Бытие и сущее

А) Бытие сущего

Что значит существовать? Обладает ли объект, который я мыслю, статусом существования? Раньше еще можно было считать такие вопросы заботой "исключительных" умов – сегодня об этом вынуждены задумываться многие, кто связан с научным познанием и имеет дело с "теоретическими объектами".

В свое время Э. Мах сформулировал важный для науки принцип наблюдаемости, согласно которому нечто существует, если взаимодействует с другими объектами, будучи даже само невидимым. В этом и заключается критерий существования: существовать – значит со-существовать, со-прикасаться с другим сущим или находится во взаимодействии. Говоря более строго, существовать - значит быть локализованным в пространстве, иметь свойство протяженности. Отсюда следует, что все, что локализовано в пространстве, может непосредственно или опосредованно (через приборы) чувственно восприниматься (наблюдаться) человеком как особой вещью среди других вещей[7].

Классическое понимание материального всегда связывалось с протяженностью и только как следствие с отношением к органам чувств. Это понятие материального восходит к «хора» Платона как «такому роду пространства, которое дает место всему, что имеет рождение» (диалог «Тимей»), и продолжается далее идеей протяженной субстанции Декарта и Гоббса.

Протяженность есть основной признак тела. Современная философия зафиксировала одно, подмеченное самим языком обстоятельство, что благодаря про-тяженности, тела имеют тяжесть. Т.е. протяженность это всегда само-углубленность, существование в своей собственной глубине. Поскольку тело имеет глубину (существует в трех измерениях) оно автономно и обладает единичным существованием как отдельное.

Предельный вопрос бытия сущего – как оно вообще возможно, «почему оно есть, а не наоборот не есть?» Ясно, что в рамках обычных научных процедур нельзя даже поставить проблему, как возникают тела вообще.

Философия всегда, а современная в особенности, для того, чтобы помыслить такого рода «за-умные» проблемы, использует прием, который в феноменологии называется свободная вариация в фантазии[8]. При этом мы, по словам Гуссерля, «находимся в мире чистой фантазии ... в мире абсолютно чистых возможностей». Наша задача состоит в том, чтобы уловить в этой игре возможностей некий инвариант признаков, конституирующий данную предметность.

Примером подобной свободной вариации на тему «бытия сущего» служит образ или метафора тела как складки поверхности[9].

Есть многое, что не обладает статусом протяженности (и материальности – как бы мы её не трактовали). Это открывается нам с позиции творения, через которое мы принципиально выходим за рамки сущего (наличного бытия, материального). При этом мы видим, что мысль есть важное условие сущего (есть множество вещей, которые обязаны своим существованием мысли); мы видим, что целеполагание (замыслы, проекты) есть существенная часть настоящего (т.е. мы просто ничего не поймем в человеке и в современности, если не примем как факт то, к чему человек стремится, какие планы он строит). Равным образом и прошлое приобретает для нас «бытийную плотность», поскольку мы постоянно заняты преобразованием того, что нам досталось в наследство (т.е. мы непосредственно ощущаем свою историчность).

Таковы главные обстоятельства, которые принуждают нас принять, что реальностью обладают не только вещи (тела), но и сама мысль, будущее, прошлое. Их нельзя обозначить как вещи (как сущее или как материальное), но им и нельзя отказать в принадлежности Бытию.

Бытие, таким образом, становится условием возможности существования (всего сущего). Оно есть то целое или Единое, в которое входит мир вещей как его часть.