§ 2. Социальные цели легального марксизма

В конце XIX в. широкое распространение среди передовой интеллигенции России получило направление, известное под названием легального марксизма. Просуществовало оно недолго - до разгрома революции 1905—1907 гг., однако оставило глубокий след как в общественном мнении, так и в российском обществоведении.

Наиболее яркими фигурами в этом течении были Петр Струве (1870—1944), Михаил Иванович Туган-Барановский (1865—1919), Сергей Николаевич Булгаков 1871 —1948), Николай Александрович Бердяев (1874—1944).

Петр Бернгардович Струве считал своей главной заслугой внесение в марксизм идей неокантианства и тем самым предвосхищение "критического поворота" бернштейнианства. I! работе «Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России» (1894), счи-К1л он, им была сделана первая в литературе марксизма попытка привлечь к развитию и обоснованию марксизма критическую филосо­фию, а также были развиты взгляды, заклю­чавшие отрицание.

Главным способом совершенствования общественных отно­шений Струве считал реформы. «Социальные реформы, — утверждал он, — составляют звенья, связывающие капитализм с тем строем, который его сменит, и — каков бы ни был полити­ческий характер того заключительного звена, которое явится гранью между двумя общественно-историческими формами, -одна форма исторически вырастает из другой».

Он выступил с рядом теоретических статей в немецкой печа­ти, в которых анализировал перспективы экономического и со­циального развития России. В статьях, печатавшихся в «Соци­ально-политической центральной газете» («8о21а1ро1Шкспе^ 2еп1га1ЫаП»), он доказывал неизбежность и желательность ги­бели мелкого крестьянского хозяйства в интересах развития ка­питализма, ратуя за усиление в России крупного крестьянского хозяйства. Касаясь реформаторской роли государства в реше­нии этой задачи, он писал: «Государство стоит перед задачей добиться целым рядом политических и экономических меро­приятий, чтобы процесс экспроприации массы мелких произ­водителей проходил с наименьшими жертвами. Цель этих ме­роприятий — такая форма землевладения, которая дает рацио­нальное производство»³.

Вообще же преобразовать общество, согласно П. Б. Струве, сможет образованный индивид, а не классовая борьба и рево­люции.

Михаил Иванович Туган-Барановский, приняв за методологическую основу материалистическое понимание истории, проанализировал ее по трем направлениям: I) природу человеческих отношений, их роль в социальном развитии; 2) соотношение экономической деятельности с другими аспектами социальной жизни; 3) клас­сы и классовая борьба.

Он выделил пять основных групп интересов человека, среди которых наиболее важными для социального развития являются психологиче­ские, эгоальтруистические и религиозные.

Согласно концепции Туган-Барановского, классовая борьба действует лишь в сфере экономических интересов человека и общества, но она не применима к тем сторонам человеческой жизни, которые лежат вне экономики. Классовая борьба — это не что иное, как борьба за распределение продуктов в обществе.

В работе «Периодические промышленные кризисы» (1894) пи дал схемы нормальной реализации продуктов в капиталисти­ческом обществе и заявил о том, что нет оснований говорить о неизбежности кризисов при капитализме. В работе «Русская фабрика в прошлом и настоящем» он сделал вывод о том, что капитализм внутренне способен к непрерывному развитию и оно будет происходить самокорректирование его пути развития.

Сергей Николаевич Булгаков подверг крити­ке универсальность теории К. Маркса, опери­руя примером развития капиталистических от­ношений в деревне. Впоследствии, совсем (пойдя от марксизма, в книге «Философия хо-1яйства» он попытался дать религиозное обос­нование отношений человека и мира как дея­тельности.

Крупнейшим русским социальным мысли­телем, оказавшим и продолжающим оказывать значительное влияние на формирование отечественного обще­ственного сознания, является

Николай Александрович Бердяев, творчество которого было связано с рождени­ем легального марксизма, «сменой вех» в соз­нании российской интеллигенции, яркими страницами российской социальной мысли в условиях эмиграции.

Бердяев учился на естественном и юриди­ческом факультетах Киевского университета, откуда был исключен в 1898 г. за социалисти­ческие идеи. Четыре раза сидел в тюрьмах (дважды до и дважды после 1917 г.), в 1922 г. был выслан из Советской России.

В Париже в 1925—1940 гг. он издавал журнал «Путь», в 1922 г. в Берлине основал Религиозно-философскую академию.

Вспоминая в духовной автобиографии период увлечения ле­гальным марксизмом, он делает следующие выводы: «То, что я называю революционным закалом личности в моей молодости, по своим моральным и психологическим последствиям шире и глубже революционности в собственном смысле слова. Имении эта закваска вызывала во мне всегда отталкивание от либерально радикального общества литераторов, адвокатов, профессоров и. в заграничный период, от общества парламентских политиков Эта же закваска определила мое непримиримое отношение к властвующему коммунизму... Отвращение к тому, что называется «буржуазностью», не только в социальном, но и в ду­ховном смысле, всегда было моим двигателем. Социализм и коммунизм, христианство и православие также могут быть буржуазными. Я всегда не любил силу в этом мире, не любил тор жествующих. И я всегда сознавал мучительное столкновение между силой и ценностью: большую силу ценности низшей, меньшую ценность силы высшей»¹.

Об организационной стороне деда он вспоминает так: «В конце 90-х гг. образовалось марксистское течение, которое стояло на гораздо более высоком культурном уровне, чем дру­гие течения революционной интеллигенции. Это был тип мало похожий на тот, из которого впоследствии вышел больше­визм... Для старых поколений русских революционеров рево­люция была религией. Для меня революция не была религией. Произошла дифференциация разных сфер и освобождение сферы духовной культуры. Марксизм того времени этому спо­собствовал. В марксизме меня более всего пленил историософический размах, широта мировых перспектив.

По сравнению с марксизмом старый русский социализм мне представлялся явлением провинциальным. Марксизм кон­ца 90-х гг. был, несомненно, процессом европеизации русской интеллигенции, приобщением ее к западным течениям, выхо­дом на большой простор. Я был очень антинационалистически настроен и очень обращен к Западу. Маркса я считал ге­ниальным человеком и считаю и сейчас. Я вполне принимал марксовскую критику капитализма. Марксизм раскрывал воз­можности победы революции, в то время как старые револю­ционные направления потерпели поражение. У меня была по­требность осуществлять в жизни свои идеи, и я не хотел оста­ваться отвлеченным мыслителем». Бердяев неоднократно называл себя сторонником псрсоналистического социализма, в котором человек считается высшей социальной ценностью.

В политике он выступал за многопартийность, высказывался за образование новой партии, которая была бы левее кадетов по своей связи с народными массами и социальной программе и включала элементы реформаторского социализма, но, вместе с тем, была бы национальнее их, теснее связана с историческим прошлым России, почитанием ее духовных заветов и основ.

Весьма интересна его оценка противостояния западною ка­питализма и русского коммунизма. «Коммунизм прав в крити­ка капитализма. И не защитникам капитализма обличать не­правду коммунизма, они лишь делают более рельефной правду коммунизма... Именно капиталистическая система, прежде все­го, раздавливает личность и дегуманизирует человеческую жизнь, превращает человека в вещь и товар, и не подобает за­щитникам этой системы обличать коммунистов в отрицании личности и в дегуманизации человеческой жизни».