Критическая философия науки: демаркация явления и вещи как предметов знания и веры39

Переход от догматической философии науки к критической философии науки И. Канта был исторически обусловлен скептицизмом Юма, который полагал, что представление о субстанции полностью смутно и несовершенно и что мы не имеем другой идеи субстанции, кроме идеи агрегата отдельных свойств, присущих неведомому нечто. Поэтому материя и дух в сущности своей равно неизвестны, и мы не можем определить, какие свойства присущи той или другому. Относя это суждение к истинной метафизике, Юм утверждал, что она учит нас тому, что нельзя ничего решить a priori относительно какой-либо причины или действия, и поскольку опыт есть единственный источник наших суждений такого рода, то мы не в состоянии узнать из какого-либо другого принципа, может ли материя в силу своей структуры или устройства быть причиной мышления⁴⁰.

Высоко оценивая скептицизм Юма, Кант отмечает, что всякая скептическая полемика обращена только против сторонников догматизма, которые, не питая недоверия к своим первоначальным объективным принципам, не подвергают их критике. Цель скептической полемики состоит лишь в том, чтобы расстроить планы догматиков и привести их к самопознанию. По Канту, сам по себе скептицизм в отношении того, что мы знаем и чего не можем знать, ровно ничего не значит. Юм сделал вывод, что, кроме опыта, у нас нет ничего, что могло бы обогащать наши понятия и что давало бы право на a priori саморасширяющиеся суждения. Кант же полагал, что, наряду с опытом как синтезом восприятий мы можем также и a priori выйти за пределы нашего понятия и расширить свое знание. Мы пытаемся сделать это или с помощью чистого рассудка в отношении того, что, по крайней мере, может быть объектом опыта, или даже с помощью чистого разума в отношении таких свойств вещей, а также в отношении существования таких предметов, которых никогда не бывает в опыте⁴¹.

Переход от понятия вещи к возможному опыту (совершающийся, по Канту, a priori и составляющий объективную реальность понятия) Юм, по мнению Канта, смешал с синтезом предметов действительного опыта, который, конечно, всегда эмпиричен; тем самым принцип сродства, имеющий своим источником рассудок и устанавливающий необходимую связь, он превратил в правило ассоциации, которая встречается только в подражательном воображении и может представлять только случайные, а не объективные связи.

Причина заблуждения Юма, по Канту, состоит в том, что шотландский философ не делал систематического обозрения всех видов синтеза, производимого рассудком a priori. Выполнение этой задачи позволило бы определить границы и a priori расширяющемуся рассудку, и чистому разуму. Юм не определяет границ рассудка, чем вызывает недоверие ко всему, не давая определенного знания о неизбежном для нас неведении. Именно Кант берется за задачу критического разбора всех способностей рассудка, чтобы сформулировать принципы, необходимо ведущие к отказу от права на догматические утверждения.

По оценке Шеллинга, в основе Кантовой “Критики чистого разума” находится общая идея: прежде чем пытаться что-либо познать, необходимо подвергнуть проверке саму нашу способность познания. Этот гносеологический поворот в философии исторически был осуществлен в форме кантовского критицизма. Традиция онтологизма в философии (наивного античного, схоластического средневекового, новоевропейского) получила свою концептуальную и методологическую оппозицию в форме гносеологизма кантовского критицизма.

Кантово понимание философии предполагает исследование высших познавательных способностей человека — рассудка, способности суждения и разума. Разум толкуется как способность, дающая нам принципы априорного знания. Чистым же называется разум, содержащий принципы безусловно априорного знания. Рассмотрение источников и границ чистого разума понимается как его критика. Философия чистого разума поэтому не открывает новых истин, а лишь предохраняет от заблуждений. Так понятая критическая философия должна исследовать всеобщие априорные условия возможности нашего познания предметов. Такую философию Кант называет трансцендентальной. Эта философия утверждает, что знания есть синтез априорных форм и апостериорных содержаний, понятий и созерцаний. Поскольку пространство и время истолковываются как чистые созерцания, как априорные формы нашей чувственности, постольку все предметы возможного для нас опыта толкуются как явления, которые не существуют сами по себе, вне нашей деятельности созерцания. На этом основании Кант называет свою философию трансцендентальным (формальным) идеализмом, который не сомневается в существовании вещей самих по себе. Трансцендентальный идеализм отличается от идеализма материального, который сомневается в существовании внешних вещей⁴². Следовательно, трансцендентальный идеализм Канта является своеобразным критически минимизированным философским реализмом. В философии Канта совершается переход от догматического реализма к реализму критическому, принципы которого специфицируют методологию трансцендентализма.

Критическая философия науки Канта основывается на учении о чувственности, о явлениях, о формах чувственного созерцания предметов, данных в восприятиях. Созерцание определяется как способ непосредственного отношения познания к предметам. Созерцание имеет место тогда, когда предмет нам дается, воздействуя на нашу душу. Чувственность есть та уникальная способность, посредством которой мы получаем представления тем способом, которым предметы воздействуют на нас. Посредством чувственного созерцания предметы нам даются. Мыслятся предметы посредством понятий рассудка. Ощущение есть действие предмета на способность представления. Кант различает созерцания эмпирические и чистые, неэмпирические. Эмпирические созерцания относятся к предметам посредством ощущения. Явление есть неопределенный предмет эмпирического созерцания⁴³. Спецификой понимания явлений в трансцендентальной эстетике Канта стало различие и взаимосвязь материи и формы явления. Материя явления есть то в явлении, что соответствует ощущениям. Форма явления есть то, посредством чего многообразное в явлении может быть упорядочено определенным образом. Форма явления, организуя ощущения в определенный порядок, сама не есть ощущение. Материя явлений апостериорна. Форма явлений априорна, она находится в нашей душе и рассматривается отдельно от всякого ощущения. Формы явлений как формы нашей чувственности даны нашей душе, по Канту, в готовом виде. Этот тезис трансцендентальной эстетики уязвим для критики. Почему формы чувственности изолированы от опыта? На этот вопрос не существует удовлетворительного ответа в учении немецкого мыслителя.

Априорность форм чувственности неявна, неочевидна. При этом тезис априорности чистых созерцаний выполняет в учении Канта принципиальную роль. Аргументация от неочевидного — методологический признак догматического философствования. Кант следует эти путем, развивая программу критической философии, критической философии науки. Поэтому критицизм этой философии в аспекте учения о формах созерцаний является своеобразным продолжением догматического философствования. Трансцендентальная эстетика как учение об априорных формах чувственности базируется на предпосылках, принятых некритически.

Форма явлений, обнаруживаемая посредством мысленного изолирования нашей чувственности, понимается как функционирование двух чистых форм чувственного созерцания — пространство и время. Учение о пространстве и времени — основа философии математики Канта. Понимание пространства определяет понимание условий возможности геометрического знания. Понимание времени определяет принципы философии арифметики. Кант различает метафизическое и трансцендентальное истолкование понятий о пространстве и времени. Метафизическое истолкование пространства и времени есть показ их априорности. Трансцендентальное истолкование есть объяснение пространства и времени как принципов, из которых можно усмотреть возможность других априорных и синтетических знаний. С метафизической точки зрения пространство не есть эмпирическое понятие, выводимое из внешнего опыта. Оно понимается как необходимое априорное представление, находящееся в основе всех внешних созерцаний. Пространство не дискурсивное понятие об отношениях вещей, а чистое, интуитивное созерцание. Поэтому в основе всех понятий о пространстве находится априорное созерцание. Все принципы геометрии выводятся из этого созерцания априори и аподиктически. Следовательно, принципы геометрии не выводятся из понятий линии и треугольника. Пространство мыслится как бесконечно данная величина, содержащая в себе бесконечное множество представлений.

Истолковывая пространство трансцендентально, как условие возможности других априорных синтетических знаний о пространстве, Кант описывает два условия трансцендентального истолкования пространства. Надо, чтобы знания вытекали из понятия, а также, чтобы эти знания были бы возможны только при получении определенного способа объяснения понятия.

Полагая пространство априорной интуицией чувственности, Кант считает, что геометрия определяет свойства пространства синтетически и априорно. Чтобы выполнить эти условия, первоначальное представление о пространстве должно быть априорным созерцанием, неэмпирическим. Поэтому и положения геометрии должны быть всеобщими и необходимыми. Положение о трехмерности пространства истолковывается как аподиктические. Кант считает, что если пространство понимать как априорную формы нашего внешнего чувства, то это объясняет возможность геометрии как априорного синтетического знания.

Следовательно, полагает Кант, пространство не представляет ни вещей самих по себе, ни отношений между ними, а есть только форма всех явлений внешних чувств, которая дает нам возможность внешних созерцаний⁴⁴. Свойство пространственности можно приписывать вещам только тогда, когда они нам являются, если они даны нашей чувственности. В познавательном дискурсе науки мы можем высказываться о том, что все вещи как явления (но не сами по себе) находятся друг около друга в пространстве. Пространство поэтому эмпирически (в опыте) реально, но трансцендентально (по отношению к вещам самим по себе) идеально.

Время, как и пространство, не есть эмпирическое понятие, выводимое из опыта. Оно есть необходимое представление, находящееся в основании всех созерцаний. Время есть априорное условие возможности всех явлений нашего опыта. Свойства времени выполняют значение правил, в соответствии с которыми возможен опыт как таковой. Время, как и пространство, недискурсивно, оно толкуется как форма созерцания. Время истолковывается как условие возможности синтетических знаний, которые имеются в учении о движении. Время эмпирически реально и трансцендентально идеально. То есть, оно понимается как форма всех явлений, но не вещей самих по себе.

Перечисленные свойства пространства и времени определяют, по Канту, возможность априорных синтетических суждений.

Фундаментальным противоречием философии Канта является толкование причинности, с одной стороны, и ее реальное применение в конституировании системы критической философии, с другой стороны. В учении о рассудке категории причины и следствия толкуются как априорные формы рассудочного мышления, синтезирующие знания только о мире явлений, но не о мире вещей самих по себе. В учении же о вещи в себе и явлении Кант утверждает, что вещи воздействуют на нашу чувственность, возбуждают ее, продуцируя мир явлений. Противоречие состоит в том, что в учении о синтезе знания причинность толкуется как применимая лишь к миру явлений, а в учении о вещи в себе и явлении категория причины применяется как средство мышления о вещи в себе. С позиций культуры критического философствования, применение категорий мышления в миру вещей самих по себе есть возврат на позиции догматического реализма. Тема причинности, оказавшись центральной в скептицизме Юма, остается предметом фундаментального противоречия в критицизме Канта.

Критицизм, являясь одним из универсальных методов философствования, может быть объективирован в контексте архетипически организованного философского мышления. Анализ отношения критицизма и метафизики бытия, критицизма и метафизики самосознания и знания является актуальной задачей исследования условий возможности научного знания. В более общем контексте целесообразно исследовать статус критического философствования в структуре архетипа философии тождества, с одной стороны, и архетипа философии различия, пролиферации, рассеяния, с другой стороны.