Анализ судебной практики позволяет сделать ряд выводов.

1. Представление новых доказательств, не исследованных при вынесении судебного акта, не является основанием для его пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам (постановление ФАС Волго-Вятского округа от 28.04.2008 по делу № А11-5379/2006-К2-21/388).

2. Основания для пересмотра судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам должны быть существенными, т. е. способными повлиять на выводы арбитражного суда при принятии судебного акта (определение ФАС Дальневосточного округа от 19.03.2008 № Ф03-А51/07-2/6255).

3. Решение арбитражного суда не может быть пересмотрено, если существенные для дела обстоятельства возникли после вынесения данного судебного акта (постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 14.05.2008 № Ф04-2938/2008(4906-А46-37)).

Согласно ст. 309 АПК РФ, арбитражный суд может пересмотреть принятый им и вступивший в законную силу судебный акт по вновь открывшимся обстоятельствам по основаниям и в порядке, которые предусмотрены в главе 37 АПК РФ.

Перечень оснований для пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам содержится в ст. 311 АПК РФ. Речь идет о существенных для дела обстоятельствах, которые не были и не могли быть известны заявителю. Их перечень является исчерпывающим и расширительному толкованию не подлежит.

Иными словами, вновь открывшиеся обстоятельства должны быть юридическим фактом, служащим основанием возникновения, изменения или прекращения правоотношений для лиц, участвующих в деле.

В соответствии с ч. 1 ст. 64, ст. 71, 168 АПК РФ арбитражный суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования и возражения лиц, участвующих в деле, а также иные обстоятельства, имеющие значение для правильного рассмотрения дела на основании представленных доказательств.

Судебный акт арбитражного суда не может быть пересмотрен, если существенные для дела обстоятельства возникли после вынесения этого акта. По смыслу п. 1 ст. 311 АПК РФ основанием для такого пересмотра является открытие обстоятельств, которые хотя бы объективно и существовали, но не могли быть учтены, поскольку не были и не могли быть известны заявителю.

Оспаривание сделок, совершенных с целью, противной основам правопорядка и нравственности

Пленум ВАС РФ в п. 6 Постановления от 10.04.2008 № 22 «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с применением статьи 169 Гражданского кодекса Российской Федерации»ограничил налоговые органы в реализации своего права на оспаривание сделок. ВАС РФ указал, что налоговые органы вправе предъявлять в суде и арбитражном суде иски о признании сделок недействительными и взыскании в доход государства всего полученного по таким сделкам.

Судам необходимо учитывать, что указанное право может реализовываться налоговыми органами лишь постольку, поскольку удовлетворение соответствующего требования направлено на выполнение задач налоговых органов.

В частности, требование о применении последствий недействительности сделки в виде взыскания в доход РФ полученного (причитавшегося) по сделке исполнения в соответствии со ст. 169 ГК РФ может быть предъявлено налоговым органом в рамках выполнения им задачи по контролю за производством и оборотом этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции при оспаривании сделок, направленных на производство и сбыт продукции, обладающей свойствами, опасными для жизни и здоровья граждан.

При этом, как указал Пленум ВАС РФ в Постановлении № 22, если требование налогового органа о применении ст. 169 ГК РФ обосновывается тем, что сделка совершена с целью уклонения от уплаты налогов, суд в данном случае полагает, что налоговыми органами допускается превышение полномочий. Взыскание в доход РФ всего полученного (причитавшегося) по сделке не является мерой, направленной на обеспечение поступления в бюджет налогов.

Вместе с тем указано на возможность налоговых органов руководствоваться ст. 170 ГК РФ, предъявляя требование о признании совершенных налогоплательщиком сделок недействительными как сделок, совершенных лишь для вида, без намерения создать соответствующие им правовые последствия (мнимых), либо с целью прикрыть другую сделку (притворных). Удовлетворение этого требования может способствовать реализации соответствующей задачи.

При заявлении иска о признании сделки недействительной по основаниям, изложенным в ст. 169 ГК РФ, на налоговый орган возлагается бремя по доказыванию противоправности действий налогоплательщика и наличия умысла.

• ФАС Уральского округа в постановлении от 28.02.2007 № Ф09-1213/07-С5 отметил следующее. Для признания договора недействительным по ст. 169 ГК РФ первостепенное значение отводится выявлению умысла у участников сделки, понимания ими противоправности последствий совершаемой сделки и желания их наступления или допущения таких противоправных последствий. Обязанность доказывания наличия прямого умысла сторон на заключение сделки, имеющей своей целью уклонение от уплаты налогов, последующее незаконное возмещение из федерального бюджета сумм НДС, лежит на налоговом органе, обратившемся в суд.

Конституционный Суд РФ в Определении от 25.07.2001 № 138-О указал, что в случае непоступления в бюджет соответствующих денежных средств для установления недобросовестности налогоплательщиков налоговые органы вправе в целях обеспечения баланса государственных и частных интересов осуществлять необходимую проверку и предъявлять в арбитражных судах требования, обеспечивающие поступление налогов в бюджет, включая иски о признании сделок недействительными и взыскании в доход государства всего полученного по таким сделкам, как это предусмотрено п. 11 ст. 7 Закона РФ от 21.03.91 № 943-I «О налоговых органах Российской Федерации».

Особо была выделена опасная для общества группа недействительных сделок — так называемые антисоциальные сделки, противоречащие основам правопорядка и нравственности. Согласно ст. 169 ГК РФ, квалифицирующим признаком антисоциальной сделки является ее цель, т. е. достижение такого результата, который не просто не отвечает закону или нормам морали, а противоречит заведомо и очевидно для участников гражданского оборота основам правопорядка и нравственности.

Антисоциальность сделки, дающая суду право применить данную норму ГК РФ, выявляется с учетом всех фактических обстоятельств, характера допущенных сторонами нарушений и их последствий (Определение Конституционного Суда РФ от 08.06.2004 № 226-О).

Для признания договора недействительным по основаниям ст. 169 ГК РФпервостепенное значение отводится выявлению умысла у участников сделки, понимания ими противоправности последствий совершаемой сделки и желания их наступления или допущения таких противоправных последствий.

Обязанность доказывания наличия прямого умысла сторон на заключение сделки, имеющей своей целью уклонение от уплаты налогов, последующее незаконное возмещение из федерального бюджета сумм НДС, лежит на налоговой инспекции, обратившейся в суд с иском о признании сделки недействительной.

Судам надлежит учитывать, что факты уклонения ответчика от уплаты налогов, нарушения им положений налогового законодательства не подлежат доказыванию, исследованию и оценке судом в гражданско-правовом споре о признании сделки недействительной. Данные обстоятельства не входят в предмет доказывания по такому спору, а подлежат установлению при рассмотрении налогового спора с учетом норм налогового законодательства.

Оценка налоговых последствий финансово-хозяйственных операций, совершенных во исполнение сделок, должна производиться налоговыми органами в порядке, предусмотренном налоговым законодательством.

Поскольку ничтожные сделки являются недействительными независимо от признания их таковыми судом (п. 1 ст. 166 ГК РФ), суд решает вопрос об обоснованности указанной переквалификации в рамках рассмотрения налогового спора и в том случае, когда изменение налоговым органом юридической квалификации сделок, статуса и характера деятельности налогоплательщика основано на оценке сделок в качестве мнимых или притворных (ст. 170 Кодекса).

Если суд на основании оценки доказательств, представленных налоговым органом и налогоплательщиком, придет к выводу, что налогоплательщик для целей налогообложения не учел операций либо учел операции не в соответствии с их действительным экономическим смыслом, то суд определяет объем прав и обязанностей налогоплательщика, исходя из подлинного экономического содержания данной операции или совокупности операций в их взаимосвязи.

В заключение стоит отметить, что учет высказанных ВАС РФ правоположений поможет не только сформировать правовую позицию, но и проанализировать перспективы рассмотрения налогового спора в суде. Изменение позиции ВАС РФ может явиться основанием для предоставления налогоплательщику (либо налоговому органу) дополнительной возможности обжаловать судебное решение.

¹ Изложенная позиция нашла отражение в многочисленной судебной практике. См., напр., постановления: ФАС Западно-Сибирского округа от 30.04.2008 № Ф04-2621/2008(4152-А03-41), от 14.01.2008 № Ф04-80/2008(464-А45-34); ФАС Московского округа от 28.01.2008 № КА-А41/14751-07-П; ФАС Поволжского округа от 20.05.2008 по делу № А65-12816/07. ² См. также постановления: ФАС Западно-Сибирского округа от 03.08.2005 № Ф04-5013/2005(13480-А67-34); ФАС Уральского округа от 06.03.2008 № Ф09-1104/08-С2; ФАС Московского округа от 07.02.2008 № КГ-А40/13625-07.

АДМИНИСТРАТИВНЫЕ СПОРЫ

Публично-правовые споры по вопросам землепользования

Лещикова Евгения Викторовна  заместитель начальника отдела судебной практики и статистики Арбитражного суда Красноярского края

Надлежащее правовое регулирование земельных отношений — предпосылка, но в то же время необходимая, к установлению отлаженного механизма взаимодействия власти и участников гражданского оборота. По мнению автора, определяющим звеном в формировании и дальнейшей реализации такого механизма выступают суды, которые, контролируя действия органов власти, обеспечивают тем самым единообразное понимание и применение субъектами земельных отношений норм земельного законодательства, порой не отличающихся четкостью формулировок. В данной статье затронуты проблемы, связанные с предоставлением земельных участков для строительства и в целях эксплуатации расположенных на них объектов недвижимости.

Предоставление земельных участков для строительства

Земельный кодекс РФ (п. 1 ст. 30) предусматривает две процедуры предоставления земельного участка для строительства: с предварительным согласованием места размещения объекта и без такового.

С 01.03.2007 в связи с комплексным изменением на законодательном уровне подхода к предоставлению земельных участков для жилищного строительства сфера применения порядка предоставления земельных участков с предварительным согласованием мест размещения объектов сужена. Данная процедура применяется только в целях строительства коммерческой недвижимости (п. 15 ст. 3 Федерального закона от 25.10.2001 № 137-ФЗ «О введении в действие Земельного кодекса Российской Федерации»). Однако вопросы, возникающие при применении земельного законодательства, регламентирующего указанную процедуру, не утратили своей актуальности.

Напомним, что такой порядок предоставления земельного участка подразделяется на четыре стадии (п. 5 ст. 30 ЗК РФ):

• выбор земельного участка и принятие решения о предварительном согласовании мест размещения объекта;

• проведение работ по формированию земельного участка;

• государственный кадастровый учет земельного участка;

• принятие решения о предоставлении земельного участка для строительства.

Исходя из п. 2 ст. 31 ЗК РФ все согласительные процедуры с надзорными и контролирующими органами производятся до принятия акта выбора земельного участка для строительства. Именно выбор земельного участка требует взвешенного решения органа власти, полномочного распоряжаться публичными землями, с точки зрения экологических, градостроительных и иных условий использования соответствующей территории и недр в ее границах. Земельное законодательство не предписывает согласовывать акт о выборе земельного участка с надзорными и контролирующими органами¹.

В соответствии с п. 6 ст. 31 ЗК РФ для принятия решения о предварительном согласовании места размещения объекта необходимы акт о выборе земельного участка для строительства и утвержденные органом местного самоуправления проекты границ земельного участка. Земельный кодекс РФ хотя и предусматривает возможность отказа в предварительном согласовании места размещения объекта при наличии указанных документов, но не определяет конкретных его оснований.

Согласно судебной практике, отказ в предварительном согласовании места размещения объекта признается правомерным, если он обоснован: иным назначением земельного участка, определенным градостроительной документацией, утвержденной до обращения заинтересованного лица с соответствующим заявлением²; расположением на согласованном земельном участке объектов недвижимого имущества, собственником которых является другое лицо³; массовым протестом населения в предоставлении земельного участка для строительства объекта⁴; отрицательным мнением населения по поводу внесения изменения в генеральный план муниципального образования в связи с возможным предоставлением земельного участка для строительства⁵ и др.

Отказ неправомерен, если орган местного самоуправления мотивирует его: отсутствием градостроительной документации на территории соответствующего муниципального образования⁶; необоснованным аннулированием заключения соответствующим контрольным, надзорным органом⁷; несогласованием акта выбора земельного участка для строительства с отдельными контрольными и надзорными инстанциями⁸; несообщением заинтересованным лицом сведений, предоставления которых не требуется согласно земельному законодательству или такое предоставление является правом заявителя⁹ и др.

В соответствии с п. 8 ст. 31 ЗК РФ срок действия решения о предварительном согласовании места размещения объекта составляет три года. Данный срок носит императивный характер, поэтому не может быть изменен органом власти, уполномоченным распоряжаться публичными землями. Вместе с тем в силу абз. 3 п. 8 ст. 31 ЗК РФ существует возможность его продления. Однако Земельный кодекс РФ оставляет открытым вопрос об условиях осуществления заинтересованным лицом данного права. Тем самым органам местного самоуправления предоставлена возможность в порядке реализации своей компетенции детализировать процедуру продления ранее выданного решения о предварительном согласовании места размещения объекта.

В большинстве своем органы местного самоуправления, руководствуясь ст. 2, 11 ЗК РФ, ст. 7 Федерального закона от 06.10.2003 № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации», достаточно подробно регламентируют предусмотренное земельным законодательством право продления срока действия названного решения.

В частности, Положением о порядке подготовки и согласования индивидуальных правовых актов администрации города о предоставлении земельных участков для строительства, о разрешении реконструкции и о порядке разрешения строительства на территории г. Красноярска, утвержденным постановлением администрации г. Красноярска от 08.08.2005 № 436, определено, что продление срока предварительного согласования места размещения объекта осуществляется на основании обращения заявителя, направленного за месяц до окончания срока, при условии представления заявителем действующих заключений и согласований надзорных и контролирующих инстанций (п. 2.24).

Несмотря на характерную формальность оснований продления действия решения о предварительном согласовании места размещения объекта, отказ органов местного самоуправления в его продлении по причине отсутствия уважительности причин пропуска заявителем изначально установленного срока находит в практике арбитражных судов обоснованную поддержку¹⁰.

Иными словами, даже в случае выполнения заявителем формальных условий, определенных муниципально-правовым актом, арбитражный суд отказывает в удовлетворении требований о признании незаконным отказа в продлении срока действия решения на том основании, что заявитель не доказал уважительности причин несоблюдения к установленному сроку условий предварительного согласования места размещения объекта, особенно когда на земельный участок, предварительно согласованный заявителю, претендует другое лицо.

Решение о предварительном согласовании места размещения объекта может быть обжаловано заинтересованными лицами в суд (п. 9 ст. 31 ЗК РФ).Возникает вопрос о субъектах, обладающих законным интересом в оспаривании ненормативного акта уполномоченного органа о предварительном согласовании места размещения объекта.

К их числу, прежде всего, следует отнести правообладателей земельного участка, а также лиц, осуществляющих над ним легализованное фактическое господство¹¹. Заинтересованность названных лиц в оспаривании акта о предварительном согласовании места размещения объекта проявляется в том, что упомянутый акт хотя и не влечет возникновения прав на земельный участок, но порождает неопределенность в существующих общественных отношениях по поводу земельного участка.

Сделанный вывод основывается на п. 5 ст. 30 и п. 8 ст. 31 ЗК РФ, в силу которых решение о предварительном согласовании места размещения объекта служит основанием для совершения лицом действий по формированию земельного участка, постановки его на кадастровый учет; обязывает лицо, в отношении которого данный акт принят, осуществить проектно-изыскательские работы, а в дальнейшем влечет принятие решения о предоставлении земельного участка для строительства.

Оппоненты указывают, что лицо, которому предоставлен земельный участок при юридическом господстве над ним (его частью) другого лица, не сможет выполнить условия, необходимые для предоставления земельного участка для строительства. В частности, оно встретит препятствия в проведении землеустроительных работ при утверждении акта о выборе земельного участка, так как межевание и государственный кадастровый учет выбранного участка в соответствии с Федеральным законом от 18.06.2001 № 78-ФЗ «О землеустройстве» осуществляются с ведома таких лиц¹².

Полагаем, что приведенный довод неубедителен, поскольку он не исключает законного интереса данных лиц в оспаривании акта органа местного самоуправления, принятого в отношении принадлежащего им земельного участка. В подобной ситуации заявители защищают законный интерес в сохранении в неизменном состоянии своего фактического и юридического обладания земельным участком.

Если рассматривать возможность оспаривания данного ненормативного акта с точки зрения защиты законного интереса (глава 24 АПК РФ это допускает) правообладателя земельного участка, то противоположный подход арбитражных судов, согласно которому указанное решение не может нарушать права таких лиц, поскольку оно не влечет возникновения прав потенциального застройщика на выбранный земельный участок¹³, не вполне отвечает требованиям АПК РФ.

На основании изложенного более обоснованной представляется судебная практика признания недействительными решений о предварительном согласовании места размещения объекта, утверждающих акт выбора земельного участка, принадлежащего другому, не являющемуся застройщиком лицу¹⁴.

Вторая категория лиц, заинтересованных в оспаривании решения о предварительном согласовании места размещения объекта, — это лица, в отношении которых ранее остальных субъектов принято решение о предварительном согласовании места размещения объекта на определенном земельном участке. Их заинтересованность также выводится из толкования п. 5 ст. 30 и п. 8 ст. 31 ЗК РФ и состоит в следующем. Выбор земельного участка является первичным этапом для принятия решения о предоставлении земельного участка для строительства. При наличии утвержденного акта выбора одному лицу предварительное согласование того же участка другому лицу противоречит нормам земельного законодательства и нарушает законные интересы субъекта, которому земельный участок согласован ранее.

• В частности, в постановлениях ФАС Уральского округа от 12.07.2007 № Ф09-9831/06-С6 и ФАС Северо-Кавказского округа от 05.07.2007 № Ф08-3524/2007 арбитражные суды, признавая недействительными ненормативные акты органов местного самоуправления, основывали свои выводы на следующем. Предварительное согласование места размещения объекта одному лицу без учета того обстоятельства, что в отношении соответствующего земельного участка ранее принято решение о предварительном согласовании места размещения объекта иному лицу, нарушает нормы ст. 30, 31 ЗК РФ, предусматривающих, что выбор земельного участка и принятие решения о предварительном согласовании места размещения объекта являются основанием для последующего принятия решения о предоставлении земельного участка для строительства.

До выдачи третьему лицу решения о предоставлении земельного участка для строительства потенциальный застройщик, получивший ранее этого лица решение о предварительном согласовании мест размещения объекта, обладает законным интересом в беспрепятственном оформлении прав на земельный участок, в том числе в беспрепятственном проведении землеустроительных работ, а также совершении иных действий как условий приобретения земельного участка для строительства.

ООО обратилось в арбитражный суд с требованием о признании недействительным распоряжения администрации муниципального образования о предварительном согласовании ОАО места размещения объекта. Распоряжение предусматривает предварительное согласование третьему лицу земельного участка, часть которого входит в состав земельного участка, предварительно согласованного и предоставленного в аренду ООО для строительства кафе.

Администрация муниципального образования обосновывала правомерность обжалуемого акта тем, что, во-первых, по сведениям муниципального автоматизированного кадастра, участок, который был предоставлен заявителю, лишь незначительной частью накладывается на участок, предварительно согласованный ОАО, а это исключает возможность его оспаривания в целом; во-вторых, на момент предоставления ОАО земельного участка последний был свободным от прав третьих лиц в силу истечения срока договора аренды земельного участка, заключенного с ООО.

Как следует из материалов дела, распоряжением администрации от 16.04.2002 ООО предварительно согласовано место размещения отдельно стоящего здания кафе на земельном участке для проведения проектно-изыскательских работ. На основании этого акта между администрацией и ООО заключен договор аренды на срок до 30.11.2003. В период действия договора аренды — 16.04.2003 распоряжением администрации предварительно согласовано на три года ОАО место размещения многоэтажного дома. Указанное обстоятельство послужило основанием для последующего заключения договора аренды соответствующего земельного участка с ОАО. Согласно приложенным к договорам аренды и исследованным арбитражным судом планам границ земельных участков, составленных на основании геодезических данных, границы земельного участка, предоставленного ОАО, имеют наложения с границами земельного участка, предоставленного ООО.

Арбитражный суд, установив, что арендные отношения между заявителем и администрацией не могли прекратиться в силу отсутствия предусмотренных законом оснований и что распоряжение администрации от 16.04.2003 принято в период действия распоряжения от 16.04.2002, указал следующее. Предварительное согласование места размещения объекта в пределах границ земельного участка, ранее предварительно согласованного другому лицу и находящегося у него в аренде, не соответствует ст. 30, 31, 46 ЗК РФ и нарушает право ООО на получение участка под строительство.

Довод о том, что распоряжение от 16.04.2003 подлежит признанию недействительным в части, отвергнут арбитражным судом. Оспариваемым распоряжением предоставлен земельный участок, обладающий индивидуально-определенными признаками, которому присвоен кадастровый номер. И именно этот участок как единый объект зарегистрированного права имеет наложение на участок, ранее согласованный заявителю.

Выводы суда послужили основанием для удовлетворения заявления в полном объеме¹⁵. Суды апелляционной¹⁶ и кассационной¹⁷ инстанций решение суда первой инстанции оставили в силе.

По данному делу затронут еще один немаловажный вопрос, касающийся возможности признания недействительным решения органа местного самоуправления о предварительном согласовании места размещения объекта не в целом, а лишь в части площади пересечения земельных участков.

Приведенную позицию разделяют не все арбитражные суды. В частности, ФАС Северо-Кавказского округа в постановлении от 05.07.2007 № Ф08-3524/2007 счел возможным признать акт органа местного самоуправления о предварительном согласовании места размещения объекта недействительным лишь в части площади предварительно согласованного земельного участка.

Несмотря на законодательную мотивированность первого подхода, второй, на взгляд автора, в большей степени отвечает требованию справедливости судебного акта. Он позволяет обеспечить баланс прав и законных интересов лиц, которым неправильно предварительно согласованы земельные участки, а также служит гарантией защиты последних от негативных последствий, вызванных неправомерными действиями органов местного самоуправления.

Следующий блок проблем, возникающих при предоставлении земельного участка для строительства с предварительным согласованием мест размещения объекта, — определение пределов и условий осуществления населением муниципального образования права на участие в решении вопросов предоставления земельных участков для строительства.

В подп. 4 п. 1 ст. 1 ЗК РФ закреплен один из основных принципов земельного законодательства — участие граждан, общественных организаций (объединений) и религиозных организаций в решении вопросов, касающихся их прав на землю. Согласно данному принципу, граждане РФ, общественные организации (объединения) и религиозные организации имеют право принимать участие в подготовке решений, реализация которых может оказать воздействие на состояние земель при их использовании и охране, а органы государственной власти, органы местного самоуправления, субъекты хозяйственной деятельности обязаны обеспечить возможность такого участия в порядке и формах, которые установлены законодательством.

При принятии решений о предоставлении земельного участка с предварительным согласованием места размещения объекта законодатель в целях обеспечения реализации указанного принципа права закрепил в п. 3 ст. 31 ЗК РФ обязанность органов местного самоуправления городских и сельских поселений информировать население о возможном или предстоящем предоставлении земельных участков для строительства.

Вместе с тем законодатель не подверг детальной регламентации порядок, способы и формы исполнения данной обязанности. Поэтому на практике возникают трудности в определении конкретных составляющих, свидетельствующих о надлежащем ее исполнении. Рассмотрим некоторые из них.

1. Обязанность информировать население о возможном или предстоящем предоставлении земельного участка не тождественна обязанности соответствующего органа руководствоваться мнением населения муниципального образования при принятии решения. Несогласие граждан, общественных организаций со строительством объекта носит для органов власти, полномочных распоряжаться публичными землями, рекомендательный характер.

2. На принимаемое решение о предварительном согласовании места размещения объекта, о предоставлении земельного участка для строительства может влиять только мотивированное мнение жителей муниципалитета. Иными словами, в основу решения об отказе в предоставлении земельного участка для строительства может быть положено только мотивированное несогласие населения муниципального образования с предстоящим строительством.

• ООО обратилось в арбитражный суд с заявлением к администрации муниципального образования о признании незаконным отказа в предоставлении земельного участка для строительства нежилого сооружения. В обоснование заявленного требования общество указало, что совершило все требуемые в соответствии со ст. 31 ЗК РФ действия, а именно: получило все предусмотренные законом согласования с надзорными и контролирующими органами, проинформировало население о предстоящем строительстве. В результате администрацией муниципального образования принято постановление о предварительном согласовании места размещения АЗС. После принятия постановления по обращению заявителя проведены землеустроительные работы по межеванию земельного участка, осуществлен его государственный кадастровый учет.

Администрация муниципального образования пояснила, что земельный участок не может быть представлен заявителю под строительство АЗС. Причина — в органы местного самоуправления поступают протесты по поводу строительства любых сооружений на испрашиваемом земельном участке.

Арбитражный суд указал, что поскольку заявитель совершил все требования, предусмотренные Земельным кодексом РФ для предоставления земельного участка для строительства, у органа местного самоуправления отсутствовали основания для отказа в предоставлении земельного участка. Орган местного самоуправления вправе при принятии соответствующих решений руководствоваться только тем мнением граждан, общественных организаций, которое обосновано реальным умалением прав и законных интересов населения муниципального образования¹⁸.

3. Исходя из толкования ст. 31 ЗК РФ обязанность информировать население о возможном или предстоящем предоставлении земельных участков для строительства, во-первых, возложена на органы местного самоуправления, а не на заинтересованных в предоставлении земельного участка лиц¹⁹; а во-вторых, судебная практика признает, что период исполнения данной обязанности определен стадией предварительного согласования места размещения объекта (до утверждения акта выбора земельного участка)²⁰.

Вместе с тем указанные сроки носят организационный характер, ограждают органы местного самоуправления от принятия необоснованных решений. Поэтому исполнение названной обязанности после принятия решения о предварительном согласовании места размещения объекта (но до принятия решения о предоставлении земельного участка для строительства) следует рассматривать как соответствующее положениям земельного законодательства²¹.

Само по себе информирование населения о возможном или предстоящем предоставлении земельного участка для строительства на более поздней, чем предварительное согласование места размещения объекта, стадии не препятствует органу местного самоуправления отказать в предоставлении земельного участка для строительства в случае отрицательного обоснованного мнения населения.

• ООО обратилось в арбитражный суд с заявлением о признании незаконным отказа администрации муниципального образования в предоставлении земельного участка для строительства магазина спортивных товаров.

Как следует из материалов дела, в отношении заявителя ответчик принял постановление об утверждении акта выбора земельного участка для строительства торгового центра и согласовал место его размещения. Несмотря на выполнение обществом всех условий, необходимых для предоставления земельного участка для строительства, администрация отменила постановление о предварительном согласовании места размещения объекта, в удовлетворении заявления о предоставлении земельного участка для строительства отказала в том числе по причине несогласия граждан близлежащих домов со строительством на спорном земельном участке спортивного магазина.

Отрицательное мнение граждан и общественных организаций по поводу предполагаемого строительства магазина обосновано тем, что, во-первых, земельный участок, утвержденный для строительства, находится в составе площади перед домом культуры, а потому представляет культурную ценность для населения муниципального образования; а во-вторых, строительство объекта на отведенном земельном участке потребует переноса водопроводной сети, снабжающей жилые дома, что повлечет перебои в водоснабжении.

Арбитражный суд первой инстанции в удовлетворении заявления общества отказал. Суд исходил из того, что администрация муниципального образования не выполнила надлежащим образом предусмотренную п. 3 ст. 31 ЗК РФ обязанность по информированию населения муниципального образования о предстоящем предоставлении земельного участка под строительство магазина, которая, как указал суд, возникает до составления акта выбора земельного участка и принятия решения о предварительном согласовании места размещения объекта. Поскольку представленные документы подтверждают, что отрицательное мнение населения относительно строительства обществом магазина носит обоснованный характер, суд посчитал отказ администрации в предоставлении земельного участка соответствующим земельному законодательству²².

Суд апелляционной инстанции решение суда первой инстанции отменил, заявление удовлетворил. Общество совершило все необходимые, согласно земельному законодательству, действия для предоставления земельного участка. Замечаний по рабочему проекту со стороны надзорных и контролирующих органов сделано не было. В связи с этим отказ ответчика не соответствует требованиям п. 5 ст. 30, п. 1, 2 ст. 32 ЗК РФ и нарушает права заявителя²³.

Суд кассационной инстанции, отменяя постановление апелляционной инстанции и оставляя решение суда первой инстанции в силе, дополнительно указал на то, что предусмотренная в п. 3 ст. 31 ЗК РФ обязанность информировать население о предстоящем предоставлении земельного участка обеспечивает реализацию основных принципов земельного законодательства, установленных подп. 3, 4 п. 1 ст. 1 ЗК РФ. Неисполнение или ненадлежащее исполнение органом местного самоуправления указанной обязанности по смыслу действующего законодательства не может препятствовать реализации принципов земельного законодательства. Поэтому население муниципального образования не лишено возможности требовать учета своего мнения при предоставлении земельного участка²⁴.

4. Информирование населения муниципального образования без указания существенных характеристик предоставляемого земельного участка (его месторасположения, границ) и планируемого к строительству объекта (его назначения) свидетельствует о ненадлежащем исполнении возложенной на органы местного самоуправления обязанности, влекущем признание акта органа местного самоуправления недействительным.

В практике арбитражных судов имеют место дела, по обстоятельствам которых орган местного самоуправления при предоставлении земельного участка в принципе проигнорировал обязанность по информированию населения муниципального образования о возможном или предстоящем предоставлении земельных участков для строительства. В связи с этим возникает вопрос о правовых последствиях несоблюдения органом местного самоуправления данной обязанности.

Согласно первому подходу, нашедшему отражение в постановлении ФАС Волго-Вятского округа от 09.10.2003 по делу № А43-3688/2003-26-121, неисполнение обязанности информировать население муниципального образования о возможном или предстоящем предоставлении земельных участков является достаточным основанием для признания недействительным решения соответствующего органа о предварительном согласовании мест размещения объекта, о предоставлении земельного участка для строительства, поскольку гражданам, общественным организациям (объединениям) и религиозным организациям принадлежит право участвовать в решении вопросов, касающихся их прав на землю (подп. 4 п. 1 ст. 1 ЗК РФ). При таком подходе абсолютизируется присущая публичному праву возможность выражения населением собственного мнения по вопросу предоставления земельного участка.

В силу второго подхода, на взгляд автора, более обоснованного, ненадлежащее исполнение органом местного самоуправления рассматриваемой обязанности может служить основанием для признания недействительным акта органа власти, полномочного распоряжаться публичными землями, только в случае реального ущемления прав и законных интересов заявителя в результате принятия соответствующего решения.

Аргументом в пользу данного подхода служит то, что мнение населения, высказываемое в результате реализации права на участие в решении вопросов предоставления земельных участков для строительства, ценно не само по себе, а только если оно способно повлиять на волеобразовательный процесс при принятии органом государственной власти, органом местного самоуправления управленческих решений.

На орган местного самоуправления, согласно п. 2 ст. 31 ЗК РФ, возложена обязанность при выборе земельного участка учесть экологические, градостроительные и иные условия использования конкретной территории. Следовательно, признать недействительным ненормативный акт органа государственной власти, органа местного самоуправления можно лишь в случае доказанности заявителем факта нарушения его прав и законных интересов в результате неучета властным органом определенных условий использования запрашиваемого земельного участка²⁵.

Предоставление земельных участков в целях эксплуатации расположенных на них объектов недвижимости

До сих пор, несмотря на достаточное количество официальных разъяснений, в арбитражной практике имеют место споры, возникающие при применении ст. 36 ЗК РФ.

В связи с поправками, внесенными Федеральным законом от 24.07.2007 № 212-ФЗ в Федеральный закон от 25.10.2001 № 137-ФЗ «О введении в действие Земельного кодекса Российской Федерации» в части приобретения прав на земельные участки собственниками расположенных на них объектов недвижимого имущества, кардинальным образом изменилась судебная практика применения п. 1 ст. 36 ЗК РФ.

Напомним, что ранее арбитражные суды ограничительно толковали п. 1 ст. 36 ЗК РФ путем его применения в системной связи с п. 3 ст. 28 Федерального закона от 21.12.2001 № 178-ФЗ «О приватизации государственного и муниципального имущества». Суды полагали возможным выкуп земельного участка, в отношении которого с собственником недвижимости уже заключен договор аренды, только в тех случаях, когда объекты недвижимого имущества приобретались заинтересованным лицом в порядке приватизации. Приобретение недвижимости по иным основаниям исключало, по мнению судов, возможность выкупа земельного участка, предоставленного собственнику этой недвижимости в аренду.

Согласно п. 2.2 действующей с 30.10.2007 редакции Федерального закона от 25.10.2001 № 137-ФЗ, собственники зданий, строений, сооружений вправе приобрести в собственность находящиеся у них на праве аренды земельные участки независимо от того, когда был заключен договор аренды этих земельных участков — до или после дня вступления в силу Земельного кодекса РФ.

В соответствии с п. 6 ст. 36 ЗК РФ (в ред. Федерального закона от 24.07.2007 № 212-ФЗ) проект договора купли-продажи или аренды земельного участка готовится и направляется уполномоченным органом заявителю в срок, не превышающий месяца со дня подачи заявления собственником недвижимости. Нарушение данного, казалось бы, организационного срока может повлечь серьезные последствия. В частности, может служить причиной возникновения реальных убытков у заинтересованного лица в виде повышения в период принятия уполномоченным органом решения нормативно устанавливаемого размера платы за земельный участок.

• Индивидуальный предприниматель обратился в арбитражный суд с заявлением к администрации муниципального образования с заявлением о признании недействительным постановления администрации о предоставлении земельного участка в части установления размера цены его выкупа, требуя обязать утвердить новый расчет цены выкупа земельного участка.

Предприниматель указал, что 12.12.2005 он подал заявление о продаже данного земельного участка. Решение о его передаче в собственность заявителя принято администрацией 27.04.2006. Цена выкупа установлена администрацией в соответствии с законодательством, действовавшим на момент принятия решения, а именно с применением порядка расчета ставки земельного налога, введенного в действие с 01.01.2006.

Заявитель счел, что произведенный расчет выкупной цены противоречит нормам ст. 28, 29, 36 ЗК РФ и нарушает его права и законные интересы. Цена земельного участка, по его мнению, должна была определяться по правилам, действующим на дату подачи заявления в исполнительный орган (31.10.2005).

Ответчик не согласился с доводами заявителя, сослался на п. 4 ст. 7 Федерального закона от 06.10.2003 № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации», согласно которому муниципальный правовой акт о передаче в собственность за плату земельного участка должен соответствовать законам, действующим в момент его издания. По мнению департамента, цена выкупа земельного участка правомерно рассчитана по ставке, действующей на момент принятия решения уполномоченным органом о передаче земельного участка в собственность.

Арбитражный суд первой инстанции удовлетворил заявление предпринимателя.

Согласно п. 3 ст. 28, ст. 29, п. 6 ст. 36 ЗК РФ (в редакции, действовавшей на момент принятия решения), уполномоченный орган исполнительной власти обязан принять решение о предоставлении земельного участка в собственность законных владельцев недвижимости и подготовить проект договора купли-продажи в двухнедельный срок со дня подачи заявления.

В связи с тем, что двухнедельный срок на подготовку проекта договора купли-продажи земельного участка истек 26.12.2005, постановление о предоставлении права на выкуп земельного участка должно быть принято 26.12.2005 по выкупной цене, действующей на момент его принятия. Однако в нарушение данной нормы закона решение о передаче земельного участка было принято по истечении четырех месяцев.

Оспариваемым постановлением цена выкупа земельного участка рассчитана исходя из ставки, превышающей действующую в 2005 г., что нарушает права и законные интересы истца. Поэтому постановление администрации в части определения выкупной цены надлежит признать недействующим²⁶.

Суды апелляционной и кассационной инстанций оставили решение суда в силе²⁷.

Таким образом, в подобной ситуации, несмотря на наличие формальных препятствий, арбитражный суд встает на защиту прав заявителя, определяя цену выкупа земельного участка не на дату принятия решения, а на момент, когда уполномоченный орган должен был в соответствии с действующим законодательством принять решение о предоставлении земельного участка.

Следует обратить внимание, что вопрос о дате, на которую подлежит определению цена выкупа земельного участка, неоднозначно решается в арбитражной практике.

• В постановлении от 03.05.2006 по делу № А68-ГП-140/4-05 ФАС Центрального округа указал, что цена выкупа спорного земельного участка должна определяться на момент подачи заявки. В основу вывода положено то обстоятельство, что собственник здания в силу ст. 36 ЗК РФ имеет исключительное право на выкуп спорного земельного участка, а уполномоченный орган не имеет права отказать в предоставлении земельного участка.

Данная позиция сомнительна в том смысле, что она исходит из не предусмотренной законодательством жесткой детерминированности волей собственника недвижимости действий по предоставлению земельного участка и игнорирует предусмотренную Земельным кодексом РФ возможность отказа органа местного самоуправления предоставить земельный участок.

Кроме того, позиция об определении цены выкупа земельного участка на момент, когда уполномоченный орган должен был в соответствии с действующим законодательством направить заявителю проект договора купли-продажи, является логическим развитием установленной Земельным кодексом РФ договорной природы правоотношений по предоставлению земельного участка в целях эксплуатации недвижимости. А поскольку условие о цене — существенное условие договора купли-продажи недвижимости (ст. 555 ГК РФ), орган местного самоуправления вправе определять цену выкупа на момент направления проекта договора, соблюдая императивно закрепленный месячный срок. Изложенный подход получил закрепление в постановлении ФАС Восточно-Сибирского округа от 26.10.2005 № А78-1815/05-С2-21/180-Ф02-5190/05-С1.

До внесения Федеральным законом от 13.05.2008 № 66-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О государственном кадастре недвижимости» изменений в п. 7, 8 ст. 36 ЗК РФ в части порядка предоставления земельного участка в целях эксплуатации объекта недвижимости в отсутствие кадастровой карты данного земельного участка в практике арбитражных судов возникало значительное число вопросов.

Согласно новой редакции названных пунктов, решение о предоставлении земельного участка заявителю принимается уполномоченным органом после получения заявителем кадастрового паспорта земельного участка. По ранее действовавшей редакции кадастровые работы проводились заинтересованным лицом после принятия решения о предоставлении земельного участка, в то время как само решение принималось на основании лишь проекта границ земельного участка.

Еще одна немаловажная поправка, внесенная законодателем в порядок предоставления земельного участка, касается субъекта, за счет которого должны быть оплачены кадастровые работы в отношении земельного участка. Теперь во всех случаях подобные расходы возлагаются на лицо, обратившееся с заявлением о предоставлении земельного участка (абз. 1 п. 7 ст. 36 ЗК РФ).

Неточность формулировок старой редакции ЗК РФ позволяла говорить о возможности возложения таких расходов на уполномоченный в соответствии со ст. 29 ЗК РФ орган государственной власти в случае, если данный орган обращался по инициативе собственника недвижимости в орган местного самоуправления за изготовлением кадастровой карты земельного участка и утверждением проекта границ земельного участка.

Характеризуя в целом контрольные полномочия суда в сфере земельных правоотношений, следует констатировать, что доля не соответствующих закону ненормативных правовых актов госорганов, органов местного самоуправления, действий (бездействия) должностных лиц здесь весьма значительна. В целях общей превенции целесообразно кратко изложить некоторые нарушения, допускаемые органами государственной власти, органами местного самоуправления в процессе принятия решений о предоставлении земельных участков для строительства или эксплуатации недвижимости.

Так, при принятии решения о предварительном согласовании места размещения объекта уполномоченные органы не всегда учитывают ранее принятые в отношении конкретного земельного участка решения о предварительном согласовании места размещения объекта. В то же время в силу ст. 30, 31 ЗК РФ лицу, в отношении которого ранее остальных субъектов принято решение о предварительном согласовании места размещения объекта на определенном земельном участке, принадлежит право преимущественного предоставления земельного участка для строительства. Предварительное согласование одного и того же земельного участка разным лицам является неправомерным.

Зачастую органы местного самоуправления ненадлежащим образом исполняют обязанность, предусмотренную п. 3 ст. 31 ЗК РФ, по предоставлению населению муниципального образования полной информации о предполагаемом предоставлении земельного участка для строительства до момента утверждения акта выбора земельного участка, что способствует принятию необоснованных решений.

В арбитражной практике встречаются дела, по которым органы местного самоуправления, допуская бездействие при решении вопроса о предоставлении земельного участка, обязывают лицо, заинтересованное в предоставлении земельного участка, заключить дополнительные, прямо не предусмотренные земельным законодательством договоры о внесении денежных сумм на финансирование целевых программ. Подобные действия органов местного самоуправления являются неправомерными как противоречащие ст. 30, 31 ЗК РФ.

Нередко органы местного самоуправления стремятся переложить на заявителей последствия неэффективного управления в виде своевременного непринятия соответствующей документации по вопросам землепользования. В частности, указывают на отсутствие дежурной кадастровой карты города в том случае, когда она служит основанием к принятию решения о предоставлении земельного участка, или градостроительной документации на территории муниципального образования, в связи с чем земельный участок не может быть предоставлен заявителю. Такие действия органов местного самоуправления свидетельствуют об их некомпетентности в вопросах предоставления земельного участка.

Имеют место ситуации, когда органы местного самоуправления не соблюдают установленные Земельным кодексом РФ процедуры предоставления земельных участков, четко не разграничивают стадии их предоставления. Это приводит к принятию управленческих решений, вводящих заинтересованных лиц в заблуждение о характере отношений, существующих по поводу земельного участка.

В заключение хотелось бы отметить, что, как показывает анализ действующего земельного законодательства и практики его применения, первопричиной спорных вопросов является несовершенство Земельного кодекса РФ, изобилующего пробелами и противоречивыми нормами. Остается надеяться, что избранный и неуклонно поддерживаемый законодателем курс по созданию логичного земельного законодательства уже в ближайшее время даст результаты.

¹ Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 14.03.2007 № А33-14841/04-С6-Ф02-708/07. ² Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 28.05.2007 по делу № А11-3321/2006-К2-25/273. ³ Постановления ФАС Дальневосточного округа от 08.11.2006 № Ф03-А04/06-1/3354 по делу № А04-1152/06-19/74; Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 15.06.2006 по делу № А26-6471/2005-16. ⁴ Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 26.06.2007 № Ф08-3720/2007 по делу № А32-23703/2006-39/593. ⁵ Постановление ФАС Уральского округа от 04.04.2007 № Ф09-1706/07-С6. ⁶ Решение Арбитражного суда Красноярского края от 15.12.2006 по делу № А33-16121/2006. Суд указал, что ЗК РФ не устанавливает наличия градостроительной документации в качестве необходимого условия для предоставления земельных участков в порядке предварительного согласования места размещения объекта. См. также постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 02.03.2006 № Ф04-495/2006(19786-А70-9) по делу № А70-6488/29-2005. ⁷ Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 19.10.2006 № Ф04-6959/2006(27663-А46-20) по делу № 23-1725/05. ⁸ Постановление Арбитражного суда Красноярского края от 06.12.2006 по делу № А33-14841/04-с6. ⁹ Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 18.05.2006 № Ф04-2729/2006(22472-А27-20) по делу № А27-40644/2005-5. Суд признал неправомерным отказ в предварительном согласовании места размещения объекта в связи с непредставлением заявителем данных о финансовой состоятельности и технико-экономического обоснования проекта. ¹⁰ См., напр.: постановления ФАС Западно-Сибирского округа от 10.10.2006 № Ф04-6721/2006(27386-А67-19); ФАС Поволжского округа от 05.07.2007 по делу № А55-15486/2006-34. ¹¹ Речь идет о правообладателях недвижимости, не оформивших своих прав на земельный участок (ст. 36 ЗК РФ, ст. 271 ГК РФ). ¹² Попов М. В. Приобретение публичных земель для строительства коммерческой недвижимости // СПС «КонсультантПлюс». ¹³ См., напр., постановление ФАС Северо-Западного округа от 16.12.2005 по делу № А21-2508/2005-С2. ¹⁴ Постановления ФАС Уральского округа от 14.03.2005 № Ф09-486/05-ГК (заявитель — собственник недвижимости, расположенной на спорном земельном участке); ФАС Восточно-Сибирского округа от 04.08.2004 № А10-558/04-4-Ф02-2942/04-С2 (заявитель — арендатор спорного земельного участка). ¹⁵ Решение Арбитражного суда Красноярского края от 05.12.2005 по делу № А33-4732/2005. ¹⁶ Постановление апелляционной инстанции Арбитражного суда Красноярского края от 02.02.2006 по делу № А33-4732/2005. ¹⁷ Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 10.05.2006 № А33-4732/05-Ф02-2055/06-С1. ¹⁸ Решение Арбитражного суда Красноярского края от 27.06.2007 по делу № А33-6042/2007. ¹⁹ Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 19.10.2006 № Ф04-6959/2006(27663-А46-20) по делу № 23-1725/05. ²⁰ Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 19.12.2006 № А33-19208/05-Ф02-6708/06-С1. ²¹ В постановлении от 15.05.2007 по делу № А05-11491/2006-33 ФАС Северо-Западного округа признал не соответствующей земельному законодательству отмену в порядке самоконтроля органом местного самоуправления собственного акта о предварительном согласовании места размещения объекта, произведенную на том лишь основании, что до принятия данного акта не соблюдена обязанность по информированию населения. ²² Решение Арбитражного суда Красноярского края от 03.05.2006 по делу № А33-19208/2005. ²³ Постановление апелляционной инстанции Арбитражного суда Красноярского края от 11.09.2006 по делу № А33-19208/2005. ²⁴ Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 19.12.2006 № А33-19208/05-Ф02-6708/06-С1. ²⁵ Указанный подход нашел отражение в постановлениях ФАС Московского округа от 30.12.2004 № КГ-А41/12052-04; ФАС Уральского округа от 26.03.2007 № Ф09-1904/06-С6. ²⁶ Решение Арбитражного суда Красноярского края от 30.08.2006 по делу № А33-9988/2006. ²⁷ Постановления апелляционной инстанции Арбитражного суда Красноярского края от 06.12.2006 по делу № А33-9988/2006 и ФАС Восточно-Сибирского округа от 26.02.2007 № А33-9988/06-Ф02-496/07-С1.

АДМИНИСТРАТИВНЫЕ СПОРЫ

Привлечение перевозчика к административной ответственности за предоставление таможенному органу недостоверных сведений

Кощин Владимир Федорович  судья Арбитражного суда Белгородской области

Одна из особенностей международных перевозок заключается в том, что собственно деятельность транспортных организаций в области международных автоперевозок (грузов, пассажиров, багажа) и многие другие вопросы регулируются одновременно нормами международного частного права, закрепленными в международных договорах (соглашениях), и национального законодательства (гражданского, административного и др.).

Так, при организации международных перевозок автотранспортные компании должны соблюдать не только частноправовые нормы в сфере транспорта, но и таможенные правила, в частности ст. 72, 73 Таможенного кодекса РФ (далее — ТК РФ).

В соответствии с п. 1 ст. 72 ТК РФ при прибытии товаров и транспортных средств на таможенную территорию Российской Федерации перевозчик обязан представить таможенному органу документы и сведения, предусмотренные ст. 73 — 76 настоящего Кодекса, в зависимости от вида транспорта, на котором осуществляется международная перевозка.

Перечень документов и сведений, представляемых при международной перевозке автомобильным транспортом, закреплен в ст. 73 ТК РФ.

Например, применительно к сведениям, которые должны содержаться в документах, представляемых автомобильным перевозчиком таможенному органу при прибытии товаров и транспортных средств на таможенную территорию Российской Федерации (п. 1 ст. 73 ТК РФ), административная ответственность установлена за заявление недостоверных сведений о количестве и маркировке грузовых мест, наименовании товаров, весе брутто товаров (в килограммах) либо об объеме товаров (в кубических метрах), за исключением крупногабаритных грузов.

При международной перевозке морским (речным) транспортом перевозчик обязан сообщать таможенному органу сведения о наименовании, общем количестве и описании ввезенных им товаров, а также о количестве грузовых мест, об их маркировке и видах упаковки товаров (подп. 8, 9 п. 1 ст. 74 ТК РФ). В данном случае административная ответственность установлена за сообщение недостоверных сведений о наименовании товаров, их весе и (или) объеме (а именно об общем количестве товаров), количестве грузовых мест и их маркировке.

Железнодорожный перевозчик может быть привлечен к административной ответственности за заявление недостоверных сведений о количестве и маркировке грузовых мест, наименовании товаров и весе брутто товаров (в килограммах).

При осуществлении международной перевозки воздушным перевозчиком таможенному органу должны быть сообщены сведения о количестве мест по каждой грузовой накладной с указанием видов товаров (подп. 6, 7 п. 1 ст. 75 ТК РФ).

Итак, обязанность сообщить сведения о количестве грузовых мест при прибытии товаров и транспортных средств на таможенную территорию Российской Федерации возложена на перевозчика независимо от вида транспорта.

В настоящее время особенно актуальны вопросы привлечения перевозчика к административной ответственности по ч. 3 ст. 16.1 КоАП РФ при международной перевозке товаров автомобильным транспортом.

Согласно ч. 3 ст. 16.1 КоАП РФ, административная ответственность перевозчика предусмотрена за сообщение недостоверных сведений о количестве грузовых мест, об их маркировке, о наименовании, весе и (или) об объеме товаров при прибытии на таможенную территорию Российской Федерации, либо при убытии с таможенной территории Российской Федерации товаров и (или) транспортных средств, либо для получения разрешения на внутренний таможенный транзит или для его завершения, либо при помещении товаров на склад временного хранения путем представления недействительных документов.

Отношения, связанные с международной перевозкой грузов автомобильным транспортом, регулируются международными договорами, участником которых является Российская Федерация. При этом в силу ч. 4 ст. 15 Конституции РФ нормы международного права обладают приоритетом по отношению к национальному законодательству. Одним из таких международно-правовых документов в области автомобильных сообщений и перевозок являетсяКонвенция о договоре международной дорожной перевозки грузов 1956 г.(далее — КДПГ).

Остановимся более подробно на проблеме установления вины перевозчика при привлечении его к административной ответственности по ч. 3 ст. 16.1 КоАП РФ.

Юридическое лицо признается виновным в совершении административного правонарушения, если будет установлено, что у него имелась реальная возможность для соблюдения правил и норм, за нарушение которых предусмотрена административная ответственность, но данным лицом не были приняты все зависящие от него меры по их соблюдению (ч. 2 ст. 2.1 КоАП РФ).

Возможность для соблюдения правил и норм должна быть обеспечена правовыми условиями, позволяющими исполнить требования закона, а фактические обстоятельства должны позволять соблюсти соответствующие правила и нормы и не должны быть объективно непреодолимыми. Иными словами, нужно ответить на вопрос: существует ли у перевозчика возможность для соблюдения правил и норм, за нарушение которых установлена административная ответственность.

Анализируя правовое положение и возможности перевозчика, обратимся к положениям КДПГ.

Согласно общему подходу, сформулированному в данной Конвенции, все необходимые для прохождения таможенного контроля документы и сведения должен предоставить отправитель груза. Проверка правильности и полноты этих документов не входит в обязанности перевозчика (ст. 11 КДПГ).

Однако в силу п. 1 ст. 8 КДПГ обязанностью перевозчика является проверка точности записей, сделанных в накладной относительно числа грузовых мест, их маркировки и номеров, а также внешнего состояния груза и его упаковки. Неисполнение или ненадлежащее исполнение названной обязанности влечет только гражданско-правовую ответственность в рамках правоотношений, складывающихся между отправителем, перевозчиком и получателем.

Факт неисполнения или ненадлежащего исполнения перевозчиком упомянутой обязанности не является достаточным основанием для привлечения его к административной ответственности, но имеет принципиальное значение для установления вины перевозчика, а именно правовой возможности для исполнения таможенных обязанностей.

Более того, КДПГ не устанавливает ни обязанности, ни самостоятельного права перевозчика на проверку достоверности перечисленных данных. Таким образом, у перевозчика отсутствуют достаточные правовые возможности для проверки указанных сведений. Это является причиной, по которой суды в некоторых случаях не усматривают состава (а именно субъективной стороны) правонарушения в действиях перевозчика по сообщению недостоверных сведений о весе товара.

• По делу № А56-15086/2007 Арбитражный суд г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области, отменив постановление таможенного органа о привлечении общества к административной ответственности, указал: «Согласно ст. 8 и п. 2 ст. 9 КДПГ, при принятии груза перевозчик обязан проверить точность записей, сделанных в накладной относительно числа грузовых мест, а также их маркировки и номеров; внешнее состояние груза и его упаковку.

Если перевозчик не имеет достаточной возможности проверить правильность указанных записей и внешнее состояние груза, он должен вписать в накладную обоснованные оговорки. При отсутствии в накладной обоснованных перевозчиком оговорок имеется презумпция, что груз и его упаковка были внешне в исправном состоянии в момент принятия груза перевозчиком и что число грузовых мест, а также их маркировка и номера соответствовали указаниям накладной.

Приведенными международными правовыми нормами предусмотрен исчерпывающий перечень сведений, которые перевозчик обязан проверить. Вес товара не отнесен к сведениям, проверка точности которых входит в обязанности перевозчика».

ФАС Северо-Западного округа, оставив решение без изменения, в постановлении от 15.02.2008 указал, что с учетом отсутствия у водителя реальной технической возможности самостоятельно проверить вес товара дальнейшие действия перевозчика по проверке веса товара выходят за рамки необходимых разумных мер для обеспечения точности сведений, значимых для таможенных целей.

• Из постановления ФАС Северо-Западного округа от 18.02.2008 по делу № А56-22382/2007 следует, что «согласно п. 1 и 2 ст. 8 КДПГ, при принятии груза перевозчик обязан проверить точность записей, сделанных в накладной относительно числа грузовых мест, а также их маркировки и номеров; внешнее состояние груза и его упаковку. Если перевозчик не имеет достаточной возможности проверить правильность соответствующих записей, он должен вписать в накладную обоснованные оговорки.

Приведенными нормами вес товара не отнесен к сведениям, проверка точности которых входит в обязанности перевозчика. Перевозчик обязан проверить правильность ограниченных сведений о товаре только в накладной, которая в соответствии с п. 28 ст. 11 ТК РФ относится к транспортным документам.

Правовые нормы не наделяют перевозчика правом требования проверки веса товара. В силу п. 3 ст. 8 КДПГ право требовать проверки перевозчиком веса брутто или количества груза, выраженного в других единицах измерения, имеет отправитель; он может также требовать проверки содержимого грузовых мест. Перевозчик же может требовать возмещения расходов, связанных с проверкой. Результаты проверок вносятся в накладную. Таким образом, в каждом конкретном случае действия перевозчика обусловлены соответствующим правом отправителя и реализацией этого права, возложение на перевозчика обязанности проверять вес товара является неправомерным».

• ФАС Московского округа, оставив без изменения решение Арбитражного суда г. Москвы и постановление апелляционного суда по делу о признании незаконным и отмене постановления Выборгской таможни о привлечении общества к административной ответственности, предусмотренной ч. 3 ст. 16.1 КоАП РФ, в постановлении от 14.01.2008 № КА-А40/13859-07 указал следующее.

«Суды признали, что предъявленное грузоотправителем к перевозке количество грузовых мест с грузом соответствовало количеству грузовых мест, ввезенному перевозчиком на территорию Российской Федерации. Несоответствие количества упакованных грузовых мест данным товаросопроводительных документов выявлено таможенным органом при проведении таможенного досмотра путем вскрытия тары (упаковки).

Суды обсудили утверждение таможни со ссылкой на ст. 8 КДПГ об обязанности перевозчика по определению наименования товара при его принятии на транспортировку и отклонили ее как неосновательную.

Названной нормой Конвенции предусмотрена обязанность перевозчика при принятии груза к перевозке проверить точность сделанных в накладной записей относительно числа грузовых мест, их маркировки и номеров, внешнего соответствия груза и его упаковки. Обязанность перевозчика проверить содержимое грузовых мест данной Конвенцией не установлена.

В п. 3 ст. 8 КДПГ предусмотрено право отправителя потребовать проверки содержимого грузовых мест с внесением результатов проверки в накладную.

С учетом изложенного суды двух инстанций правильно признали, что у перевозчика отсутствовали правовые основания проверять содержимое каждого грузового места. Грузоотправитель не заявлял требования проверить содержимое каждого грузового места. Видимые расхождения в составе груза отсутствовали, поскольку фактическое количество мест и вес груза соответствовали заявленным в товаротранспортных накладных».

Аналогичная позиция содержится в постановлениях ФАС Северо-Западного округа от 18.02.2008 по делу № А56-22382/2007, от 22.02.2008 по делу № А56-22377/2007, от 28.01.2008 по делу № А56-20039/2007; ФАС Московского округа от 04.03.2008 № КА-А41/920-08; ФАС Волго-Вятского округа от 31.03.2008 по делу № А11-8141/2007-К2-27/1.

Каковы же фактические возможности перевозчика по обеспечению соблюдения требований ст. 73 ТК РФ?

Наименование товара можно определить исходя из его маркировки и внешнего вида. Для этого необходимо проверить соответствие маркировки, внешнего состояния и внешнего вида груза сведениям о его наименовании, указанным в товаротранспортной накладной.

В отличие от отправителя перевозчик не наделен правом проверять внутреннее содержание грузовых мест.

Кроме того, обязанности, указанные в п. 1 ст. 8 КДПГ, не возлагаются на перевозчика, если груз передан ему в исправном транспортном средстве или контейнере за чужими исправными пломбами (отправителя, экспедитора, таможни). В подобной ситуации перевозчик не несет ответственности за сохранность и состояние груза, а отвечает лишь за надлежащее состояние транспортного средства или контейнера, целостность пломб, иных охранных знаков и устройств.

Таким образом, перевозчик не вправе вскрывать упаковку товара, а также опломбированные контейнеры и устанавливать соответствие маркировки товара его действительному содержимому.

В связи с этим обнаружение внутри грузовых мест, не заявленных в товаросопроводительных документах и не соответствующих маркировке товаров, не является достаточным основанием для привлечения транспортной компании к административной ответственности в силу отсутствия вины, за исключением случаев, когда перевозчик знал об этом несоответствии.

Другой элемент, подлежащий определению при рассмотрении вопроса о виновности юридического лица, — предпринятые им меры для соблюдения действующих правил и норм.

Пленум ВАС РФ в Постановлении от 24.10.2006 № 18 «О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Особенной части Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях» установил следующее. Оценивая вину перевозчика в совершении административного правонарушения, предусмотренного ч. 3 ст. 16.1 КоАП РФ, выразившегося в сообщении таможенному органу недостоверных сведений о количестве товара, надлежит выяснять, в какой мере положения действующих международных договоров в области перевозок (КДПГ, Соглашения о международном железнодорожном грузовом сообщении (СМГС) 1951 г., Международной конвенции об унификации некоторых правил о коносаменте 1924 г., Конвенции ООН о морской перевозке грузов 1978 г. и др.) предоставляли перевозчику возможность для соблюдения правил и норм, за нарушение которых установлена ответственность ч. 3 ст. 16.1 КоАП РФ, а также какие меры были приняты перевозчиком для их соблюдения.

К первоочередным мерам можно отнести проверку количества грузовых мест и маркировки. Далее нужно проверить внешнее состояние и внешний вид товара, его упаковку и сопоставить их со сведениями о наименовании товара, указанными в накладной. Непринятие названных мер или ненадлежащее отношение к их выполнению суды, как правило, квалифицируют как обстоятельства, подтверждающие вину перевозчика.

Вместе с тем упомянутые в ч. 2 ст. 2.1 КоАП РФ меры не могут отождествляться только с юридическими обязанностями, под ними понимаются и предоставленные лицу права. Поэтому для соблюдения требований закона надлежит принимать различные меры, даже если они не закреплены в качестве обязанностей в нормативных правовых актах. Необходимость их принятия может вытекать из существа правоотношений или обычаев делового оборота.

По этой причине трудно согласиться с позицией судов, которая встречается в практике рассмотрения ими дел по ч. 3 ст. 16.1 КоАП РФ: перевозчик не может нести административную ответственность за недостоверность предоставленных таможне сведений, поскольку, согласно КДПГ, проверка сведений о товаре не является обязанностью перевозчика, а только его правом.

В соответствии с п. 2 ст. 8 КДПГ, если перевозчик не имеет достаточной возможности проверить правильность записей, он должен вписать в накладную обоснованные оговорки. Он обязан также обосновать все сделанные им оговорки, касающиеся внешнего состояния груза и его упаковки. Положения п. 2 ст. 9 КДПГ устанавливают презумпцию, согласно которой отсутствие в накладной обоснованных перевозчиком оговорок свидетельствует о том, что груз и его упаковка были внешне в исправном состоянии в момент принятия груза перевозчиком и что число грузовых мест, а также их маркировка и номера соответствовали указаниям накладной.

Таким образом, если в накладной отсутствуют обоснованные оговорки, то предполагается, что перевозчик имел достаточную возможность проверить данные сведения. Если при этом обнаружится нарушение таможенных правил, значит, перевозчик не проверял либо недостаточно внимательно проверял подобные сведения. В свою очередь, это свидетельствует о непроявлении с его стороны достаточной степени заботливости и осмотрительности.

• ФАС Центрального округа в постановлении от 22.11.2006 по делу № А09-6561/06-31, оценив доводы суда первой инстанции, отказавшего в удовлетворении требований общества о признании незаконным постановления таможни о привлечении к административной ответственности по ч. 3 ст. 16.1 КоАП РФ за сообщение недостоверных требований о количестве и весе товара, указал следующее.

«Согласно ст. 3 КДПГ, перевозчик отвечает как за свои собственные действия и упущения, так и за действия и упущения своих агентов и всех других лиц, к услугам которых он прибегает для осуществления перевозки, когда эти агенты или лица действуют в рамках возложенных на них обязанностей.

В соответствии с приложением № 1 «Образец книжки МДП» к Таможенной конвенции о международной перевозке грузов с применением книжки МДП(Конвенция МДП) в книжке МДП указываются данные о перевозимом товаре, а подписью и печатью перевозчика подтверждаются точность и полнота заявленных сведений в данном документе.

Суд первой инстанции, правильно применив нормы материального права, сделал вывод о том, что, заключая договор перевозки, перевозчик должен знать предмет договора, проверить все сведения, указанные в накладной; подпись перевозчика для контролирующих органов свидетельствует о соответствии сведений о грузе, указанных в накладной, фактически принятому к перевозке грузу.

Как следует из материалов дела, заявитель не выполнил предусмотренные для перевозчика обязанности, что повлекло совершение административного правонарушения.

Никаких обоснованных оговорок в товаросопроводительные документы перевозчиком не вносилось. В связи с этим суд правомерно отклонил довод заявителя об отсутствии возможности проверить правильность записей о количестве перевозимого товара».

Аналогичная позиция содержится в постановлении ФАС Центрального округа от 11.04.2007 по делу № А62-5156/2006.

• ФАС Северо-Западного округа в постановлении от 21.02.2009 по делу № А42-4517/2007 отметил: «В соответствии с нормами международного права при принятии груза перевозчик обязан проверить точность записей, сделанных в накладной относительно числа грузовых мест. Если перевозчик не имеет достаточной возможности проверить правильность указанных записей, он должен вписать в накладную обоснованные оговорки. При отсутствии в накладной обоснованных перевозчиком оговорок имеется презумпция, что число грузовых мест соответствовало указаниям накладной (ст. 8, 9 КДПГ).

Согласно материалам дела, перевозчик не проверил точности записей о количестве грузовых мест и не сделал об этом соответствующей оговорки в международной товаротранспортной накладной, т. е. не принял никаких мер для надлежащего выполнения своей публично-правовой обязанности перед таможенным органом о сообщении достоверных сведений о количестве грузовых мест.

При таких обстоятельствах предприниматель предвидел возможность сообщения таможне недостоверных сведений о ввозимом товаре, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывал на то, что фактическое число грузовых мест совпадет с данными товаросопроводительных документов. Такое поведение расценивается как неосторожное нарушение таможенных правил, влекущее за собой привлечение к административной ответственности».

Исходя из приведенных примеров внесение перевозчиком оговорок в товаротранспортную накладную имеет важное значение для эффективного урегулирования спорных моментов как с таможенными органами, так и с отправителем (получателем) груза (товара).

Для обеспечения достоверности сведений, заявляемых о весе товара, можно взвешивать транспортное средство. С одной стороны, осуществление данной процедуры представляется затруднительным, ибо влечет дополнительные затраты. С другой — транспортная компания как лицо, осуществляющее предпринимательскую деятельность на свой страх и риск, должна быть готова к тому, что представленные таможенному органу сведения могут оказаться недостоверными. В подобной ситуации можно констатировать, что юридическое лицо не проявило должную степень заботливости и осмотрительности при вступлении в таможенные правоотношения.

Таким образом, для установления оснований (или их отсутствия) административной ответственности перевозчика за таможенные правонарушения необходимо:

1) четко разграничивать правоотношения, в которые он вступает при осуществлении международной перевозки грузов;

2) учитывать, что нормы международного частного права в области транспорта применимы к административным правоотношениям только в части доказывания вины перевозчика за нарушения таможенных правил.

Более того, отсутствие надлежащего правового регулирования указанных правоотношений на практике приводит к созданию предпосылок и условий для совершения более серьезных правонарушений, таких как: недоставка, недекларирование или недостоверное декларирование товаров при перемещении через таможенную границу Российской Федерации.

В заключение следует отметить, что, согласно ст. 55 и 78 Соглашения о партнерстве и сотрудничестве, учреждающего партнерство между Российской Федерацией, с одной стороны, и Европейскими сообществами и их государствами-членами, с другой стороны (о. Корфу, 1994 г.), Россия должна стремиться к совместимости своего законодательства с законодательством Сообщества.

В связи с этим представляется целесообразным внести изменения в действующее законодательство РФ в части более четкого разграничения обязанностей перевозчика по проверке сведений о товаре при осуществлении международной перевозки товаров автомобильным транспортом. Внесение данных поправок будет способствовать реализации принципа унификации и гармонизации таможенного регулирования с общепризнанными международными нормами, а также созданию условий для осуществления внешней торговли в соответствии с международными стандартами.

ОСОБОЕ МНЕНИЕ

К вопросу об отчуждении имущества неуправомоченным лицом

Лукьянцев Александр Анатольевич  заведующий кафедрой гражданского права юридического факультета Южного федерального университета, доктор юридических наук,профессор (г. Ростов-на-Дону)

Буров Вадим Станиславович  юрист (г. Ростов-на-Дону)

Представляет интерес дискуссия, развернувшаяся по вопросу о признании недействительными либо действительными сделок по отчуждению имущества (в том числе вещей, прав требования) неуправомоченными лицами1. Сразу оговоримся: речь идет об отчуждении имущества не от имени управомоченного лица лицом, не уполномоченным на представительство от его имени (эта ситуация урегулирована ст. 183 ГК РФ), а неуправомоченным лицом от собственного имени. Другими словами, неуправомоченное лицо утверждает, что оно и есть лицо, обладающее соответствующими правами.

Постановка проблемы

Особенно актуальна проблема отчуждения по сделке имущества неуправомоченным лицом в случае, когда отчуждаемое по возмездной сделке имущество принадлежит третьему лицу, не участвующему в сделке (первому правообладателю, главным образом — собственнику или надлежащему кредитору по требованию)², а приобретатель имущества по такой сделке является добросовестным, т. е. не знал и не мог знать о том, что его контрагент не имел права отчуждать имущество (п. 1 ст. 302 ГК РФ).

В подобной ситуации заложена основа для будущего конфликта между добросовестными участниками гражданского оборота — первым правообладателем и добросовестным приобретателем. Интересы последнего защищены, в частности, нормами ст. 302 ГК РФ. Это ухудшает положение первого правообладателя. Любой вариант разрешения такого конфликта неизбежно ущемляет законные интересы одного их указанных субъектов.

Кроме того, в случае, предусмотренном ст. 31.1 Федерального закона от 21.07.97 № 122-ФЗ (в ред. от 23.11.2007) «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним», затрагиваются и государственные интересы. Государство должно выплатить компенсацию пострадавшему лицу (собственнику или добросовестному приобретателю жилого помещения, утратившему его).

Участники дискуссии для обоснования своей позиции прибегают к доктринальному (в том числе системному) толкованию различных положений законодательства.

В судебной практике в настоящее время отсутствует единообразие. На традиционный подход, который заключается в признании недействительными³сделок по отчуждению имущества неуправомоченным лицом, накладываются новые веяния противоположного свойства пока, как правило, в сфере сделок цессии (уступки требования)⁴.

В качестве примера, когда сделка по отчуждению неуправомоченным лицом чужого имущества (права требования) признана недействительной, О. Г. Ломидзе приводит постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 14.12.2005 № А58-2107/05-Ф02-5523/05-С2. Однако автор тут же указывает, что «если п. 1 проекта Обзора (имеется в виду проект информационного письма Президиума ВАС РФ «О некоторых вопросах практики применения арбитражными судами отдельных положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации»⁵. — Прим. авторов статьи) будет одобрен ВАС РФ. Во всяком случае, появится возможность обращения к авторитету высшего судебного органа в целях отстаивания точки зрения о действительности и таких соглашений об уступке, которые заключены неуправомоченным лицом относительно права, принадлежащего иному лицу»⁶.

Думается, если произойдет (точнее, продолжится, но уже с поддержкой ВАС РФ) поворот судебной практики в сторону признания сделок по отчуждению неуправомоченным лицом чужого имущества действительными, то сферой цессии он не ограничится.

Дискуссия в основном ведется по вопросу о том, являются ли сделки по отчуждению чужого имущества неуправомоченными лицами недействительными по основанию, предусмотренному ст. 168 ГК РФ, т. е. в связи с несоответствием сделок требованиям закона или иных правовых актов⁷. У авторов статьи это обстоятельство вызывает некоторое недоумение.

Сделки, направленные на отчуждение имущества, заведомо для отчуждателей принадлежащего третьим лицам, и совершенные отчуждателями — неуправомоченными лицами с приобретателями имущества, в том числе добросовестными, являются недействительными (ничтожными) прежде всего по основанию, предусмотренному ст. 169 ГК РФ. Такие сделки совершаются (по крайней мере, со стороны отчуждателя — неуправомоченного лица) с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности.

Соотношение сделок

Прежде чем изложить свою позицию, расставим акценты в вопросе о соотношении сделок, квалифицируемых, с одной стороны, по ст. 169 и, с другой — по ст. 168 ГК РФ.

В абз. 2 п. 1 Постановления Пленума ВАС РФ от 10.04.2008 № 22 «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с применением статьи 169 Гражданского кодекса Российской Федерации» указано, что по ст. 169 ГК РФ могут быть квалифицированы сделки, которые не просто не соответствуют требованиям закона или иных правовых актов (ст. 168 ГК РФ), а нарушают основополагающие начала российского правопорядка, принципы общественной, политической и экономической организации общества, его нравственные устои.

Данную позицию Пленума ВАС РФ можно истолковать таким образом, что по ст. 169 ГК РФ следует квалифицировать лишь некоторые (а именно совершенные хотя бы одной из сторон с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности) сделки, не соответствующие требованиям закона или иных правовых актов. Получается, что по ст. 169 Кодекса могут только дополнительно квалифицироваться отдельные сделки из числа квалифицируемых по ст. 168 ГК РФ и (или) что нормы названных статей соотносятся как общая (ст. 168) и специальная (ст. 169).

Подобное истолкование, хотя оно довольно близко к буквальному смыслу процитированного выражения Пленума ВАС РФ, на взгляд авторов, идет вразрез с замыслом законодателя, который оформил нормы ст. 169 ГК РФ в виде отдельной статьи, с мнением, господствующим в современной отечественной доктрине, и с требованиями правоприменительной практики.

Конечно, часть сделок, не соответствующих требованиям закона или иных правовых актов, совершается (хотя бы одной из сторон) с целью, противной основам правопорядка или нравственности. К таким сделкам должны применяться нормы ст. 169 ГК РФ, выступающие в этих случаях специальными по отношению к общей норме ст. 168 Кодекса и, следовательно, имеющие приоритет в силу общеправового принципа — «специальная норма имеет приоритет перед общей нормой».

Приоритет проявляется, в частности, в том, что при квалификации сделок по ст. 169 ГК РФ применяются специальные последствия, предусмотренные абз. 2 и 3 настоящей статьи, тогда как в случае квалификации сделок только по ст. 168 ГК РФ применяются общие последствия недействительности сделок, закрепленные в ст. 167 Кодекса.

Вместе с тем существуют сделки, которые формально не противоречат требованиям закона или иных правовых актов, однако совершаются хотя бы одной из сторон с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности (например, сделки, которые не продублированы позитивным правом).

Как представляется, законодатель, формулируя ст. 169 ГК РФ в качестве самостоятельной, исходил из того, что основания квалификации сделок по данной статье не поглощаются основаниями, предусмотренными ст. 168 Кодекса. В противном случае законодатель просто добавил бы содержание нынешней ст. 169 в ст. 168 ГК РФ в качестве абз. 2 — 4 и указал, что если помимо несоответствия требованиям закона или иных правовых актов сделка совершена хотя бы одной из сторон с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, то подлежат применению специальные последствия (предусмотренные абз. 2 и 3 действующей ст. 169 ГК РФ).

По мнению авторов, основы правопорядка не могут быть сведены только к совокупности некоторых базовых норм позитивного права. К основам правопорядка относятся также принципы, вытекающие из общего смысла позитивного права.

Совершенно очевидно, что основы нравственности не продублированы (да и не могут быть продублированы) полностью позитивным правом⁸. Поэтому было бы неправильным обязывать суды для квалификации по ст. 169 ГК РФ сделок, совершенных хотя бы одной из сторон с целью, заведомо противной основам нравственности, выискивать всякий раз формальное несоответствие таких сделок требованиям закона или иных правовых актов.

Кроме всего прочего, данное обязывание явно противоречило бы замыслу законодателя, предусмотревшего в ст. 169 ГК РФ особую (и самостоятельную!) правовую защиту, в частности, основ нравственности, и создало бы в правоприменительной практике неоправданные препятствия для правовой защиты не продублированных позитивным правом основ нравственности (и законных интересов лиц, пострадавших от нарушения таких основ).

Современная отечественная доктрина, как правило, опирается на то, что по ст. 169 ГК РФ могут (и должны) квалифицироваться также сделки, совершенные хотя бы одной из сторон с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, но формально требованиям закона или иных правовых актов не противоречащие⁹.

Судебная практика в основном тоже исходит из возможности квалификации названных сделок по ст. 169 ГК РФ без установления формального их противоречия требованиям закона или иных правовых актов, т. е. без установления наличия предусмотренных ст. 168 Кодекса оснований недействительности сделок.

Так, ФАС Московского округа в постановлении от 19.02.2004 № КГ-А40/486-04 прямо указал, что налоговая инспекция вправе предъявить в арбитражный суд иск о признании сделки недействительной только по основаниям, предусмотренным ст. 169 ГК РФ; а по основаниям, закрепленным в ст. 168 ГК РФ, — не вправе.

И вообще, при рассмотрении дел по искам о признании сделок недействительными и (или) о применении последствий недействительности ничтожных сделок на основании ст. 169 ГК РФ арбитражные суды зачастую обходятся без исследования вопроса о формальном соответствии или несоответствии упомянутых сделок требованиям закона или иных правовых актов (в судебных актах нет каких-либо выводов на этот счет). Суды ограничиваются установлением наличия (доказанности) или отсутствия (недоказанности) заведомо противных основам правопорядка или нравственности целей таких сделок, т. е. соответствующего умысла сторон или стороны (см., например, постановления ФАС Московского округа от 07.08.2006 № КГ-А41/6994-06 и от 09.08.2006 № КГ-А41/7147-06). На взгляд авторов, это вполне соответствует требованиям ч. 2 ст. 65 АПК РФ.

В специально посвященных ст. 169 ГК РФ (и, соответственно, предусмотренным ею «антисоциальным» сделкам) определениях Конституционного Суда РФ от 08.06.2004 № 225-О, № 226-О и № 227-О нет ни слова о том, что помимо заведомого противоречия целей таких сделок основам правопорядка или нравственности сделки должны еще и формально не соответствовать требованиям закона или иных правовых актов.

В связи с этим авторы полагают правильным следующее истолкование приведенной выше позиции Пленума ВАС РФ. По ст. 169 ГК РФ могут квалифицироваться некоторые (а именно совершенные хотя бы одной из сторон с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности) сделки, не соответствующие требованиям закона или иных правовых актов. Вместе с тем по данной статье подлежат квалификации сделки, совершенные хотя бы одной из сторон с указанной целью, но формально требованиям закона или иных правовых актов не противоречащие.

Существо позиции авторов

Изложим свою позицию по вопросу о квалификации сделок по отчуждению имущества неуправомоченными лицами по ст. 169 ГК РФ.

Неприкосновенность собственности, признание и защита права собственности, которые угрожают нарушить сделки по отчуждению имущества третьих лиц, совершаемые отчуждателями — неуправомоченными лицами¹⁰, в том числе как конституционно-правовые ценности (ч. 2 ст. 8, ч. 1 и 3 ст. 35 Конституции РФ), бесспорно, относятся к основам правопорядка¹¹.

Следовательно, сделки, фактически заведомо (по крайней мере, со стороны отчуждателя — неуправомоченного лица) направленные на нарушение права собственности не участвующего в сделке лица, должны признаваться сделками, совершенными с целью, заведомо противной основам правопорядка¹². При совершении сделки (возмездной и безвозмездной) с добросовестным приобретателем такая цель присутствует только у неуправомоченного отчуждателя, а при совершении сделки с недобросовестным приобретателем — у обеих сторон сделки.

Кроме того, требование добросовестности поведения участников гражданских правоотношений (которое исходя из положений п. 2 ст. 6 ГК РФ может быть отнесено и к общим началам гражданского права) является одной из основ нравственности. Цели недобросовестного поведения участника гражданских правоотношений в виде попытки осуществить отчуждение по сделке чужого имущества, право на отчуждение которого данному участнику гражданских правоотношений не принадлежит, заведомо противны основам не только правопорядка, но и нравственности.

В частности, цель совершения сделки в виде получения встречного исполнения по ней от приобретателя, в том числе добросовестного, за передачу имущества, право отчуждения которого неуправомоченному лицу не принадлежит, аморальна и безнравственна. Она сопряжена по меньшей мере с умышленным заведомо неосновательным обогащением, если не с мошенническим извлечением преступной выгоды из реализации не принадлежащего неуправомоченному лицу имущества.

Аморальным и безнравственным является лежащий в основе таких сделок и воплощенный в их условиях обман неуправомоченным лицом добросовестного приобретателя. Имеется в виду, что обман содержит ложный посыл — данное лицо управомочено отчуждать соответствующее имущество; обман, выступающий одновременно и средством, и целью совершения подобных сделок.

Добросовестный приобретатель исходит из того, что если отчуждатель заключает договор по поводу конкретного имущества, значит, он управомочен его отчуждать. Законодатель не обязывает приобретателя при решении вопроса о совершении сделки исходить из предположения о недобросовестности контрагента. Конечно, участник гражданского оборота должен проявлять разумную осмотрительность. Однако отсутствие явных внешних признаков недобросовестности контрагента извиняет такого участника.

Бесспорно аморальным и безнравственным является умысел вовлечь в конфликт первого правообладателя и добросовестного приобретателя. Умысел присутствует со стороны неуправомоченного на отчуждение имущества лица при совершении всякой сделки с добросовестным приобретателем на предмет отчуждения имущества, заведомо для отчуждателя принадлежащего не участвующему в сделке лицу.

В случае совершения подобной сделки между неуправомоченным отчуждателем и недобросовестным приобретателем заведомо аморальны и безнравственны цели совершения сделки, которые преследуют обе стороны. Цели следующие: заведомо неосновательное приобретение чужого имущества, в том числе на льготных условиях, с последующим заведомо неосновательным его сбережением (недобросовестный приобретатель)¹³; заведомо незаконное распоряжение чужим имуществом; заведомо неосновательное получение покупной цены за отчужденное чужое имущество или иной выгоды в будущем и проч. (неуправомоченный отчуждатель).

Перечисленные выше аморальные и безнравственные цели сделок заведомо противны основам нравственности.

Таким образом, всякая сделка по отчуждению чужого имущества, совершенная неуправомоченным лицом (когда оно указано в условиях сделки как надлежащий отчуждатель), в том числе сделка с добросовестным приобретателем, является недействительной (ничтожной) по ст. 169 ГК РФ.

Вопрос о действительности сделок по отчуждению имущества неуправомоченным лицом с точки зрения ст. 168 ГК РФ имеет смысл рассматривать только в отношении сделок, которые не являются ничтожными по ст. 169 Кодекса. Если же сделка ничтожна по основанию, предусмотренному ст.169 ГК РФ, то она недействительна, даже когда формально не противоречит закону или иным правовым актам.

Ответственность неуправомоченного отчуждателя

Правильным является подход законодателя (п. 1 ст. 461 ГК РФ), который старается локализовать отрицательные последствия совершения сделки по отчуждению продавцом имущества, обремененного правами третьих лиц, на самом продавце. Тем не менее возникают вопросы. Применяется ли п. 1 ст. 461 ГК РФ в случае недействительности сделки (договора купли-продажи)? Или эта норма — лишь санкция за нарушение продавцом его обязанности (по действительной сделке купли-продажи) передать покупателю товар свободным от любых прав третьих лиц, предусмотренной ст. 460 ГК РФ?

По мнению авторов, п. 1 ст. 461 Кодекса подлежит применению только в случае, если сделка купли-продажи действительна. Раздел IV и, в частности, глава 30 ГК РФ (в которую входят ст. 460 и 461) регулируют обязательственные правоотношения, т. е. отношения по действительным обязательствам. Если сделка купли-продажи недействительна, то в случае изъятия товара третьим лицом нет ни покупателя, ни продавца, ни ответственности продавца перед покупателем по п. 1 ст. 461 ГК РФ. Есть правонарушитель, лицо, право которого нарушено, и ответственность первого перед вторым по ст. 15 ГК РФ.

Так, предлагается дополнить внедоговорную ответственность¹⁴неуправомоченного отчуждателя перед приобретателем (надо полагать, добросовестным. — Прим. авторов статьи) его же договорной ответственностью перед тем же приобретателем посредством признания действительными условий договора о такой ответственности (например, об ответственности за невозможность передачи имущества по причине его отсутствия у отчуждателя, в частности принадлежности имущества иному лицу¹⁵) в случае признания недействительными остальных условий договора¹⁶. Договорная ответственность может представлять собой неустойку (ст. 330 — 332 ГК РФ), в том числе штрафную (абз. 2 п. 1 ст. 394 ГК РФ), взыскание двойной суммы задатка (п. 2 ст. 381 ГК РФ) и т. д.

Однако сама возможность ответственности за нарушение обязательства по недействительной сделке, т. е. обязательства, де-юре несуществующего, не возникшего, вызывает серьезные сомнения.

Далее встает вопрос о природе гражданско-правовой ответственности неуправомоченного отчуждателя перед добросовестным приобретателем в случае недействительности совершенной между ними сделки и последующего изъятия имущества у добросовестного приобретателя третьим лицом. Речь идет об ответственности неуправомоченного отчуждателя за само совершение сделки, повлекшее убытки (утрату приобретенного имущества и уплаченной за него покупной цены, упущенную выгоду и т. д.) у добросовестного приобретателя¹⁷.

По твердому убеждению авторов, нужно исходить из того, что гражданско-правовая ответственность неуправомоченного отчуждателя перед добросовестным приобретателем в указанной ситуации не является ответственностью ни за нарушение обязательства (в силу недействительности сделки никаких обязательств по ней не возникло и возникнуть не могло¹⁸), ни за причинение имущественного вреда. Существующие определения понятия имущественного вреда («повреждение или уничтожение имущества¹⁹», «уничтожение или повреждение наличного имущества²⁰») явно не охватывают утрату имущества вследствие его правомерного изъятия третьим лицом. Поэтому гражданско-правовую ответственность неуправомоченного отчуждателя перед добросовестным приобретателем следует признать иной гражданско-правовой ответственностью, предусмотренной ст. 15 ГК РФ.

Аналогичным образом надлежит квалифицировать гражданско-правовую ответственность неуправомоченного отчуждателя перед первым правообладателем, которому не удалось истребовать свое имущество от добросовестного приобретателя. Правда, только в случаях, когда первый правообладатель и неуправомоченный отчуждатель не были связаны сделкой, в нарушение условий которой неуправомоченный отчуждатель осуществил передачу имущества третьему лицу²¹.

Данный вывод справедлив и в отношении гражданско-правовой ответственности неуправомоченного отчуждателя перед первым правообладателем, который хотя и истребовал свое имущество от добросовестного приобретателя, но понес убытки вследствие временной утраты имущества, но опять же только для указанных выше случаев²².

Таким образом, нормы п. 1—3 ст. 401 или п. 1—2 ст. 1064 ГК РФ об основаниях (точнее — об условиях) гражданско-правовой ответственности могут применяться в рассматриваемом случае лишь по аналогии закона (п. 1 ст. 6 ГК РФ). В отличие от оснований (условий) гражданско-правовой ответственности за нарушение обязательства и за причинение вреда²³ основания (условия) указанной иной гражданско-правовой ответственности ГК РФ (и российским законодательством в целом) в настоящее время не предусмотрены

Вопрос о том, какие именно нормы (п. 1—3 ст. 401 или п. 1—2 ст. 1064 ГК РФ) должны применяться по аналогии закона, скорее теоретический. Вина неуправомоченного отчуждателя в причинении убытков добросовестному приобретателю посредством совершения с ним сделки с целью, заведомо для отчуждателя противной основам правопорядка или нравственности, по сути, презюмируется²⁴. В остальных случаях (когда сделка не квалифицируется по абз. 3 ст. 169 ГК РФ) в зависимости от выбора для применения по аналогии закона конкретной нормы существует разница в положении субъектов предпринимательской деятельности, о которой будет сказано далее.

Итак, налицо пробел в праве. Причем он касается не только оснований (условий) гражданско-правовой ответственности неуправомоченного отчуждателя перед добросовестным приобретателем или первым правообладателем. Судебной практике известны категории дел, где решается вопрос о гражданско-правовой ответственности, не являющейся ответственностью ни за нарушение обязательства, ни за причинение вреда (например, дела о возмещении убытков, причиненных самовольным занятием и возделыванием одними сельхозтоваропроизводителями земель сельскохозяйственного назначения, принадлежащих другим сельхозтоваропроизводителям²⁵).

Целесообразно заполнить данный пробел по модели п. 1—3 ст. 401 ГК РФ. Если для правонарушителей, не являющихся субъектами предпринимательской деятельности, разница несущественна (нормы п. 1—2 ст. 401 и п. 2 ст. 1064 ГК РФ в разрезе обсуждаемой проблемы во многом совпадают²⁶), то для правонарушителей-предпринимателей разница весьма значительна. Пункт 3 ст. 401 ГК РФ предусматривает для последних ответственность без вины за нарушение обязательств при осуществлении предпринимательской деятельности, за исключением случаев действия непреодолимой силы. В то время как, согласно п. 2 ст. 1064 ГК РФ, безвиновная ответственность за вред наступает лишь в случаях, специально предусмотренных законом.

Для наиболее полной защиты прав и законных интересов первых правообладателей и добросовестных приобретателей, а также обеспечения стабильности гражданского оборота следует законодательно установить безвиновную гражданско-правовую ответственность неуправомоченного отчуждателя — субъекта предпринимательской деятельности перед названными лицами. В отношении иных неуправомоченных отчуждателей нужно ввести презумпцию виновности в причинении убытков как первым правообладателям, так и добросовестным приобретателям. Презумпцию можно сформулировать в виде нормы, согласно которой неуправомоченный отчуждатель несет гражданско-правовую ответственность, если не докажет своей невиновности²⁷.

Для случаев, когда потерпевшим добросовестным приобретателем или первым правообладателем выступает гражданин, в том числе индивидуальный предприниматель при осуществлении предпринимательской деятельности, в соответствии с п. 2 ст. 1099 ГК РФ стоит предусмотреть специальной нормой Кодекса право такого гражданина на компенсацию морального вреда, причиненного нарушением его имущественных прав и законных интересов со стороны неуправомоченного отчуждателя, в денежной форме путем взыскания суммы компенсации с неуправомоченного отчуждателя.

Когда же гражданско-правовая ответственность перед первым правообладателем возлагается законодательством РФ (абз. 1 ст. 303 ГК РФ) на недобросовестного приобретателя (помимо изъятия у него в соответствии со ст. 301 или 305 ГК РФ имущества, которое ответственностью не является; у лица изымается то, что ему не принадлежит), стоит нормативно закрепить, что солидарно с недобросовестным приобретателем эту ответственность несет неуправомоченный отчуждатель, если он передал имущество недобросовестному приобретателю.

В принципе (скорее как исключение) возможна ситуация, при которой неуправомоченное лицо совершает сделку по отчуждению чужого имущества без умысла достичь цель, заведомо противную основам правопорядка или нравственности. Например, лицо может действовать под влиянием незаконного (но не заведомо для него незаконного) судебного решения, вступившего в законную силу, однако отмененного впоследствии. Исходя из аналогии с нормой абз. 2 п. 1 ст. 401 ГК РФ его следует признать невиновным²⁸, а совершенную им сделку — не подпадающей под режим ст. 169 ГК РФ.

Вместе с тем, по мнению авторов, целесообразно законодательно закрепить, в частности для изложенной ситуации, безвиновную гражданско-правовую ответственность неуправомоченного отчуждателя — субъекта предпринимательской деятельности перед первым правообладателем и добросовестным приобретателем, а также право потерпевшего (одного из названных лиц) — гражданина, в том числе индивидуального предпринимателя, на компенсацию морального вреда, причиненного нарушением его имущественных прав и законных интересов.

В настоящее время по аналогии закона (п. 1 ст. 6 ГК РФ) в соответствующих ситуациях надлежит применять нормы п. 1—3 ст. 401²⁹, а не п. 1—2 ст. 1064 ГК РФ. В первом случае аналогия более явная. Ситуация с убытками, причиненными неуправомоченным отчуждателем добросовестному приобретателю, больше напоминает ситуацию, предусмотренную п. 1 ст. 461 ГК РФ в виде последствий нарушения продавцом договорного обязательства, нежели ситуацию с причинением имущественного вреда.

¹ См., в частности: Скловский К. И. О действительности продажи чужого имущества // Вестник ВАС РФ. 2003. № 9; Тузов Д. О. Продажа чужой вещи и проблема защиты добросовестного приобретателя в российском гражданском праве // Вестник ВАС РФ. 2007. № 2. С. 4 — 26; Ломидзе О. Г. О правовой оценке договора, направленного на отчуждение имущества неуправомоченным лицом // Вестник ВАС РФ. 2007. № 5. С. 4—18. ² Возможны и другие ситуации. Например, право требования, отчуждаемое по сделке цессии, может вообще не существовать, либо договор об отчуждении вещи может быть заключен при отсутствии у отчуждателя не только определенной своей вещи, но и аналогичной чужой вещи. Вопрос о действительности таких сделок и (или) последствиях их недействительности тоже актуален, но все-таки в меньшей степени. Здесь не затрагиваются права и законные интересы третьих (не участвующих в сделке) лиц. В случае же безвозмездного отчуждения имущества неуправомоченным лицом первый правообладатель защищен в большей степени (п. 2 ст. 302 ГК РФ), а «безвозмездный» приобретатель не рискует потерять свое имущество, кроме судебных и накладных расходов (например, связанных с транспортировкой и хранением вещи). ³ См., напр., постановления ФАС Московского округа: от 12.03.2004 № КГ-А40/1299-04-1,2, от 21.06.2004 № КГ-А41/4519-04, от 15.09.2004 № КГ-А40/6563-04-П. ⁴ См., напр., постановление ФАС Центрального округа от 07.10.2004 по делу № А35-3648/03-С22. ⁵ См.: http://arbitr.ru/presidium/msg.asp?id_meeting=105 ⁶ Ломидзе О. Г. Указ. соч. С. 7. ⁷ Д. О. Тузов, правда, упоминает о том, что, рассматривая вопрос о действительности договора, направленного на отчуждение имущества, совершаемого отчуждателем — неуправомоченным лицом, где отчуждение имущества не обусловлено приобретением самого имущества или соответствующего на него права обязанным лицом (отчуждателем), Редакционная комиссия по составлению Гражданского уложения Российской империи «после некоторых колебаний склонилась к отрицательному решению, рассудив, что подобный договор был бы безнравственным» (Тузов Д. О. Указ. соч. С. 10). В то же время данный автор ссылается на внеправовой характер и неопределенность понятия безнравственности, а также на то, что «очень сложно встретить в реальной жизни безнравственную сделку, которая не была бы в то же самое время и незаконной». Более к соотношению рассматриваемых сделок и основ нравственности автор в цитируемой работе не возвращается. Д. О. Тузов выступает наиболее последовательным сторонником признания этих сделок действительными. ⁸ Хотя авторы и считают крайне категоричным утверждение О. Н. Садикова, что «требования нравственности, в отличие от права, не закреплены в системе писаных норм» (Комментарий к Гражданскому кодексу РФ части первой (постатейный). 3-е изд., испр., доп. и перераб. / Под ред. О. Н. Садикова. М., 2005. С. 479 (автор комментария к ст. 169 — О. Н. Садиков)). Для авторов совершенно очевидно, что многие требования нравственности писаным (позитивным) правом полностью или частично продублированы. Например, ст. 309, 310 ГК РФ требуют надлежащим образом исполнять обязательства; нравственность тоже велит вовремя и в полном объеме платить долги. Другое дело, что, будучи продублированным позитивным правом, требование нравственности выступает в правоприменительной деятельности не само по себе, а исключительно в своей нормативно-правовой ипостаси. При этом требованиям нравственности в отличие от норм права не нужно обязательное закрепление «в системе писаных норм». ⁹ См., напр.: Комментарий к Гражданскому кодексу РФ части первой (постатейный). 3-е изд., перераб. и доп. / Под ред. Н. Д. Егорова, А. П. Сергеева. М., 2005. С. 380 (автор комментария к ст. 169 — А. П. Сергеев), где прямо говорится, что «закон (т. е. ст. 169 ГК РФ. — Прим. авторов статьи) не требует обязательного противоречия самой сделки требованиям закона», «сделка может быть квалифицирована по ст. 169 при одном лишь нарушении нравственных устоев общества» и «правильной представляется позиция тех ученых, которые допускают возможность применения ст. 169 и в тех случаях, когда самой сделкой не нарушены какие-либо требования закона»; комментарий к Гражданскому кодексу РФ части первой. 3-е изд., перераб. и доп. / Под ред. Т. Е. Абовой, А. Ю. Кабалкина. М., 2006. С. 505 (автор комментария к ст. 169 — Р. О. Халфина, с изм. и доп. Н. М. Коршунова). ¹⁰ Реальная угроза утраты первым правообладателем (прежде всего собственником), принадлежащего ему имущества в результате такой сделки в каждом конкретном случае зависит от наличия или отсутствия различных обстоятельств, в том числе предусмотренных ст. 302 ГК РФ. Вместе с тем любая сделка по отчуждению имущества, совершенная отчуждателем — неуправомоченным лицом, представляет подобную угрозу правам и законным интересам первого правообладателя, особенно если названный отчуждатель во исполнение такой сделки фактически передает имущество — предмет сделки во владение (фактическое обладание) приобретателю, в том числе добросовестному. ¹¹ Неприкосновенность собственности относится к основам правопорядка также в силу того, что, согласно п. 1 ст. 1 ГК РФ, она включена в число основных начал гражданского законодательства. ¹² Что же касается отчуждения (уступки) неуправомоченными отчуждателями приобретателям, в том числе добросовестным, принадлежащих третьим лицам (надлежащим кредиторам) требований (прав требования), то, во всяком случае, здесь возникает угроза нарушения принципа беспрепятственного осуществления гражданских прав. Данный принцип относится к основным началам гражданского законодательства (п. 1 ст. 1 ГК РФ) и, следовательно, к основам правопорядка. Сделка, создающая угрозу нарушения этого принципа, является сделкой, противной основам правопорядка. ¹³ Когда целью является такое заведомо неосновательное сбережение, то недобросовестный приобретатель, как правило, стремится выглядеть добросовестным. Распространены схемы перепродажи имущества по цепочке (конечное звено которой претендует быть «добросовестным приобретателем»), быстрой ликвидации фирм-однодневок и т. п. ¹⁴ Сводится к возмещению убытков по ст. 15 ГК РФ. В настоящее время, пока воззрения на рассматриваемые сделки как на действительные не утвердились, ответственность отчуждателя за изъятие имущества у приобретателя третьим лицом не является ответственностью за нарушение отчуждателем его обязательства перед приобретателем по сделке (раз сделка недействительна, то и обязательства по ней возникать не могут, а значит, не могут быть нарушены). ¹⁵ А равно за нарушение обязанности передать в предусмотренный договором или законом срок (ст. 457 ГК РФ) товар, свободный от прав третьих лиц (ст. 460 ГК РФ). ¹⁶ См.: Ломидзе О. Г. Указ. соч. С. 18. ¹⁷ Добросовестный приобретатель в случае, предусмотренном абз. 3 ст. 169 ГК РФ, вправе потребовать от неуправомоченного отчуждателя возврата покупной цены в порядке односторонней реституции. Однако такой возврат не является ответственностью: у лица изымается то, чего у него и не должно было быть. Подробнее см.: Лукьянцев А. А. Применение гражданско-правовой ответственности при осуществлении предпринимательской деятельности: теория и судебная практика. Ростов-на-Дону, 2005. С. 54 и след. Ответственность в данном случае — возмещение неуправомоченным отчуждателем добросовестному приобретателю иных (кроме утраты покупной цены) возникших у последнего убытков, в том числе упущенной выгоды, а также взыскание с неуправомоченного отчуждателя в доход РФ стоимости имущества согласно тому же абз. 3 ст. 169 ГК РФ. Когда сделка между неуправомоченным отчуждателем и добросовестным приобретателем не квалифицируется по указанной норме, потерпевший добросовестный приобретатель, по мнению авторов, вправе требовать от неуправомоченного отчуждателя возврата покупной цены как неосновательного обогащения (глава 60 ГК РФ). Хотя такой возврат тоже не является гражданско-правовой ответственностью по названной выше причине. ¹⁸ Последствия недействительности сделки к обязательствам по сделке не относятся. ¹⁹ Гражданское право: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. / Под ред. Е. А. Суханова. М., 2003. Т. 2. Полутом 2. С. 371. ²⁰ Гражданское право: Учебник. 4-е изд., перераб. и доп. / Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. М., 2004. Т. 3. С. 8. В этом определении далее говорится о потере прибыли. Но по смыслу имеется в виду именно потеря прибыли вследствие повреждения или уничтожения наличного имущества. Сходное определение см.: Комментарий к Гражданскому кодексу РФ части второй (постатейный) / Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. М., 2005. С. 952 (автор комментария к ст. 1064 — А. П. Сергеев). ²¹ При наличии такой сделки налицо «обычная» гражданско-правовая ответственность за нарушение договорного обязательства. ²² При наличии такой сделки имеет место ответственность за нарушение договора. ²³ Кстати, презумпция виновности правонарушителя, вытекающая из норм п. 2 ст. 401 и п. 2 ст. 1064 ГК РФ, непосредственно распространяется на лиц, нарушивших обязательство или причинивших вред. При возложении гражданско-правовой ответственности за нарушение субъективного гражданского права, не являющееся нарушением обязательства или причинением вреда, данная презумпция может применяться лишь по аналогии закона (п. 1 ст. 6 ГК РФ). ²⁴ Однако следует иметь в виду, что умысел неуправомоченного отчуждателя на совершение сделки с добросовестным приобретателем с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, о котором (умысле) говорится в ст. 169 ГК РФ, может и не распространяться на причинение убытков добросовестному приобретателю. Неуправо-моченный отчуждатель может, например, рассчитывать на то, что ему удастся каким-либо способом (вплоть до подлога документов, взяток судьям или силового давления на первого правообладателя) предотвратить изъятие имущества у добросовестного приобретателя (а это соответствует конструкции неосторожной вины). ²⁵ См., напр., решение Арбитражного суда Ростовской области от 19.08.2003 по делу № А53-4729/03-С4-11 и постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 25.12.2003 № Ф08-5148/3 по тому же делу. ²⁶ В силу абз. 1 п. 1 ст. 401 ГК РФ «иные основания ответственности» могут быть предусмотрены договором, чего нет в п. 2 ст. 1064 ГК РФ. В данной ситуации это несущественно, ибо речь идет о внедоговорной ответственности. ²⁷ В целях освобождения гражданско-правового истца от чрезмерно затруднительной для него обязанности доказывать в суде вину ответчика. ²⁸ Причем будет отсутствовать вина в форме не только умысла, но и неосторожности. ²⁹ Гражданско-правовая ответственность субъекта предпринимательской деятельности должна наступать независимо от наличия или отсутствия его вины, как это и предусмотрено п. 3 ст. 401 ГК РФ.

ОСОБОЕ МНЕНИЕ

Выход арбитражных судов за пределы юрисдикции

Колоколов Никита Александрович  судья Верховного Суда РФ в отставке, профессор МГИМО (У) МИД России, доктор юридических наук (г. Москва)

В соответствии с ч. 2 ст. 118 Конституции РФ судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. Осуществление последнего — исключительная прерогатива судов общей юрисдикции (ст. 29 УПК РФ). Данное правило настолько очевидно, что истолковать его по-иному на первый взгляд просто невозможно. Однако, как показывает практика, бывают исключения, которые противоречат Конституции РФ и отраслевому законодательству.

Так, арбитражный суд незаконно принял к своему производству жалобу на решения и действия (бездействие) органов предварительного расследования.

• 12.03.2007 в ОВД Фокинского района г. Брянска поступило заявление от директора ОАО «Автоколонна 1679-Брянск» о привлечении к уголовной ответственности С. и Б. за самовольный захват земельного участка, находящегося в аренде у общества, на котором оно осуществляет предпринимательскую деятельность.

16.08.2007 из телефонного разговора с сотрудниками ОВД Фокинского района г. Брянска заявителю стало известно, что по факту его обращения была проведена проверка. По ее результатам в возбуждении уголовного дела в отношении С. и Б. отказано. Однако копию постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, якобы отправленную по почте, заявитель не получил.

Акционерное общество, считая, что бездействие ОВД Фокинского района г. Брянска, выразившееся в ненаправлении копии указанного постановления, не позволяет восстановить его нарушенные права в сфере предпринимательской деятельности, обратилось в Арбитражный суд Брянской области с требованием обязать ОВД Фокинского района г. Брянска выдать копию постановления об отказе в возбуждении уголовного дела.

Арбитражный суд принял заявление директора ОАО «Автоколонна 1679-Брянск» к своему производству и 05.12.2007 рассмотрел его в открытом судебном заседании. Оценив имеющиеся в материалах дела доказательства, арбитражный суд счел требования заявителя подлежащими удовлетворению по следующим основаниям.

Согласно ст. 198 АПК РФ, граждане, организации и иные лица вправе обратиться в арбитражный суд с заявлением о признании недействительными нормативных правовых актов, незаконными решений и действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления, иных органов, должностных лиц, если полагают, что оспариваемый ненормативный правовой акт, решение и действие (бездействие) не соответствуют закону или иному нормативному правовому акту и нарушают права и законные интересы в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, незаконно возлагают на них какие-либо обязанности, создают иные препятствия для осуществления предпринимательской и иной экономической деятельности.

В силу ч. 4 ст. 148 УПК РФ копия постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в течение 24 часов с момента его вынесения направляется заявителю и прокурору. При этом заявителю разъясняются его право обжаловать данное постановление и порядок обжалования.

Представитель ОВД Фокинского района г. Брянска в судебном заседании заявил, что копия постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, вынесенная по результатам проверки факта захвата земельных участков, заявителю направлялась. Однако подтвердить факт получения обществом документа он не может.

В соответствии с ч. 1 ст. 65 АПК РФ каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих возражений.

Поскольку доказательства направления письма представителем ответчика в судебное заседание представлены не были, Арбитражный суд Брянской области пришел к выводу о нарушении ответчиком ч. 4 ст. 148 УПК РФ. Это выразилось в ненаправлении в адрес общества постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, что повлекло нарушение прав заявителя на обжалование названного постановления.

Бездействие ОВД Фокинского района г. Брянска не позволяет обществу добиться возбуждения уголовного дела и восстановить нарушенные права в сфере предпринимательской деятельности в рамках возбужденного уголовного дела, в том числе путем подачи гражданского иска в уголовном деле.

Таким образом, бездействие ОВД Фокинского района г. Брянска не соответствует закону и нарушает права и интересы заявителя в сфере предпринимательской деятельности, поэтому подлежит признанию незаконным.

На основании вышеизложенного, руководствуясь ст. 167, 170, 180 АПК РФ, Арбитражный суд Брянской области вынес решение, которым требования ОАО «Автоколонна 1679-Брянск» удовлетворил; признал незаконным бездействие ОВД Фокинского района г. Брянска, обязал данный ОВД направить заявителю копию постановления об отказе в возбуждении уголовного дела.

Согласно п. 5 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 13.03.2007 № 117 «Об отдельных вопросах практики применения главы 25.3 Налогового кодекса Российской Федерации», на ответчика были возложены расходы по госпошлине в размере 2000 руб.

Вместе с тем в рамках уголовного судопроизводства решения и действия (бездействие) органа дознания, каковым является ОВД Фокинского района г. Брянска, могут быть обжалованы только в соответствии с требованиями ст. 125 УПК РФ. Рассмотрение таких жалоб возложено на суды общей юрисдикции районного звена. В приведенном выше случае — на Фокинский федеральный районный суд г. Брянска.

Право на обжалование бездействия ОВД Фокинского района г. Брянска директор ОАО «Автоколонна 1679-Брянск» реализовал полностью. Фокинский районный суд г. Брянска установил, что копия постановления об отказе в возбуждении уголовного дела заявителю направлялась. Если акционерное общество ее не получило, то препятствий к истребованию названного документа у него нет. Более того, представитель ОАО ознакомился с содержанием постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в Фокинском районном суде г. Брянска, имел реальную возможность получить его копию. В связи с этим постановлением от 20.09.2007 районный суд прекратил судебно-контрольное производство по жалобе директора акционерного общества.

Вышестоящие инстанции оставили данное постановление без изменения¹.

Изложенные обстоятельства не скрывались от Арбитражного суда Брянской области. Тем не менее факт разрешения конфликта в судах общей юрисдикции судью арбитражного суда не остановил: производство по делу было продолжено. Арбитражный суд решил разобраться в законности действий следователя.

Приведенный пример вмешательства арбитражных судов в уголовное судопроизводство — далеко не единственный.

• Арбитражный суд г. Москвы по заявлению ООО «Кредитимпэкс Риал Эстэйт» 26.12.2007 назначил судебное разбирательство по делу о признании незаконными действий старшего следователя по особо важным делам Следственного комитета при МВД России. Упомянутый следователь был признан ответчиком.

Вынося определение о назначении дела к судебному разбирательству, судья Арбитражного суда г. Москвы потребовал от следователя документально обоснованный отзыв².

Если следователь нарушил закон в процессе осуществляемого им предварительного следствия, то за это он должен отвечать перед руководителем следственного органа (ст. 39 УПК РФ), надзирающим за ним прокурором (ст. 37 УПК РФ); наконец, в порядке ст. 125 УПК РФ — перед судом общей юрисдикции. Только указанные органы вправе вмешиваться в деятельность процессуально самостоятельной юридической фигуры, каковой является следователь.

Взыскание государственной пошлины при разрешении жалоб на решения и действия (бездействие) органов предварительного расследования и прокуроров законом не предусмотрено. Соответственно, расходы на госпошлину не заложены и в бюджеты органов предварительного расследования. Кроме того, следователь не является юридическим лицом и потому не обязан располагать счетом в банке.

Должностные лица органов предварительного расследования вмешательство арбитражных судов в уголовно-процессуальную деятельность расценивают как вмешательство в их служебную деятельность. За подобные действия возможно наступление уголовной ответственности (ч. 2 ст. 294 УК РФ).

¹ Кассационное определение судебной коллегии по уголовным делам Брянского областного суда от 19.10.2007 № 221333/2007, постановление судьи Брянского областного суда об отказе в удовлетворении надзорной жалобы от 12.03.2008 № 4-У-88(2008) и др. ² Определение Арбитражного суда г. Москвы от 26.12.2007 по делу № А40-53280/07-2-348.

ОСОБОЕ МНЕНИЕ

Комментарий к некоторым пунктам Постановления Пленума ВАС РФ о применении антимонопольного законодательства

Султанов Айдар Рустэмович  начальник юридического управления ОАО «Нижнекамскнефтехим», судья Третейского энергетического суда (г. Нижнекамск)

Пробельность закона, а равно такое изложение его норм, которое допускает их двоякое толкование, может нарушать принцип правовой определенности. Неопределенность нормы означает возможность неограниченного усмотрения в процессе правоприменения, неизбежно ведет к произволу и, соответственно, нарушению принципов равенства и верховенства права.

Законодательный пробел может стать основанием для признания Европейским Судом по правам человека (далее — ЕСПЧ) нарушения Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция). Так, в деле«Микалефф против Мальты» ЕСПЧ в постановлении от 15.01.2008 установил, что в основании нарушения Конвенции лежал именно законодательный пробел, допускающий отправление правосудия при наличии сомнений в объективной и субъективной беспристрастности.

В свою очередь, нормы, допускающие двоякое толкование, безусловно, будут вызывать различное применение их судами. Это также порождает неопределенность и может нарушить Конвенцию. Например, ЕСПЧ в постановлении от 20.09.2007 по делу «Беян против Румынии (№ 1)» установил нарушение Конвенции в связи с ничем не объяснимым отличием в подходе кассационного суда к заявителю по сравнению с другими аналогичными делами, рассмотренными кассационным судом.

Таким образом, деятельность высших судебных инстанций должна быть направлена на обеспечение единообразия практики и правовой определенности для участников хозяйственного оборота.

В качестве одного из способов обеспечения единства судебной практики законодатель предусмотрел возможность дачи Пленумом ВАС РФ разъяснений по возникающим спорным вопросам (ст. 13 Федерального конституционного закона от 28.04.95 № 1-ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации»).

Реализуя это право, Пленум ВАС РФ принял Постановление от 30.06.2008 № 30«О некоторых вопросах, возникающих в связи с применением арбитражными судами антимонопольного законодательства» (далее — Постановление). В данной статье прокомментированы некоторые пункты названного Постановления, которые были восприняты автором как восстановление справедливости.

1. Разъяснение применения подп. «а» п. 6 ч. 1 ст. 23 Федерального закона от 26.07.2006 № 135-ФЗ «О защите конкуренции» (далее — Закон о защите конкуренции) и ст. 29 и ч. 3 ст. 191 АПК РФ. Согласно разъяснению, «при применении данных норм в их взаимосвязи следует учитывать, что они не могут быть истолкованы как исключающие право иных лиц, кроме антимонопольных органов, обращаться в арбитражный суд с требованиями об оспаривании нормативных правовых актов, полностью или частично противоречащих антимонопольному законодательству» (п. 15 Постановления).

Ранее суды исходили из того, что указанное право принадлежит исключительно антимонопольному органу. ВАС РФ прекращал производство по делам об оспаривании нормативных актов на предмет их соответствия антимонопольному законодательству. В целом ряде судебных актов¹ давалось толкование подп. «а» п. 6 ч. 1 ст. 23 Закона о защите конкуренции как определяющему специальную компетенцию антимонопольного органа и не дающему хозяйствующим субъектам прав по оспариванию нормативных актов на предмет их несоответствия антимонопольному законодательству. Впрочем, и в проекте Постановления в качестве одного из вариантов предлагалось закрепить, что право оспаривания нормативных законов на предмет их несоответствия антимонопольному законодательству принадлежит только антимонопольному органу².

Ситуация усугублялась тем, что Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 29.11.2007 № 48 «О практике рассмотрения судами дел об оспаривании нормативных правовых актов полностью или в части» дал следующее разъяснение. «Исходя из положений ст. 245 ГПК РФ, суды не вправе рассматривать и разрешать дела, возникающие из публичных правоотношений, в том числе по заявлениям граждан, организаций, прокурора об оспаривании полностью или в части нормативных правовых актов, в случаях, когда федеральным законом их рассмотрение прямо отнесено к ведению арбитражных судов (например, абз. 1 п. 2 ст. 138 НК РФ, п. 4 ст. 5 Таможенного кодекса РФ, ст. 36 Федерального закона «О специальных защитных, антидемпинговых и компенсационных мерах при импорте товаров», ст. 7.1 Федерального закона «О государственном регулировании тарифов на электрическую и тепловую энергию в Российской Федерации», ст. 23 Федерального закона «О защите конкуренции»)».

Иными словами, возникала ситуация, когда обе ветви судебной власти отказывали в принятии к рассмотрению определенной категории споров. Конечно же, это противоречило ст. 45, 46 Конституции РФ и ст. 6 Конвенции.

В связи с этим принятие п. 15 Постановления в редакции, открывающей доступ к суду, является отрадным фактом. Толкование, данное Пленумом ВАС РФ, полностью соответствует:

• идее Закона о защите конкуренции о защите не только публичных, но и частных интересов;

• ожиданиям законодателя, что хозяйствующие субъекты не будут равнодушны к нарушениям антимонопольного законодательства и внесут посильную лепту в оздоровление конкурентной среды.

2. Разъяснение о праве участия в судебных процессах лиц, бывших стороной во время разбирательства о нарушении антимонопольного законодательства в антимонопольном органе. В некоторых случаях арбитражные суды при рассмотрении дел об обжаловании решений антимонопольных органов привлекали к участию в деле в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований, заявителей, обратившихся в антимонопольный орган за защитой своих нарушенных прав³.

Вместе с тем арбитражные суды нередко отказывали в праве быть участником судебного разбирательства лицам, участвовавшим ранее в качестве стороны в разбирательстве о нарушении антимонопольного законодательства в антимонопольном органе. Например, ФАС Московского округа⁴ в качестве довода законности отказа в рассмотрении кассационной жалобы последовательно ссылался на то, что оспариваемые судебные акты не являются актами, вынесенными о правах и обязанностях кассатора, как это предусмотрено в ст. 42 АПК РФ.

Однако толкование названной статьи Кодекса как не представляющей возможности для обжалования судебных актов лицам при нарушении судебными актами их законных интересов находится в прямом противоречии не только со ст. 45, 46 Конституции РФ, ст. 6 и 13 Конвенции, но и с нормами ст. 4 АПК РФ, согласно которой правом на обращение в суд за защитой своих законных интересов обладают заинтересованные лица.

Поскольку жалоба на решение или предписание антимонопольного органа рассматривается в рамках процедуры, установленной для рассмотрения дел, возникающих из административных и иных публичных правоотношений, правильно именовать участников процесса «заинтересованные лица». Несмотря на употребление в АПК РФ данного термина, законодатель не дает его легального определения. Это создает проблемы в ходе применения ст. 42 АПК РФ.

В то же время возникающие коллизии могли быть разрешены с учетом правовых позиций Конституционного Суда РФ, изложенных в Постановлении от 20.02.2006 № 1-П по делу о проверке конституционности положения ст. 336 ГПК РФ:

«...суд первой инстанции, рассматривающий дело по существу <...> обязан верно определить состав лиц, участвующих в деле, т. е. имеющих интерес в его исходе, с учетом конкретных обстоятельств данного дела,с тем чтобы — исходя из конституционных положений о равенстве граждан перед законом и судом, гарантиях судебной защиты прав и свобод и об осуществлении судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон — этим лицам были предоставлены в равном объеме процессуальные права, такие как право быть своевременно извещенным о времени и месте рассмотрения дела, право участвовать в судебном разбирательстве, заявлять отводы суду, выступать с заявлениями и ходатайствами, связанными с разбирательством дела, давать объяснения (ст. 113, 148, 150 и 153 ГПК РФ).

Данную обязанность суд реализует как на основании прямого указания процессуального закона, его смысла, так и на основании возникшей в ходе рассмотрения дела необходимости, обусловленной задачами гражданского судопроизводства, сформулированными в ст. 2 ГПК РФ, причем независимо от того, инициировано ли соответствующее процессуальное действие лицами, участвующими в деле, поскольку из ч. 2 ст. 12 ГПК РФ следует, что именно суд, сохраняя независимость, объективность и беспристрастность, осуществляет руководство процессом, создает условия для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств и правильного применения законодательства при рассмотрении и разрешении гражданских дел».

Необходимо учесть, что в соответствии с Конституцией РФ граждане и их объединения имеют право обращаться лично, а также направлять индивидуальные и коллективные обращения в государственные органы и органы местного самоуправления. Вместе с тем с учетом запрета вмешательства кого-либо в частные дела (ст. 1 ГК РФ), когда речь идет о защите гражданских прав, законодатель предусмотрел возможность осуществления их защиты в административном порядке лишь в случаях, предусмотренных законом. Для всех остальных случаев нарушения гражданских прав установлена судебная защита.

Такой подход обусловлен, прежде всего, тем, что гражданское законодательство построено на признании равенства участников гражданского оборота, неприкосновенности собственности, свободы договора. Судебный порядок защиты обеспечивает соблюдение принципа равноправия при разрешении споров о гражданских правах. Административный порядок защиты гражданских прав применяется как исключительный. Он предполагает дополнительные возможности административного органа по установлению факта нарушения. Это может привести к несоблюдению принципа равенства сторон перед законом. Административный порядок защиты законодатель ввел для случаев использования гражданских прав в целях ограничения конкуренции и злоупотребления доминирующим положением на рынке.

Следует обратить внимание на то, что по общему правилу при осуществлении действий исключительно с намерением причинить вред, злоупотребить правом, использовать гражданские права в целях ограничения конкуренции, злоупотребления доминирующим положением на рынке в законодательстве закреплено только одно правовое последствие — отказ лицу, осуществляющему перечисленные действия, в защите принадлежащего ему права (п. 2 ст. 10 ГК РФ).

Злоупотребление доминирующим положением и монополистические действия представляют собой не только нарушение частных интересов, но и угрозу публичному порядку. С учетом этого законодатель предусмотрел повышенную защиту, предоставив возможность обращения в антимонопольный орган за защитой гражданских прав в административном порядке, а также возможность заявителям жалобы участвовать в рассмотрении дела о нарушении антимонопольного законодательства (ст. 42 Закона о защите конкуренции). Лишение данных лиц права участвовать при последующей судебной проверке правильности решения административного органа означало бы лишение их возможности эффективно защищать свои законные интересы.

Пленум ВАС РФ в п. 26 Постановления разъяснил: «Судам следует иметь в виду, что при рассмотрении дел по заявлению об обжаловании решения или предписания антимонопольного органа, поданному лицом, в отношении которого это решение вынесено (которому предписание выдано), в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора, на основании ч. 1 ст. 51 АПК РФ в дело могут вступить иные лица, участвовавшие на основании ст. 42 Закона о защите конкуренции в деле о нарушении антимонопольного законодательства.

К таким лицам относятся: лица, заявления которых (государственные органы, органы местного самоуправления, материалы которых) на основании ч. 2 ст. 39Закона о защите конкуренции послужили основанием для возбуждения и рассмотрения антимонопольным органом соответствующего дела о нарушении антимонопольного законодательства, а также иные заинтересованные лица, чьи права и законные интересы оказались затронутыми в связи с рассмотрением упомянутого дела. Указанным лицам не может быть отказано во вступлении в дело со ссылкой на то, что судебный акт по рассматриваемому делу не может повлиять на их права и обязанности по отношению к одной из сторон».

Иными словами, ВАС РФ фактически подтвердил право на последующее участие в судебном процессе лиц, уже привлеченных антимонопольным органом в качестве стороны в ходе разбирательства о нарушении антимонопольного законодательства в административной процедуре. Тем самым высшая арбитражная инстанция дала новое толкование ст. 42 АПК РФ, которое применимо не только к делам о нарушении антимонопольного законодательства. Подобное широкое толкование названной статьи в наибольшей степени соответствует ст. 2, 18, 19 Конституции РФ, поскольку гарантии реализации охраняемых законом интересов в сфере как частного, так и публичного права должны быть равноценными⁵.

3. Пунктом 28 Постановления было подтверждено право антимонопольного органа заключать соглашения по делам об оспаривании его решений и предписаний, в том числе соглашения об обстоятельствах рассматриваемого дела. На взгляд автора, такое соглашение в случаях, когда производство о нарушении антимонопольного законодательства было начато по заявлению пострадавшей стороны, должно быть согласовано с заявителем. В данной ситуации антимонопольный орган помимо защиты публичных интересов осуществляет и защиту частных интересов в административном порядке. Аналогичное положение закреплено в Законе об административном производстве Германии (§ 58)⁶.

4. Пленум ВАС РФ попытался разрешить некоторые коллизии, возникающие при применении различных мер ответственности (взыскание в федеральный бюджет дохода, полученного вследствие нарушения антимонопольного законодательства, и штрафы, предусмотренные ст. 14.31 — 14.33 КоАП РФ) за одни и те же нарушения антимонопольного законодательства.

Упомянутая коллизия возникла не из-за проблем арбитражных судов с толкованием норм закона, а в результате дефекта правового регулирования. Причем он появился не в момент включения в КоАП РФ норм об оборотных штрафах, хотя в это время в Госдуме РФ обсуждался вопрос о недопустимости наличия двух видов мер ответственности за одни и те же правонарушения. Указанный дефект возник еще при принятии КоАП РФ. Именно тогда в Кодекс не вошла административная мера ответственности в виде взыскания в федеральный бюджет дохода, полученного вследствие нарушения антимонопольного законодательства.

По свидетельству одного из авторов антимонопольного закона Н. И. Клейн⁷, несмотря на желание разработчиков КоАП РФ перенести все нормы, устанавливающие административную ответственность за нарушение антимонопольного законодательства, в КоАП РФ, две санкции за нарушение антимонопольного законодательства остались в законе. Это перечисление в федеральный бюджет дохода, полученного в результате нарушения антимонопольного законодательства, и принудительное разделение коммерческих и некоммерческих организаций.

В Письме Президента РФ от 22.12.2000 № Пр-2489, которым первоначально был отклонен проект Кодекса, было обращено внимание на то, что не реализована в полной мере идея о сосредоточении всех административных составов в КоАП РФ. Это было важным, поскольку в процессуальном аспекте основная идея КоАП РФ заключалась в том, что все без исключения органы должны пользоваться едиными процессуальными правилами, закрепленными в самом КоАП РФ⁸.

В конце 2001 г. КоАП РФ был принят. Однако идея о сосредоточении всех норм, устанавливающих административную ответственность, в КоАП РФ не была реализована в полном объеме. Это позволило Д. А. Липинскому после краткого обзора федеральных законов, содержащих административную ответственность, прийти к следующему выводу: «Новый кодекс можно смело назвать «Кодексом о некоторых административных правонарушениях»⁹.

Исходя из содержания ч. 1 ст. 1.1 «Законодательство об административных правонарушениях» КоАП РФ¹⁰, федеральный закон, который вводит административную ответственность, должен вносить изменения в настоящий Кодекс. Если имеется федеральный закон, предусматривающий ответственность в области публичных правоотношений, значит, данная ответственность не является административной и, соответственно, КоАП РФ не может регулировать процедуру и принципы привлечения к такой ответственности.

Сама по себе абсолютно логичная, но непоследовательно реализованная законодателем норма создала трудности для правоприменителей. На момент введения в действие КоАП РФ не все нормы федеральных законов об административной ответственности были отменены. Более того, по-прежнему принимаются федеральные законы, устанавливающие меры публичной ответственности, которые по своей природе являются административными мерами.

Проблема заключается в том, что неясность правовой природы взыскания в федеральный бюджет дохода, полученного вследствие нарушения антимонопольного законодательства¹¹, лишала лиц, в отношении которых применялась эта мера, целого ряда процессуальных гарантий. Объем прав привлекаемого к ответственности лица и процедура рассмотрения дела о нарушении антимонопольного законодательства, предусмотренные Законом о защите конкуренции, существенным образом отличаются от объема прав и процедуры рассмотрения дел об административных правонарушениях, установленных КоАП РФ.

Например, в ст. 48 Закона о защите конкуренции в числе оснований для прекращения рассмотрения дела о нарушении антимонопольного законодательства не названо прекращение производства по делу о нарушении антимонопольного законодательства в случае истечения срока давности привлечения к административной ответственности и срока для вынесения решения о привлечении к такой ответственности¹². В Законе о защите конкуренции отсутствует положение о невозможности возбуждения дела о нарушении антимонопольного законодательства в случаях истечения срока давности. Между тем подобные нормы содержатся в ч. 1 ст. 4.5, ст. 24.5, ст. 28.9, ч. 2 ст. 29.4 КоАП РФ.

Статья 48 Закона о защите конкуренции не предусматривает обязательного прекращения производства по делу о нарушении антимонопольного законодательства в случае действия лица в состоянии крайней необходимости, отмены закона, установившего административную ответственность. В то время как обязательность такого прекращения предусмотрена ст. 24.5. КоАП РФ.

Статья 44 Закона о защите конкуренции, регламентирующая полномочия и действия антимонопольного органа до момента возбуждения дела о нарушении антимонопольного законодательства, существенно отличается от ст. 28.1, 28.2, 28.5, 28.7 КоАП РФ. В частности, позволяет Федеральной антимонопольной службе (далее — ФАС России) проводить административное расследование до момента возбуждения производства по делу без уведомления лица, в отношении которого ведется расследование.

Согласно ст. 45 Закона о защите конкуренции, дело о нарушении антимонопольного законодательства рассматривается комиссией в срок, не превышающий трех месяцев со дня вынесения определения о назначении дела к рассмотрению. Статьей 29.6 КоАП РФ установлены иные сроки рассмотрения дел, основания и порядок их продления.

Административная процедура, закрепленная в Законе о защите конкуренции, не требует установления наличия вины и фактически предусматривает объективное вменение. В то же время она имеет ряд преимуществ¹³ по сравнению с КоАП РФ.

По всей видимости, понимание происходящего позволило руководителю ФАС России И. Ю. Артемьеву заявить: «...как только будут приняты правила об оборотных штрафах, антимонопольный орган выступит с инициативой вывода из Федерального закона «О защите конкуренции» нормы о взыскании незаконно полученного дохода. Это наша принципиальная позиция»¹⁴.

К сожалению, этого не произошло. Задача по уяснению правовой природы данного вида ответственности по-прежнему актуальна и служит фундаментом для разрешения вопроса о процессуальных гарантиях и надлежащей процедуре.

Итак, Пленум ВАС РФ в п. 9 Постановления разъяснил: «Подпунктом «к» п. 2 ч. 1 ст. 23 Закона о защите конкуренции предусмотрено право антимонопольного органа выдавать предписания о перечислении в федеральный бюджет дохода, полученного вследствие нарушения антимонопольного законодательства. Этой норме корреспондируют положения ч. 3 ст. 51 Закона, в силу которых лицо, которому выдано такое предписание, обязано в указанный в этом предписании срок перечислить соответствующий доход в федеральный бюджет. В случае неисполнения в срок такого предписания сумма дохода взыскивается антимонопольным органом в судебном порядке (подп. «е» п. 6 ч. 1 ст. 23, ч. 3 ст. 51 Закона).

Статьями 14.31 — 14.33 КоАП РФ установлена административная ответственность за злоупотребление доминирующим положением на товарном рынке, заключение ограничивающего конкуренцию соглашения или осуществление ограничивающих конкуренцию согласованных действий, недобросовестную конкуренцию.

Необходимо учитывать, что и взыскание в федеральный бюджет дохода, полученного вследствие нарушения антимонопольного законодательства, и штрафы, предусмотренные упомянутыми статьями КоАП РФ, являются мерами публичной ответственности за одни и те же нарушения антимонопольного законодательства, применение которых одновременно недопустимо. Меры публичной ответственности в виде взыскания в федеральный бюджет дохода, полученного в связи с нарушением антимонопольного законодательства, могут быть применены только в том случае, если исходя из допущенного нарушения привлечение лица к административной ответственности невозможно ввиду невозможности определения штрафа по правилам, установленным ст. 14.31-14.33 КоАП РФ.

При этом как привлечение нарушителя к административной ответственности, так и взыскание с него в федеральный бюджет полученного дохода не лишают потерпевших от нарушения антимонопольного законодательства права на обращение с требованием о возмещении убытков, понесенных вследствие такого нарушения».

В п. 9 Постановления Пленум ВАС РФ не назвал взыскание в федеральный бюджет дохода, полученного вследствие нарушения антимонопольного законодательства, мерой административной ответственности. В этом ему препятствовала ст. 1.1 КоАП РФ. Однако из текста видно, что ВАС РФ фактически признал равный статус двух мер ответственности — взыскания в федеральный бюджет дохода, полученного вследствие нарушения антимонопольного законодательства, и штрафов, предусмотренных ст. 14.31-14.33 КоАП РФ. К слову, до недавнего времени ФАС России полагала, что предписание о перечислении в федеральный бюджет дохода, полученного вследствие нарушения антимонопольного законодательства, является мерой гражданско-правовой ответственности¹⁵.

Конечно, разъяснение Пленума ВАС РФ не разрешило всех проблем, обусловленных пробелом в правовом регулировании. Оно лишь дало некоторые ориентиры, как его устранить. Восполнение пробелов возможно лишь при помощи дополнительного нормотворчества¹⁶.

«Нормативные разъяснения не содержат и не должны содержать самостоятельных правовых норм <...>. Цель разъяснения нормы — установление смысла правила, его объяснение и уточнение, поскольку, в силу каких-то причин, оно выражено не с должной полнотой, четкостью и ясностью. Толкование не вносит и не может вносить поправок и изменений в действующие нормы. Нормативные акты изменяются и приспосабливаются к новым условиям не в процессе их толкования и применения, а в установленном порядке самим правотворческим органом <... >. Правотворчество и толкование <...> — несовместимые понятия. Интерпретатор не создает право, а лишь выявляет, устанавливает государственную волю, выраженную в нормативном акте. Предмет исследования при толковании — правовая норма, за пределы которой при строгом режиме законности выходить нельзя»¹⁷.

Даже толкования Конституционного Суда РФ порой являются средством не восполнения пробела, а лишь его преодоления при помощи отыскания конституционно-правового смысла¹⁸.

Соответственно, именно законодатель должен восполнить пробел путем внесения изменений в законы и осуществления такого правового регулирования, которое бы системно разрешало все коллизии и пробелы.

Толкование Пленума ВАС РФ о возможности применения взыскания в федеральный бюджет дохода, полученного вследствие нарушения антимонопольного законодательства, только в случае, когда невозможно определить штраф, предусмотренный за аналогичный состав в КоАП РФ, может быть успешно применено как толкование, обеспечивающее равными процессуальными гарантиями лиц, привлекаемых, с одной стороны, к ответственности в виде указанного взыскания, а с другой — к административной ответственности в виде штрафов на основании ст. 14.31-14.33 КоАП РФ.

Хочется надеяться, что так и будет. Хотя до настоящего времени арбитражные суды, сталкиваясь с ходатайством о необходимости применения сроков давности при взыскании в федеральный бюджет дохода, полученного вследствие нарушения антимонопольного законодательства, и понимая сложность поставленного вопроса, предпочитали игнорировать такое ходатайство¹⁹. Суды рассматривали иски ФАС России о взыскании в порядке главы 26, а не 25 АПК РФ.

Однако приведенное толкование не в состоянии разрешить других процедурных проблем. Они связаны, прежде всего, с тем, что для этих двух мер ответственности установлены различные административные процедуры²⁰. Причем процедура привлечения к ответственности в виде штрафов на основании КоАП РФ не может быть окончена в связи с невозможностью произвести расчет штрафа и не предусматривает передачи дела в процедуру, урегулированную Законом о защите конкуренции.

Таким образом, на сегодняшний день привлечение к ответственности в виде взыскания в федеральный бюджет дохода, полученного вследствие нарушения антимонопольного законодательства, почти нереально. В то время как расчет штрафов, предусмотренных ст. 14.31-14.33 КоАП РФ, не является сложным. По мнению автора, это подтверждает сделанный ранее вывод о необходимости системного разрешения проблемы, связанной с данным видом ответственности за нарушение антимонопольного законодательства, — путем внесения изменений в закон.

¹ Определения ВАС РФ от 16.02.2007 по делу № 16207/06, от 03.04.2007 и от 28.05.2007 № 3233, от 08.07.2008 № 6441/07. ²http://www.arbitr.ru/_upimg/AD728AFA7A12B0B0C1B911F7560C058D_vas_zp_2008-06-05.pdf ³ См., напр., постановления: ФАС Московского округа от 13.12.2006 № КА-А40/11973-06, от 07.03.2007 № КА-А40/1043-07; ФАС Северо-Западного округа от 15.06.2007 по делу № А13-11113/2006-27; ФАС Восточно-Сибирского округа от 20.06.2007 № А33-16121/06-Ф02-3558/07, от 29.06.2007 № А74-3753/06-Ф02-3780/07; ФАС Западно-Сибирского округа от 09.08.2007 № Ф04-5456/2007(37124-А02-32); ФАС Уральского округа от 01.03.2007 № Ф09-1093/07-С6. ⁴ См., напр., определения ФАС Московского округа: от 03.12.2007 № КА-А40/5955-06-П-Ж2, от 03.12.2007 № КА-А40/161-05-Ж3, от 25.07.2007 по делу № А40-22062/04-72-139, от 18.10.2007 № КА-А40/5955-06, от 06.02.2008 № КА-А40/5955-06-ЖЗ, от 18.10.2007 № КА-А40/161-06, от 30.01.2008 № КА-А40/161-06-Ж4; постановление ФАС Московского округа от 26.07.2007 № КА-А40/5955-06-П-П. ⁵ Субочев В. В. Законные интересы. М.: Норма, 2008. С. 316. ⁶ Цит. по: Административное процессуальное право Германии. М.: Волтерс Клувер, 2007. С. 49. ⁷ Выступление Н. И. Клейн на семинаре МЦФЭР «Защита конкуренции: новый закон в комментариях разработчиков», 19 — 20 марта 2007 г. Тема лекции «Ответственность за нарушение антимонопольного законодательства». ⁸ Студеникина М. С. Судебная защита прав граждан по законодательству об административных правонарушениях // Гражданин, закон и публичная власть. М. 2005. С. 349; Рахманина Т. Н. Кодификация законодательства. М. 2005. С. 58. ⁹ Липинский А. Д. Несогласованность Кодекса об административных правонарушениях // Юрист. 2003. № 7 (hhtp://www.smix.biz/cjmm.php?id=3873). ¹⁰ Часть 1 ст. 1.1 КоАП РФ гласит: «Законодательство об административных правонарушениях состоит из настоящего Кодекса и принимаемых в соответствии с ним законов субъектов Российской Федерации об административных правонарушениях». ¹¹ См. подробнее: Султанов А. Р. О кодификации законодательства об административных правонарушениях и антимонопольном законодательстве // Закон. 2007. № 7. С. 141 — 148; Султанов А. Р., Быстрова Т. В. О правовой природе санкций за нарушение антимонопольного законодательства и процедурах ее применения // Закон. 2008. № 2. С. 41—53. ¹² Подробнее о сроках давности см.: Султанов А. Р. Правовая определенность и антимонопольное законодательство // Арбитражная практика. 2007. № 4. С. 59-65. ¹³ В частности, коллегиальное рассмотрение дела, только, к сожалению, все члены комиссии работники ФАС РФ, что несколько сводит данное преимущество почти к нулю. На наш взгляд, включение в комиссию независимых представителей (возможно, от Торгово-промышленной Палаты) усилило бы доверие к решениям данной комиссии. ¹⁴ Интервью с И. Ю. Артемьевым, руководителем Федеральной антимонопольной службы // Законодательство. 2007. № 2. Цит. по: СПС «Гарант». ¹⁵ Отзыв ФАС России № 09/1708 от 13.02.2007 по делу № 16207/06, которое рассматривалось в ВАС РФ. ¹⁶ Лихачев В. В. Пробелы в праве и пути их устранения. М., 1979. С. 131. ¹⁷ Пиголкин А. С. Толкование норм права и правотворчество: проблемы соотношения // Закон. Создание и толкование / Под ред. А. С. Пиголкина. М.: Спарк, 1998. С. 69. ¹⁸ См. подробнее: Бондарь Н. С. Конституционное правосудие как институт преодоления правовых дефектов, конфликтов и пробелов в правовой системе // Актуальные проблемы теории и практики конституционного судопроизводства. Казань, 2008. Вып. 3. С. 55. ¹⁹ Постановления ФАС Московского округа от 18.06.2007 № КА-А40/4578-07; ФАС Поволжского округа от 17.04.2008 по делу № А65-29903/2007-СА2-46. ²⁰ По мнению автора, стоит принять во внимание точку зрения о необходимости установить единый порядок рассмотрения дел о нарушениях антимонопольного законодательства. См.: Сулакшина А. С. Соглашения и согласованные действия хозяйствующих субъектов, ограничивающие конкуренцию на товарных рынках в Российской Федерации: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008. С. 12.

ОСОБОЕ МНЕНИЕ

Актуальные вопросы административной ответственности

Цветкова Екатерина Леонидовна  помощник председателя Арбитражного судаРеспублики Карелия

Арбитражный суд Республики Карелия традиционно организует обсуждение различных проблем правоприменения, привлекая представителей ВАС РФ, ФАС Северо-Западного округа, Тринадцатого арбитражного апелляционного суда, других арбитражных судов, судов общей юрисдикции, административных органов, ведущих ученых. Так, 04.06.2008 Арбитражный суд Республики Карелия и Верховный Суд Республики Карелия совместно с Российско-американским правовым консорциумом в рамках программы «Карелия—Вермонт: буква закона» провели в г. Петрозаводске семинар «Актуальные вопросы административной ответственности». На нем присутствовало более 200 человек: судьи, представители исполнительных органов власти и органов местного самоуправления, прокуратуры, различных организаций, адвокаты, арбитражные управляющие. Особый интерес у участников семинара вызвал круглый стол, на котором судья ВАС РФАнатолий Емельянович Березий и председатель Арбитражного суда Республики Карелия Александр Валерианович Петровский ответили на вопросы, касающиеся практики применения КоАП РФ. Ниже приводятся ответы на наиболее часто задаваемые вопросы.

ВОПРОС

Являются ли пресекательными двухдневный срок с момента обнаружения административного правонарушения до составления протокола об этом правонарушении и трехдневный срок для его направления в арбитражный суд?

ОТВЕТ

А. Е. БЕРЕЗИИ: Согласно ч. 1 и 2 ст. 28.5 КоАП РФ, протокол об административном правонарушении составляется немедленно после выявления совершения административного правонарушения. В случае если требуется дополнительное выяснение обстоятельств дела либо данных о физическом лице или сведений о юридическом лице, в отношении которых возбуждается дело об административном правонарушении, протокол составляется в течение двух суток с момента выявления административного правонарушения.

Протокол (постановление прокурора) об административном правонарушении направляется судье, в орган, должностному лицу, уполномоченным рассматривать дело об административном правонарушении, в течение трех суток с момента составления протокола (вынесения постановления) об административном правонарушении (ч. 1 ст. 28.8 КоАП РФ).

Как следует из п. 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24.03.2005 № 5 «О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях», несущественным является нарушение установленных ст. 28.5 и 28.8 КоАП РФ сроков составления протокола об административном правонарушении и направления протокола для рассмотрения судье, поскольку эти сроки не являются пресекательными.

Если из материалов дела усматривается, что нарушение срока составления протокола об административном правонарушении обусловлено соблюдением административным органом положений ст. 28.2 КоАП РФ, направленных на защиту прав лица, привлекаемого к административной ответственности, в ходе производства по делу об административном правонарушении, протоколом подтверждается факт правонарушения и он составлен в пределах срока давности привлечения к административной ответственности, установленного ст. 4.5 КоАП РФ, то подобное нарушение срока составления протокола не является существенным.

ВОПРОС

Какие способы извещения считаются надлежащим уведомлением лица, привлекаемого к административной ответственности, о времени и месте составления протокола об административном правонарушении?

ОТВЕТ

А. Е. БЕРЕЗИЙ: Под надлежащим извещением лица, в отношении которого возбуждено дело об административном правонарушении, о составлении протокола об административном правонарушении следует понимать извещение указанного лица лично под расписку или заказным письмом с уведомлением о вручении почтового отправления о времени и месте составления протокола об административном правонарушении.

Вместе с тем КоАП РФ не содержит оговорок о необходимости направления извещения какими-либо определенными способами. Значит, извещение не может быть признано ненадлежащим лишь на том основании, что оно было осуществлено какими-либо иными способами, как то: путем направления телефонограммы, телеграммы, по факсимильной связи или электронной почте либо с использованием других средств связи.

Однако нужно учитывать, что в случаях извещения лица, в отношении которого возбуждено дело об административном правонарушении, о составлении протокола об административном правонарушении посредством телеграммы, телефонограммы, факсимильной связи и т. п. доказательства извещения должны быть выполнены в форме, которая позволяет установить их достоверность. Следует различать такие факты объективной действительности, как направление соответствующего документа и его получение.

Надлежит иметь в виду, что не могут считаться неизвещенными лица, отказавшиеся от получения направленных материалов или не явившиеся за их получением, несмотря на почтовое извещение (при наличии соответствующих доказательств).

ВОПРОС

Кто от имени юридического лица может участвовать при составлении протокола об административном правонарушении и считаться его законным представителем?

ОТВЕТ

А. В. ПЕТРОВСКИЙ: Согласно ч. 2 ст. 25.4 КоАП РФ, законными представителями юридического лица являются его руководитель, а также иное лицо, признанное в соответствии с законом или учредительными документами органом юридического лица. Перечень законных представителей юридического лица закрытый. В связи с этим нужно учитывать, что представитель юридического лица, действующий на основании доверенности, в том числе руководитель его филиала или подразделения, законным представителем не является.

В силу ст. 25.5 КоАП РФ для оказания юридической помощи лицу, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, в производстве по делу об административном правонарушении может участвовать защитник, а для оказания юридической помощи потерпевшему — представитель.

В качестве защитника или представителя к участию в производстве по делу об административном правонарушении допускается адвокат или иное лицо. Полномочия адвоката удостоверяются ордером, выданным соответствующим адвокатским образованием. Полномочия иного лица, оказывающего юридическую помощь, удостоверяются доверенностью, оформленной в соответствии с законом. Защитник и представитель допускаются к участию в производстве по делу об административном правонарушении с момента возбуждения дела и пользуются всеми процессуальными правами лица, в отношении которого ведется такое производство.

Следовательно, КоАП РФ допускает возможность участия при составлении протокола об административном правонарушении лица, действующего на основании доверенности, выданной надлежаще извещенным законным представителем, в качестве защитника. Данная позиция изложена в п. 24 Постановления Пленума ВАС РФ от 02.06.2004 № 10 «О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при рассмотрении дел об административных правонарушениях».

По мнению автора, административные органы и суды не должны отказывать защитникам в допуске к участию при составлении протокола или рассмотрении дела об административном правонарушении по формальным основаниям, например в связи с неправильным оформлением доверенности.

Административный орган или суд должны быть заинтересованы в исследовании всех обстоятельств дела, в том числе получении объяснений от защитника привлекаемого к административной ответственности лица. В подобных случаях с учетом целей и задач законодательства об административных правонарушениях лучше отложить составление протокола или рассмотрение дела и предоставить возможность лицу, привлекаемому к административной ответственности, направить защитника с надлежащим образом оформленными полномочиями.

ВОПРОС

В чьей компетенции (районного или арбитражного суда) находится рассмотрение дел об административных правонарушениях, за совершение которых административный орган требует привлечь к ответственности в виде административного приостановления деятельности?

ОТВЕТ

А. Е. БЕРЕЗИЙ: В настоящее время по данному вопросу сложилась противоречивая практика. В целях единообразия в толковании и применении арбитражными судами ч. 3 ст. 23.1 КоАП РФ ВАС РФ вынес два определения о передаче дела в Президиум ВАС РФ (от 14.04.2008 № 949/08 и от 17.04.2008 № 630/08).

Кроме того, готовится соответствующий проект постановления Пленума ВАС РФ. По замыслу его разработчиков, при определении подведомственности дел о привлечении к административной ответственности следует учитывать, что абз. 3 ч. 3 ст. 23.1 КоАП РФ применяется с учетом положений ч. 1 и 2 названной статьи.

ВОПРОС

Каковы особенности оценки вины юридического лица по делу об административном правонарушении?

ОТВЕТ

А. Е. БЕРЕЗИЙ: При рассмотрении дел об административных правонарушениях арбитражным судам нужно учитывать, что понятие вины юридических лиц раскрывается в ч. 2 ст. 2.1 КоАП РФ. В отличие от физических лиц в отношении юридических лиц КоАП РФ (ст. 2.2) не выделяет форм вины.

Таким образом, в случаях, когда в соответствующих статьях Особенной части КоАП РФ возможность привлечения к административной ответственности за административное правонарушение ставится в зависимость от формы вины, в отношении юридических лиц требуется лишь установить, что у конкретной организации имелась возможность для соблюдения правил и норм, за нарушение которых предусмотрена административная ответственность, но она не приняла все зависящие от нее меры по их соблюдению (ч. 2 ст. 2.1 КоАП РФ). Обстоятельства, указанные в ч. 1 или 2 ст. 2.2 Кодекса, применительно к юридическим лицам установлению не подлежат.

ВОПРОС

Что такое неустранимые сомнения в виновности лица, привлекаемого к административной ответственности?

ОТВЕТ

А. В. ПЕТРОВСКИЙ: Сомнения признаются неустранимыми в тех случаях, когда собранные по делу доказательства не позволяют сделать однозначного вывода о виновности либо невиновности лица, а предоставленные законом средства и способы собирания доказательств исчерпаны.

Используемый в ст. 1.5 КоАП РФ термин «сомнение» означает невозможность для суда или административного органа дать однозначную оценку юридическим фактам, доказательствам, свидетельствующим о виновности лица, привлекаемого к административной ответственности. Такая неоднозначность может быть обусловлена двумя причинами — нормативными (неясностью или противоречивостью нормативных правовых актов) и правоприменительными (упречностью или фактическим отсутствием доказательств по делу).

ВОПРОС

Что означает фраза «все зависящие от юридического лица меры по соблюдению правил и норм, за нарушение которых КоАП РФ предусмотрена административная ответственность»?

ОТВЕТ

А. В. ПЕТРОВСКИЙ: Юридическое лицо признается виновным в совершении административного правонарушения, если доказано, что оно, во-первых, имело возможность выполнить соответствующее правило или норму (несоблюдение которой запрещено административным законодательством) и, во-вторых, не предприняло всего, что от него зависело.

В связи с этим, если юридическое лицо ссылается в обоснование своей невиновности на непреодолимую силу (форс-мажорные обстоятельства), другие обстоятельства, при которых исполнить предписания закона было невозможно, оно должно представить доказательства наличия последних.

Если такие доказательства представлены, то юридическое лицо будет считаться виновным лишь при том условии, что представитель публичной власти докажет следующее: данное лицо могло предвидеть наступление указанных обстоятельств и предусмотреть меры, чтобы соблюсти закон, но не сделало этого.

Хозяйствующие субъекты не могут быть лишены возможности доказать, что нарушение правил вызвано чрезвычайными, объективно непредотвратимыми обстоятельствами и другими непредвиденными, непреодолимыми для этих субъектов отношений препятствиями, находящимися вне их контроля, притом что они действовали с той степенью заботливости и осмотрительности, какая требовалась в целях надлежащего исполнения возложенных на них обязанностей, и приняли все зависящие от них меры.

Наличие возможности или невозможности соблюдения установленных правил и норм, полноты принятых мер должно определяться лицом, рассматривающим дело об административном правонарушении, на основании объективных обстоятельств и допустимых доказательств.

ВОПРОС

Каковы основания освобождения от административной ответственности при малозначительности административного правонарушения применительно к физическим и юридическим лицам?

ОТВЕТ

А. В. ПЕТРОВСКИЙ: В соответствии со ст. 2.9 КоАП РФ при малозначительности совершенного административного правонарушения судья, орган, должностное лицо, уполномоченные решить дело об административном правонарушении, могут освободить лицо, совершившее административное правонарушение, от административной ответственности и ограничиться устным замечанием.

Малозначительность административного правонарушения сформулирована законодателем как оценочное понятие, содержание которого конкретизируется правоприменительными органами с учетом обстоятельств рассматриваемого дела.

В КоАП РФ не дано определения понятия и критериев малозначительности административного правонарушения. Установление содержания этого понятия делегировано судьям, органам, должностным лицам, уполномоченным решить дело об административном правонарушении.

В п. 18 Постановления Пленума ВАС РФ от 02.06.2004 № 10 указано, что при квалификации правонарушения в качестве малозначительного судам необходимо исходить из оценки конкретных обстоятельств его совершения. Малозначительность правонарушения имеет место при отсутствии существенной угрозы охраняемым общественным отношениям.

Например, такие обстоятельства, как личность и имущественное положение привлекаемого к ответственности лица, добровольное устранение последствий правонарушения, возмещение причиненного ущерба, не являются обстоятельствами, свидетельствующими о малозначительности правонарушения. Данные обстоятельства в силу ч. 2 и 3 ст. 4.1 КоАП РФ учитываются при назначении административного наказания.

В соответствии с п. 21 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24.03.2005 № 5 малозначительным административным правонарушением является действие или бездействие, хотя формально и содержащее признаки административного правонарушения, но с учетом характера совершенного правонарушения и роли правонарушителя, размера вреда и тяжести наступивших последствий не представляющее существенного нарушения охраняемых общественных правоотношений.

Такие обстоятельства, как, например, личность и имущественное положение привлекаемого к ответственности лица, добровольное устранение последствий правонарушения, возмещение причиненного ущерба, не являются обстоятельствами, характеризующими малозначительность правонарушения. В силу ч. 2 и 3 ст. 4.1 КоАП РФ они учитываются при назначении административного наказания.

Итак, при определении признаков малозначительности надлежит учитывать характер административного правонарушения и конкретные обстоятельства его совершения, а также отсутствие существенной угрозы или существенного нарушения охраняемых правоотношений.

Различие в правовых подходах заключается в том, что Пленум Верховного Суда РФ рекомендует учитывать роль правонарушителя, размер вреда и тяжесть наступивших последствий, а Пленум ВАС РФ указывает, что личность и имущественное положение привлекаемого к ответственности лица, добровольное устранение последствий правонарушения, возмещение причиненного ущерба не являются обстоятельствами, свидетельствующими о малозначительности правонарушения.

ВОПРОС

Каковы критерии малозначительности совершенного административного правонарушения как основания освобождения от административной ответственности?

ОТВЕТ

А. Е. БЕРЕЗИЙ: При квалификации административного правонарушения в качестве малозначительного судам належит учитывать, что ст. 2.9 КоАП РФ не содержит оговорок о ее неприменении к каким-либо составам, предусмотренным настоящим Кодексом.

Возможность или невозможность квалификации деяния к качестве малозначительного не может быть установлена абстрактно исходя из сформулированной в КоАП РФ конструкции состава административного правонарушения, за совершение которого предусмотрена ответственность.

Так, не может быть отказано в квалификации административного правонарушения в качестве малозначительного лишь на том основании, что в соответствующей статье Особенной части КоАП РФ ответственность определена за неисполнение какой-либо обязанности и не ставится в зависимость от наступления каких-либо последствий. Малозначительность устанавливается применительно к обстоятельствам конкретного совершенного лицом деяния.

ОБОБЩЕНИЕ ПРАКТИКИ

Применение норм Гражданского кодекса РФ о праве собственности

Алексей Петров  начальник отдела анализа и обобщения судебной практики, законодательства и статистики Двенадцатого арбитражного апелляционного суда, кандидат юридических наук

Основанием для государственной регистрации наличия, возникновения, прекращения, перехода, ограничения (обременения) прав на недвижимое имущество и сделок с ним является судебный акт, вступивший в силу.

• В Арбитражный суд Астраханской области обратилось Территориальное управление Росимущества по Астраханской области с иском к ОАО «А» о признании права собственности на часть здания общей площадью 2434,7 кв. м (с перечислением нежилых помещений — поэтажно), расположенного по адресу <...>. Решением суда от 18.12.2007 исковые требования удовлетворены. Суд апелляционной инстанции решение отменил.

Ответчик зарегистрировал право собственности на нежилое девятиэтажное здание производственно-лабораторного корпуса с цокольным и техническими этажами общей площадью 4911,2 кв. м, расположенное по тому же адресу. Это подтверждается свидетельством о госрегистрации права от 03.09.2005.

Госрегистрация права собственности произведена Управлением Росрегистрации по Астраханской области на основании плана приватизации от 13.05.97 и постановления апелляционной инстанции Арбитражного суда Астраханской области от 13.02.2002. Из представленных технических паспортов следует, что за ответчиком зарегистрировано право собственности на все нежилое здание, площадь здания в последующем незначительно изменялась в результате реконструкций и перепланировок.

В плане приватизации госпредприятия «А» действительно имеется указание на то, что не подлежит приватизации часть здания лабораторно-производственного корпуса площадью 2375,9 кв. м, принадлежащая комитету по управлению госимуществом. При этом не уточняется, о каких именно нежилых помещениях идет речь, на каких этажах они расположены.

Постановлением апелляционной инстанции Арбитражного суда Астраханской области от 13.02.2002 по делу № А06-1269у-4к/2001 план приватизации госпредприятия «А» в части изъятия из состава приватизируемого имущества части здания по указанному адресу площадью 2375,9 кв. м признан недействительным. Постановлением ФАС Поволжского округа от 18.04.2002 постановление апелляционной инстанции от 13.02.2002 оставлено без изменения.

В подтверждение правомерности владения и пользования спорным имуществом ответчик представил: решения арбитражных судов 1993 г. по делам № 1707-7к и № 52у-9к, письма заместителей председателя ВАС РФ от 28.01.94 № 262/94, от 28.02.94 № 261/94.

На основании п. 1 ст. 2 Федерального закона от 21.07.97 № 122-ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним»(далее — Закон о госрегистрации прав) госрегистрация является единственным доказательством существования зарегистрированного права. Зарегистрированное право на недвижимое имущество может быть оспорено только в судебном порядке. Согласно абз. 6 п. 1 ст. 17 названного Закона, судебный акт, вступивший в законную силу, является основанием для госрегистрации наличия, возникновения, прекращения, перехода, ограничения (обременения) прав на недвижимое имущество и сделок с ним.

Таким образом, при наличии зарегистрированного и неоспоренного права на недвижимое имущество не может быть признано право собственности на это же имущество за другим лицом.

Доводы истца о том, что спорное имущество фактически не вошло в план приватизации и не выкуплено ответчиком, до сих пор значится в реестре федеральной собственности, служат основаниями для признания недействительным зарегистрированного права. Истец не утратил права на предъявление соответствующего иска.

Утверждение суда первой инстанции о том, что иск о признании права собственности следует квалифицировать как один из способов оспаривания зарегистрированного права, необоснованно. Госрегистрация прав на недвижимое имущество и сделок с ним — это юридический акт признания и подтверждения государством возникновения, ограничения (обременения), перехода или прекращения прав на недвижимое имущество в силу ГК РФ (ФАС Поволжского округа постановлением от 15.07.2008 по делу № А06-3511/2007-9 оставил в силе постановление Двенадцатого арбитражного апелляционного суда от 25.03.2008 № 12АП-472/2008).

Право собственности относится к разряду вещных прав. Специфический способ защиты вещного права — возможность признания права собственности.

Поскольку члены товарищества (субъекты общей совместной собственности) не передавали последнему спорных объектов, у суда первой инстанции не было оснований признавать право собственности на эти объекты за товариществом.

• В Арбитражный суд Волгоградской области обратилось садоводческое некоммерческое товарищество «Д-В» (истец) с иском к садоводческому некоммерческому товариществу «Д» (ответчик) о признании права собственности на три объекта недвижимости: насосные станции первого и второго подъема, высоковольтную электрическую подстанцию. Основанием для признания права собственности истец указал решения отчетно-выборной конференции товарищества «Д» от 12.02.2005, общего собрания членов товарищества «Д» от 12.02.2005, передаточный акт по состоянию на 01.04.2005, утвержденный решением отчетно-выборной конференции от 12.02.2005.

Решением суда исковые требования удовлетворены. Суд апелляционной инстанции решение отменил.

Товарищество «Д-В» было создано в результате реорганизации в форме выделения из товарищества «Д». Первоначально решение о выходе Винновского массива из состава товарищества «Д» было принято на внеочередном собрании уполномоченных представителей и садоводов товарищества «Д» Винновского массива от 18.12.2004. На отчетно-выборной конференции товарищества «Д» от 12.12.2005 были утверждены протокол от 18.12.2004, постановление данного собрания (конференции) от 12.02.2005, разделительный баланс по состоянию на 01.02.2005. В разделительном балансе указаны долг В-ского массива перед товариществом «Д» и перечень имущества, выделяемого В-скому массиву. В постановлении отчетно-выборного собрания (конференции) товарищества от 12.02.2005 предусмотрена передача электрической подстанции после регистрации садоводческого некоммерческого товарищества «Д-В» и полного погашения садоводами В-ского массива долевой задолженности и исполнения разделительного баланса.

Решением районного суда г. Волгограда от 04.10.2006 по делу № 2-434/2006, вступившим в законную силу 22.11.2006, решение внеочередного собрания уполномоченных представителей и садоводов товарищества «Д» В-ского массива от 18.12.2004 признано недействительным. Значит, все последующие решения о реорганизации и выходе В-ского массива из состава товарищества «Д» не подлежали исполнению. Таким образом, реорганизация товарищества «Д» в 2005 г. не состоялась, не были внесены соответствующие изменения в устав и учредительные документы товарищества.

В 2007 г. принимаются новые решения о реорганизации товарищества «Д». Решениями собрания от 10.02.2007 были утверждены устав товарищества «Д-В» и разделительный баланс.

Согласно ст. 1 Федерального закона от 15.04.98 № 66-ФЗ «О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан» (в ред. от 23.11.2007), имуществом общего пользования является имущество (в том числе земельные участки), предназначенное для обеспечения в пределах территории садоводческого, огороднического или дачного некоммерческого объединения потребностей членов такого некоммерческого объединения в проходе, проезде, водоснабжении и водоотведении, электроснабжении, газоснабжении, теплоснабжении, охране, организации отдыха и иных потребностей (дороги, водонапорные башни, общие ворота и заборы, котельные, детские и спортивные площадки, площадки для сбора мусора, противопожарные сооружения и т. п.).

Пункт 2 ст. 4 настоящего Закона предусматривает, что в некоммерческом товариществе имущество общего пользования, приобретенное или созданное таким товариществом за счет целевых взносов, представляет собой совместную собственность его членов. Имущество общего пользования, приобретенное или созданное за счет средств специального фонда, образованного по решению общего собрания садоводческого, огороднического или дачного некоммерческого товарищества, является собственностью такого товарищества как юридического лица.

Из постановления отчетно-выборного собрания (конференции) товарищества «Д» от 12.02.2005 следует, что электрическая подстанция обслуживает не один В-ский массив, т. е. является имуществом общего пользования. Истец не доказал, что насосные станции первого и второго подъема обслуживают только В-ский массив и не являются имуществом общего пользования товарищества «Д».

Истец не представил арбитражному суду документов, указывающих, за счет каких средств (целевых взносов или средств специального фонда) приобретено спорное имущество. Представитель ответчика пояснил в судебном заседании, что специальный фонд по решению общего собрания товарищества «Д» не создавался. Спорное имущество приобреталось за счет целевых взносов членов товарищества.

Суд первой инстанции не учел, что на момент возведения спорных объектов недвижимости (по техническим паспортам 1964 г.) отношения в садоводческих товариществах регулировались ст. 52 Закона СССР от 26.05.88 № 8998-XI «О кооперации в СССР», не предусматривавшей возникновения у товарищества как юридического лица права собственности на имущество общего пользования. В связи с этим имущество, созданное на средства членов товарищества до введения в действие Закона № 66-ФЗ, является их общей собственностью.

Доказательства передачи спорных объектов недвижимости членами товарищества (субъекты общей совместной собственности) в собственность товарищества «Д» как юридического лица в материалах дела отсутствуют. При наличии собственников спорного недвижимого имущества, являющихся таковыми в силу закона, у суда не имелось оснований для признания такого же права за другим лицом.

В силу п. 2 ст. 218 ГК РФ право собственности на имущество, у которого имеется собственник, может быть приобретено другим лицом на основании договора купли-продажи, мены, дарения или иной сделки об отчуждении этого имущества.

Истец, предъявив требование о признании за ним права собственности на объекты недвижимого имущества, обратился к товариществу «Д» как к юридическому лицу, считая его собственником этого имущества. Последний таковым не является, потому что спорное имущество принадлежит всем членам товарищества на праве общей совместной собственности (постановление от 01.02.2008 № 12АП-719/2007 по делу № А12-12019/07-с62).