1)Теория Бюрократии м.Вебера

Вебер считал бюрократию самым чистым видом легального господства. Но ни одно государство  не может быть целиком бюрократическим, на вершине стоит либо монарх, либо президент, либо избранные лидеры. Значительной заслугой Вебера является формулирование критериев оптимального функционирования бюрократии. Перечислим эти десять заповедей современной бюрократии: 1. Должностные лица лично свободны и являются субъектом власти благодаря обезличенным служебным обязанностям 2. Они организованы и иерархию офисов 3. Каждый офис имеет сферу компетенции в правовом смысле 4. В каждом офисе существует свободный отбор 5. Кандидаты назначаются (на основе технических качеств), а не избираются 6. Чиновники  вознаграждаются фиксированной зарплатой 7. Офис рассматривается как главное занятие должностного лица 8. Офис предполагает карьеру. Существует система  продвижения 9. Чиновник работает отделенным от собственности и без пожизненного присвоения позиции 10. Он подчинен строгой дисциплине и контролю за поведением.   

2) Целью классической школы была разработка ведущих прин

ципов организации профессионального государственного управ

ления. Почти все «классики» исходили из идеи, что следование

этим принципам приведет к успеху государственного админист

рирования в разных странах. Приверженцы классической школы

не очень заботились о социальных аспектах государственной

деятельности. Они стремились взглянуть на организацию управ

ления с точки зрения широкой перспективы, пытались опреде

лить общие характеристики и закономерности государственной

организации.

3,4)Основной вклад неоклассической школы: применение приёмов управления межличностными отношениями для повышения степени удовлетворённости и производительности; применение наук о человеческом поведении к управлению и формированию организации с учётом наиболее полного использования потенциала работников. Школа «Человеческих отношений» (1930 – 1950) и Школа поведенческих наук (1950 – по настоящее время).  В основе – достижения психологии и социологии (науки о человеческом поведении). В процессе управления предлагалось сосредоточить внимание на работнике, а не на его задании (то есть повышение эффективности организации за счёт повышения эффективности её человеческих ресурсов). Учёные бихевиористы (от англ.слова behaviour – поведение) – разработали теории мотивации. Авторами школы человеческих отношений считают Мери Фоллетт и Элтона Мэйо. В своих научных трудах они впервые обратили внимание на то, что далеко не всегда только высокая зарплата приводит к росту производительности труда. Достигнуть увеличения выработки можно при большем внимании и заботе о подчинённых со стороны руководителя. Кроме того, рабочие действуют и принимают решения чаще как члены группы, а не как отдельные личности.

При этом каждое лицо оказывает влияние на других членов группы, одновременно находясь под их влиянием. Человек, работающий в коллективе, воспринимает требующие решения вопросы гораздо лучше, нежели указания руководства, поскольку на него оказывают влияние его коллеги. Вариантом развития научного направления, уделявшего повышенное внимание характеру взаимоотношения между людьми в процессе производства продукции, явились поведенческие науки.  Авторов данного научного направления (К.Арджирис и др.) в первую очередь заинтересовала проблема разработки методов оптимизации межличностных отношений, преодоления несовместимости целей организации и отдельной личности. Эффективность труда работника, по мнению учёных, в значительной степени зависит от знания руководителем мотивов его поведения. В свою очередь, грамотное использование научных методов науки о поведении человека может способствовать повышению эффективности деятельности организации. 

3,4)Школа «человеческих отношений», или неоклассическая, как ее иногда называют (М. Фоллет, А. Маслоу, Э. Мэйо, У Мэрфи), возникла в 30-е гг. XX века как реакция на недостатки классического подхода, в ответ на его неспособность осознать человеческие отношения как основной элемент эффективности организации. Главное внимание уделялось анализу психологических факторов, вызывающих удовлетворенность работников своим трудом, поскольку в ряде экспериментов удалось добиться повышения производительности труда за счет улучшения психологического климата и усиления мотивации. Подобный подход развивала и школа бихевиоризма. В центре внимания бихевиоризма -  объяснение реального функционирования административных служб с помощью анализа поведения работающих в них индивидов и групп. Если школа человеческих отношений концентрировалась на методах налаживания межличностных взаимоотношений, то бихевиористы стремились помочь государственным служащим осознать свои собственные возможности в государственных структурах. Стали широко использоваться статистические методы, что было внове для большинства государственных управленцев. Труды Г. Саймона дали методологическое обоснование идеи о процессе принятия решений как наиболее важной проблеме государственной администрации по сравнению с поиском наилучшей организационной структуры.

4) бихевиоризм

(от англ. behaviour — поведение) — направление в американской психологии ХХ в., отрицающее сознание как предмет научного исследования и сводящее психику к различным формам поведения, понятого как совокупность реакций организма на стимулывнешней среды. На рубеже XIX–XX вв. обнаружилась несостоятельность доминировавшей ранее интроспективной «психологии сознания» (см. интроспективная психология), особенно в решении проблем мышления и мотивации. Экспериментально было доказано, что существуют не осознаваемые человеком, недоступные интроспекции психические процессы. В 1913 г. сложилась первая программа Б., сформулированная американским психологом Д. Уотсоном. В дальнейшем в Б. вошли «физический монизм» А. Вейса, «антропономия» У. Хантера, система взглядов К. Лешли и др. Б., исходя из того, что сознание будто бы недоступно для объективного изучения, отвергает его роль в качестве реального регулятора человеческой деятельности. Все психические явления сводятся к реакциям организма, преимущественно двигательным: мышление отождествляется с речедвигательными актами, эмоции — с изменениями внутри организма и т. д. За единицу поведения принимается связь стимула и реакции. Законы поведения, согласно Б., фиксируют отношения между тем, что происходит на «входе» (стимул) и «выходе» (двигательный ответ) системы организма. Процессы внутри этой системы (как психические, так и физиологические) Б., следуя позитивистской методологии, считает не поддающимися научному анализу, поскольку они недоступны прямому наблюдению. Основной метод Б. — наблюдение и экспериментальное изучение реакций организма в ответ на воздействия окружающей среды с целью выявления доступных математическому описанию корреляций между этими переменными. Подавляющую часть экспериментов сторонники Б. провели на животных (преимущественно на белых крысах), перенеся затем установленные на этом уровне закономерности на человека. Активность организма и роль его психической организации в преобразовании среды, как и социальная природа человека, игнорируются. Идеи Б. оказали влияние на лингвистику, антропологию, социологию, семиотику и стали одним из истоков кибернетики. Бихевиористы внесли существенный вклад в разработку эмпирических и математических методов изучения поведения, в постановку ряда психологических проблем, в особенности касающихся научения — приобретения организмом новых форм поведения. Основное значение Б. для развития категориального аппарата психологии (см. категоризация) заключается в разработке категории действия. Б. расширил область психологии, включив в нее также внешние, телесные реакции. Вместе с тем вследствие методологических изъянов исходной концепции Б. уже в 20-х гг. ХХ в. начался ее распад на ряд направлений, сочетающих основную доктрину с элементами других теорий (в частности, гештальтпсихологии, а затем психоанализа). Возник необихевиоризм. В настоящее время лишь немногие из американских психологов (наиболее последовательно и непримиримо — Б. Скиннер и его школа) продолжают защищать постулаты ортодоксального Б.

 5. Школа общественного выбора Дж. Бьюкенена и К. Эрроу Задача экономической политики состоит в определении правил поведения и рамок дозволенного, т.е. мандата, получаемого субъектом. Политика – это сфера отношений субъектов и государства.  Место экономистов в экономической политике состоит в том, что они обязаны, прежде всего, изучать структуру принятия решений вообще и в области финансов – в особенности. ^ Предпосылки анализа: методологический индивидуализм (человек экономический) и понимание политики как процесса обмена (политический рынок), экономическая мотивация, несмотря на свою примитивность, присутствует и на уровне государственной политики. Исходным и конечным пунктами общественного развития выступает индивидуум. Поведением экономического человека движет эгоизм (самоинтерес). Человек раньше становиться покупателем, чем избирателем. Действиями экономического индивида управляет стремление к предельной полезности. Реализовать эту цель он может только в рамках своего дохода. Экономическому человеку свойственен рационализм и стремление к максимизации возможного, что тормозиться асимметрией информации. Эк. Человек остается рациональным и тогда, когда преследует другие жизненные цели. Принцип рыночных отношений можно обнаружить и на политической сцене. Каждый индивид рассматривает политическую систему, как коллективную защиту своих частных целей, которые не могут быть эффективно обеспечены индивидуальными рыночными действиями. В политике государства содержится элемент принуждения, насилия, внутренне присущий коллективному действию. Индивид соглашается терпеть коллективное насилие лишь в том случае, если оно помогает ему достичь своей частной цели.  Обменивая участие в коллективных расходах на обеспечение своих частных целей, мы, тем не менее, неприязненно относимся к подобным же действиям бюрократов, т.к., в конечном счете, государственный чиновник может достичь своих частных целей только за наш счет.  Бюрократия – это государственная служба, существующая за счет налогов, она имеет строгую иерархию власти. Обязанности каждого строго очерчены. Бюрократы отчуждены от результатов своего труда. Государство не является единым органичным целым, его не стоит приравнивать к механизму, который автоматически корректирует недостатки рыночного хозяйства, и оно далеко не всегда принимает решения, исходя из общественных интересов. Кеннет Дж. Эрроу, считал, что дилемма состоит в том, что, допуская рациональность и индивидуальные предпочтения потребителей, мы не можем определить общественные приоритеты, т.е. общество не может сформировать коллективное мнение по поводу того, что оно хочет.  Коллективный выбор предполагает: наличие альтернатив; независимости от привходящих обстоятельств, отсутствие диктата, использование цены.  Принятие решений путем голосования имеет существенные недостатки: Во-первых, выбор на основе голосования не учитывает мнения меньшинства; Во-вторых, на принцип большинства трудно опираться при принятии компромиссных решений, выработке общественного согласия. Выход из подобного тупика возможен лишь в том случае, если окончательное решение принимает одно лицо.  В-третьих, экономисты, при принятии решений, обычно исходят из устойчивого предпочтения (традиционной системы ценностей), у потребителей подобный подход не соответствует переменчивости политических симпатий.

6) Определение понятия

У корпоративизма — как явления политической жизни, равно как и концепта политической теории — довольно странная судьба. Ему пели осанну как новому и многообещающему пути достижения гармонии [интересов] между противоборствующими социальными классами; его осуждали как реакционную антидемократическую доктрину, направ­ленную на подавление требований самостоятельных ассоциаций и дви­жений. Практика корпоративизма и само понятие получали самые раз­ные интерпретации и всегда вызывали политическую полемику.

В 1974 г. представители нескольких академических дисциплин из разных стран мира практически одновременно обратились к понятию «корпоративизм» для описания ряда особенностей политической дей­ствительности развитых демократий, которые, по мнению исследовате­лей, далеко не в полной мере объяснялись господствующей моделью, применяемой для характеристики взаимоотношений между государст­вом и обществом, т.е. моделью плюрализма. К неокорпоративистским государствам, социальная ткань которых глубоко пронизана соответст­вующими отношениями, были отнесены прежде всего Австрия, Фин­ляндия, Норвегия и Швеция. Важные элементы неокорпоративизма при выработке макроэкономической политики были отмечены в Ав­стралии, Бельгии, ФРГ, Дании, Нидерландах, а также в таких неодемо­кратиях, как Португалия и Испания. В 1960 — 1970-х гг. попытки (правда, безуспешные) ввести подобную практику делались в Великоб­ритании и Италии. В других странах, к примеру, во Франции, Канаде и Соединенных Штатах, распространение неокорпоративизма, похоже, ограничилось отдельными отраслями или регионами.

И хотя корпоративизм определяли и как идеологию, и как разновид­ность политической культуры или государственного устройства, и как форму организации экономики, и даже как особый тип общества, наи­более продуктивным оказался подход, в рамках которого корпорати­визм рассматривается в качестве одного из возможных механизмов, по­зволяющих ассоциациям интересов посредничать между своими члена­ми (индивидами, семьями, фирмами, локальными сообществами, груп­пами) и различными контрагентами (в первую очередь, государствен­ными и правительственными органами). Главную роль в этом процессе [306] играют прочно укоренившиеся ассоциации с постоянным штатом, ко­торые специализируются на выражении интересов и стремятся выяв­лять, продвигать и защищать их посредством влияния на публичную по­литику. В отличие от политических партий — другого важнейшего по­средника — эти организации не выставляют своих кандидатов на вы­борах и не берут на себя прямую ответственность за формирование правительства. Когда ассоциации интересов (и в особенности вся сеть таких ассоциаций) определенным образом организованы и /или когда они определенным образом участвуют в процессе принятия решений на различных уровнях государственной власти, мы можем говорить о кор­поративизме.

В 1974 г. я предложил свою дефиницию современного корпорати­визма, которая во многом дала толчок последующей полемике. Соглас­но этому определению, неокорпоративизм есть «система представи­тельства интересов, составные части которой организованы в несколь­ко особых, принудительных, неконкурентных, иерархически упорядо­ченных, функционально различных разрядов, официально признанных или разрешенных (а то и просто созданных) государством, наделяющим их монополией на представительство в своей области в обмен на из­вестный контроль за подбором лидеров и артикуляцией требований и приверженностей». При таком подходе упор делался практически ис­ключительно на «входные» параметры явления, т.е. на организацион­ную структуру ассоциаций интересов. По-иному подошел к проблеме Г. Лембрух, определивший то, что он назвал «либеральным» корпора­тивизмом как «особый тип участия больших организованных групп в выработке государственной политики, по преимуществу в области эко­номики, [отличающийся] высоким уровнем межгрупповой коопера­ции». В последующих дефинициях, как правило, предпринимались по­пытки учесть основные параметры рассматриваемого феномена как на «входе», так и на «выходе».

Стоило корпоративизму авторитарио-этатистско-фашистского толка фактически исчезнуть с лица земли (первый удар по нему нанесла послевоенная волна демократизации, а довершила дело новая волна, нахлынувшая после 1974 г.), как стало понятно, кто же действительно добился наибольших успехов в реализации неокорпоративистской мо­дели, правда, в ее более «социальном» (т.е. идущем «снизу») варианте. Это были малые европейские страны, с хорошо организованными ассоциациями интересов и крайне у язвимыми интернационализи­рованными экономиками. Корпоративистские тенденции просматривались [307] особенно отчетливо, если в таких странах име­лись мощные социал-демократические партии, сохранялись ус­тойчивые электоральные предпочтения, если они обладали от­носительным культурным и языковым единством и соблюдали нейтралитет во внешней политике.И напротив, с наивысшими трудностями в поддержании подобных «общественных договоров» столкнулись страны с более слабой социал-демократией, менее посто­янным в своих предпочтениях электоратом и глубокими расхождениями в подходах к решению военных вопросов и проблем безопасности, на­пример Нидерланды и Дания. (Относительный неуспех Бельгии на этом поприще можно объяснить расколом бельгийского общества на сопер­ничающие языковые группы.)