Материальное обеспечение гражданских служащих

Оклады гражданских служащих и покупательная способность рубля. В XVII в. де­нежное жалованье было не единственным источником существования государствен­ных служащих: его дополняли натуральные и поместный оклады. В первые годы прав­ления Петра I продолжала действовать система оплаты труда приказных людей, вве­денная царем Алексеем Михайловичем. Так, в 1690 г. служащие Посольского приказа, помимо подьяческого денежного и хлебного окладов, получали праздничный и соля­ной оклады, величина которых не менялась в течение второй половины XVII в. В на­чале XVIII в. раздача поместных окладов была прекращена, и денежное жалованье стало главным источником существования приказных людей; дополнением к нему слу­жило хлебное жалованье. На низкие оклады приказные люди жаловались еще в конце XVII в., но еще больше оснований для этого у них возникло в начале XVIII в.

По подсчетам Л. В. Милова, во второй половине XVII в. прожиточный минимум (только на питание) составлял 2-2.5 руб. в год на одного человека, тогда как 1 день ма­локвалифицированного труда стоил алтын (3 коп.) или примерно 7.5 руб. в год (при 5 рабочих днях в неделю). Иными словами, за 1 день работы поденщик получал плату, достаточную для того, чтобы жить в течение 3-5 дней. В первой четверти XVIII в. ситуация изменилась. Монетная операция, которую про­водило правительство начиная с 1700-1701 гг. (перечеканка старых серебряных монет, уменьшение их веса, выпуск медных денег и др.), приносила прибыль казне, но вела к обесцениванию рубля. По свидетельству французского дипломата де Кампредона, в начале 1720-х гг. русский рубль приравнивался к 52 французским су, хотя не стоил и 38 банковских су, поэтому было выгодно привозить в Россию пиастры или немецкие талеры. В.О. Ключевский, сопоставляя покупательную способность рубля XVII и XVIII вв. с современным ему рублем, пришел к выводу, что стоимость 1 руб. в 1651-1700 гг. равнялась 17 руб. 1882 г., тогда как в 1701-1730 гг. она не превышала 9 руб. Иными словами, в годы правления Петра I рубль подешевел почти в 2 раза, что приве­ло к заметному росту цен и сказалось на материальном положении населения. Если во второй половине XVII в. в Москве и Новгороде за четверть овса платили в среднем 33 коп., то в первой четверти XVIII в. – соответственно 56 и 145 коп. Особенно быстро росли цены в 1720-е гг., когда, по свидетельству И. Т. Посошкова, прожиточный ми­нимум не обеспечивал уже и дневной заработок в 5 коп. «Дадут ему (русскому челове­ку) на день по 5 коп. И таковым кормом и себя одного не прокормить, а жену и детей чем ему кормить, только по миру ходить, поневоле научат во­ровать и в мастерстве своем неправду делать». Таким образом, на годовое жалованье в 18 руб. (из расчета 5 коп. в день) в то время мог прожить 1 человек, хотя и с трудом. Вероятно, не случайно содержание одного солдата обходилось в 28.5 руб. в год, или около 8 коп. в день, а учащиеся Навигацкой школы получали кормовых денег от 9 до 15 коп. в день (3-5 алтын), или от 33 до 54 руб. в год.

Несмотря на инфляцию и рост цен, жалованье приказных людей оставалось на прежнем уровне. К повышению окладов не привела и губернская реформа. Уже в мар­те 1708 г. дьяки и подьячие Ингерманландской губернии «били челом» о назначении им го­дового денежного и хлебного жалованья, так как «без того пропитаться им нечем». Од­нако просьба не была удовлетворена. Высочайшая резолюция предписывала «доволь­ствоваться тем жалованьем, кому какое ныне есть, и к тому давать хлеба, что кому доведется, по рассмотрению, а о прибавке до будущего времени обождать».

До 1715 г. в оплате труда приказных людей не было единообразия, так как оклады устанавливались по усмотрению начальников губерний и провинций или самими кан­целяриями в зависимости от статей и степеней, на которые подразделялись подьячие. В начале XVIII в. денежные оклады подьячих, особенно местных учреждений, имели более дробную градацию, чем в XVII в. Представление о жалованье служащих мест­ных учреждений дают оклады подьячих Тамбова и Воронежа. В 1710-1712 гг. в Там­бовской провинциальной канцелярии 7 подьячих 1-й статьи (старых) подразделялись на 6 степеней и получали соответственно: от 100 до 200 руб., от 50 до 100 руб., 30 руб., 25 руб., 20 руб. и двое – по 15 руб. в год; годовые оклады 12 подьячих 3-й статьи (моло­дых) распределялись по четырем степеням и колебались от 3 до 5 руб. В Воронежской канцелярии оклады были другими. Двое подьячих 1-й статьи получали 27 и 50 руб.; че­тыре человека 2-й статьи – 10,12 и 25 руб.; десять подьячих 3-й статьи были разделены на четыре степени с окладами: 10 руб., 7 руб., двое – по 5 руб. и шестеро – по 2 руб. 50 коп. Очевидно, что по сравнению с концом XVII в., когда годовое жалованье подьячих при­казных изб составляло от 1 до 30 руб., денежные оклады выросли, хотя большая их часть не достигала прожиточного минимума. При формировании сенатской канцелярии оклады ее служащих не отличались от губернских; в зависимости от статьи подьячие получали от 2 до 100 руб. в год, а 33 че­ловека служили вообще без жалованья. В конце 1711г. оклады были повышены, осо­бенно у молодых подьячих, для которых вводилось дополнительное деление на 3 ста­тьи. В результате оклады 83 служащих сенатской канцелярии распределялись следую­щим образом: 11 старых подьячих получали по 100 руб., 12 средних – по 50,20 молодых 1-й статьи – по 30 руб., 20 молодых 2-й статьи – по 20 руб. и 20 молодых 3-й статьи – по 15 руб. Помимо повышенных окладов, сенатские дьяки и подьячие имели право беспошлинного прохода через городские ворота, а в 1713 г. они получили такую важ­ную для того времени привилегию, как освобождение от воинского постоя. В 1713 г. в связи с переездом Сената в Петербург его канцелярия разделилась на пе­тербургскую и московскую, что привело, однако, не к увеличению, а к сокращению об­щей численности подьячих до 66 человек (из них 50 молодых). Изменения коснулись и жалованья молодых подьячих, минимальный размер которого сократился с 15 до 5 руб. в год, что увеличило разрыв в оплате труда опытных и начинающих служащих. В се­верной столице, где цены были выше московских, подьячим доплачивали от 1 до 3 руб. в зависимости от квалификации, так как на жалованье, по их свидетельству, «прокор­миться было невозможно». Однако эти доплаты были явно недостаточными и не решали проблему материаль­ного обеспечения служащих. При низком казенном жалованье традиционным источни­ком безбедного существования для приказных людей по-прежнему служило «кормле­ние от дел». В 1713 г. подьячие канцелярии Сената жаловались, что до 1711 г., когда их взяли в секретный стол этой канцелярии, «давано им денежное и хлебное жалованье и сверх того и приказная дача», а в Сенате назначено им жалованье «с убавкой» и кор­миться «с домашними невозможно, отчего пришли в великое оскудение и нищету». Свою просьбу о прибавке окладов они объясняли тем, что, в отличие от других подья­чих, у которых бывают «челобитчиковы дела», у них нет другого прибытка, кроме жа­лованья. На этой челобитной Петр I написал резолюцию: «Вместо прибавочного жа­лованья ведать в секретном столе все иноземческие и Строгановы дела, кроме город­ских товаров». Таким образом, при недостатке государственных средств Петр I был вынужден официально признать право администрации на кормление от дел, что созда­вало условия для получения взяток.

Отношение правительства к оплате труда гражданских служащих. Повышения ок­ладов приказным людям пришлось ждать долго. Причиной тому были как постоянный дефицит государственных средств, так и введенный с 1711 г. новый принцип их распре­деления между центральными и местными учреждениями. Если до этого из губерний в центр поступал чистый доход, т.е. разница между губернскими доходами и расходами, то с 1711 г. этот порядок расчета был заменен на прямо противоположный. Из общего дохода вначале вычитались средства, необходимые на содержание четырех главных приказов – Военного, Адмиралтейского, Посольского и Артиллерийского (так назы­ваемые табельные расходы), а остаток, на который и падал дефицит, шел на местные расходы. По пяти губерниям, переведенным на новый способ формирования бюджета (Московской, Смоленской, Архангелогородской, Казанской и Сибирской), общий де­фицит местных расходов составил свыше 257 тыс. руб. За пределами табельных расхо­дов оказалось и содержание губернской администрации, которое должное было обес­печиваться за счет местных «прибыльных» доходов. Однако не было гарантии, что эти деньги останутся в губернии, а не пойдут на удовлетворение общегосударственных нужд. По крайней мере уже в 1713 г. по распоряжению царя Сенат ищет способы про­извести «убавки» в расходах на содержание аппарата. В результате в начале 1714 г. из по­ступивших на жалованье служащих 318 тыс. руб. предусматривалось выдать «на прежних основаниях» только 162 тыс., а 112 тыс. руб. выдавать «по рассмотрению губернаторско­му» или вовсе сократить. В частности, было принято решение не выдавать жалованье владельцам деревень. Однако эта мера позволила сэкономить только 1.5 тыс. руб., что говорит о небольшом числе чиновников-помещиков.

В условиях военного времени и постоянной нехватки денег жалованье выплачива­лось нерегулярно, иногда его не получали годами. При этом правительство нередко са­мо облагало приказных людей многочисленными денежными поборами. Гражданская служба признавалась более легкой по сравнению с военной, поэтому участие приказ­ных людей в расходах казны на военные нужды считалось вполне закономерным. В 1706-1713 гг. правительство особенно часто обращалось к этому источнику. Напри­мер, в июле 1706 г. специальным указом предписывалось взыскать и рекрутов, и деньги с владельцев имений, «которые были у дел на Москве и в посылках и на воеводствах и в домах», т.е. в отставке, причем «править неотложно», а если в срок не отдадут, то взять с них вдвое. В конце 1706 г. следует новый указ, касающийся приказных людей и духовенства. При этом годные к службе дьяки должны были платить от 20 до 40 руб., подьячие – от 1 до 25 руб., духовенство – по 1 руб.; не годные к службе также не оста­лись в стороне: со старых и увечных, «которые в службу не годны, а работать могут», предписывалось взять по 8 гривен (80 коп.), с недорослей и малолетних – по 0.5 полти­ны (25 коп). На собранные деньги предусматривалось создать 3 полка: 2 драгунских и 1 пехотный. За счет приказных людей правительство оказывало «подмогу» подья­чим, которых забирали из приказов в военные канцелярии (по 50 руб. старым и по 30 средним и молодым). Источник финансирования был указан в законе: «Из тех при­казов, где они взяты, собрав с их же братии оставшихся подьячих». Приказные люди платили в казну рекрутские деньги, причем размер сбора во время войны с Турцией был сильно увеличен. Указом 1713 г. предписывалось с дьяков и подьячих как цент­ральных, так и губернских учреждений «против положенного на них оклада в Казен­ный приказ и в городах взять втрое. На дьяках <...> взять доведется с 711 по 714 гг., итого на три года по 1641 руб., а втрое 4923 руб.». Из-за тех же военных действий, или, как объяснялось в именном указе 3 декабря 1713 г. «для нынешней службы», следовало в приказах и губерниях жалованье на 1714 г. не выдавать никому, за исключением во­енных. В 1715 г. вводится новый сбор с приказных людей, имевший военное назначе­ние: при пожаловании в дьяки они должны были вносить в канцелярию Сената огром­ную по тем временам сумму – по 100 руб. с человека – на содержание лазаретов.

Расходы на губернскую администрацию по штатам 1715 г. Штатное расписание 1715 г. вводило новый принцип оплаты труда: оклады назначались всем категориям служащих, включая подьячих, их размер фиксировался законом и не зависел от воли начальника. По сравнению с прежней системой оплаты труда установление повсемест­ного и фиксированного жалованья было заметным шагом вперед. Как следует из таблицы 7, новые оклады зависели только от должности и места службы. Губернатор получал в 10 раз больше дьяка и в 80 раз больше молодого подья­чего. В С.-Петербургской губ. и на вновь присоединенных территориях оклады служа­щих были в 2 раза выше, чем в других губерниях, а в канцеляриях ландратов, управлявших долями, – в 2 раза ниже. Самым высокооплачиваемым чиновником был вице-губернатор С.-Петербургской губ., который фактически и управлял ею вместо А. Д. Меншикова, по­стоянно занятого другими делами. Жалованье канцелярских служителей устанавлива­лось в соответствии с их делением на 3 статьи (деление на степени отменялось) и уже не зависело от расположения начальника учреждения. Однако, как показала практика, в условиях хронического дефицита денег в казне введение новых штатов и новых прин­ципов оплаты труда еще не служило гарантией своевременной выплаты жалованья. По штатам 1715 г., на содержание всей губернской администрации расходовалось 173 тыс. руб., тогда как только управление Лифляндии до присоединения ее к России обходилось шведскому бюджету более чем в 200 тыс. руб. в год. Таким образом, на од­ну губернию Швеция расходовала больше средств, чем огромная по территории Россия выделяла на все местное управление. «Шведские учреждения, если ввести их настоя­щим образом, – писал П. Н. Милюков, – были для тогдашней России слишком дороги и не соответствовали степени ее хозяйственного развития». Именно это обстоятельство являлось одним из самых слабых мест при приспособлении шведских губернских учреждений к условиям российской жизни.

Стоимость центрального аппарата в 1721 г. Стремление получить дешевую админи­страцию сказалось и при разработке коллежской реформы. Разработчик администра­тивных реформ Г. Фик, ссылаясь на опыт европейских («христианских») государств, которые все «честно и по нужде» обеспечивают своих служителей, призывал Сенат не жалеть денег на содержание администрации. По его мнению, лучше дать 100 руб., «не­жели допустить на 200 или 300 руб. подлогу», тем более что только «надеждой на хо­рошее жалованье и повышение чина можно привлечь способных людей». По смете конца 1718 г., расходы на новые центральные учреждения определялись в 105 тыс. руб., тогда как содержание старого аппарата обходилось в 109 тыс. Однако экономия в 4 тыс. руб. объяснялась лишь неполнотой сметных расходов, куда не вошли Сенат, Адмиралтейская и Иностранная коллегии, обходившиеся казне почти в 50 тыс. руб. Несмотря на все старания законодателей, новая администрация стоила дороже. При разработке коллежских штатов их чиновникам были действительно назначе­ны хорошие оклады, особенно иностранцам. Русские служащие помимо денежных ок­ладов получали хлебное жалованье. Чтобы составить представление о размере окла­дов в центральном управлении, обратимся к штатам одной из коллегий. Как следует из таблицы 8, разрыв в размере денежных окладов высших и низших служащих коллегий был более значительным, чем в губернском управлении. Так, оклад президента коллегии, составлявший примерно 6 тыс. руб., в 25 раз превос­ходил жалованье секретаря (240 руб.) и в 200 – жалованье копииста (30 руб.) Величина коллежских окладов зависела не только от должности, но и от подданства служащего: иностранцы получали за свою работу в 2-3 раза больше, чем русские чиновники. Не последнюю роль в данном случае играло и то, что иностранцы, в отличие от рус­ских чиновников, не владели поместьями. Но и среди русских служащих, особенно низ­ших рангов, помещиков было немного. Неравенство в денежных окладах не мог ком­пенсировать и хлебный оклад, который получали только русские. Попытаемся определить денежную стоимость хлебного оклада. В 1716 г. в Петер­бурге четверть ржаной муки стоила в среднем 1 руб. 50 коп., а четверть овса – 1 руб. Единицей измерения хлебного оклада служил четверик, равнявшийся одной восьмой четверти. Соот­ветственно стоимость четверика муки и овса составляла 18 и 12.5 коп. Исходя из такого расчета, хлебный оклад увеличивал жалованье коллежского советника на 93 руб., секре­таря – на 18, а копииста – на 3 руб. в год. В более выгодном положении находились слу­жащие Иностранной коллегии, которым вместо хлебного оклада назначались кормо­вые деньги. За исключением высших чинов коллегии, их получали все служащие, при­чем у низших чинов эти выплаты часто превышали денежный оклад. Так, советник коллегии при окладе в 1000 руб. получал 300 руб. кормовых, секретарь канцелярии, со­ответственно, – 400 и 120 руб., канцелярист – 120 и 96 руб., подканцелярист – 58 и 72руб., сторож – 14.5 и 18 руб. и т.д. В 1721 г. содержание 3101 служащего центрального аппарата потребовало из госу­дарственной казны 196 841 руб. (денежный оклад), не считая 16 895 руб. на канцелярские расходы (всего 213 736 руб.), и 47 758 четвериков муки, овса и круп (хлебный оклад). При таком раскладе на одного человека приходилось в среднем по 63 руб. и 15 четвери­ков хлеба. По сведениям, приведенным А.Н. Медушевским, в 1715 г. 1396 служащих цен­тральных учреждений получали 96 622 руб. и 26 699 четвериков хлеба, т.е. по 69 руб. и 19 четвериков хлеба на человека.

При неукоснительном исполнении штатов 1715 и 1720 гг. ежегодный расход на содержание новой администрации должен был составить 387 тыс. руб. (173 тыс. руб. на местную и 214 тыс. на центральную). В 1720 г. при общем расходе государства в 5556 тыс. руб. удельный вес этой статьи составил бы почти 7%, а в 1724 г. при увеличении расходов до 6243 тыс. руб. – 6%. Но такие затраты были непосильным бременем для скудного российского бюджета. Очень скоро правительство было вынуждено искать способы сокращения расходов на содержание государственного аппарата. Решению этих задач было подчинено законодательство 1720-х гг.

Нарушение принципа оплаты труда служащих. Правительство постоянно нарушался принцип денежной оплаты труда служащих государственного аппарата, введенный ] 1715 г. Недостаток средств был главной, хотя и не единственной тому причиной. Суд; по многочисленным указам, в первой четверти XVIII в. еще не изжило себя старое понимание «жалованья», в котором законодатели по-прежнему видели не столько плату за труд, сколько награду за службу. Достаточно в данном случае сослаться на указ 1716 г., запрещавший местной администрации («губернаторам, ландратам, ландрихтерам и приказным всяких чинов людям») брать себе жалованье «прежде отпуска расходов, по­ложенных по табели». В 1720 г., когда была введена раздача денег по третям, следует новое напоминание администрации о том, чтобы брали жалованье лишь «перво исполняя армейскую дачу каждой трети», т.е. из оставшихся денег. В результате многие чи­новники, в отличие от военных, не получали жалованья годами; некоторым же из них вообще не пришлось узнать, что такое казенное жалованье. Например, за 4 года служ­бы (1709-1713) сибирский комендант Шокуров получил жалованье только 1 раз, а по­дьячий той же губернии вообще служил без жалованья «лет с десять и больше» и про­сил в 1716 г. назначить ему денежный, хлебный и соляной оклады. Как удовлетворя­лись такие просьбы можно судить по карьере другого канцелярского служителя, который за 27 лет службы (с 1711 по 1738 г.) не получал жалованья ни разу. Инте­ресно, что на годы его службы приходилось десятилетие 1715-1725 гг., когда по закону все гражданские служащие должны были получать казенное жалованье. Тем не менее независимо от законодательных предписаний, вводивших или отменявших казенные оклады, этот служащий оставался неокладным подьячим. Формально принцип денежной оплаты труда гражданских служащих сохранялся до конца правления Петра I, но многочисленные факты указывают на то, что далеко не всегда он реализовывался на практике. Нередко жалованье не выплачивалось всей гу­бернской администрации. В 1720 г. служащие Архангелогородской губ. жаловались, что не получали денег с 1717 г., а подьячие Вологодской провинции просили выплатить им жалованье за 1719 и 1720 гг., так как «пришли во Бесконечную нищету и разорились без остатка» и «только запрещение закона удерживает их от прошения милостыни». Воево­да, поддерживая ходатайство подчиненных, просил впредь выдавать жалованье акку­ратно, так как за неимением средств к жизни подьячие могут «разбрестись врознь», тем более что один из них уже бежал из канцелярии. Материальное обеспечение приказных людей не улучшилось и в последующие годы. Как следует из донесения в Сенат сибирского губернатора кн. М. В. Долгорукова, в 1726 г. канцелярских служите­лей держали «в земской конторе без выпуску», чтобы таким образом обеспечить уп­равление необходимыми работниками, вынужденными служить без жалованья. Но от такого «принуждения и недачи жалованья многие канцеляристы разбежались, один за­резался ножом, а иные желают выйти в разные крестьянские и посадские тягла».

Правительство далеко не всегда удовлетворяло просьбы докучливых чиновников. Показательна в данном случае реакция Сената на ходатайство управляющего Ярослав­ской провинцией члена надворного суда Дашкова, просившего в 1721 г. о выплате жа­лованья подьячим провинциальной канцелярии (всего 11 человек). Он рисует бедствен­ное положение служащих этой канцелярии, которые «после запрещения брать плату с просителей от приказных дел пищи не имеют», казенного жалованья не получают и так завалены делами, что вынуждены за свои деньги нанимать помощников. Сенаторы постановили: «Судье Дашкову <...> о жалованье отказать и впредь ему о том не бить челом, понеже определение учинено будет при сочинении штатов генерально». На­помним, что губернские и провинциальные штаты были утверждены только в 1725 г. В том случае, если местные правители брали жалованье из неположенных для этого сборов, с них взыскивали эти деньги в двойном размере. Так, у воеводы Бахмутской провинции забрали в казну деревни за то, что в 1718-1724 гг. он платил жалованье сво­им подчиненным из соляного сбора. В условиях хронического дефицита денежных средств правительство пользовалось жалованьем гражданских служащих как резервным фондом, из которого можно было в случае необходимости черпать дополнительные суммы. Особенно часто обращались к этому источнику в 1723 г., когда такая практика получила законодательное под­тверждение. Специальным указом предписывалось в случае нужды в деньгах и невоз­можности изыскать другие способы для их получения «разложить оную сумму со всех чинов всего государства, которые жалованье получают». И уже в апреле такая нужда возникла, в результате чего у служащих была вычтена четвертая часть денежного го­дового оклада и удержан весь хлебный оклад. Этот указ затронул даже военных: им была выдана половина рационов, а тем, кто получал тройной оклад, оставлен только один. В связи с отсутствием денег в казне приказным людям нередко выдавали жало­ванье натурой: сибирскими мехами и прочими казенными товарами. Но и получавшие жалованье не всегда могли его тратить, так как с чиновников брали подписку, что в случае государственной нужды они вернут эти деньги в казну по первому требова­нию. В этой связи необходимо заметить, что задержка жалованья и выплата его в не­полном объеме практиковались и в XVII в., особенно часто в первой половине столе­тия, когда после событий «смутного времени» страна была разорена, а ее финансы рас­строены.

В ходе подготовки Табели о рангах была предпринята попытка поднять престиж гражданской службы. Именно так можно расценить указ 11 января 1722 г., по которо­му предполагалось уравнять оклады военных и гражданских служащих («чтобы жало­ванье учинить статским чинам против служивых равных рангов равное»). Однако в свя­зи с недостатком средств законодателям вскоре пришлось отказаться от этого реше­ния. В конце 1724 г. жалованье служащим коллегий и других центральных учреждений было установлено в размере половины армейских окладов и рационов, а в местных канцеляриях – «против сего вполы», т.е. только четверть жалованья, получаемого в ар­мии. При этом бывшие военные, взятые на гражданскую службу, сохраняли свои преж­ние оклады. Этот указ действовал в течение 40 лет и был отменен только при введе­нии штатов 1763 г. Таким образом, правительство расписалось в собственном бессилии решить проблему материального обеспечения служащих. «Тот факт, – писал М. М. Бо­гословский, – что государство, заведя сложную канцелярскую машину управления, не имело достаточных средств содержать ее, остается несомненным». Несмотря на то внимание, которое уделялось административным преобразованиям в последние 10 лет жизни Петра I, государственное управление финансировалось по остаточному принципу, так как львиную долю скудного бюджета поглощали армия и флот. На со­держание администрации в 1724 г. было выделено 203.4 тыс. руб., что составило 3.2% (от 6243 тыс. руб.) всех расходов. Из этих денег свыше 20 тыс. выделялось на содержание школьников, геодезистов и мастеровых «разных художеств». Оставшиеся 183.4 тыс. руб. (2,9% всех государственных расходов) распределялись следующим образом: 144 тыс. руб. поступали «сенатским и коллежским иноземцам и русским», 7.7 тыс. – на содержание прокуроров и синодских служащих и около 32 тыс. руб. составляли долю местной администрации. Политика последних лет правления Петра I, направленная на сокра­щение численности служащих и расходов на их содержание, находила поддержку у со­временников. «А судьям и приказным людям, – писал И.Т. Посошков, – го­сударево жалованье денежное и хлебное надлежит отставить, чтобы в том жалованье казна великого государя напрасно не тратилась. потому что они не много делают даром, а аще бы и даром делали, то что в том великому государю прибыли?» Петровские указы 1720-х гг. подвели правительство к необходимости пе­ресмотра штатов и отказу от принципа денежной оплаты труда гражданским служа­щим, что и было осуществлено сразу же после смерти преобразователя. При скудном и нерегулярно выплачиваемом жалованьи чиновникам не оставалось ничего другого, как искать дополнительные источники существования.