Сырьё для дракона

В ходе российско-китайских экономических переговоров Пекин настаивает на условиях, которые сосредоточат в его руках максимум собственности и политического контроля во всех производственных цепочках. Это вполне естественно для режима, при котором руководители стремятся увеличивать импорт сырья в условиях системного расстройства мировой торговли.

Тем временем российский капитал и рабочая сила отнюдь не рвутся осваивать богатства Дальнего Востока — во многом из-за государственного регулирования экономики, искажающего структуру стимулов и связывающего производственные ресурсы в неэффективных проектах.

Ожидается, что сегодня Владимир Путин, находящийся с визитом в Китае, подпишет ряд соглашений об инвестиционных проектах. Они входят в программу сотрудничества на 2009―2018 годы между регионами Дальнего Востока и Восточной Сибири России и северо-востока КНР, одобренную Дмитрием Медведевым и Ху Цзиньтао во время их сентябрьской встречи в Нью-Йорке.

Проекты, которые будут осуществлены на территории России, почти все относятся к добыче сырья. Предполагается совместная разработка каменного угля на Беринговском месторождении (Чукотка) и бурого угля — на Новиковском (Сахалин). В Забайкальском крае будут добываться железные руды, в Хабаровском — оловянные, а в Иркутской области запланирована разработка Нижнеудинского района, где есть и золото, и серебро, и марганец, и молибден. А на северо-востоке Китая намечено развивать обрабатывающие производства. В Хэйлунцзяне развернётся изготовление и сборка электроприборов, в провинции Цзилинь (она соседствует с российским Приморьем и КНДР) будут делать легковые автомобили с электробензиновым приводом, в Ляонине (Южная Манчжурия) — силовые трансформаторы, во Внутренней Монголии — мебель. Кроме того, в Северном Китае возникнут производства олова, свинца, медного листа, огнезащитных дверей и кирпича.

Ясно, что российское сырьё, добываемое в рамках данной программы, будет поставляться преимущественно в Китай. К северу от Амура расположатся рудники, шахты и лесозаготовки, а к югу — металлургические, металлообрабатывающие, мебельные и машиностроительные производства. Это уже вполне привычный расклад. Более любопытную подробность намеченного соглашения в комментарии «Ведомостям» раскрыл функционер «Единой России» Александр Коган, недавно участвовавший в двухдневном форуме с коллегами из компартии КНР. По его словам, китайцы согласны на предложение России строить на её территории деревообрабатывающие заводы, но при условии, что на этих заводах будут работать китайские рабочие, для которых создадут специальные таможенные коридоры и облегчат получение годовых виз. Вице-премьер Александр Жуков, находящийся сейчас в Китае, в комментариях российскому телевидению подтвердил, что подобные инициативы действительно обсуждаются.

Здесь возникают вопросы. Было бы странно слышать, что руководство России одновременно озабочено растущей безработицей и обсуждает планы по импорту китайской рабочей силы. С одной стороны, в стране есть убыточный, сокращающий штаты АвтоВАЗ. С другой ― перспективные проекты по добыче сырья в Сибири и на Дальнем Востоке. Если это так, то правительству достаточно ни во что не вмешиваться, и увольняемые автомобилестроители потянутся туда, где их труд востребован, в том числе и в восточные регионы. При желании государство могло бы выделить переселенцам единовременное подъёмное пособие. Однако в реальности всё наоборот.

Российские власти не стимулируют мобильность национальной рабочей силы, а стараются прикрепить её к земле, в том числе средствами социальной политики и массовой поддержкой малорентабельных производств. Все дальневосточные регионы, несмотря на свои сырьевые богатства, являются дотационными, и русские оттуда уезжают. При этом власти объявляют приоритетными проекты, которые сопровождаются проникновением на эти территории китайского труда и капитала. Государственное вмешательство в экономику всегда отдаёт извращением, но в данном случае не обязательно быть либералом, чтобы всерьёз усомниться в осуществляемой политике.

Сегодня очень трудно определить, какие инвестиционные проекты в России рентабельны сами по себе, а какие могут окупиться только благодаря субсидиям, льготам и запретительным мерам правительства. Вся ценовая структура — а значит, и структура издержек — искорёжена наличием нерыночных тарифов на энергоносители. В трубопроводном и железнодорожном транспорте сохраняется государственная монополия, и руководство соответствующих компаний не имеет серьёзных стимулов ни для минимизации издержек, ни для максимизации рентабельности долгосрочных инвестиций. В воздушном транспорте процветает сращивание владельцев наземной инфраструктуры с местными властями, что ведёт к монополизации направлений приближёнными компаниями и запредельным тарифам. Многие отрасли изолированы от мирового рынка таможней, которая не только собирает высокие ввозные и вывозные пошлины, но и создаёт нетарифные барьеры для торговли, подчас запретительные. Правила недропользования фактически уничтожают стимулы для частных инвестиций в геологоразведку. Региональные власти получают от федеральных премии за несостоятельность: чем беднее территория, тем больше денег она получит из центра.

Все эти оковы наложены государством, и можно только гадать, как выглядела бы страна, если бы правительство сняло их. Вполне может быть, что Дальний Восток превратился бы в русский аналог Клондайка или Дикого Запада, в землю, куда по доброй воле и без каких-либо государственных гарантий стекаются сотни тысяч наиболее энергичных, предприимчивых и трудолюбивых наших соотечественников. Капитал бы тоже нашёлся — его в России в расчёте на душу населения больше, чем в Китае. Природные условия в Приморском крае не хуже, чем в китайском Хэйлунцзяне, который расположен на той же широте, но не имеет выхода к морю. Однако плотность населения в Приморье в семь раз ниже, чем у китайских соседей, и втрое ниже, чем, например, в Удмуртии, где климат немногим лучше, а природных богатств гораздо меньше. Не объясняется ли эта аномалия нашей чрезмерной зарегулированностью?

Сегодня российские сырьевые отрасли насильственно превращены в доноров, которые субсидируют всех остальных. Такая политика ведёт к замедленному развитию регионов, богатых сырьём, в том числе дальневосточных. Затем государство, реагируя на последствия своего вмешательства, создаёт для некоторых сырьевых проектов в Сибири и на Дальнем Востоке льготные условия. Те инвестиционные возможности, которые при этом почему-либо отвергаются чиновниками, окончательно погибают, а избранные реализуются в добровольно-принудительном порядке, с раздутыми расходами, по правилам, установленным коррумпированными бюрократами. Естественно, чистый эффект совокупности данных мер может быть только отрицательным. Это всё равно что ударить человека молотком в левый висок, потом ― чтобы шея не скашивалась направо ― ещё в правый висок, а потом удивляться — что это он такой неэффективный? Почему это наши рабочие так мало работают, а наши предприниматели ничего не предпринимают?

Да потому, господа чиновники, что вы сами их к этому приучили. Не надо говорить, что у России нет трудовых ресурсов и капитала, чтобы освоить природные богатства Сибири и Дальнего Востока. Они есть, но они омертвлены. Они сидят в Тольятти, сидят в Пикалёво, сидят по всем дотационным регионам и отраслям. Сидят и ждут государственных субсидий, ждут защитных таможенных пошлин, заниженных тарифов на энергоносители, льготных кредитов от Сбербанка. Ждут, когда государство построит вокруг них инфраструктуру и пригонит к ним из-за границы простодушных «стратегических инвесторов». Ждут и долго ещё будут ждать. А Дальний Восток освоят китайцы.

Что же касается Китая, его политика понятна. По-видимому, китайское руководство пессимистично смотрит на перспективы доллара как мировой валюты и не уверено, что попытки заменить его какой-то «корзиной» будут удачны. Этот прогноз довольно здравый. Из него следует, что мировая торговля и инвестиции переживут сильное потрясение и сокращение. Однако ожидается, что экономика Китая продолжит рост, а значит, её потребность в импортном сырье будет и дальше возрастать. Как обеспечить рост импорта, когда мировая валюта исчезает, а мировая торговля сворачивается? В 1930-е годы, когда человечество в последний раз переживало такую ситуацию, многие политики считали, что их нации вынуждены захватывать чужие территории.

Конечно, для нормальных людей предпочтительны другие, более мягкие варианты. Покупать ресурсы по большому счёту всё-таки дешевле, чем завоёвывать их, но при отсутствии общей валюты и стабильного миропорядка возрастает склонность к заключению не обычных рыночных контрактов, а сильно политизированных «стратегических соглашений». Они нужны, чтобы подстраховаться, чтобы основательно привязать к себе поставщика и затруднить ему поиск новых партнёров в случае изменения конъюнктуры. Вся специфика китайских предложений вполне укладывается в эту логику. Перерабатывающие предприятия должны быть не в России, а в Китае. Или в России, но с китайскими рабочими. Российское сырьё должно не просто поставляться в Китай, но ещё и добываться на предприятиях с китайским капиталом. Иными словами, с точки зрения китайских товарищей, владеть предприятием лучше, чем покупать его продукцию, а политически контролировать его — лучше, чем просто владеть. Другого подхода от Пекина, наверное, ожидать и не стоило.

Александр Храмчихин

пятница, 14 августа 2009 года, 12.41

http://www.chaskor.ru/p.php?id=9334

Широко шагает Народно-освободительная

В Китае проходят крупнейшие военные учения в истории «Частный корреспондент»

ВС Китая последовательно и методично готовятся к войне с Россией, масштаб подготовки ширится с каждым годом. Характер учений не оставляет сомнений в их направленности. Просто в силу отсутствия альтернативы.

В КНР начались крупнейшие в её истории военные учения «Куаюэ-2009» («Большой шаг — 2009»). Они проходят на территории четырёх из семи военных округов — Шэньянского, Ланьчжоуского, Цзинаньского и Гуаньчжоуского. В них принимает участие до 50 тыс. военнослужащих сухопутных войск и ВВС, более 6 тыс. транспортных средств. В ходе учений войска преодолеют в общей сложности 50 тыс. км. В частности, четыре общевойсковые дивизии совершат марш (по железной дороге, а затем своим ходом) на расстояние 2 тыс. км.

а учениях будут отрабатываться совместные действия всех родов войск в условиях современной войны. Одной из целей манёвров станет проверка новейших систем вооружений, а также работоспособности разворачиваемой Китаем национальной навигационной спутниковой системы «Бэйдоу» — аналога американской системы GPS.

В статье «Китай подтягивает войска к границе с Россией» «Частный корреспондент» уже писал о дислокации китайских войск на территории страны. Можно напомнить, что Шэньянский ВО — один из самых сильных округов НОАК, он находится на востоке Маньчжурии и ориентирован на российский Дальний Восток и на Корейский полуостров. Ланьчжоуский округ занимает всю западную часть КНР, он ориентирован на Центральную Азию, Монголию и Западную Сибирь. Цзинаньский ВО — внутренний, он является резервом для других округов и полигоном для отработки новой техники и новых способов ведения боевых действий. Гуаньчжоуский округ находится на юго-востоке Китая, ориентирован на Индокитай и на поддержку антитайваньского Нанкинского ВО.

В вышеупомянутой статье «Китай подтягивает войска к границе с Россией» «Частный корреспондент» писал и о характере проводимых НОАК в последние годы учений. На них отрабатываются сценарии войны, носящие откровенно антироссийскую направленность.

После того как власть на Тайване (как исполнительная, так и законодательная) вернулась к Гоминьдану, вопрос возвращения острова силой, видимо, снят в Пекине с повестки дня. Материк и остров быстро сближаются мирным путём, за экономическими контактами ширятся политические. Гонконгский вариант реализации принципа «одна страна — две системы» имеет очень большие шансы сработать и в случае с Тайванем. Пекин просто удушит Тайбэй в объятиях. Война в этом случае совершенно ни к чему, Китаю нужен не разрушенный, а мощный и процветающий Тайвань.

Агрессию США против КНР сегодня не может себе представить, пожалуй, даже клинический параноик. Её вероятность равна нулю, поскольку у США нет ресурсов для подобной войны и нет целей для неё. Как можно было заметить в последние восемь лет, даже две локальные противопартизанские войны (в Ираке и Афганистане) вызвали критическое перенапряжение ВС США. Это сделало невозможными классические войны против Ирана и КНДР, а уж говорить про войну с Китаем…

Таким образом, в сколько-нибудь обозримом будущем воевать Китаю не с кем. При этом, однако, несмотря на экономический кризис, страна стремительно наращивает военные расходы и проводит всё более интенсивную и широкомасштабную боевую подготовку своих ВС. И это не отдельные тактические учения, необходимые для поддержания повседневной боеготовности частей и подразделений. Это учения стратегического масштаба, в которых задействуются армии и военные округа, они охватывают большую часть территории этой огромной по площади страны.

И характер учений тоже весьма интересен, он заведомо не имеет отношения ни к захвату Тайваня, ни к отражению агрессии со стороны США. Захват Тайваня — это воздушная и морская десантные операции, размеры же сухопутного ТВД на острове очень малы, там не понадобятся тысячекилометровые марши. Некуда маршировать (ширина острова с запада на восток не превышает 150 км). Агрессия со стороны США, если напрячься и представить её себе, может иметь только характер удара с моря и воздуха высокоточным оружием с целью разрушения военного и экономического потенциала КНР. Действий на суше при этом не будет никаких, даже тактического масштаба. И с кем будут вести современную войну с использованием спутниковой навигационной системы сухопутные войска Китая?

А НОАК готовится воевать на суше. И совершать марши. На тысячу километров. На две тысячи километров. С каждым разом всё дальше. И силы задействуются всё большие. Четыре дивизии — это весьма прилично. И куда они собираются маршировать такими силами и на такое расстояние? Ведь, например, максимальная глубина корейского ТВД составляет примерно 700 км. В Юго-Восточной Азии можно промаршировать максимум на 1,5 тыс. км. Индию можно сразу снять с рассмотрения, хотя бы по соображениям географического характера. Есть разгуляться где на воле только в России и Казахстане. Причём и проводятся учения НОАК в местности, напоминающей Казахстан и восток России, а не Юго-Восточную Азию.

Китайцы слишком прагматичны, чтобы гонять войска просто так. Для поддержания повседневной боеготовности войск подобные учения не нужны. Для этого достаточно тактических учений. И для обороны страны подобные манёвры тоже ни к чему. На Китай некому нападать, это настолько очевидно, что, видимо, не нуждается в обсуждении. Поскольку агрессия против КНР — это самый надёжный способ самоубийства для кого угодно. Кроме того, НОАК настолько велика, что даже эту самую невозможную агрессию с любого направления легко отразит имеющимися у неё на данном направлении силами.

Надо наконец перестать заниматься самообманом: Китай не собирается обороняться. Просто потому, что обороняться ему не от кого. Он собирается нападать. Если военные расходы Китая за восемь лет вырастают в 4 раза (притом что для обороны страны их наращивать не нужно вообще, их можно даже сократить), не обращать на это внимание уже как-то совсем странно. Есть в этом что-то клиническое.

Всё складывается один к одному. Китай наконец достиг того этапа в своём развитии, когда он, с одной стороны, уже стал настолько силён, что может начать расширять стратегические границы жизненного пространства силовым путём, с другой стороны, внутренние проблемы достигли того масштаба, когда такое расширение становится необходимым. При этом ему некому помешать. Америка измучена Ираком, Афганистаном и экономическими проблемами; Европа, впавшая в пацифизм и гедонизм, вообще, по сути, уже исчезла как военная сила. И Россия уверенно следует по европейскому пути (увы, только в этом). Такое впечатление, что Москва играет с Пекином в поддавки во всех областях сразу — экономической, политической и, главное, военной. После нынешней «реформы» ВС РФ тоже, в общем-то, исчезнут как военная сила. По крайней мере с точки зрения Китая.

В такой ситуации в высшей степени вероятной станет реализация концепции «Большой двойки». Жизнь сама собой заставит Пекин и Вашингтон преодолеть последние предубеждения в отношении друг друга и по-хорошему поделить мир. Естественно, что Китаю достанется то, что лежит по его периферии, — Юго-Восточная и Центральная Азия, Северная Корея и, конечно, азиатская часть России.

Для того чтобы разъяснить, почему Китаю необходима внешняя экспансия, «Частный корреспондент» начинает серию публикаций, посвящённых внутренней ситуации в КНР. Китайская угроза — это не паранойя, это «объективная реальность, данная нам в ощущениях». Только, увы, далеко не все её ощущают…

Александр Храмчихин

вторник, 18 августа 2009 года, 09.00