Merdok_-_Sotsialnaya_struktura

ходе военных действий, не вливаются в особый социальный слой и быстро адаптируются в племя, соответствующие общества рассматриваются как социумы с отсутствием подлинного класса рабов. Классовая структура обозначается как «сложная», если включает три и более выраженных социальных слоя, не считая рабов, или если она осложнена присутствием наследственных эндо-

114

гамных каст. Также мы проводим различие между классовой структурой, основанной на имущественном неравенстве, и классовой стратификацией, в рамках которой привилегированный статус прежде всего наследственный. Для ряда обществ мы имеем данные об имущественном расслоении при отсутствии тем не менее существенных различий в поведении. В результате, имущественные различия в таких случаях больше напоминают индивидуальные различия в уровне мастерства, доблести или благочестия, чем статусные градации в строгом смысле понятия. Подобные общества в таблице отличаются как от других бесклассовых обществ, так и от обществ с имущественной стратификацией.

Как и можно было ожидать, социальная стратификация особенно характерна для оседлого населения. Рабство, например, засвидетельствовано в 55 обществах с деревнями и общинными округами, отсутствуя в 94, в то время как оно встречается лишь в 3 племенах, организованных в бродячие локальные группы, отсутствуя в 33Как показывает табл. 12, собственно социальные классы не засвидетельствованы в нашей выборке ни в одном обществе, организованном в бродячие локальные группы, но встречаются в большинстве культур с оседлыми общинами. ТАБЛИЦА 12

МАТЕМАТИКО-СТАТИСТИЧЕСКИЙ КОММЕНТАРИЙ К ТАБЛИЦЕ 12: р = + 0,43; а < 0,001; у = + 0,83; а < 0,001. Как мы видим, корреляция и в этом случае оказалась в предсказанном направлении и безусловно статистически значимой. Так что данные, обобщенные Мердоком в табл. 12, действительно свидетельствуют о существовании закономерной статистически значимой связи между оседлостью и развитием классовой стратификации. Значение у-коэффицента для данной корреляции очень высоко. Этого нельзя, впрочем, сказать о значении коэффициента ранговой корре-

115

ляции Спирмена (р). Объясняется это следующим: хотя отсутствие оседлости эффективно предупреждает развитие классовой стратификации, ее наличие блокирует сохранение общинами бесклассовой социальной структуры отнюдь не столь эффективно. Действительно, согласно данным Мердока, более чем четверти описанных этнографами оседлых культур тем не менее удалось сохранить бесклассовую социальную структуру (по крайней мере в доконтактный период); более того, число бесклассовых оседлых обществ заметно превышает число оседлых со сложной классовой стратификацией. Стоит также добавить, что отсутствие оседлости уже не выглядело бы фактором, абсолютно эффективно останавливающим появление классовой стратификации (даже в ее зачаточных формах), если бы Мердок учел данные по развитым кочевым обществам Евразии и Северной Африки (см., например: [Новичев, I960; Негря, 1981; Пигулевская, 1964; Крадин, 1992; 1994; 1995; 1996; 2000; 2002; Скрынникова, 2000; Eickelman, 1981-Johnson, Earle, 2000: 294-300; Korotayevet al, 1999; Lienhardt, 2001; и тд]). — А К.

Результатом существования общественных классов становится не только объединение между собой членов разных локальных групп, но и расслоение самой общины, усложнение ее социальной структуры. Таким образом, община может оказаться расслоена на аристократов и простолюдинов или на несколько каст. Социальное взаимодействие внутри этих групп оказывается интенсивнее, чем между ними, в результате чего могут развиваться значимые культурные различия. Например, как было показано Уорнером [Warner, Lunt, 1941], типичный город Новой Англии расслоен горизонтально на

шесть социальных классов, каждый из которых обладает отчетливыми культурными характеристиками; при этом тесное неформальное личное взаимодействие осуществляется прежде всего среди членов одной «клики» внутри определенного социального класса и во вторую очередь распространяется на членов других клик в рамках того же класса, в то время как взаимодействие между кланами происходит в рамках более формальных ассоциаций, включающих в себя представителей разных классов.

Возможно, наиболее значимые различия во внутренней организации общины служат результатом различий в путях интеграции в общинную структуру разного вида родственных групп. Как было показано в гл. 3 и 4, во многих случаях община сама по себе может быть родственной группой.

Локальные группы этого типа могут совокупно быть обозначены как родственные общины. В нашей выборке среди 222 обществ, по которым мы имеем достаточно информации относительно их общинной организации, 81 имеют родственные общины. Они включают 15 культур, где общины пред116

ставляют собой эндогамные билатеральные демы, в 13 — это экзогамные патридемы, в 2 — матридемы, в 45 — патрилокальные клановые общины, в 2 — матрилокальные клановые общины и в 4

— авун-кулокальные клановые общины. В некоторых других обществах община обычно делится на несколько клановых секций. Локальные группы данного типа могут быть названы сегментированными общинами. В нашей выборке 36 обществ имеют сегментированные общины, 27 — с патрилокальными клановыми сегментами, а 9 — с ма-трилокальными. Локальные группы, не сегментированные на кланы, но и не представляющие собой ни кланов, ни демов, могут быть обозначены как несегментированнные общины. В нашей выборке их имеют 105 обществ. В 48 из них отсутствуют как кланы, так и расширенные семьи, в 17 других кланы отсутствуют, а о существовании расширенных семей ничего не сообщается. Если в общине отсутствуют кланы, но присутствуют расширенные семьи, то она может рассматриваться как несегментированная лишь частично. С этим мы сталкиваемся в 40 из наших обществ; в 7 речь идет о билокаль-ных расширенных семьях, в 19 — о патрилокальных, в 10 — о матри-локальных и в 4 — об авункулокальных.

Общины любого из вышеназванных видов могут быть подвергнуты дальнейшей типологизации на основе присутствия или отсутствия в них классового расслоения. В результате мы получим два новых типа общин — стратифицированные и нестратифицированные. В нашем собственном обществе,

например, общины обычно стратифицированы, но не сегментированы.

Наша классификация общин может быть сопоставлена с классификацией бродячих локальных групп, предложенной Стюардом [Steward, 1936a: 331]. «Патрилинейная бродячая локальная группа» (patrilineal band) Стюарда, характеризуемая «контролем над территорией, политической автономией, патрилокальным брачным поселением, локальной экзогамией и патрилинейным наследованием земли» [Steward, 1936a: 334], охватывает как наши патридемы, так и патрилокальные клановые общины. Его «матрилинейная бродячая локальная группа» охватывает как наш матридем, так и матрилокаль-ную клановую общину. Его «составная бродячая локальная группа» (composite band), согласно Стюарду, отличающаяся от «патрилиней-ной бродячей локальной группы» отсутствием «общинной экзогамии, патрилокального поселения и наследования земли патрили-нейными родственниками» [Steward, 1936a: 338], охватывает как эндогамные демы и несегментированные общины (согласно нашей классификации), так и, возможно, сегментированные общины.

Регулярно повторяющаяся черта общинной организации, замеченная Линтоном [Linton, 1936: 229], — это внутреннее деление общины на факции, обычно на две. Здесь можно вспомнить, например, знаменитые подразделения Тартарол и Теивалиол среди тода,

117

соперничающие округа Фаза и Равенга на небольшом острове Тико-пиа, «враждебные» и «дружелюбные» факции среди хопи, деление на половины апинайе и многих других племен. Майнер [Miner, 1939: 58-60,68-69] описал поразительную дуальную организацию в рамках франко-канадского прихода, внешне основанного на аффилиа-ции с разными политическими партиями.

Подобные факционные подразделения настолько распространены, так часто их число в общине равняется именно двум, до того обычно они противостоят друг другу в играх и иных подобного рода видах деятельности и их взаимоотношения характеризуются соперничеством, словесными дуэлями и скрытыми формами агрессии, что феномен этот трудно признать случайным. Этноцентризм позволяет обнаружить общую функцию. Дуальная организация общины либо более крупной социальной группы может представлять собой своего рода предохранительный клапан, посредством которого агрессия, порождаемая системой внутригрупповых санкций, может быть нейтрализована внутри общины путем трансформации ее проявлений в социально регулируемые безвредные формы, что блокирует возможность выплескивания этой агрессии в виде враждебных насильственных действий за пределами группы. Если это в высшей степени гипотетичное положение верно, то противостоящие друг другу

факции должны быть более характерны для мирных, а не для воинственных общин. Возможно, именно здесь можно найти социальные корни развития двухпартийной политической системы в современном демократическом государстве.

Анализ семейных, родственных и локальных групп в последующих главах ни в коей степени не представляет собой полного обзора всех форм социальной организации человека. Например, экономические, досуговые, религиозные и церемониальные ассоциации были нами лишь упомянуты, но не исследованы. То же самое относится к половозрастным и статусным объединениям. Собственно говоря, мы разобрали лишь часть межличностных и межгрупповых отношений, образующих социальные ситуации, в чьих рамках люди обучаются социальному поведению, закрепляя и формализуя его, что же касается экологических и технологических факторов, также служащих важнейшими детерминантами человеческого поведения, то они вообще были исключены из рассмотрения. Природа нашей первичной научной задачи ограничила нас рассмотрением социальных групп, выглядящих особенно эффективными регуляторами родственных отношений и сексуального поведения.

Глава 6 АНАЛИЗ РОДСТВА

Научная значимость систем родства впервые была осознана Морганом [Morgan, 1871], чье исследование, возможно, стало наиболее оригинальным и блестящим достижением за всю историю антропологии. Тот факт, что многие конкретные интерпретации Моргана к настоящему времени отвергнуты, никак не уменьшает величия его работы. Со времени Моргана большой вклад в теорию родства и анализ его систем был внесен Риверсом, Кребером, Лоуи и Рэдклифф-Брауном; заметное значение имеют также исследования Агински, Эггана, Эванс-Притчарда, Гиффорда, Лоренса, Лессера, Ле-ви-Строса, Малиновского, Оплера, Сапира, Бренды Селигмэн, Спира, Шпера, Такса, Тернвалда, Уорнера, Уайта и др. По всей видимости, никакая другая тема в антропологии не стала объектом столь интенсивного творческого поиска. Поэтому автор этой книги не мог не опираться в высокой степени на работы своих предшественников.

Система родства отличается от всех рассмотренных выше типов социальной организации в одном важном отношении. В различных формах семьи, сиба, клана и общины межличностные отношения структурируются таким образом, чтобы объединить индивидов в социальные группы. Система родства, однако, не социальная группа, она не соответствует некому организованному объединению индивидов. Как подсказывает само ее название, она представляет собой структурированную систему отношений, в рамках которой индивиды связаны между собой сложными переплетающимися и ветвящимися связями. Конкретные родственные связи, изолированные от других отношений, могут служить, и зачастую действительно служат, объединению индивидов в социальные группы, такие, как нуклеарная семья или линидж, но системы родства, взятые в целом, не считаются социальными объединениями и не создают таких объединений.

Исходным пунктом анализа родства служит нуклеарная семья [Malinowski, 1930]. Повсеместно именно в рамках данной социальной

119

группы ребенок приобретает привычки социального взаимодействия, развивает свои первые межличностные отношения. Он учится реагировать определенным образом на действия своего отца, матери, своих братьев и сестер, а также ожидать от них определенного ответного поведения. Его поведенческие реакции, как бы ни были они индивидуализированы в самом начале, постепенно модифицируются по мере продвижения вперед процесса обучения и социализации таким образом, чтобы они соответствовали культурным нормам, преобладающим в данном обществе. После того как индивид обучился социальному поведению в рамках этих первичных внутрисемейных отношений, соответствующие поведенческие пэттерны по мере расширения круга личных контактов индивида имеют тенденцию распространяться или «генерализоваться» за пределами его семьи (см.: [EvansPritchard, 1932: 13])- Такое генерализованное поведение социально вознаграждается и закрепляется в случаях соответствия культурным нормам. В других случаях оно не поощряется либо даже наказывается и таким образом искореняется. Индивид начинает вести себя по отношению к разным людям все более и более дифференцированно; складывается ситуация, в рамках которой определенные способы поведения по отношению к другим людям могут быть выработаны методом проб и ошибок, либо при помощи имитативного научения. В любом случае именно родители, старшие сиблинги, другие родственники, а также соседи задают поведенческие стандарты и оказывают давление, в конечном счете приводящее к тому, что индивид ведет себя в соответствии с социальными ожиданиями.

Внутрисемейные отношения — это не только социальные отношения, осваиваемые индивидом в первую очередь в младенчестве и раннем детстве; они продолжают оставаться его наиболее интимными отношениями и когда он становится взрослым. Ребенок, после того как он вырастает и женится, в

тенденции воспроизводит во взаимоотношениях со своими собственными детьми и женой поведение, с которым он сталкивался со стороны своих родителей и сиб-лингов в их отношениях с ним и наблюдал в их отношениях друг с другом. Семейные отношения по необходимости высоко функциональны, так как они повсеместно связаны со многими важнейшими сферами жизнедеятельности — с экономической кооперацией, ведением домохозяйства, сексом, демографическим воспроизводством, уходом за детьми и обучением подрастающего поколения. Таким образом, неудивительно, что они задают стандарты всех других родственных отношений — те, которым последние должны следовать или от которых они должны быть дифференцированы.

В рамках нуклеарной семьи можно найти восемь характерных отношений. Хотя они функционально дифференцированы, для всех их (в сопоставлении с внесемейными связями) характерна высокая степень взаимной кооперации, лояльности, солидарности и

120

аффективное™. Несмотря на культурные различия, вследствие универсальности базовых функций семьи каждое из восьми первичных отношений демонстрирует примечательно сходный фундаментальный характер во всех обществах. Эти отношения со своими наиболее типичными характеристиками выглядят следующим образом.

Муж и жена: экономическая специализация и кооперация; сексуальное сожительство; совместная ответственность за содержание детей, уход за ними и их воспитание; четко определенная система прав и обязанностей относительно семейной собственности, развода, сфер семейной власти и т.д.

Отец и сын-, экономическая кооперация в мужской сфере деятельности под руководством отца; обязательства материальной поддержки со стороны отца по отношению к сыну в период его детства и со стороны сына по отношению к отцу в период его старости; обязанность отца воспитывать сына и наказывать его за неправильное поведение; долг подчинения и уважения со стороны сына, смягчаемый определенной степенью товарищества в отношениях между ними.

Мать и дочь-, отношение, параллельное тому, что наблюдается между отцом и сыном, но с большей ролью ухода за ребенком и экономической кооперации и меньшим значением распределения властных отношений и материальной поддержки друг друга.

Мать и сын. зависимость сына от матери в период его младенчества; именно мать обеспечивает наказание сына в самом раннем детстве; умеренный уровень экономической кооперации в дегстве; раннее развитие противоинцестуозного табу, действующего в течение всей жизни; материальная поддержка, оказываемая сыном матери в старости.

Отец и дочь: обязанность отца защищать свою дочь и материально поддерживать ее до замужества; экономическая кооперация, воспитание и наказание имеют заметно меньшее значение, чем в отношениях между отцом и сыном; отношения игры обычны, когда дочь находится в младенческом возрасте, но на смену им приходит заметная сдержанность в отношениях по мере развития противоинцестуозных табу.

Старший и младший брат-, отношения партнеров в играх, развивающиеся в дружбу; экономическая кооперация под руководством старшего брата, умеренная степень ответственности старшего брата за воспитание и наказание младшего.

Старшая и младшая сестра: отношение, параллельное тому, что наблюдается между старшим и младшим братом, но с особым значением, придаваемым физическому уходу за младшей сестрой. Брат и сестра: отношения партнеров в играх, способное варьировать в зависимости от относительного возраста; постепенное

121

развитие противоинцестуозного табу, обычно сопровождающееся усиливающейся сдержанностью в отношениях; умеренный уровень экономической кооперации; частичное принятие на себя родительской роли, в особенности старшим сиблингом.

Все вышеупомянутые отношения, естественно с локальной спецификой, можно найти в любой полной семье как минимум с двумя разнополыми детьми. Типичный мужчина в любом обществе в определенные периоды его жизни играет роли мужа, отца, сына и брата в какой-либо нуклеарной семье, а женщина — роли жены, матери, дочери и сестры. Однако противоинцестуозные табу запрещают мужчине быть мужем и отцом в той же самой семье, где он — сын и брат, а женщине быть женой и матерью в семье, где она — дочь и сестра. Оба при заключении брака становятся членами нуклеарной семьи, отличной от той, в которой они были рождены. Таким образом, как мы видели, любой нормальный взрослый индивид в любом обществе принадлежит к двум нуклеарным семьям, к семье ориентации, в которой он родился, и к семье прокреации, создаваемой при вступлении в брак Данное лицо является сыном или дочерью и братом или сестрой в первой семье; мужем или женой и отцом или матерью — во второй.

Именно универсальный факт индивидуального членства в двух нуклеарных семьях служит основой возникновения систем родства. Если бы браки обычно заключались внутри нуклеарной семьи, существовала бы только семейная организация; родство ограничивалось бы рамками семьи. В силу того что индивиды систематически принадлежат к двум разным семьям, каждый человек служит связующим звеном между членами его семьи ориентации и членами его семьи прокреации, и ветвящиеся серии таких звеньев соединяют вместе индивидов родственными связями.

Системы родства представляют собой одну из универсалий человеческой культуры. Автору не известно ни одного общества, каким бы первобытным или разложившимся оно ни было, не признающего культурно структурированных отношений между родственниками. Естественно, родственные связи имеют тенденцию забываться со временем и по мере удаления родственной близости между носителями этих связей, но социальные образования, основанные на общем проживании и происхождении, зачастую помогают сохранить память или традицию некоторых родственных связей в течение удивительно долгих периодов. В самом деле, автору не известно ни одно общество, не признающее родственных связей за пределами круга третичных родственников, по крайней мере в некоторых направлениях. Во многих малых племенах любой из их членов признает какую-то родственную связь с каждым другим членом данного племени. Среди аборигенов Австралии, где озабоченность родственными связями достигала крайних пределов, по сообщениям этнографов, 122

абориген мог, по крайней мере теоретически, пересечь весь континент, останавливаясь на каждой племенной границе для того, чтобы сличить сведения о своих родственниках с актуальной ситуацией в племени. К концу путешествия он бы знал, к кому именно в каждой локальной группе он должен обращаться как к своей бабке, тестю, сестре и тд., с кем он может общаться свободно, а кого должен избегать, с кем он может или нет иметь сексуальные отношения, и ТА Даже если в данный момент мы будем игнорировать некоторые более тонкие различия между

родственниками, проводимые некоторыми обществами, все равно получится, что любой индивид в любом обществе потенциально может иметь 7 различных видов первичных родственников, 33 — вторичных, 151 — третичных и возрастающее в геометрической прогрессии число дальних родственников разных степеней. Проассоциировать определенный поведенческий паттерн с каждой из потенциально различимых категорий родственников было бы непрактично и непереносимо громоздко, и ни одно из обществ не пытается этого сделать. Эта проблема решается во всех обществах уменьшением числа культурно различаемых категорий до такого числа, с которым можно реально иметь дело; и достигается это через группировку нескольких категорий родственников в одну. Применение разных методов подобного группирования ведет к появлению принципиальных различий в структуре родства. Однако прежде, чем они будут рассмотрены, нам необходимо дать введение в проблематику терминологии родства.

Часть социального взаимодействия, характерная для любого отношения между родственниками, представляет собой вербальный элемент — термины, применяемые родственниками при обращении друг к другу. Хотя представители некоторых народов обычно пользуются личными именами даже при обращении друг к другу, все общества хотя бы до некоторой степени используют и особые термины для обозначения родственников разных категорий, а подавляющее большинство культур пользуется преимущественно или исключительно терминами родства в процессе общения между родственниками. Достаточно распространена форма, промежуточная между использованием личных имен и употреблением терминов родства; она обозначается как текнонимия (см.: [Tylor, 1889: 248]). В своем наиболее типичном виде она представляет собой обозначение человека, имеющего ребенка как «отца/матери такого-то»; при этом использование термина родства комбинируется с употреблением личного имени ребенка вместо использования исключительно личного имени или исключительно термина родства.

Технически термины родства классифицируются тремя различными путями — по способу их использования, в соответствии с их лингвистической структурой и по области их применения (ср.: [Lowie, 1928:264]). Сточки зрения использования термины родства могут упо-

123

требляться либо для прямого обращения к индивиду, либо для упоминания о нем в разговоре с третьим лицом. Вокативный термин используется для обращения к родственнику; он представляет собой часть лингвистической поведенческой характеристики определенного межличностного отношения.

Референтивный термин используется для обозначения родственника при разговоре о нем с третьим лицом; это не часть самого межличностного отношения, он представляет собой слово, обозначающее

лицо, обладающее определенным родственным статусом. В английском языке большинство терминов, обозначающих кровных родственников, используется и так и так, хотя слова nephew («племянник») и niece («племянница») редко используются при прямом обращении. В английском языке термины, обозначающие свойственников, редко служат при непосредственном обращении; вместо этого используются термины кровного родства или личные имена. Таким образом, мужчина при обращении к своей теще называет ее «мама», при обращении к отчиму он скорее назовет его «отцом», «папой», а при обращении к шурину или свояку он скорее назовет его по его полному или уменьшительному имени. Особые термины обращения в английском языке обычно уменьшительные или разговорные, например grandpa («дедушка, дедуля»), granny («бабушка, бабуля»), auntie («тетя, тетенька»), dad («папа»), papa («папочка»), та («мама»), mummy («мамочка»), hubby («муженек»), sis («сестричка, сестренка») и sonny («сынок»). Некоторые народы проводят абсолютно жесткое разграничение между вокативными и референтивными терминами родства, другие разграничивают их только грамматически или вообще никак; среди иных народов мы наблюдаем разного рода комбинации вышеописанных состояний.

Обычно референтивные термины более определенны в своем применении, чем вокативные. Так, в английском языке mother («мать») как референтивный термин обычно обозначает только собственно мать, но в качестве вокативного он обычно применяется также при обращении к мачехе, теще, свекрови или даже к родственно не связанной с эго женщине более старшего возраста. Более того, референтивные термины обычно более полные, чем вокативные. Обычай может требовать применять только личные имена при обращении к родственникам определенных категорий, либо те или иные табу могут запрещать эго разговаривать с ними, в результате чего соответствующие вокативные термины в данном языке могут отсутствовать вообще. В дополнение к этому вокативные термины демонстрируют тенденцию к большей дупликации и наложению друг на друга, чем это наблюдается в отношении референтивных терминов. В результате действия этих причин референтивные термины оказываются значительно более полезными при анализе систем родства, вследствие чего только их мы в дальнейшем и будем подвергать научному анализу в настоящей работе.

124

При классифицировании в соответствии с их лингвистической структурой термины родства подразделяются на элементарные, деривативиые и описательные (дескриптивные) (см.: [Lowie, 1932b: 568; Davis, Warner, 1937: 303]). Элементарный термин — слово, не разложимое на какие-либо смысловые элементы; примерами в английском языке могут служить такие слова, как. father («отец») или nephew («племянник»), не поддающиеся разложению на какие-либо более элементарные лексические компоненты с родственным значением. Деривативный термин — термин родства, подобно английским grandfather («дед»), sister-in-law («невестка», «золовка») или stepson («пасынок»), состоящий из элементарного термина родства и какого-либо иного лексического элемента, что само по себе не обозначает определенного родственника. В процессе практического использования квалифицирующий лексический элемент достаточно часто опускается, если только в данном коммуникативном контексте не требуется особая точность. Таким образом, в англоязычном мире мужчина скорее всего скажет ту son («мой сын»), а не ту stepson («мой пасынок»), говоря о сыне своей жены от ее первого брака, а во многих обществах сестра матери может называться «матерью» или обозначаться при помощи деривативного термина, который можно перевести как «малая, маленькая мама». Во всех языках, по всей видимости, возможно использование дескриптивного референтивного термина, если применение любого другого термина не дает необходимой однозначности. Например, в англоязычном мире, если эго упоминает о своей sister-in-law («невестке/золовке»), а его/ее просят уточнить, о ком именно идет речь, он может упомянуть либо ту brother's wife («жену моего брата»), либо ту wife's sister («сестру моей жены»), либо даже ту elder brother's second wife («вторую жену моего старшего брита») и тд. Кроме подобного рода контекстов, когда описательные термины используются для указания предельно точного родственного отношения между индивидами, описательные термины употребляются в номенклатурах родства лишь спорадически, кроме, как показывают наши данные (см. также [Lowie, 1917a: 105-107]), культур пояса, протянувшегося через Центральную Африку с запада на восток, где среди заметного числа суданских и нилотских народов, а также народов банту, они применяются очень широко.

Что касается классификации терминов родства по области их применения, термины родства подразделяются на денотативные и классификационные. Денотативный термин — это термин родства, применяющийся для обозначения родственников только одной категории, отвечающей соответствующим критериям принадлежности к определенному поколению, полу и генеалогическим степеням родства. Иногда для конкретного индивида он обозначает конкретного человека, как в англоязычном мире это характерно для таких терминов родства, как father («отец»), mother («мать»), husband («муж»), wife («жена»), father-in-

125

law («тесть») или mother-in-law («теща»)42. Однако зачастую денотативные термины применяются для обозначения нескольких разных человек, принадлежащих к одной элементарной родственной категории, как это наблюдается применительно к английским brother («брат»), sister («сестра»), son («сын»), daughter («дочь»), son-in-law («зять, муж дочери») и daughter-in-law («невестка, жена сына»). Классификационный термин применятся для обозначения родственников двух и более элементарных категорий, отвечающих соответствующим критериям принадлежности к определенному поколению, полу и генеалогическим степеням родства. Например, в английском языке grandfather («дед») обозначает не только отца отца, но и отца матери; aunt («тетя») обозначает сестру любого из родителей эго либо жену дяди с отцовской или материнской стороны; brother-in-law («зять, шурин, деверь, свояк») может в равной степени обозначать брата жены или мужа, а также мужа сестры. Cousin (- «двоюродный брат, двоюродная сестра») охватывает всех коллатеральных родственников в поколении эго и некоторых в примыкающих поколениях, вне зависимости от их пола, типа генеалогической связи с эго и даже степени родственной удаленности. Прежде всего, именно благодаря широкому использованию классификационных терминов всем обществам удается сократить число родственных категорий с многих тысяч потенциально различимых теоретически до очень скромной цифры, в среднем, по-видимому, до 25 (см.: [Kroeber, 1909:79])- И именно такого порядка число терминов родства используется в подавляющем большинстве культур мира.

Со времен Моргана и вплоть до относительно недавнего времени обычно говорили о «классификационных» и «дескриптивных» системах родства; при этом первые рассматривались как характерные для первобытных племен, а вторые — для цивилизованного человечества. В настоящее время это разграничение считается совершенно ошибочным. Слова «классификационный» и «описательный» относятся к отдельным терминам, а не к целым терминологическим системам. Собственно говоря, за исключением нескольких африканских обществ, пользующихся почти исключительно дескриптивной терминологией, все известные системы терминов родства считаются классификационными в смысле широкого применения классификационных терминов. В западноевропейских системах, включая и нашу собственную, они используются по крайней мере столь же широко, как и в терминологиях родства большинства первобытных племен. В самом деле, английская терминология идентична по своему типу системам терминов родства андаманцев, огнеземельцев она и эскимосов, и даже технически она классифицируется как «система терминов родства эскимосского типа» [Spier, 1925:79].

42 Подобные слова также иногда обозначаются как «изолирующие термины» (см.: [Davis, Warner, 1937: 300-301])

(примеч. авт).

126

Несколько категорий первичных родственников («отец», «мать», «брат», «сестра», «муж», «жена», «сын», «дочь») обозначаются тем же числом терминов в подавляющем большинстве обществ. Эти термины почти всегда являются элементарными, хотя в семи обществах нашей выборки сиблинги обозначаются при помощи описательных терминов, например сочетания «дочь отца» или «дочь матери» используются вместо особого термина для обозначения сестры. Термины для первичных родственников могут быть как денотативными, так и классификационными, но если термин классификационный, то он обычно обозначает одного первичного и одного или нескольких вторичных родственников, а не применяется к двум категориям первичных родственников. Исключения из этого правила известны, но они достаточно редки. Иногда, например, термин со значением «супруг» используется для обозначения как мужа, так и жены, а термин со значением «дитя» обозначает как сына, так и дочь, или термин для сиб-линга используется представителями обоих полов, но в устах представителя одного пола значит «брат», а другого — «сестра». Однако в общем все первичные родственники терминологически различаются. В дополнение к сказанному, большинство обществ терминологически отличает старших братьев и сестер от младших; таким образом, в первичных терминах родства находят полное отражение все функциональные различия в отношениях внутри нуклеарной семьи.

При описании вторичных, третичных и дальних родственников начинают использоваться и новые элементарные термины для обозначения определенных родственников, но деривативные и дескриптивные термины появляются со все возрастающей частотой. Денотативные термины редко употребляются для обозначения вторичных родственников и практически не используются для обозначения третичных; здесь уже преобладают классификационные термины. В значительной степени причиной этого выступают, конечно, само возрастание числа потенциально различимых категорий — 33 для вторичных и 151 для третичных родственников — и соответствующий рост практической необходимости уменьшения числа признаваемых именуемых родственных категорий, что и достигается через применение одного термина родства для обозначения нескольких категорий

родственников. Это может быть осуществлено через использование термина, изначально обозначавшего какого-либо первичного родственника, для обозначения одной или нескольких категорий вторичных или более дальних родственников, или через использование определенного термина для обозначения нескольких категорий вторичных, третичных и дальних родственников. Наша собственная система терминов родства пользуется исключительно вторым способом, что отражает изолированный характер нашей нуклеарной семьи, но в кросс-культурной перспективе значительно более широко Распространен первый метод уменьшения числа терминов родства.

127

Классификационный термин может возникнуть только через игнорирование одного и более фундаментальных различий между родственниками, которые при условии получения ими полного лингвистического признания привели бы к обозначению соответствующих элементарных категорий родственников особыми денотативными терминами. Пионерские исследования Кребера и Лоуи (см. в

особенности: [Kroeber, 1909: 77-85; Lowie, 1929b: V. 19.84-89]; см. также: [Davis, Warner, 1937: 291313]) привели к признанию шести основных критериев, которые в случае лингвистического признания их как основы терминологической дифференциации дают на выходе денотативные термины. При игнорировании любого из них на свет появляются классификационные термины. Критерии эти выглядят следующим образом: [1] поколение, [2] пол, [3] свойство vs. кровное родство, [4] коллатеральность, [5] бифуркация и [6] полярность. Именно этими критериями мы уже пользовались при подсчете числа потенциальных категорий первичных, вторичных и третичных родственников. В дополнение к вышеупомянутому, те же самые авторы выделили еще три вспомогательных критерия — относительного возраста, пола эго и прижизненности (decedence) — их лингвистическое признание делает классификационный термин менее инклюзивным, а денотативный — более специфицирующим. Эти девять критериев имеют как эмпирические, так и логические основания; по отдельности и в комбинации они, по всей видимости, охватывают собой все принципы, реально используемые человеческими обществами при лингвистической классификации и дифференциации родственников. Позднее мы рассмотрим каждый из данных критериев по отдельности.

Критерий поколения имеет биологические основания. Факторы биологического воспроизводства автоматически группируют людей по различным поколениям: собственное поколение эго, включающее в себя его родных, двоюродных и троюродных братьев, сестер; первое восходящее поколение, включающее родителей эго а также их родных, двоюродных и троюродных братьев и сестер; первое нисходящее поколение, включающее в себя сыновей, дочерей, племянников и племянниц эго; второе восходящее поколение бабушек и дедушек эго; второе нисходящее поколение внуков и внучек эго; и т.д. Так как в большинстве обществ браки обычно заключаются между представителями одного поколения, свойственники в большинстве случаев группируются по поколениям аналогично кровным родственникам. Большинство родственных систем признает межпоколенные различия в очень высокой степени. Например, наша собственная система терминов родства игнорирует эти различия только в одном (и не очень важном) случае, когда термин cousin применяется по отношению к cousin once {or twice) removed, т.е. для обозначения представителей первого и второго восходящего и нисходящего поколений относительно эго. По-видимому, наиболее впечатляющие примеры

128

развития классификационных терминов в результате игнорирования различий между поколениями можно найти в системах обозначения кросс-кузенов, носящих названия «кроу» и «омаха». В первой из этих систем дети сестры отца обозначаются при помощи тех же самых терминов, что дядя и тегя по отцу, в то время как дети братьев матери классифицируются вместе с племянниками и племянницами эго — детьми его братьев. Система омаха представляет собой приблизительное зеркальное отражение системы кроу; дети сестер отца здесь классифицируются с племянниками и племянницами — детьми сестер, а дети братьев матери — с дядями и тетями по матери43.

Крите[шй пола базируется на другом биологическом различии, между мужчинами и женщинами; оно широко учитывается в терминологии родства. Наша собственная система, например, игнорирует пол в отношении лишь одного основного термина — речь снова идет о слове cousin. Некоторые общества используют один классификационный термин для обозначения одновременно и сына, и дочери или и для тестя, и для тещи. Однако наиболее распространенные примеры игнорирования пола в родственной терминологии обнаруживаются во втором нисходящем и во втором восходящем поколениях, где многие общества имеют термины, приблизительно эквивалентные английским grand-chtfd или grandparent. Конечно, именно в этих поколениях индивид скорее всего, будет иметь дело с родственниками, в основном слишком маленькими, чтобы быть значимо дифференцироваными по полу, либо слишком старыми для того, чтобы быть сексуально активными.

Критерий «свойство vs. кровное родство» основан на универсальных социальных феноменах брака и противоинцестуозных табу. Вследствие действия последних брачные партнеры в норме не могут быть

близкими кровными родственниками. В результате этого среди родственников одной степени (идет ли речь о первичных, вторичных, третичных или дальних) часть всегда будут кровными родственниками, связанными с эго биологически, а другая — свойственниками. В цепочку, связывающую их с эго, будет встроено по крайней мере одно звено брачной связи, при этом биологически они не будут связаны с эго, либо эта связь будет крайне отдаленной. Это различие широко признается в терминологиях родства. В нашей собственной системе, например, оно полностью игнорируется применительно только к термину uncle, обозначающему не только братьев родителей, но и мужей теток, и слову aunt, также обозначающему не только сестер родителей,

4Л Нследствие слияния (см. ниже) зачастую наблюдается такая ситуация, когда в системе кроу термин для «сына сестры отца» имеет значение «отец», для «сына брага матери» — «сын», а для «дочери брата матери» — «дочь»; в системе же омаха термин для «дочери брата матери» — «мать». При этом не уделялось достаточно внимания тому обстоятельству, что здесь мы имеем дело с побочной, а не фундаментальной характеристикой систем родства типа кроу и омаха (примеч.

авт.).

129

но и жен дядей. В остальных терминах свойство признается лишь частично, через использование деривативных терминов с префиксом step- или суффиксом -in-law, в этом отношении мы отличаемся от большинства других обществ, обычно обозначающих свойственников при помощи элементарных терминов44. Классификационные термины, основанные на игнорировании этого критерия, особенно приняты в обществах с обычаями предпочтительных браков. Например, в ситуации господства обычая предпочтительного кросс-кузенного брака с «дочерью сестры отца» последняя может называться тем же термином, что и жена, а одного термина может быть достаточно для обозначения и «сестры отца», и «матери жены».

Критерий коллатеральности основан на том биологическом факте, что среди кровных родственников одного поколения и пола некоторые будут генеалогически ближе к эго, чем другие. Например, прямой предок будет генеалогически ближе к эго, чем родной или двоюродный его сиблинг, а прямой потомок эго будет к нему ближе, чем потомок его родного или двоюродного сиблинга. Наша собственная система терминов родства систематически признает критерий коллатеральности и (за единственным исключением термина cousin) никогда не использует один и тот же термин для обозначения кровных родственников эго разных степеней родства. Однако большинство обществ игнорируют критерий коллатеральности значительно чаще, в результате чего в этих обществах существуют разнообразные классификационные термины, обозначающие одновременно прямых и коллатеральных родственников. Феномен обозначения прямых и коллатеральных родственников (или коллатеральных родственников разных степеней родства) при помощи одного классификационного термина технически называется «слиянием» (merging) (см.: [Lowie, 1917а: 109]). К категориям родственников, наиболее часто подвергающихся слиянию, относятся родители и их однополые сиблинги, сиб-линги и ортокузены (дети «брата отца» или «сестры матери»), жена и ее сестра, а также сын или дочь и племянник или племянница. Критерий бифуркации (раздвоения) применяется только к вторичным и более дальним родственникам и основывается на том биологическом факте, что они могут быть связаны с эго через его отца либо мать. Признание этого критерия ведет к тому, что родственники со стороны отца и матери получают разные обозначения. Наша собственная система терминов родства совершенно игнорирует критерий бифуркации, в результате чего мы получаем целый ряд классификационных терминов. Так, мы называем человека grandfather («дедом») или grandmother («бабкой») вне зависимости от того, идет ли речь о родителях отца или матери; uncle («дядей»)

44 Ср., например, русские термины свойства «тесть», «шурин», «свояк», «деверь», «золовка». — А. К.

130

или aunt («тетей») вне зависимости от того, идет ли речь о сиблин-гах отца или матери; пол связующих родственников не учитывается и в таких терминах, как brother-in-law («зять/муж сестры, шурин, деверь, свояк») или sister-in-law («невестка/жена брата, золовка»), nepheiv («племянник») или niece («племянница»), grandson («внук») или granddaughter («внучка»). Однако большинство обществ такие терминологические различия проводят.

Критерий полярности^, последний из шести главных критериев дифференциации терминов родства, базируется на том социологическом факте, что для образования социального отношения необходимы два человека. Лингвистическое признание этого критерия приводит к появлению двух терминов для каждого родственного отношения. В нашей собственной системе терминов родства критерий полярности признается во всех случаях, за единственным исключением употребления термина cousin. To, что два брата, две сестры, два brothers-in-law или две sisters-in- law также употребляют один и тот же термин при обращении друг к другу, стало в

действительности побочным результатом признания других критериев. Это проясняется при учете того факта, что один термин может быть использован по отношению к тому же родственнику родственником противоположного пола, а в таком случае реципрокный термин оказывается иным. Полярность иногда игнорируется в отношениях между сиблингами, как это бываег в случаях, когда брат называет свою сестру при помощи того же самого термина, что она использует для обозначения своего брата, или в авункулярных отношениях (например, когда дядя по матери и деги его сестры называют друг друга при помощи одного и того же термина). Наиболее же часто критерий полярности игнорируется в терминах, используемых родственниками, отстоящими друг от друга на два поколения; дедушки и бабушки, с одной стороны, и внуки и внучки, — с другой, во многих обществах обозначают друг друга при помощи идентичных терминов.

Критерий относительного возраста отражает тот биологический факт, что родственники одного поколения редко бывают одного и того же возраста. В любой паре таких родственников практически неизбежно один старше другого. Хотя это и игнорируется полностью в нашей собственной системе терминов родства (и критерий этот не рассматривался в числе основных), относительный

45 В научной литературе этот критерий обычно называется «реципрокностьк» (см., например: [Kroeber, 1909:80-81; Lowie, 1917a: 165-166]). Так как обозначения всех остальных критериев указывают на основание дифференциации, в то время как «реципрокность» указывает скорее на эквивалентность, мы, для того чтобы добиться терминологического единообразия, решили использовать термин «полярность». Кроме того, «реципрокность» имеет в антропологии другое признанное техническое значение, (см.: [Malinowski, 1926: 24-27]) (примеч. авт.).

131

возраст широко принимается в расчет во многих терминологиях родства. Значимое большинство всех систем различает старших и младших сиблингов одного пола, а 100 из 245 проводят аналогичное различение для разнополых сиблингов. Некоторые общества, например юманы Юго-Запада США (см.: [Spier, 1925:75-76]), проводят это различение очень широко, терминологически дифференцируя, скажем, старших и младших сиблингов родителя или брачных партнеров и детей старшего и младшего сиблинга.

Критерий папа эго базируется на том биологическом факте, что пользователи системы терминов родства, а также родственники, обозначенные этими терминами, неизбежно мужчины либо женщины. Системы терминов родства, признающие данный критерий, будут иметь два термина для каждого родственника, один из которых будет использоваться мужчинами, а другой — женщинами. Например, среди хайда (см.: [Murdock, 1934a: 360-362]) имеются два денотативных термина для отца, один из которых используется сыновьями, а другой — дочерьми. Для хайда английское слово father («отец») выглядело бы классификационным термином родсгва. Критерий пола эго часто действует совместно с критерием пола, в результате чего тождество или противоположность пола эго и его родственника может оказаться важнее реального пола любого из них. Это особенно часто наблюдается применительно к терминам, обозначающим сиблингов, где один термин (или пара, разграничивающая относительный возраст) может быть использован мужчиной для обозначения своего брата, а женщиной

— для обозначения сестры, в то время как другой термин используется мужчиной для обозначения сестры, а женщиной — для обозначения своего брата.

Критерий прижизненности, последний и наименее важный из девяти, основан на биологическом факте смертности человеческих существ. Подобно критерию бифуркации он применяется в особенности к вторичным родственникам и зависит от человека, через которого прослеживается родство. Но если применительно к бифуркации решающим моментом служит пол этого человека, то критерий прижизненности обращает внимание на то, жив он или умер. Небольшое число обществ, прежде всего в Калифорнии и примыкающих к ней областях (см.: [Kroeber, 1909:7946]), имеют два термина для некоторых родственников, причем один используется на протяжении жизни человека, через которого считается родство, а другой — после его смерти. Это различение встречается почти исключительно по отношению к терминам, обозначающим родственников, являющихся потенциальными брачными партнерами в условиях предпочтительного левиратного или сороратного брака. Например, со смертью старшего брата статус его жены относительно его младшего брата может испытать резкое из-

46 Термин decedence предложен нами (примеч. авт.).

132

менение; в рамках системы левирата она обязана выйти замуж за младшего брата, в то время как до этого она была ему недоступна как брачный партнер. Хотя «прижизненность» и не считается важным фактором, она завершает список критериев, позволяющих через учет их лингвистического признания или непризнания подойти к объяснению всех возможных вариаций номенклатур родства.

При всей фундаментальной важности для анализа данные критерии сами по себе все-таки не объясняют различий в терминологиях родсгва. Принципиально важной научной проблемой становится обнаружение факторов, заставляющих разные народы выбрать одни критерии и отвергнуть другие в