Chetvernin_com_law

естественное право интерпретируется как мысль божественного закона, для познания которой человеку, несмотря на его «испорченность» вследствие грехопадения, не требуется откровения и которую он способен постичь посредством «аналогии бытия». Справедливое отыскивается в порядке бытия, существующего вне человека и выражающего неразрушенный грехопадением элемент божественного творения. Следовательно, естественное право может быть обосновано онтологически как порядок нормативной «природы», переносимый в сферу межчеловеческих отношений. Богоустановленный первозданный порядок есть одновременно справедливость, сводящаяся к формуле «каждому свое»; этим порядком свое уже определено, и судебный акт воздаяния справедливости является осуществлением естественного права 30 .

В сущности, такое естественное право тождественно «справедливости» буржуазного суда, воздающего «каждому свое» в соответствии с представлениями протестантской религиозной этики. Уместно также напомнить, что главное сочинение Э. Бруннера «Справедливость» было опубликовано еще в те годы, когда девиз «каждому свое» был начертан над воротами концентрационных лагерей в фашистской Германии.

Отсюда, однако, не следует, что подобное истолкование естественного права в евангелической теологии является более реакционным в сравнении с неотомистской доктриной. Подчеркнем, что во всех вариантах теологического обоснования естественного права критерий справедливости действующего правопорядка всегда оказывается формальным. Что же касается истолкования естественного права в качестве прав человека, то активизация правовой мысли в этом направлении отнюдь не является заслугой ни католической, ни неопротестантистской доктрины, которые всегда ориентировались больше на «потустороннее существование» человека, чем на его «посюсторонние» права.

Правопонимание в неопротестантизме не представляет самостоятельного интереса с точки зрения познавательного аспекта понятия права. Здесь в той или иной мере «правовое» выводится из «божественного», а различия трактовок относятся к предмету богословских споров.

30 Brunner E. Die Gerechtigkeit. Zurich, 1943. S. 22 ff., 101—102.

50

2.Объективистское направление

Вэтом направлении естественное право рассматривается как результат действия или проявления идеи, духа, идеальных сущностей, ценностей и т. п., независимых в своем реальном бытии от сознания человека.

Вто же время буржуазные авторы нередко прибегают к эклектическому сочетанию объективно-идеалистиче- ских и субъективистских философско-методологических посылок в обосновании естественного права, так что проявления объективно-идеального привязываются к рациональной или к психически бессознательной деятельности субъекта.

Методологические источники правопонимания связаны здесь прежде всего с некоторыми положениями гегелевской и неогегельянской философии, в частности с интерпретациями философии духа в попытках объяснения исторического развития права. Особая роль отводится феномену правосознания, а основную методологическую нагрузку в концептуальном выражении естественного права, первичного по отношению к закону, несет понятие «образ права». Неогегельянское понимание права предполагает его развитие, изменчивость в противоположность традиционным представлениям об абсолютном и неизменяющемся естественном праве.

Задачу «обновления» естественного права с неогегельянских позиций поставил вскоре после второй мировой войны известный немецкий философ Э. Шпрангер. В его интерпретации естественное право — это содержащийся в правосознании образ справедливого права, возникающий в результате диалектического развития духа. Отметим, что современные сторонники «правовой» философии духа отбрасывают гегелевское понимание духа как ступени в развитии абсолютной идеи. Понятие объективируемого духа «освобождается от гегелевской спекулятивной оболочки, а его проявления усматриваются в культуре как объективированные возможности поведения»31. Это своего рода эквивалент понятия правовой культуры, объективно-идеалисти- ческая мистификация выражений в правопорядке образцов поведения, порожденных развивающимися со- циально-культурными условиями.

31 Ryffel H. Grundprobleine der Rechtsund Staatsphilosophie. Neuwied; В., 1969. S. 107.

51

Понятие духа позволяет рассматривать естественное право как реализацию объективной идеи права в конкретно-исторической правовой культуре. Заметим, что, по Гегелю, объективный дух находит в праве непосредственное воплощение, а поэтому нет нужды противопоставлять позитивное и философское (естественное) право. Напротив, Э. Шпрангер видел в естественном праве фактор, опосредующий воздействие развивающегося духа на позитивное право, исторически обусловленный образ права будущего. Оно формируется в зависимости от развития духа в четырех аспектах: как объективного (всеобщего) духа, объективируемого духа (например, в качестве правовых теорий), нормативного духа (в качестве нравов, морали, правопорядка, политического режима) и субъективного духа (индивидуальной личности). Такое естественное право не абсолютно, но содержит материальные трактовки справедливости, познается на основе историзма и диалектического мышления и применяется законодателем как «диалектически совокупной личностью» или непосредственно судьей, ставящим себя, как это предусмотрено ст. 1 Швейцарского ГК, на место законодателя 3 2 .

Такая концепция, по существу, дает идеалистическое толкование взаимодействия права и правосознания. В нем гипертрофируется реальная зависимость права от одной из форм общественного сознания, хотя и верно оценивается обусловленность развивающегося правосознания социальными и культурно-духовными феноменами. Но все эти явления в конечном счете рассматриваются как элементы идеализированного выражения культуры — «духа» — первоосновы и правосознания, и права.

Известный западногерманский философ Макс Мюллер пытался представить всю историю права и общества в целом в качестве «истории свободы», опираясь в по- знавательно-методологическом плане на эклектическое соединение гегелевского объективного идеализма и экзистенциализма: развитие права — результат исторического саморазвития свободы, проявляющегося в процессе осознания человеком своей сущности. Согласно Мюллеру, человеческое бытие (точнее, бытие-в-созна- нии) протекает как бытие-в-праве, ибо свобода как

32Spranger E. Zur Frage der Erneuerung des Naturrechts // NoR. S. 97. 100 ff.

52

«дух» имеет свое историческое воплощение в сознании человека («онтологической экзистенции») и человек в каждой конкретной исторической ситуации, в каждой социально-исторической общности в определенной мере осознает свободу и в соответствии с этой мерой создает в сознании исторически действительный образ человеческих отношений, который и есть естественное право. Закон — это «институционализация свободы» в тех же исторических условиях. Однако образ права действует независимо от его институционального выражения. Кроме того, закон может закреплять такой образ права, против которого в сознании уже поднимается протест, выражающий новый действительный образ человеческих отношений, и тогда закон изменяется революционным путем 33 .

Однако Мюллер оправдывал далеко не все революции: «подлинная революция» исходит из такого устройства жизненных отношений, которое уже является действительным и лишь институционально не получило еще официального признания. Этот непрозрачный намек на принципиальное отличие буржуазной революции от социалистической, которая осуществляется в условиях отсутствия социалистических общественных отношений, сделан в прямом соответствии с Гегелем. Современная буржуазная действительность объявляется чуть ли не царством свободы; «постбуржуазная» революция рассматривается уже как бунт: ее движущие силы якобы руководствуются вместо уже имеющегося образа свободных (читай «капиталистических») отношений псевдообразом, воплощающим субъективную идеологию, фантастические замыслы и трактовки будущего, «партийные образы», навязанные целому 3 4 . Итак, история права венчается буржуазным классовым сознанием и пониманием свободы.

Таким образом, и через двести лет после Гегеля его последователи хотят доказать, что развивающиеся в сознании представления формируют историю, общество, право. Именно так следует понимать тезис, что обусловленное историческим саморазвитием свободы право «стремится формировать свободное совместное

33 Muller Max. Die ontologische Problematik des Naturrechts //

OB. S. 461—468; Idem. Philosophische Anthropologie. Frei-

burg; Munchen, 1974. S. 182 ff.

34 Idem. Philosophische Anthropologie. S. 185.

53

человеческое существование», законодательство и общественное устройство в целом.

Заметим, что марксизм отнюдь не отрицает представление о праве как исторически определенной форме и мере свободы. Но эта мера свободы мыслится объективно обусловленной всей совокупностью уже существующих общественных отношений, производной от экономического базиса, и марксистское учение противостоит идеалистическому объяснению исторического развития права саморазвитием свободы 36.

Также на базе некоторых положений гегелевского объективного идеализма разрабатывалась категория «вещно-логические структуры», введенная в научный оборот западногерманским юристом X. Вельцелем. Учение о вещно-логических структурах уже освещалось в марксистской литературе 3 7 . Здесь мы уделим внимание объективно-идеалистическим элементам правопонимания в этом учении.

В названной конструкции было использовано положение о развитии абсолютной идеи, причем инобытие идеи рассматривалось в его воплощении в социальной действительности. А именно в социальной действительности предполагалось наличие идеально-логического порядка, который может быть воспроизведен в нормах права как уже данная модель регулирования соответствующих отношений. Такую трактовку вещно-логи- ческих структур предлагает, например, швейцарский автор О. Бальвег, считающий, что логика вещей, объективно вытекающая из порядка бытия, должна масштабно воспроизводиться в праве 38 .

Фактически во всех интерпретациях вещно-логиче-

в том числе и «революционное», исторически обусловленных и индивидуализированных принципов справедливости на общество и позитивное право итальянский неогегельянец В. Чезарини Сфорца. См.: Cesarini Sforza W. Rechtsphilosophie. Munchen, 1966. S. 148—154, 189.

36Подробнее о марксистском понимании права как меры свобо-

ды см.: Нерсесянц В. С. Право и закон. М.: Наука, 1983.

G. 330-350.

37См.: Гринберг Л. Г., Новиков А. И. Критика современных

1963. S. 47—65.

54

права на базе конструирования логических моделей институтов и правоотношений. Однако предлагаются весьма разнящиеся варианты соотнесения права с логическим порядком бытия, в том числе и субъективистские. Например, Г. Штратенверт доказывал, что вещ- но-логические структуры необязательны для законодателя и лишь в случае их совпадения с ценностными

установками последнего они обретают действительность 3 9 .

Категорию «вещно-логические структуры» следует расценивать в качестве аналога естественного права, и не только потому, что обычно буржуазные авторы рассматривают ее как разновидность понятия природы вещей. Более того, природа вещей в большинстве концепций интерпретируется как сущность определенных конкретных институтов, отношений или социальных ролей, позволяющая находить правовое решение в тех индивидуальных ситуациях, где невозможно применение генерализированной правовой нормы. Напротив, вещно-логические структуры раскрываются как логика вещей, как структура абстрактных институтов, отношений и ролей, соотносимая с генерализированной нормой. В этой связи К. Энгиш писал: «...вещно-логи- ческие структуры следует толковать как онтологические категории знания в определенной сфере, например как структуру человеческого поведения в его значении для института ответственности. Природа же вещей...

гораздо более дифференцирована и наполнена содержанием: это не столько категория, сколько "имманентный смысл" и вытекающий отсюда сообразный вещам порядок определенных жизненных отношений»40.

Нам представляется, что основное отличие конструкции вещно-логических структур от природы вещей состоит в том, что эти категории являются выражением противоположных тенденций в развитии естественноправовой мысли. Если обращение к природе вещей можно рассматривать как стремление к своего рода социализации философии права, к познанию права в реальных общественных отношениях, то категория «вещно-логические структуры» противостоит этой тен-

40Engisch K. Auf der Suche nach der Gerechtigkeit. Munchen, 1971. S. 233.

55

денции, как «чрезмерной материализации», превозносит идеально-логические основы права. Понятие «природа» здесь идеализируется настолько, что само понятие «вещь», о природе которой идет речь, отрывается от начально подразумевающихся предправовых данных и переносится на идеальные понятия и логические категории 41 .

Другой вариант понимания естественного права на основе объективного идеализма заключается в существующих со времен неоплатонизма представлениях об идеальном бытии самого права или же об объективном порядке идеальных ценностей как основе юридических решений. Современные концепции опираются на два направления феноменологии и выступают как непосредственное применение к праву разработок А. Пфендера и Мюнхенской школы феноменологии и как феноменологическое учение о ценностях в праве.

Отметим, что применение последователями и учениками Э. Гуссерля феноменологии к праву не только не являлось механическим приложением феноменологического метода, но и было, по существу, искажением феноменологии. Речь идет о том, что феноменология, несмотря на стремление Э. Гуссерля к преодолению объективного и субъективного идеализма, была все же разновидностью субъективного идеализма (в терминологии Э. Гуссерля — трансцендентальным идеализмом)42, между тем как феноменологическая школа права определенно тяготела к идеализму объективному. Причины этого кроются как в самой философии Э. Гуссерля, так и в неприятии ряда ее элементов многими из его учеников, в том числе А. Райнахом и Ф. Кауфманом, первыми применившими феноменологический метод к праву 4 3 .

Феноменологический метод Э. Гуссерля относится исключительно к анализу сознания, причем «чистого» сознания, единство которого с внешним миром интере-

41 Ibid. S. 235.

42 Субъективно-идеалистическая версия феноменологии присутствует в некоторых экзистенциалистских концепциях права, в юридической герменевтике.

43 См.: Розенвальд Ю. И. Субъективный идеализм Э. Гуссерля и его критика представителями феноменологической школы // Критика феноменологического направления современной буржуазной философии. Рига, 1981. С. 168—172.

56

са для исследователя не представляет. Существование независимого от сознания мира «заключается в скобки» посредством феноменологической редукции. Внешний предметный мир не отрицается, а лишь исключаются всякие суждения о реальной действительности, существующей вне сознания; но и лозунг Э. Гуссерля «назад к самим вещам» означает приближение не к реальным вещам, а к «первоисточнику» их проявления, т. е. к их явлению в сознании. Таким образом, необходимым элементом гуссерлевского метода является «очищение» сознания, что непременно должно быть предпослано усмотрению сущностей, эйдетической интуиции.

Усмотрение сущностей составляет главную процедуру феноменологического метода. Но использование его еще не решает вопроса о мировоззрении. Так, А. Пфендер, основатель Мюнхенской школы феноменологии, к которой принадлежал и А. Райнах, интерпретируя гуссерлевский метод в духе реализма, фактически отказался от феноменологической редукции. У Пфендера феноменология перестала быть анализом исключительно сознания, а получила «предметную» направленность в форме объективного идеализма. Феноменологическое усмотрение сущностей у Пфендера может быть ориенти-

ровано только на окружающую действительность, в том числе и на право 44.

Нам представляется, что использование феноменологического метода в рамках феноменологической школы права следует считать не столько применением феноменологии Э. Гуссерля, сколько самостоятельной разработкой Мюнхенской школы. Тем более что сам Э. Гуссерль категорически заявлял: «Все написанное Мюнхенской школой и Пфендером я не считаю философией»45.

Объективистски интерпретирует феноменологический метод современный представитель феноменологической школы права швейцарский юрист А. Троллер, определяющий феноменологию как учение о явлениях, о проявляющемся в сознании сущем. В соответствии с феноменологическим методом познание достигает цели лишь в том случае, если познающий субъект непосредственно противостоит познаваемому сущему, открытому для наблюдения. Юридическая же наука должна исследовать порядок межчеловеческих отношений. По-

44См.: Розенвальд Ю. И. Указ. соч. С. 171—173.

45Цит. по: Розенвалъд Ю. И. Указ. соч. С. 173.

57

следние суть феномены, проявляющееся сущее, которое исследователь должен видеть непосредственно. Сознание же при этом служит исходным пунктом научного исследования лишь в смысле рационализма, познания на основе сознательного; это отнюдь не означает реального существования человеческого бытия и внешнего мира только в сознании. Для юриспруденции неважно, наличествуют ли сущности, созерцаемые в сознании познающего Я, помимо вещей или же только с ними. Важно, что феноменальная самостоятельность воспринимаемой в сознании вещи остается в сознании независимо от вещи. Отсюда становится возможным разделение существования и сущности, факта и эйдоса 4 6 .

Применение феноменологического метода к праву означает поиск общих правовых понятий, норм и институтов, которые трактуются не только как мыслительные образы, но и как реальные надындивидуальные сущности. Это может быть поиск «эйдетического» права, реальное бытие которого, с одной стороны, считается априорным, а с другой стороны, аналогично законам математики оно не мыслится вне познающего субъекта, которому надлежит «открыть» его путем «усмотрения сущностей» норм, институтов и т. д. Это может быть «раскрытие природы вещей», в процессе которого нормы и институты «извлекаются» из сущности жизненных отношений 4 7 .

Большинство представителей феноменологической школы права отрицательно относятся к понятию естественного права, подчеркивая спекулятивный, метафизический характер последнего. Но категорию природы вещей они признают. А. Троллер, разрабатывая концепцию «образа правопорядка», пытается «посредством феноменологического синтеза на развалинах традиционного учения о естественном праве» изложить метод «конструирования» любого правопорядка. Немаловажную роль в этом «конструировании» играет природа вещей. Под «вещами» понимаются жизненные отношения, «природа» которых способна открыть правила должного. Правовое урегулирование отношений на основе природы вещей возможно, по мнению Троллера, лишь при помощи феноменологического метода анализа

58

явлений. Феноменологический метод убеждает в том, что общие понятия — реальные надындивидуальные сущности — это и есть те «вещи», из природы которых должен исходить законодатель и на которые должны ориентироваться решения по индивидуальным отношениям 48. Феноменологическая интерпретация природы вещей не совпадает с наиболее распространенной ее трактовкой в качестве основы конкретной юридической ситуации; феноменологически осмысленная природа вещей обладает универсальным характером и поэтому может служить основой законодательства. Феноменология претендует на познание бытия права, обвиняя остальных интерпретаторов природы вещей в том, что они с их поверхностным познанием «реалий», «действительности» ограничиваются лишь единичными проявлениями правопорядка 4 9 .

Наконец, это может быть поиск норм внепозитивного «космического» порядка, наделяемого собственным онтическим статусом. Так, в концепции Р. Марчича допозитивное право, феноменологически постигаемое в своем реальном существовании, изображается как универсальный нормативный порядок всего, что обладает бытием. В. А. Туманов отмечает, что представители «феноменологической школы права» за «априорное» право фактически выдают то общее, что содержится в различных правовых системах 50 . Именно такую схему предлагает Р. Марчич: наличие позитивно-правовых систем как особенного предполагает с неизбежностью

существование общего — априорного допозитивного права 61 .

Феноменология не приближает к рационально-тео- ретическому познанию сущности правовых явлений и уводит к иррациональному: «эйдетическая интуиция», интуитивное познание фактически противопоставляются рационально-логическому изучению действующего права.

Вторая форма использования феноменологии сложилась на основе так называемой «материальной цен-

48 Troller A. Die Begegnung von Philosophie. Rechtsphilosophie und Rechtswissenschaft. Basel; Stuttgart, 1971. S. 158—159.

49 Ibid. S. 159.

50Туманов В. А. Буржуазная правовая идеология. М.: Наука, 1971. С. 358.

51Marcic R. Rechtsphilosophie. Freiburg i. Br., 1969. S. 201 — 202.

59