2.2 Метафора н когнитивном аспекте

Современные исследования в области метафоры в американской и европейской лингвистике связывают с когнитивным подходом. Ученые, работающие в области семантики, обобщают два сложившихся направления в публикуемых работах по данной тематике. Первый принцип семантических исследовании четко сформулировал Д.Беннет: "В центре семантического исследования должны стоять внутрилингвистические семантические отношения, а не отношения между лингвистическими единицами и миром, в котором мы живем" (Беннет Д., 1975;4). Профессор О.В.Селиверстова указывает на второй подход, осуществляемый в ряде работ, "которые рассматривают отношения между языковой семантикой и миром, а также между языковой семантикой и внеязыковыми представлениями о нем". Если воспользоваться словами Р.Джекендоффа, первая семантика - "о мире, как он есть", вторая - "о том, как мы его воспринимаем (grasp) (Селиверстова О.В., 1998;22-3). Второе направление представлено работами по когнитивной лингвистике. Их цель заключается, прежде всего, в том, чтобы установить, как внеязыковые представления и категории и, в более широком плане, общечеловеческие закономерности познания и мышления преломляются в семантике языковых единиц.

Термин когнитивная наука (cognitive science) был введен несколько десятилетий тому назад, чтобы назвать так определенный круг научных дисциплин, объединившихся для совместного изучения процессов, связанных с получением и обработкой, хранением и использованием, организацией и накоплением структур знания, а также с формированием этих структур в мозгу человека. Профессор Е.С. Кубрякова в своем обзоре определяет когнитивную науку как науку о знании и познании, о результатах восприятия мира и предметно-познавательной деятельности людей, накопленных в виде осмысленных и приведенных в определенную систему данных, которые каким­то образом репрезентированы нашему сознанию и составляют основу ментальных, или когнитивных процессов.

По определению Р.Шепарда когнитивная наука - это наука об общих принципах, управляющих ментальными процессами в человеческом мозгу; при этом "у этой науки большое прошлое, но весьма краткая предистория". И, действительно, человеческим интеллектом, закономерностями мышления, источниками знаний и процессами его достижения - всем этим издавна занимались такие науки, как философия, логика, психология, биология. В рамках же когнитивной науки все эти вопросы звучат по-иному и возникают в связи с появлением в современной науке новых парадигм научного знания (Кубрякова Е.С, 1994).

Важнейшей стороной связи когнитивной науки с языкознанием оказывается та часть лингвистики, которая приходилась на исследование семантики, значения языковых форм и выражений. Ведь само значение определяется как когнитивный феномен, а любые данные об этом феномене -как проливающие свет на структуры сознания, их форматы и внутреннее устройство. Особое положение языка и лингвистики в когнитивной науке связано с убеждением в том, что язык в своем строении должен отраэ/сать природу когнитивных процессов, продукт которых он кодирует.

В соединении в единый блок изучаемых проблем когнитивной науки и лингвистики сыграла в 50-е и 60-е гг. лингвистика М.Хомского. В одной из своих поздних работ Н.Хомский указывает, что для современной лингвистики он считает наиболее актуальными следующие вопросы: что представляет собой знание языка, что существует в мозгу (mind) говорящего на английском, испанском или японском языке; как возникает эта система знаний в сознании /мозгу; как эта систе*ма используется в речи (или вторичных системах, таких как письмо); каковы физические механизмы, используемые в качестве материальной базы для этой системы знаний и для их применения (Chomsky N., 3). Здесь фиксируются проблемы, относящиеся к внутреннему устройству языка, к организации сознания, к системе языковой способности и даже ее физическому (т.е. биологическому) оснащению. Решить эти проблемы в рамках одной лишь лингвистики не представляется возможным. Лингвисты ищут своеобразные подходы к решению этих задач; так, Ч.Филлмор предлагает различать лингвистику с более узким кругом проблем и более широко задумываемую им науку о языке, которая будет решать проблемы, требующие ответа со стороны смежных наук ( Fillmore Ch.J., 1984). Филлмор также подчеркивает, что в пределах собственных границ лингвистика не способна дать самостоятельно адекватное объяснение многим языковым явлениям. Ученые приходят к выводу, что именно когнитивная наука со своим интердисциплинарным характером может и должна включать подобные вопросы в свою программу.

В обширной монографии Metaphor and Thought (ed. By Andrew Ortony) целый ряд серьезных и именитых ученых определяют тот круг лингвистических задач, которые, по их мнению, могут быть решены в рамках когнитивной науки, когнитивной лингвистики: A. Ortony, Max Black, L. Jonathan Cohen, Thomas S.Kuhn, George Lakoff, Michael J.Reddy, John R.Searle и другие. Центральное место в проблематике когнитивной лингвистики занимает семантика, т.к. когнитивное направление на ранних этапах своего развития яеїлялось в значительной степени реакцией на неудовлетворенность подходом к семантике, принятым в господствующем течении лингвистической теории (Ченки 1996).

Первым из когнитивных лингвистов, кто обозначил такие свойства метафоры, как концептуальная основа, традиционность в переносе, вхождение в систему " мышление - язык " (conceptual, conventional, part of the ordinary system of thought and language), был Майкл Редди, изложивший эти взгляды в своем классическом эссе The Conduit Metaphor и, фактически, явившийся предтечей дальнейших разработок и публикаций по когнивной теории метафоры (14eddy М.,1979). Основные взгляды на проблемы и пути их решения в когнитивной лингвистике изложены в работах Рональда Лангакера, Рея Джакендоффа, Джорджа Лакоффа, Марка Джонсона. Противопоставляя свою позицию по семантической теории, эти ученые выразили собственное понимание значения не как нечто, определяющее условия истинности предложения или референцию термов, а скорее как то, что превращается в речь говорящим и сообщается слушающему. По словам Рея Джакендоффа, "информация, которую говорящие могут сообщить, должна иметь дело с их конструированием мира", где конструирование является следствием взаимодействия между сигналом и средствами, способными его внутренне представить (Jackendoff R.,1988;83). Иными словами, эти ученые утверждали, что язык отсылает к нашей концептуализации мира, так что вопрос об отношении между референциальным значением и истиной о мире в таком ракурсе становится неуместным.

Другой установкой, общей для ведущих когнитивных лингвистов, является то, что в отличие от классических категорий понятийные категории не определяются множеством необходимых и достаточных условий, а имеют свойства, сближающие их с прототипами, в связи с чем некоторые их реализации - более типичные примеры данной категории, чем другие. Понятие прототипов в когнитивной теории семантики отражает интуицию гештальт-психологов, а именно то, что чувственное распознавание является результатом взаимодействия между входным сигналом из окружающей среды и действующими принципами в уме, которые накладывают на него структуру (Ченки 1996; 69). Обобщая центральное направление когнитивно-ориентированных теорий семантики, следует заметить, что это вопросы о понимании и использовании языка, однако имеются определенные ограничения: предполагается, что языковые явления отражают то, что действительно происходит в нашем уме, т.е. они должны быть психологически проверяемыми.

Среди семантических проблем, которые решают когнитивные лингвисты, основная - проблема метафоры; основополагающей работой здесь является книга Дж.Лакоффа и Марка Джонсона Metaphors We Live By, а также статьи и другие работы этих авторов. Дж. Лакофф и М. Джонсон обосновывают идею, что концептуальные структуры развиваются отчасти из того, что называют образ-схемами, иными словами из базисных структур, создающихся в результате того, что мы взаимодействуем с физическим миром, считая данными наше существование в этом мире и физические события, происходящие в нем. М.Джонсон определяет образ-схему как "повторяющийся динамический образец наших процессов восприятия и наших моторных программ, который придает связность и структуру нашему onbiTy"(Johnson М.,1987;XIV). Один пример - это схема вместилища, понятие границы, отделяющей внутреннюю часть от внешней; это понятие неотъемлемо связано с нашим телесным опытом: наши тела - вместилища, и важно различие между тем, что внутри нас и что вне нас. Каждый может представить себя как объект, находящийся внутри вместилища, будь это комната или машина или что-то другое. Эта схема, в свою очередь, дает основу для нашего понимания многих различных понятий посредством метафорического расширения.

Когнитивные лингвисты постоянно возвращаются к тезису о том, что метафора не является прерогативой поэзии, как это традиционно считается, ср. у Роберта Фроста: Poetry begins in trivial metaphors, pretty metaphors, "grace" metaphors, and goes on to the profoundest thinking that we have. Poetry provides the one permissible way of saying one thing and meaning another. ( Frost R., 1966; 36).

В когнитивной лингвистике понятие метафоры не ограничивается его традиционной ролью в языке поэзии; она рассматривается как главное средство нашей концептуальной системы, с помощью которого мы понимаем и воспринимаем один тип объектов в терминах объектов другого типа. Такое понимание метафоры также нельзя назвать абсолютно новым: о подобного рода естественных метафорах писал еще Аристотель: "Находить естественные метафоры - значит уметь в природе подмечать сходство предметов " (Аристотель).

Авторы Словаря когнитивных терминов (Кубрякова М.С. и др 1996) определяют когнитивную метафору как одну из форм концептуализации, как когнитивный процесс, который выражает и формирует новые понятия и без которого невозможно получение нового знания (Телия В.Н.,1988; Маккормак 1990; Теория метафоры 1990 и др). По своему источнику когнитивная метафора отвечает способности человека улавливать и создавать сходство между разными индивидами и классами объектов. (Арутюнова И.Д.,1990;15).

При наиболее общем подходе метафора рассматривается как видение одного объекта через другой и в этом смысле является одним из способов репрезентации знания в языковой форме. Метафора обычно относится не к отдельным изолированным объектам, а сложным мыслительным пространствам (областям чувственного и социального опыта). В процессах познания эти сложные непосредственно ненаблюдаемые мыслительные пространства соотносятся через метафору с более простыми или с конкретно наблюдаемыми мыслительными пространствами (например, человеческие эмоции сравниваются с огнем, сферы экономики и политики - с играми, спортивными соревнованиями и т.д.). В подобных метафорических представлениях происходит перенос концептуализации наблюдаемого мыслительного пространства на непосредственно ненаблюдаемое, которое в этом процессе концептуализируется и включается в общую концептуальную систему данной языковой общности. При этом одно и то же мыслительное пространство может быть представлено посредством одной или нескольких концептуальных метафор.

Для дальнейшего исследования сленговой метафоры необходимо более подробно остановиться на теории когнитивной метафоры Лакоффа и тех типах когнитивных метафор, которые Лакофф и Джонсон предлагают выделять.

Итак, согласно взглядам когнитивистов, метафора пронизывает всю нашу повседневную жизнь и проявляется не только в языке, но и в мышлении и действии. Наша обыденная понятийная система, в рамках которой мы мыслим и действуем, метафорична по самой своей сути. Понятия, управляющие нашим мышлением, не замыкаются в сфере интеллекта; они управляют также нашей повседневной деятельностью, включая самые обыденные, земные ее детали. Наши понятия упорядочивают воспринимаемую нами реальность, способы

нашего поведения в мире и наши контакты с людьми. Наша понятийная система играет, таким образом, центральную роль в определении повседневной реальности. И если мы правы в своем предположении, что наша понятийная система носит преимущественно метафорический характера, тогда наше мышление, повседневный опыт и поведение в значительной степени обусловливаются метафорой.

Дж. Лакофф замечает, что понятийная система отнюдь не всегда осознается нами. В повседневной деятельности мы чаще всего думаем и действуем более или менее автоматически, в соответствии с определенными схемами. Ученый задает вопрос о том, что представляют собой эти схемы и полагает, что один из способов их выявления состоит в обращении к естественному языку. Поскольку естественное языковое общение базируется на той же понятийной системе, которую мы используем в мышлении и деятельности, язык вЕлступает как важньїй источник данных о том, что эта система понятий собой представляет. Лакофф утверждает, что наша обьідеЕіЕіая поЕЕятийная система метафорична по своей сути, подтверждеЕше можно Еіайти в базе лингвистических данных. Благодаря языку, мы получили также доступ к метафорам, структурирующим наЕпе восприятие, наше мышление и наши действия. В качестве примера того, что такое метафорЕіческое понятие и как оно упорядочЕшает поЕіседЕіевиую деятельность человека, Лакофф предлагает

рассмотреть ПОНЯТИе ARGUMENT И ПОЕІЯТИЙЕіуіО Метафору ARGUMENT IS WAR

(СПОР - ЭТО ВОЙНА). Эта метафора представлена в мееогочислсешых и разнообразных ішражепЕїях обілденного языка: Your claims are indefensible; He attacked every weak points in my argument His criticisms were right on target. I demolished his argument I've never won an arguinent with him You disagree? Okay, shoot! If you use that strategy, he'll wipe you out. He shot down all of my arguments.

Крайне важЕЮ иметь в виду, что мьі не просто говорим о спорах в термЕшах войееы. Мы можем реально побеждать еелеі проигрьівать в споре, Лицо, с которым спорим, мы воспрЕПЕимаем как протЕЕВЕЕЕЕка. Мы атакуем его позЕїциЕЕ ее защЕіщаем собствеЕЕНые. Мы захватываем террЕїторіЕіо, продвЕїгаясь

102

вперед, или теряем территорию, отступая. Мы планируем наши действия и используем определенную стратегию. Убедившись в том, что позицию нельзя защитить, мы можем ее оставить и принять новый план наступления. Многое из того, что мы реально делаем в спорах, частично осмысливается в понятийных терминах войны. В споре нет физического сражения, зато происходит словесная битва, и это отражается в структуре спора: атака, защита, контратака и т. п. Именно в этом смысле, показывает Лакофф, метафора спор — это воина принадлежит к числу тех метафор, которыми мы "живем" в нашей культуре: она упорядочивает те действия, которые мы совершаем в споре.

Метафора культурно обусловленна и мы можем представить другую культуру, в которой споры не трактуются в терминах войны, в споре никто не выигрывает и не проигрывает, никто не говорит о наступлении или защите, о захвате или утрате территорий. В этой воображаемой культуре спор может трактоваться как танец, партнеры - как исполнители, а цель состоит в гармоничном и красивом исполнении танца. В такой культуре люди будут рассматривать споры иначе, вести их иначе и говорить о них иначе. Мы же, по-видимому, соответствующие действия представителей этой культуры вообще не будем считать спорами: на наш взгляд, они будут делать нечто совсем другое. Нам покажется даже странным называть их "танцевальные" движения спором. Возможно, наиболее беспристрастно описать различие между данной воображаемой и нашей культурами можно так: в нашей культуре некая форма речевого общения трактуется в терминах сражения, а в той другой культуре — в терминах танца.

Разобранный пример показывает, каким образом метафорическое понятие, а именно метафора спор — это воина, упорядочивает (по крайней мере частично) наши действия и способствует их осмыслению в ходе спора. Согласно дефиниции Лакоффа, сущность метафоры, состоит в осмыслении и переживании явлений одного рода в терминах явлений другого рода. В основе того, что и как мы говорим о спорах, лежит метафора, которую мы едва ли осознаем. Эта метафора проявляется не только в том, как мы говорим о споре, но и в том, как мы его понимаем. Язык спора не является ни поэтическим, ни фантастическим, ни риторическим: это язык буквальных смыслов. Наиболее важным выводом из всего сказанного выше Лакофф считает то, что метафора не ограничивается одной лишь сферой языка, то есть сферой слов: сами процессы мышления человека в значительной степени метафоричны. Именно это имеем мы в виду, когда говорим, что понятийная система человека упорядочивается и определяется метафорически. Метафоры как языковые выражения становятся возможны именно потому, что существуют метафоры в понятийной системе человека. Всякий раз, когда мы говорим о метафорах типа СПОР — это ВОИНА, Лакофф обращает внимание на то, что в подобных случаях соответствующие метафоры следует понимать как метафорические понятия (концепты).

Поскольку метафорические выражения нашего языка системно связаны с метафорическими понятиями, мы можем обратиться к первым в целях исследования природы метафорических понятий и уяснения метафорической природы наших действий. Здесь в качестве примера Лакофф рассматривает метафорическое понятие TIME IS MONEY так, как оно отражается в современном английском языке. Ср. You are wasting my time 'Вы отнимаете (букв. растрачиваете мое) у меня время'. This gadget will save you hours 'Это приспособление сэкономит вам много времени'. I don't have the time to give you букв.: 'Я не имею времени, чтобы дать вам¹. How do you spend, your time these days? 'Как вы проводите (букв, тратите) ваше время в эти дни?' That flat tire cost me an hour 'Эта спустившая шина стоила мне часа работы'. I've invested а lot of time in her букв.: 'Я влолсил много времени в нее'. I don't have enough time to spare for that букв.: 'Я не тією достаточно времени, чтобы уделить этому". У меня нет для этого времени'. You're running out of time 'Вы истощаете ваш запас времени'. You need to budget your time 'Вам нужно рассчитывать свое время'. Put aside some time for ping pong 'Выделите (букв.: 'накопите') время для пинг-понга'. Is that worth your while? 'Стоит ли это затраты вашего времени?' Do you have much time left? 'Много ли времени у вас осталось?' Не is living on borrowed time 'Он живет за счет чужого (букв, одолженного) времени'. You don't use your time profitably 'Вы не используете с выгодой ваше время'. I lost а lot of time when I got sick 'Я потерял много времени, когда болел'. Thank you for your time 'Спасибо вам за потраченное время'.

Все эти утверждения справедливы в той культурной среде, где время особенно ценится. Лакофф объясняет, что в западной культуре понятие труда обычно связывается со временем, затрачиваемым на его выполнение, а время подлежит точному количественному измерению, труд людей обычно оплачивается согласно затраченному времени — по часам, неделям или годам. время - деньги; время - ограниченный ресурс; время - ценная вещь - всє это метафорические понятия. Метафорические потому, что наш повседневный опыт обращения с деньгами, ограниченными ресурсами и ценными вещами мы используем для осмысления понятия времени. Это отнюдь не обязательный для всех людей способ осмысления времени, но с той культурой, которую описывает Лакофф, он тесно связан. Возможно, что существуют культуры, где время осмысливается в других категориях.

Метафорические ПОНЯТИЯ время - деньги, время - ограниченный ресурс,

время - ценная вещь образуют единую систему, основанную на категориальном вложении понятий, поскольку в описываемом обществе деньги входят в понятие ограниченных ресурсов, а ограниченные ресурсы — в понятие ценных вещей. Эти отношения характеризуют и импликации метафор: ВРЕМЯ - ДЕНЬГИ имплицирует метафору время - ограниченный ресурс, а время -ограниченный ресурс ИМПЛИЦИрует метафору время - ценная вещь.

Лакофф предлагает принять практику использования наиболее специфичного (узкого) метафорического понятия, в данном случае - понятия время - деньги, для характеристики всей системы понятий. Из тех выражений, которые приведены выше для иллюстрации метафоры время — деньги, одни относятся собственно к деньгам (spend, invest, budget, profitably, cost), другие — к ограниченным ресурсам (use, use up, have enough of, run out of), а третьи — к ценным вещам (have, give, lose, thank you for). Здесь мы имеем пример того, как импликации метафор характеризуют связную систему метафорических понятий и соответствующую им связную систему метафорических выражений.

Рассматривая метафорическую системность, Лакофф вводит понятия освещение и затемнение. Системность, благодаря которой мы можем осмысливать некоторые аспекты одного понятия в терминах другого понятия (например, спора в терминах сражения), по необходимости затемняет другие аспекты данного понятия, Позволяя нам сосредоточиться на одном аспекте понятия (например, на "военном" аспекте спора), метафорическое понятие может мешать сосредоточиться на других аспектах этого понятия, несовместимых с соответствующей метафорой. Например, в пылу бурного спора, когда мы стремимся разбить нашего противника и защитить наши собственные позиции, мы можем упустить из виду, что в споре есть и сотрудничество.

Гораздо более тонкий пример того, как метафорическое понятие

может затемнять тот или иной аспект нашего опыта, можно усмотреть в

явлении, упомянутом выше, которое М. Редди назвал "conduit metaphor" —

'метафора передачи' ('метафора канала связи'). Редди указывает, что тот

язык, который мы используем, когда мы говорим о самом языке, структурно

упорядочивается в соответствии со следующей составной метафорой: идеи (или значения) суть объекты; языковые выражения суть; коммуникация ес'п. передача (отправление). Говорящий помещает идеи (объекты) в слова

(вместилища) и отправляет их (через канал связи — conduit) слушающему,

который извлекает идеи/объекты из слов/вместилищ. Редди демонстрирует "

эту метафору на примерах многочисленных типов выражений английского

языка (более сотни типов), что покрывает, по его оценке, по меньшей мере

70 % общей совокупности выражений, используемых нами, когда мы

говорим о языке. Итак, метафора капала связи. Ср.: It's hard to get an idea

across to him 'Ему трудно втолковать (любую) мысль'. I gave you that idea 'Я

подал вам эту мысль'. Your reasons came through to us букв.: 'Ваши доводы

дошли до нас'. It's difficult to put my ideas into words 'Мне трудно облечь мои мысли в слова'. When you have a good idea, try to capture it immediately in words 'Когда у. вас появляется хорошая мысль, старайтесь сразу же облечь ее в слова". Try to pack more thought into fewer words букв.: 'Старайтесь вложить больше мыслей в меньшее число слов'. You can't simply stuff ideas into a sentence any old way 'Вы не можете просто втискивать новые мысли во фразу старым способом'. The meaning is right there in the words 'Смысл заключен как раз в этих словах'. Don't force your meanings into the wrong words букв.: 'He втискивайте ваши мысли в не те (неподходящие) слова'. His words carry little meaning 'Его слова несут мало смысла' и др.

Согласимся, что читая подобные примеры, непросто увидеть в них метафорический смысл - даже заметить в них метафору. Такое осмысление языка настолько вошло в привычку, что подчас трудно себе представить, что оно может не соответствовать действительности. Однако если мы обратим внимание на следствия, вытекающие из метафоры клнллл связи, то увидим, что она маскирует некоторые аспекты коммуникативного процесса.

Прежде всего, из второго компонента метафоры клнллл связи -языковые выражения суть вместилища для значении — вытекает, что СЛОВа и

фразы обладают значением сами по себе — вне зависимости от контекста или

от говорящего. Из первого положения этой метафоры значения суть

объекты — вытекает, в частности, что значения существуют независимо от людей и от контекстов употребления. По существу, аналогичное следствие

Вытекает и из второго положения - языковые выражения "суть вместилища

для значений". Эти метафоры оказываются приемлемыми для многих речевых "ситуаций", а именно для тех, в которых контекстуальные различия не играют никакой роли, и все участники речевого акта понимают фразы одинаково. Таким образом, метафорическое понятие не отражает и не может отражать все без исключения аспекты исходного понятия. Однако метафорические понятия могут выйти за пределы обычного буквального способа мышления в область, называемую фигуральным, поэтическим, красочным или причудливым мышлением и языком. Так, если мысли суть объекты, то мы можем облачать их в причудливые одежды (dress them up infancy clothes), жонглировать ими (juggle diem), выстраивать их стройно и красиво в шеренги (line them up nice and neat) и т. п. Поэтому, считает Лакофф, говоря, что некоторое понятие упорядочивается метафорой, мы имеем в виду, что оно частично упорядочивается и может получить расширительное употребление не произвольным, но вполне определенным способом.

Далее, Дж Лакофф предлагает выделить тип метафор, которые он называет ориентационными метафорами. В предыдущих случаях рассматривались явления, которые можно назвать структурными метафорами, то есть те случаи, когда одно понятие структурно метафорически упорядочивается в терминах другого. Существует и другой тип метафорического понятия, когда нет структурного упорядочивания одного понятия в терминах другого, но есть организация целой системы, понятий по образцу некоторой другой системы. Такие случаи Лакофф называет ориентациопными метафорами, так как большинство подобных понятий связано с пространственной ориентацией, с противопоставлениями типа "верх

— "из", "внутри — снаружи", "передняя сторона — задняя сторона", "глубокий

— мелкий", "центральный — периферийный". Ориентационные метафоры придают понятию пространственную ориентацию; например, happy is up

'счастье есть перх'. Тот факт, что ионятиє счастье (удача, успех)

ориентировано на верх (the concept happy is oriented up), демонстрируется такими английскими выражениями, как I'm feeling up today 'Я чувствую себя сегодня превосходно (на подъеме)'.

Подобные метафорические ориентации отнюдь не произвольны — они опираются на наш физический и культурный опыт. Хотя полярные оппозиции "верх — из", "внутри — снаружи" и т. п. имеют физическую природу, основанные на них ориентационные метафоры могут варьировать от культуры к культуре. Например, в одних культурах будущее находится впереди нас, а в других — позади нас. Иллюстрируя данные положения, рассмотрим пространственные метафоры типа "верх — из". В каждом случае необходимо оглядываться на наш физический или культурный опыт. happy is up; sad is down 'счастье - верх; грусть - низ' Ср.: I'm feeling up 'Я в приподнятом настроении'. That boosted ту spirits 'Это подняло мое настроение'. My spirits rose 'У меня поднялось настроение'. You're in high spirits 'Вы в хорошем (букв.: высоком) настроении'. Thinking about her always gives me a lift 'Мысли о ней всегда воодушевляют (букв.: приподнимают меня). I'm feeling down 'Я пал духом (букв.: чувствую себя внизу)'. I'm depressed '.Я-подавлен (букв.: опущен)'. He's really low these days 'В последнее время он в самом деле в упадочном настроении'. / fell into a depression "Я впал в уныние (букв.: в понижение)'. My spirits sank 'Я упал духом' (букв.; 'Мое настроение понизилось'). Здесь мы имеем дело с физической основой: грусть и уныние гнетут человека, и он опускает голову, а положительные эмоции распрямляют его и заставляют поднять голову.

Подобным образом Лакофф анализирует такие метафорические

Ориентации, как conscious is up, unconscious is down 'сознание ориентирует

вверх: бессознательное состояние - вниз' Ср: Get up 'Вставайте'. Wake up 'Проснитесь'. I'm up already 'Я уже проснулся'. Me rises early in the morning 'Он встает рано утром'. Не fell asleep 'Он заснул (букв.: упал в сон)'. Не dropped off to sleep 'Он повалился спать'. Не is under hypnosis 'Он под гипнозом'. Не sank into a coma 'Он впал в кому'. И в данном случае мы имеем дело с физической основой: человек и большинство млекопитающих спят лежа, а просыпаясь, встают.

'здоровье и жизнь ориентируют вверх; В качестве следующего примера

можно разобрать метафору: health and liee are up: sickness and death are

болезнь и смерть - вниз' Ср: He's at the peak of health 'У него прекрасное здоровье' (букв.:'Он на вершине здоровья'). Lazarus rose from the dead 'Лазарь восстал из мертвых'. Не is in top shape 'Он в наивысшей спортивной форме'. As to his health, he's way up there 'Что касается его здоровья, он в отличном состоянии'. Не fell ill 'Он заболел (букв.: упал больной)'. Не is sinking fast 'Он умирает (букв.: опускается быстро)'. Не came down with the Пи 'Он схватил

простуду (букв.: пришел вниз с простудой)'. His health is declining 'Его здоровье ухудшается (букв.: наклоняется}'. Не dropped dead 'Он упал мертвым". Этот также случай с физической основой: серьезная болезнь вынуждает человека лежать, мертвый падает вниз.

Рассмотрим метафору high status is up: low status is down высокий

статус соответствует верху; низкий стлтус - низу. Ср: Не has a lofty position 'Он занимает очень высокое положение'. She'll rise to the top 'Она достигнет велсокого положения (букв.; поднимется па вершину)'. He's at the peak of his career 'Он на пике своей карьеріл'. He's climbing the ladder 'Он делает карьеру (букв.: поднимается по лєстешцє)'. Не has little upward mobility 'У него мало ЕіробіЕвной сил ы для карьеры' (букв.: 'Он обладает малой восходящей мобильностью'). He's at the bottom of the social hierarchy 'Он Еіаходится на дне соцЕїальїЕой иерархии'. She fell in status 'Ее статус упал'. В данном случае eimcct место социальная ее физическая основа: статус коррелЕіроваЕЕ с (социальным) господством, а (физическое) господство ориентЕїроваЕЕо как верх.

Далее Лакофф предлагает рассмотреть онтологические метафоры.

Онтологические метафоры обслуживают разнообразные цели; типы этих целей отражаются посредством разнообразных типов метафор. Возьмем, например, такое явление, как поішшение цен, которое может быть метафорически осмыслено как некая самодовлеющая сущность (entity), предмет и обозначено существительным inflation 'инфляция'. Это дает нам возможность говорить о данном явлении нашего опыта: инфляция есть сущность. Ср.: Inflation is lowering our standard of living 'Инфляция понижает наш жизненный уровеЕЕь".; If there's inuch more inflation, we'll never survive 'Если инфляция будет расти (букв.: если будет больше инфляции), мы не выдержим'. We need to combat inflation 'Нам нужно бороться с инфляцией'. Inflation is backing us into a comer 'Инфляция загоняет нас в угол'. Inflation is taking its toll at the checkout counter and the gas pump 'Инфляция наносит ущерб при расчете в магазЕїЕіе ее на бензозаправочной станции'. Buying land is the best way of dealing with inflation 'Покупка земли — лучший способ борьбы с инфляцией'. Inflation makes те sick

ПО

'Инфляция вызывает во мне раздражение'. Во всех этих случаях взгляд на инфляцию как на самодовлеющую сущность позволяет нам рассуждать о ней, характеризовать ее количественно, выделять тот или иной ее аспект, рассматривать ее как причину событий, учитывать инфляцию в наших действиях и даже воображать, что мы понимаем ее природу, Лакофф определяет подобного рода онтологические метафоры как необходимые для рационального обращения с данными нашего опыта. Диапазон онтологических метафор, используемых нами для этих целей, огромен. В работе Лакоффа приводится перечень, который дает некоторое представление о типах онтологических метафор и тех целях, которым они служат. Ср.: Способ обозначения (referring). Ср,: My fear of insects is driving my wife crazy 'Моя боязнь насекомых сводит жену с ума'. That was a beautiful catch 'Это была великолепная хитрость'. We are working toward peace 'Мы действуем в интересах мира'. The middle class is a powerful silent force m American politics 'Средний класс - это могущественная безмолвная сила в американской политике'. The honor of our country is at stake in this war 'Честь нашей страны поставлена на карту в этой войне'.

В качестве следующей Лакофф выделяет метафору: Количественная характеристика. Ср.: Не will take a lot of patience to finish this book. 'Потребуется много терпения для окончания этой книги'. There is so much hatred in the world 'В этом мире так много ненависти' и др. Следующие метафоры Лакофф также относит к онтологическим: Выделение аспектов; Определение причин; Постановка целей и мотивировка действий.

Как и в случае ориентационных метафор, носители языка не замечают метафоричности большинства приведенных выше выражений. Это отчасти объясняется тем, что онтологические метафоры, подобно ориентационным, имеют крайне узкий диапазон использования — способ обозначения явления, его количественную характеристику и т. п. Одного лишь взгляда на нефизический объект как на сущность или субстанцию недостаточно для того, чтобы получить полное представление о его природе. Однако онтологические метафоры могут быть еще более усложнены и углублены. Ниже мы приведем два примера усложнения онтологической метафоры the mind is an entity

'психика - это сущность', СВОЙСТВеННОЙ нашей Культуре. Ср.*. психика (mind) -это машина; психика (mind) - это хрупкий предмет.

Эти метафоры задают объекты различного типа. Они предоставляют нам разные метафорические модели психики человека и тем самым позволяют сосредоточить внимание на разных аспектах ментального опыта. Метафора психика - это машина относится к ментальному аспекту психической жизни, и отсюда вытекает следующая концепция интеллекта: он может находиться в рабочем или выключенном состоянии, обладает определенным уровнем оперативности ("коэффициентом полезного действия"), производительностью, внутренним устройством, источником энергии и эксплуатационными условиями. Метафора психика — это хрупкий предмет не столь богата: она позволяет нам говорить лишь о психологической устойчивости, силе духа индивида. Однако есть такая область внутреннего мира человека, которая может быть осмыслена в терминах обеих метафор. Мы имеем в виду примеры следующего типа: Не broke down

'Of! Сломался' (психика - это машина).

'Он свихнулся (букв.: треснул)' (психика - это хрупкий предмет).

Подобные онтологические метафоры столь естественны и столь глубоко пронизывают наше мышление, что они воспринимаются как самоочевидные, как прямые описания явлений внутреннего мира. Тот факт, что они представляют собой метафорические выражения, никогда не приходит в голову большинству носителей языка.

Особое внимание Дж. Лакофф уделяет метафорам, связанным с вместилищами; в качестве первого случая рассматривает Ограниченные пространства. Согласно теории Лакоффа, мы представляем собой физические существа, ограниченные в определенном пространстве и отделенные от остального мира поверхностью нашей кожи; воспринимаем остальной мир как находящийся вне нас. Каждый из нас есть вместилище, ограниченное

поверхностью тела и наделенное способностью ориентации типа "внутри — вне". Эту нашу ориентацию мы мысленно переносим на другие физические объекты, ограниченные поверхностями. Тем самым мы также рассматриваем их как вместилища, обладающие внутренним пространством и отделенные от внешнего мира. К явным вместилищам относятся комнаты и дома. Переходить из комнаты в комнату — значит перемещаться из одного вместилища в другое, то есть переходить из одной комнаты внутрь другой. Эту модель мы придаем даже твердым сплошным предметам, например, тогда, когда мы разбиваем на части булыжник, чтобы увидеть, что находится внутри него. Мы налагаем эту ориентацию на окружающую нас естественную среду. Лесная поляна воспринимается нами как замкнутое пространство, и мы можем мыслить себя внутри поляны (на поляне) или вне поляны, «лесу или вне леса. Лесная поляна действительно имеет нечто, что мы можем воспринимать как естественную границу, а именно нечеткую область, в которой идут на убыль деревья и начинается открытое пространство. Но даже там, где нет естественной физической границы, которую можно было бы воспринимать как замыкающую пространство некоторого вместилища, мы налагаем свои искусственные границы, отделяя территорию с ее собственным внутренним пространством и ограничив поверхностью, будь то стена, забор или некоторая воображаемая линия или плоскость. Немногие человеческие инстинкты имеют более базисную природу, чем чувство пространства, замечает Лакофф. Отграничение некоторой территории, наложение границы вокруг нее представляет собой акт количественной характеристики. Ограниченные объекты, будь то люди, камни или территории, обладают размерами. В силу этого их можно характеризовать по количеству образующей их или содержащейся в них субстанции. Лакофф приводит пример: Канзас есть ограниченная область, а значит — ВМЕСТИЛИЩЕ, и поэтому мы можем сказать: There's a lot of land in Kansas 'В Канзасе — обширная территория'.Вещества (субстанции) тоже можно рассматривать как вместилища. Возьмем, например, ванну с водой. Садясь в ванну, вы погружаетесь в воду. И ванна и вода воспринимаются как вместилища, но вместилища разного рода. Ванна есть объект-вместил и ще. тогда как вода есть

вещество-вместилище.

Далее, Лакофф выделяет метафоры с обобщенным значением Поле зрения. Мы осмысляем поле нашего зрения как вместилище, а видимое нами — как содержимое этого вместилища. Это вытекает даже из самого термина "visual field (поле зрения)". Это естественная метафора; она мотивирована тем, что, когда вы обозреваете некоторую территорию (земельное пространство, пространство пола и т. п.), поле вашего зрения очерчивает границу видимого. Исходя из того, что ограниченное физическое пространство есть вместилище и что поле нашего зрения соотносится с подобным ограниченным физическим пространством, мы естественным образом приходим к метафорическому понятию поле зрения - это вместилище. Так, мы можем сказать: The ship is coming into view 'Корабль уже видно (букв.: входит в поле зрения).

Следующим типом метафоры вместилища является: События, действия, занятия и состояния. Мы используем онтологические метафоры и для постижения событии, действий, занятий (деятелыюстей) и состояний (events, actions, activities, and states). События и действия метафорически осмысляются как объекты, занятия (виды деятельности) — как вещества, состояния — как вместилища. Например, соревнование по бегу (race) представляет собой некоторое событие, которое воспринимается как дискретная сущность (объект). Соревнование по бегу проходит во времени и пространстве, имеет четко очерченные границы. Поэтому мы и рассматриваем соревнование по бегу как объект-вместилище, который содержит в себе участников (в свою очередь являющихся объектами), события типа старта или финиша (являющиеся метафорическими объектами) и деятельность, состоящую в беге (к которой приложима метафора вещества). Так, мы можем сказать о соревновании по бегу: Are you in the race on Sunday?

'Вы участвуете в соревновании по бегу в воскресенье?' (соревнование как объект-вместилище). Are you going to the race? 'Вы идете на соревнование по бегу?' (соревнование как объект). Did you see the race? 'Вы видели соревнование по бегу?' (соревнование как объект). The finish оґ the race was really exciting. 'Финиш забега был поистине захватывающим' (финиш как объект-событие внутри объекта-вместилища). There was a lot of good running in the race. 'Ha соревнованиях по бегу многие показали прекрасные результаты (букв.: много хорошего бега)' (бег как вещество во вместилище). Занятие (деятельность) рассматривается как вместилище для действий и других занятий, которые входят в его состав. Они также рассматриваются как вместилища для энергии и материалов, необходимых для их осуществления, и для их побочных продуктов, которые можно представить как находящиеся в них или выходящие из них. Ср: I put a lot of energy into washing the windows. 'Я вложил много энергии в мытье окон'. Различные типы состояний также могут быть осмыслены как вместилища. Ср.: He's in love 'Он влюблен (букв.: Он в любви)'. We're out of trouble now 'У нас нет никаких неприятностей (букв.: Мы вне неприятностей сейчас)'.

Различаются разнообразные типы метафор, задающие аналогии и ассоциации между разными системами понятий и порождающие частные метафоры ( Лакофф Дж., Джонсон М., 1990); Lakoff 1987; Lakoff, Johnson 1980; Reddy 1979: Langacker 1991).

Дж.Лакофф утверждает, что местоположение (locus) метафоры вовсе не в языке, но в той траектории, которая возникает в нашем сознании, когда мы концептуализируем одну мыслительную сферу в терминах другой; определить ту или иную метафору - это значит охарактеризовать эту мыслительную операцию проецирования (cross-domain mapping), определить же метафору в целом с позиций когнитивной лингвистики Лакофф предлагает как: a cross-domain mapping in the conceptual system (Lakoff G., 1998; 203). Метафорические переносы охватывают многие абстрактные концепты , среди них и такие , значимые в нашей повседневной жизни, как time, states, change, causation, purpose.

Дж.Лакофф в разработке своей теории опирался на результаты исследований антропологов, психологов. Так, когнитивный психолог Э.Рош

(Rosch E., 1975) выступила с идеей, что когнитивные категории обычно имеют внутреннюю структуру, состоящую из семейных отношений {family relationships), где некоторые члены категории являются более [фототипическими, чем другие. Очевидно, что эта идея восходит к наблюдениям философа Витгенштейна над семантикой слова игра; выявляя сложную сеть признаков этого слова, Витгенштейн пользовался термином семейное сходство, чтобы охарактеризовать сходную, но различную природу членов этой категории ( Wittgenstein L.,1953).

Дж. Лакофф ввел в свои исследования как одно из центральных понятий радиальную категорию (radial category) и продемонстрировал, как английское слово mother типично понимается в терминах определенных образцов: образец рождения: человек, который рожает - мать; генетический образец: женщина, которая вносит генетический материал - мать; супружеский образец: жена отца - мать и др.

Это признаки, которые в совокупности определяют прототипическую мать; могут встретиться случаи, когда реализуется один или несколько из этих признаков, т.е. в таком случае речь идет о менее типическом члене категории. Во всех случаях сопоставление идет с центральным примером этого концепта, устанавливается, сколько признаков совпадает, на основании этого делается вывод, насколько типическим является данный член категории. Этот способ семантического описания получил название теории лексической сети (lexical network theory), т.к. согласно этой теории значения лексической единицы соотносятся друг с другом сетевым образом; эту теорию когнитивные лингвисты противопоставляют идее о том, что значение слова состоит из пучка семантических признаков, а также подходу типа алфавита человеческого мышления А. Вежбицкой (Wierzbicka А., 1985).

Большой интерес в совместной работе Дж.Лакоффа и М. Джонсона вызывает теория концептуальной метафоры в свете ее культурной обусловленности. Авторы обращают внимание на то, как говорящие на некотором языке, используемом в определенной культуре, концептуализируют различные сферы, прибегая к отсылочным метафорам. Так, в английском языке следующие выражения отражают концептуальную метафору любовь-путешествие : Our relationship has hit a dead-end street. Look how far we've come. It's been a long, bumpy road и т.д (Lakoff G., 1998;206).

Дж.Лакофф утверждает, что метафорические понятия каждодневной жизни отражают ценности определенной культуры. При этом более обобщенные метафоры, как правило, имеют универсальный характер, так любовь - путешествие справедливо и для русского языка, ср.: Наши отношения зашли в тупик; Мы далеко зашли и т.п.; тематически более конкретные метафоры обычно являются принадлежностью конкретных культур, ср. : метафора любовь - бейсбольный матч характерна для США (Lakoff G., 1993).

В сленге также можно выделить образ-схемы, аналогичные тем, которые Лакофф обозначает в общем американском английском (general American English); например, для обозначения "страсти", "желания" (lust)(Lakoff 1987; 409-15). Ср.: hunger : a sexy female is bacon; a sexy male is beef-a-roni; to kiss passionately is to go for sushi. animals: a fox and a stud are attractive members of each sex. heat : having one's burners on high is to be sexually excited; insanity: to have sex is to rage or to do the wild thing; machines: to seek a member of the opposite sex is to put it in cruise mode or to put it in overdrive; games: to kiss passionately is to play tonsil hockey; to have sex is to score or hit a home run; WAR : the penis is a heat-seeking missile; physical porce: one hits on members of the opposite sex, potential slampieces, and winds up throwing down, knocking boots, or banging them.

Обзор молодежного сленга выявляет следующие типы концептуальных метафор: animal metaphors: animal (an athlete), party animal, heavy metal animal, skiing animal; a fox (an attractive female); a stud (an attractive male); a turkey ( a stupid person); a snake ( a person who steals another's date); a rat bitch (an undependable lab partner); a study mongrel ( someone who studies hard); a coyote date ( a woman who is so ugly that when her companion for the night wakes up the next morning and she is asleep on his arm, he would rather chew off his arm than wake her up); plastic cow (nondairy creamer); roach (the butt of marijuana cigarette); to hat cave (to sleep); to bug out ( to act frantic or crazy); to gator (to wallow in beer while doing a dance in imitation of an alligator); to hawk (to participate in an athletic activity for fun); to act squirrelly ( crazy, nuts, or insane).

В данной категории ANIMAL можно выделить подкатегорию DOG. Cf.: DOG METAPHORS: a dog (unattractive, unappealing); to dog (1) make grade D or do poorly, E.g. After all that studying, I dogged the test anyway); (2) defeat soundly, I dogged him in racquetball); to dog (eat fast, We were dogging that food); to dog out ( betray, neglect,); call the dogs (to vomit); brary dog ( who studies at the library); brew dog, chilly dog (beer); corn dog (smb weird); hooch dog, jimmy dog,james earl dog ("marijuana cigarette); mad dog (cheap wine); pig dog ( someone who eats a lot); wimp dog ( male with little personality); a bowser, bow-wow, mud puppy (an ugly female); to run with the big dogs (to do anything that anyone else can, rise to a challenge).

Многочисленны метафоры концепта ЕДА, FOOD METAPHORS: couch potato, sofa spud, sofa yam, potato, veg (someone who lies around doing nothing more energetic that eating and watching television); banana factory (hectic, horrible or futile situation); duck soup (smth easy); cheese, fromage (smth unattractive, undesirable); cool whip (smth very new and appealing); granola (smth out of dale); jellybeans (painkillers); sugar (cocaine); soda cracker ( a white person); snackbar (a girlfriend, a boyfriend); to go for sushi ( to kiss passionately).

Очевидно, что индивидуальные формы в сленге значительно отличаются от повседневного языка, однако когнитивные концепты, которые порождают их, те же самые, что и в стандартном американском английском.