее охотно, чем Англия или США. Во-вторых, либерализация затронула в первую очередь финансовые рынки, где были сняты многие ограничения экономической свободы, но куда меньшее влияние оказала на позиции политики "всеобщего благосостояния" и защиты слабых и незащищенных участников оборота (особенно в скандинавских и ряде других европейских стран). Поэтому, даже если оценивать положение в США, где правый поворот был наиболее очевиден, речь не может идти о полном возврате к жесткости laissez-faire XIX в. Это было просто невозможно в демократическом обществе, где правительства были вынуждены считаться с мнением избирателей, которые далеко не абсолютно разделяли "новую" старую идеологию свободных рынков и сохраняли умеренный запрос на государственный патернализм.

Современные споры в экономической науке

Значение экономического кризиса

Главный вопрос здесь касается причин кризиса, ответ на который во многом предопределяет дальнейшую динамику колебаний на оси между государственным интервенционизмом и патернализмом, с одной стороны, и максимальным дерегулированием и laissez-faire - с другой, в рамках рыночной экономической парадигмы и соответственно оказывает прямое влияние на усиление или ослабление давления на принцип договорной свободы.

1) По мнению многих экономистов и юристов, кризис стал результатом либертарианской контрреволюции 1980-х гг. и масштабного дерегулирования <1>. На их взгляд, получившая излишнюю свободу и, как оказалось, не столь безошибочная "невидимая рука рынка" позволила участникам оборота, потерявшим осторожность и опьяненным перспективами бесконечного роста и благоденствия, наделать критическую массу просчетов в оценке рисков и "раздула" в финансово-кредитном секторе громадный "пузырь", громкий разрыв которого и привел к колоссальным потерям, падению жизненного уровня, снижению ВВП, безработице и рецессии, невиданной в течение последних 70 лет <2>.

2) Ричард Познер в своей недавней книге "Провал капитализма" <1> приходит к выводу о том, что поведение участников финансовых рынков в условиях роста "пузырей" является вполне рациональным, учитывая те институциональные условия, которые государство им создало, минимизировав ограничения свободного оборота и доверив все "невидимой руке рынка". Соответственно дело не в нерациональности людей, а в самих этих институциональных условиях.

В целом сторонники идеи о том, что кризис стал результатом устранения государства от активного регулирования и возникновения иллюзий в отношении долгосрочной рациональности спонтанного и нерегулируемого экономического порядка, прописывают в качестве лекарства возвращение практики продуманного, но более активного регулирования и ограничений оборота.

Что дальше?

Думается, что описанные выше колебания в области экономической идеологии будут продолжаться и дальше и реальная экономическая политика государств будет то немного более интервенционистской, то несколько более либертарианской.

В итоге, как справедливо отмечается в литературе, "ни одно из современных обществ нельзя отнести к одной из этих крайностей" и соответственно большинство стран используют тот или иной вариант "смешанной" экономики <1>. При этом некоторые страны тяготеют чуть больше к идеалу laissez-faire (например, Гонконг или США), в то время как другие (например, Скандинавские страны) традиционно отводят государственному ограничению свободного оборота несколько больше пространства.

!!!!!!! ------>>>>>> В настоящее время принцип свободы договора все еще постулируется как фундаментальный. И неоклассическая экономическая школа, и идеология смешанной экономики, и поведенческая экономическая теория, и новая институциональная экономическая теория, и теория государства "всеобщего благосостояния", и другие экономические течения и школы в развитых странах признают большое значение данного принципа. То же касается и правительств, проводящих в жизнь реальную экономическую политику: они часто ограничивают свободу договора по тем или иным политико-правовым причинам, но признают, что свобода договора презюмируется, а для ограничений требуются убедительные аргументы.