философов Нового времени. Как и его предшественники в облас­ ти рационалистической философии, главное внимание Лейбниц уделил проблемам онтологии, но еще не гносеологии, о чем, в ча­ стности, свидетельствует его знаменитая монадология.

С другой стороны, не кто иной, как Лейбниц, подтолкнул философов XVIII в. Д. Юма и И. Канта к углубленной разработке гносеологической проблематики.

Лейбница по праву можно назвать предтечей классической немецкой философии с очевидным интересом ее философов к проблеме развития. На наш взгляд, Лейбниц вплотную прибли­ зился к идее о существовании внутреннего источника развития Природы, хотя, оставаясь идеалистом, сам он отстаивал мысль, что причина движения в мире не может быть материальной.

6. Немецкая классическая философия: от метафизики Рассудка к метафизике Разума

Рационализм классической немецкой философии представ­ ляет собой качественно новый этап в сравнении с философским рационализмом XVII-XVIII вв. И здесь опять-таки следует иметь в виду, что у отдельных предсгавителяей классической немецкой философии можно обнаружить неоднозначное отношение и к ра­ ционализму XVII-XVIII вв., и к философскому рационализму в целом, к которому мы, со своей стороны, причисляем всех пред­ ставителей немецкой классической философии, начиная от Канта и кончая Гегелем. Для Канта, как и для его предшественников (Декарта, Ньютона, Лейбница), математика представлялась выс­ шей из всех существовавших на тот момент наук. А коль скоро познанием природы, по Канту, занимаются одни науки, но не фи­ лософия (согласно Канту, метафизика не может быть признана наукой), то и рационализм, с точки зрения вышеназванного фи­ лософа, ассоциировался в его сознании исключительно с рацио­ нализмом XVII-XVIII вв., иначе говоря, рационализмом, вырос­ шим из математики и формальной логики.

Утверждать, что И. Кант был рационалистом, но не был од­ новременно сенсуалистом, было бы ошибкой. Он был и тем, и

34

другим. Мало того, философ, как известно, попытался (и это важно отметить) преодолеть противоположность сенсуализма и рационализма, объявив человеческое познание синтезом, с одной стороны, данных человеческих ощущений, а с другой - априорных форм трансцендентного «Я», однако это была попытка механисти­ ческого объединения чувственного познания с рациональным.

Последователи Канта (Фихте, Шеллинг, Гегель) стремились преодолеть кантовский агностицизм, и это привело, в конечном итоге, к отказу немецкой классической философии от субъективно­ го идеализма Канта и Фихте в пользу объективного идеализма. Вместе с тем у Шеллинга и Гегеля, особенно у последнего, рацио­ нализм XVII в. вызывает серьезную критику, как всего лишь на­ чальная форма рационализма, не дошедшего до постижения проти­ воречий, существующих как в сознании, так и в действительности.

Немецкая классическая философия в лице Гегеля выделяла два уровня рационального познания. Первый она ограничивала деятельностью нашего рассудка. На этом уровне, согласно Геге­ лю, мышление не выходит за границы логического закона тожде­ ства (непротиворечия), считавшегося со времен Аристотеля га­ рантом достоверности правильного мышления. Вместе с тем Ге­ гель наряду с рассудочным мышлением, вполне достаточным, по его убеждению, в сфере научного познания, настаивал на сущест­ вовании более высокой познавательной способности, присущей философскому знанию. Последнее связано с деятельностью Ра­ зума, который, в отличие от ограниченного в возможностях по­ знания рассудка, не только может, но и реально мыслит катего­ риями более высокого порядка, нежели этот самый Рассудок. Та­ кая способность диалектического Разума постигать мысль в ее противоречиях возвышает философию над науками, ставя ее в положение «царицы наук». Впрочем, было бы неверно, говоря об отношении немецкой классической философии к рационализму XVII - XVIII вв., обходить вопрос об их несравненно более кри­ тическом отношении к противоположному рационализму фило­ софскому течению.

И действительно, рационализм XIX в. не изменил присущего всем рационалистам критического отношения к сенсуализму, ста­ вившего на первое место в познании человеческие ощущения. Вы­

35

ше мы это отмечали, правда, на примере только одного автора - сенсуалиста Джона Локка Между тем сенсуализм не сошел со сце­ ны с уходом из жизни основоположника сенсуализма Д. Локка. Он оставил немало последователей в Англии и Франции.

Гегель в своих лекциях по истории философии уделил сен­ суалистам XVII-XVIII вв. достаточно большое внимание, и нам думается, что в данных им оценках есть немало интересного. Вопервых, интересно уже то, что Гегель отметил в своих лекциях две тенденции в развитии сенсуализма (обе, идущие от Локка), которые привели в XVIII в. к тому, что локковский материали­ стический сенсуализм эволюционизировал в Англии в сторону идеализма и скептицизма (Д. Беркли, Д. Юм), в то время как во Франции сенсуалисты, напротив, твердо придерживались в том же XVIII в. материалистических взглядов на Природу. Более то­ го, они пытались распространять свой сенсуалистический подход также и на общественную жизнь. «...В своей теоретической фи­ лософии, - писал Гегель, - французы перешли к материализму или натурализму, ибо теоретическая потребность рассудка как абстрактного мышления, которое допускает извлекать из твердо удерживаемого начала чудовищнейшие выводы, побуждала их выставить одно начало как последнее, но такое начало, которое вместе с тем характеризуется наличием и совершенно убедитель­ но для опыта. Таким образом, они принимают в качестве единст­ венно истинного ощущение и материю и сводят к ним все мыш­

ление, все моральные нормы, как представляющие собою лишь видоизменение ощущения»1 (выделено мною, - Г . Ч) . «Единства, которые выдвинули французы, - приходит к окончательному вы­ воду Гегель, - сделались, таким образом, односторонними»2.

Важнейший недостаток французского сенсуализма Гегель ус­ мотрел в явном, по его мнению, пренебрежении этой философии к мышлению: «...мышление эти философы считают лишь результа­ том чувства... Это сведение всякого мышления к ощущению, как это в известном отношении сделал уже Локк, становится распро­ страненной теорией»3. Впрочем, Гегель находит даже в этой фило­

1Гегель. Соч.: В 14 т. Т. XI. С. 396. 2 Там же.

3 Там же.

36

софии мысли, которые, рано или поздно, должны были все же при­ вести философов к истинной (читай, диалектической. - Г. Ч.) фило­ софии. В этом плане выше остальных французских сенсуалистов Гегель ценит сенсуалиста Робине.

«Робине, - отмечал Гегель, - называет простую форму внутри себя, субстациональную форму, понятие зародышем. Хотя он это старается доказать слишком чувственным образом, он все же исхо­ дит из конкретных внутри себя начал, из формы в самой себе.

0 зле и бтге в мире Робине также говорит. В результате своего рассмотрения он приходит к выводу, что зло и благо урав­ новешивают друг друга; это равновесие составляет красоту мира. Чтобы опровергнуть мнение, что хорошего больше в мире, он го­ ворит, что все, к чему сводится хорошее, заключается в некото­ ром удовольствии, приятном чувстве, удовлетворении; но этому чувству должны предшествовать потребность, недостаток, стра­ дание, устранение которых является удовлетворением»1. «Это, - замечает Гегель, - не только эмпирически правильная мысль, но и намек на более глубокое воззрение, что всякая деятельность осуществляется только через противоречие»2.

В чем, по мысли Гегеля, выражается главная слабость эм­ пирической философии, поставившей во главу угла опыт? Она оставляет в стороне анализ содержания мышления, что для са­ мого Гегеля должно являться главной целью философии. Рас­ суждение Локка, - убежден Гегель, - совершенно поверхност­ но; оно всецело держится лишь явления, лишь того, что налично, а не того, что истинно.

Но совершенно другой вопрос: истинны ли эти всеобщие определения сами по себе? И откуда они получаются не только в моем сознании, в моем интеллекте, но и в самих же вещах? Про­ странство, причина, действие и т. д. суть категории. Каким обра­ зом эти категории входят в особенное? Каким образом всеобщее пространство доходит до того, чтобы определить себя? Этот спо­ соб рассмотрения, вопрос, истинны ли сами по себе эти опреде­ ления: бесконечная субстанция и т. д., совершенно упускается из виду. Платон подверг исследованию бесконечное и конечное, бы­

1 Гегель. Соч.: В 14 т. Т. XI. С. 394-395. 2 Там же.

37

тие и определенное и т. д. и сказал, что ни одна из этих противо­ положностей не истинна сама по себе; они истинны лишь как по­ лагающие себя тождественными друг с другом, - безразлично, откуда бы ни взялась истинность этого содержания. Здесь же со­ вершенно отказываются от истины самой по себе, тогда как на самом деле главным является природа самого содержания (вы­ делено мною. - Г. Ч ). Каков бы ни был ответ, будет ли он гла­ сить, что это содержание происходит из интеллекта, или скажут, что это содержание происходит из опыта, этот ответ не дает ре­ шения, а спрашивается, истинно ли это содержание, взятое само по себе? У Локка истина означает лишь соответствие наших представлений вещам; здесь идет речь об отношении, и безраз­ лично, каково будет содержание, объективная ли вещь или со­ держание представления. Но нечто совершенно другое представ­ ляет собою исследование самого содержания, вопрос, “истинно ли то, что находится в нас”? Нечего спорить об источнике, ибо как бы вы ни ответили на вопрос: откуда, что единственно важно для Лок­ ка, - это не исчерпывает вопроса Интерес к содержанию, взятому

само по себе, совершенно исчезает в локковской постановке вопро­ са и, таким образом, эта позиция совершенно отказывается от достижения цели философии» (выделено мною. -Г.Ч.)1.

Задача философии не должна, по Гегелю, совпасть с задачей наук, но именно это произошло, по его мнению, с французским ма­ териализмом XVIII в., попытавшимся выявить систему природы. Сделав же последним звеном в познании познание природы, фило­ софия, с точки зрения Гегеля, опустилась тем самым на уровень, на котором истинная философия пребывать не должна, ибо философ­ ский уровень есть уровень спекулятивного мышления. «Познание природы, - уверял слушателей своих лекций по истории филосо­ фии Гегель, - остается обычным научно неспекулятивным и по су­ ществу, поскольку оно притязает быть философией, оно остается общей фразой, возится с словами: “силы”, “отношения”, “многооб­ разные связи”, но не приходит ни к чему определенному. И так же обстоит дело в учении о духовном: здесь метафизика духа частью носит характер учения о той особенной организации, посредством которой возникают силы, называемые ощущением, восприятием и

1Гегель. Соч.: В 14 т. Т. XI. С. 328-329.

38

т. д., - представляет собою скучное пустословие, которое ничего не может сделать понятным, берет извне готовые явления и воспри­ ятие и рассуждает о них, а их “в себе” также превращает в извест­ ные определенные силы, внутреннюю сторону которых мы дальше не знаем. Определение и познание моральной стороны также ста­ вит себе целью сведение действий человека к его так называемым естественным влечениям; “в себе” носит форму чего-то природно­ го, будет ли называться это природное эгоизмом, своекорыстием или благожелательной склонностью. Это учение требует, чтобы мы жили согласно природе; но эта “природа” не идет далее общих вы­ ражений и изображений, как, например, “естественное состояние” Руссо. То, что это направление называет метафизикой представле­ ний, является локковским эмпиризмом, стремящимся показать, как они возникают в сознании, поскольку оно есть единичное сознание, и каким образом это родившееся сознание, выйдя из состояния бес­ сознательности, вступает в мир, чтобы в нем учиться в качестве чувственного сознания. Это внешнее возникновение они (предста­ вители этой метафизики) смешивают с становлением и понятием вещи. Если зададим неопределенно вопрос: “каково происхожде­ ние, становление воды?” и ответим: “она происходит из гор или из дождя”, то это будет ответ в духе того философствования. Коротко говоря, интересно в этой философии лишь отрицание, и от этой по­ ложительной французской философии не стоит говорить»1.

Как видим, Гегель даже не удостаивает последователей лок­ ковского эмпиризма звания философов в строгом смысле данного слова. Он предпочел для определения этого философского на­ правления иной термин - философствование. Употребляя его, Ге­ гель хотел тем самым донести до сознания слушателей своих лекций по истории философии одну-единственную мысль: фило­ софия не может быть никакой иной, кроме как спекулятивной. Если это окажется не так, то перед нами лишь видимость фило­ софского знания, но не само это знание. Философы (речь идет об эмпириках), которые не выходят в познании за пределы эмпири­ ческого содержания, сообщаемого нам ощущеними, низводят ме­ тафизическое знание на уровень того, что могут дать частные науки. Следствием такого отказа от философии в пользу фило­

1Гегель. Соч.: В 14 т. Т. XI. С. 384-385.

39

софствования явилось, по Гегелю, то, что в Англии настоящей философии, начиная с XVII столетия, практически уже не было, а ее место заняли частные науки. Вот как говорит об этом Гегель: «Локковская философия ... представляет собою очень понятную, и именно поэтому также и очень популярную философию, к кото­ рой примыкает все английское философствование, каким оно яв­ ляется и в наше время. Она представляет собою главный способ рассуждения того мыслительного отношения, которое в Англии называется философией, ту форму, которая тогда была введена в

науку впервые и вообще возникшую в Европе. Это - основной момент культуры (Bildung); наука вообще и, в особенности, эм­ пирические науки обязаны своим происхождением этому ходу мыслей. С тех пор выведение опытных положений из наблюде­ ний называется у англичан философствованием; последнее одно­ сторонне увлеклось физическими и государственно-правовыми исследованиями. Всеобщие основоположения политической эко­ номики, как, например, ныне выдвинутое положение, что следует представить торговле свободу, и вообще положения, основанные на мыслительном опыте, познания о том, что в данной области оказывается необходимым и полезным, называется у англичан философией»1. Успеху этой «философии», считает Гегель, спо­ собствовала антисхоластическая направленность науки Нового времени, которая как раз в Англии развивалась исключительно быстрыми темпами. Но в результате впервые родившаяся в Евро­ пе наука со временем начала выдавать себя за философию. «Схо­ ластический способ философствования, исходивший из осново­ положений и дефиниций, - констатирует Гегель, - теперь отверг­ нут»2. «Всеобщие законы, силы, всеобщая материя и т. д. выводят­ ся в естествознании из восприятий; таким образом, - язвительно заключает Гегель, - Ньютон считается у англичан философом...

(по преимуществу)»3.

В отличие от «философствования» сенсуалистов рациона­ лизм XVII в. представляется Гегелю подлинной философией. Его интересовал не столько источник получения знания, сколько его

1Гегель. Соч.: В 14 т. Т. XI. С. 329. 2 Там же. С. 329-330.

3 Там же. С. 330.

40

содержание. Разумеется, до абсолютной истины рационалистиче­ ская философия XVII-XVIII столетий, согласно Гегелю, дойти не смогла, и в этом он видит главный недостаток последней. Однако через рационалистическую философию пролегла дорога к Канту, Фихте, Шеллингу и, разумеется, к самому Гегелю.

Однако преимущество рационализма над сенсуализмом или, говоря словами Гегеля, философии над философствованием не должно, по убеждению данного автора, помешать увидеть того, что рационализм Декарта, Спинозы, Лейбница не вышел за пре­ делы чисто рассудочного мышления. Рассудок не способен по­ стичь истину до конца. Этому мешает ограниченность его кате­ гориального аппарата. Даже у Канта, не говоря уже о Декарте или Спинозе, число установленных философией категорий строго ог­ раничено. У первого критического философа их, как известно, двенадцать, причем Кант их воспринял непосредственно из фор­ мальной логики. Рассудочные категории оставались всегда рядо­ положенными. Иначе говоря, ни одна категория рассудка не пе­ реходит в свою противоположность. Случайность всегда остается случайностью, необходимость - необходимостью, свобода - сво­ бодой и т. д. Заслуга Канта перед философией состояла не в том, что ему удалось создать взамен формальной логики логику Разу­ ма, а в том, что, обратив внимание на ограниченность старой рас­ судочной логики, он тем самым поставил вопрос о необходимости дополнить прежнюю формальную логику новой, которая анали­ зирует мыслительный процесс не столько со стороны его формы, сколько со стороны его содержания.

Рационализм XVII в. основывался на убеждении, что един­ ственно возможной логикой, на которую только и должно опи­ раться человеческое познание, является формальная логика, соз­ дателем которой был, как известно, Аристотель. Появление уси­ лиями практически всех без исключения представителей немец­ кой классической философии, начиная с Канта, диалектической логики позволило идеалистической философии XIX в. вплотную подойти к решению проблемы, перед которой в свое время оста­ навливались не только такие, несомненно, выдающиеся рациона­ листы, как Декарт и Спиноза, но и ушедший много дальше их по пути приближения к созданию более высокой, нежели старая

41