ЛЕКЦИЯ I . РОЛЬ РАБСТВА В ДРЕВНЕМ МИРЕ
Марксистская формационная теория. Во второй половине ХIX в. К.Маркс и Ф.Энгельс в ряде работ обосновали одну из основополагающих теорий исторического материализма, согласно которой человечество в ходе своей истории должно пройти пять ступеней своего развития, названных общественно-экономическими формациями.
В хронологическом порядке эти эпохи располагаются следующим образом: первобытнообщинная, рабовладельческая, феодальная, капиталистическая и коммунистическая, первой фазой которой является период социализма. Каждой общественно-экономической формации соответствует конкретный экономический строй (базис) и надстройка – совокупность политических, идеологических, религиозно-этических, культурных и других элементов общественной жизни, призванных сохранять незыблемость существующих порядков.
При этом историки-марксисты заявляли, что в любой общественно-экономической формации помимо главного экономического уклада (способа производства), господствующего в сфере материального производства, могут быть и другие уклады, представляющие собой либо отживающее наследие прошлых эпох, либо нарождающиеся элементы следующей общественно-экономической формации.
Сам К.Маркс в своём наброске схемы общественно-экономических формаций писал в 1859 г. об «античном» способе производства как об одной из прогрессивных эпох развития общества (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 13, С. 7). Ф.Энгельс называл рабство первой формой эксплуатации, присущей античному миру и являющейся одной из трёх великих форм порабощения (рабство, крепостничество, наёмный труд), характерных для трёх великих эпох цивилизации – Древности, Средних веков, Нового времени (См. там же. Т. 21, С.175).
Сравнивая формы порабощения, господствовавшие в Древности и Средние века, Ф.Энгельс указывал, что «в азиатской и классической древности преобладающей формой классового угнетения было рабство, то есть не столько экспроприация земли у масс, сколько присвоение их личности» (Там же. С. 348–349).
При этом К.Маркс и Ф.Энгельс различали азиатский и античный способы производства, но в то же время рассматривали их как два местных варианта рабовладельческого общества. Об этом говорит Ф.Энгельс в предисловии к американскому изданию своей работы «Положение рабочего класса в Англии».
В.И.Ленин писал, что за первоначальным патриархальным, первобытным обществом идёт во всемирной истории «…общество, основанное на рабстве, общество рабовладельческое» (Полное собр. соч. Т. 29. С. 438). С признанием марксизма единственно верным общественно-политическим учением в СССР формационная теория стала господствующей в советской исторической науке.
Дискуссии историков по поводу рабовладения. Учёные, не разделявшие марксистских взглядов на историю, не признавали и предложенную основателями истмата «пятичленку» (как презрительно называли теорию общественно-экономических формаций те, кому она насильственно «вдалбливалась» в голову в годы Советской власти). В качестве альтернативы этой теории они предлагали считать Древность и Средневековье одной докапиталистической эпохой истории человечества или искали элементы капитализма в государствах Древнего мира.
Существование рабовладельческой общественно-экономической формации подвергали сомнению и некоторые историки-марксисты. Если в 20 – 30-е годы ХХ в. советские историки признали рабовладельческую формацию одним из этапов развития, через который прошли все цивилизованные народы, то в первые послевоенные десятилетия развернулась бурная дискуссия по поводу значения и места рабовладения в истории человечества, в ходе которой высказывались мнения о несоответствии этого термина критериям, предъявляемым к общественно-экономическим формациям.
С 1964 г. проблема общественных отношений в древности, прежде всего, на Древнем Востоке, стала предметом оживлённой дискуссии ряда марксистских учёных СССР, Франции, Венгрии, Чехословакии и ГДР. Основные концепции, выдвигаемые в ходе дискуссии:
1) Рабовладельческий строй сложился только у народов Средиземноморья, в странах же Древнего Востока существовала формация «азиатского способа производства». На этом настаивали французские историки М.Годелье, Ж.Сюре-Каналь, Ж.Шено, венгерский историк Ф.Тёкеи и советский учёный Е.С.Варга. Его соотечественник Ю.И.Семёнов называл рабовладение особой «кабальной» формацией.
2) Рабовладельческий строй представляет одну из разновидностей единой докапиталистической классовой формации. Об этом писали Л.С.Васильев, И.А.Стучевский, Г.А.Меликишвили. При этом некоторые участники дискуссии вообще отрицали существование рабовладения во всемирной истории (наибольший резонанс вызвало выступление в таком духе Ю.М.Кобищанова).
3) Ряд участников дискуссии 1964 г. (И.М.Дьяконов, Г.Ф.Ильин, М.А.Коростовцев, Ю.В.Качановский) отстаивали господствовавшую в советской историографии точку зрения, что концепция рабовладельческого строя лучше, чем другие гипотезы, объясняет историю стран древности.
В ходе рассматриваемой научной дискуссии некоторые историки предлагают внести в традиционную концепцию отдельные уточнения, например, отказаться от термина «ранне-рабовладельческое общество», ибо он не охватывает всю древнюю историю таких стран, как Китай или Индия. Эти страны вполне самостоятельно прошли тот же, в принципе, путь, что и страны Средиземноморья, хотя не дошли до такой же высокой стадии развития рабовладельческих отношений. Предлагалось также заменить термин «рабовладельческий строй» термином «общинно-рабовладельческий строй, учитывая, что рабовладельческие государства были островками в море общин.
Была ли рабовладельческая формация? Целый ряд серьёзных контраргументов, высказанных участниками той дискуссии, представляется мне весьма убедительными с точки зрения оценки рабовладения как самодостаточной политико-экономической системы, без чего в принципе невозможно себе представить общественно-экономическую формацию. Главными из них являются:
1. Доля рабов в населении древних цивилизаций Востока колебалась в пределах 20 – 30%, а в античном мире даже в периоды наивысшего расцвета она едва достигала половины населения. Если учесть, что производительность рабского труда была в несколько раз ниже труда свободных производителей, то роль рабов в древней экономике представляется весьма скромной.
2. Во многих древнейших государствах принимались специальные законы, ограничивавшие и запрещавшие долговое рабство. Обращение в рабов сограждан, как правило, считалось действием аморальным. Всё это свидетельствует о том, что рабовладение осуждалось жителями «рабовладельческих» (как их называют ортодоксальные марксисты) государств, а значит, оно не вписывалось в господствующую идеологию того времени.
3. Основным источником рабства в древнейших государствах были военная и пиратская добыча «живого товара». Первый из названных источников не осуждался, а со вторым боролись больше на словах, чем на деле.
В результате рабовладельческая экономика развивалась главным образом за счёт притока рабочей силы извне, т.е. была несамодостаточной. Эффективность рабского труда держалась исключительно на его дешевизне. Как только прекратились успешные военные походы, сбивавшие цены на невольничьих рынках, рабовладение вступило в полосу глубокого кризиса. Всё это заставляет нас считать его одним из экономических укладов, проявивших себя в полной мере лишь в государствах с исключительно благоприятными природными условиями, где затраты на рабов были минимальными.
Отличия древневосточного рабства от античного:
1. На Востоке рабы имели возможность сами создавать семью.
2. На Востоке свободный мужчина мог жениться на рабыне, а свободная женщина выйти замуж за раба без снижения своего социального статуса.
3. На Древнем Востоке рабы имели возможность выплачивать определённую ренту хозяину, фактически оставаясь свободными.
4. На Востоке у рабов было значительно больше возможностей освободиться.
5. На Востоке рабы имели личное имущество.
Подневольные люди рабского типа, не являющиеся собственно рабами, встречались в полисах редко, и только в самых отсталых общинах. Например, в Спарте илоты были собственностью государства, хотя распределялись между отдельными спартиатами для их обслуживания и прокормления, как это делалось в Египте Среднего и Нового царства; но Спарта долгое время преднамеренно отстранялась от участия в товарном обмене.
В большинстве же полисов частные хозяева вполне могли иметь значительное количество собственно рабов. Ничто здесь в принципе не мешало созданию частного и в то же время крупного рабовладельческого хозяйства. Рабы в нём были уже не патриархальными рабами, а рабами классическими: они не всегда участвовали вместе с хозяевами в едином производственном процессе и не входили с ними в одну семью.
Для хозяев они были предметами, живыми орудиями труда, и хозяева имели право ими пользоваться и распоряжаться или даже их уничтожать, т.е. поступать с ними так же, как со скотом, утварью или орудиями производства.
Именно в античном обществе раб был наиболее рабом, а свободный – наиболее свободным. В ранней древности (например, у хеттов) иногда встречались понятия «свободный от чего-нибудь» (например, от повинности), «освобождённый от чего-нибудь» (например, от долгового рабства), но не было общего понятия «свобода». Рабу в собственном смысле фактически противостояла длинная лестница подневольных рабского типа, «царских» людей, общинников, вельмож т.д.
Существовали отношения господства и подчинённости – состоявшие в этих отношениях в любом случае называли друг друга «господином» и «рабом». Это мог быть государь и подданный, или царь и придворный служащий, или владелец и его раб – терминология оставалась той же. Почти повсюду (кроме Египта) существовало противостояние «сына общины» и «царского раба» (или «царского человека»). Все эти социально-психологические противопоставления, по мнению современных марксистов, маскировали действительно классовое деление общества.
Содержание понятия «свобода» в античном мире. Лишь в греческих полисах появляется понятие «свобода» (греч. элевтерия) как состояние отсутствия господства кого бы то ни было над данным человеком – понятие, завещанное греческим полисом всему человечеству. Всякое наличие над человеком господства называлось по-гречески дулёсюнэ (‘рабство’).
Греческий полисный «свободный» – прямой преемник «сына общины» ранней древности; но тот ещё не чувствовал, что над ним нет никакого господства, и не называл себя свободным. Гражданин полиса не только чувствовал себя свободным, но и считал всякого, кто имеет над собой какое бы то ни было господство, рабом (греч. дулёс).
Поэтому вне греческого мира, в восточных империях, с его точки зрения, царило поголовное рабство, а подпасть под царскую власть было для свободного равносильно обращению в рабство. Всякий, кто живёт под царской властью, – раб по своей природе; всякий варвар (т.е. по-гречески просто чужеземец) – раб по своей природе, говорит даже Аристотель, и с точки зрения полисного определения свободы он прав.
Разумеется, и в греческих полисах не всякий был свободен: сама свобода граждан полиса была основана на эксплуатации рабов, но ведь при отсутствии долговой кабалы единственным источником рабства были покупка или вооружённый захват человека за рубежом, а чужестранец для полисного гражданина именно и был «рабом по природе», так что не о чем было беспокоиться.
Положение рабов на Древнем Востоке. В крупнейших государствах I тысячелетия до х.э. число рабов также заметно умножилось, и место патриархальных заняли «классические» рабы. Однако здесь состав эксплуатируемого класса был не столь однозначно рабским, как в греческих полисах.
В результате завоеваний царский земельный фонд стал необъятным, и даже при новых, более эффективных средствах насилия не было никакого смысла выделять большую часть армии на то, чтобы держать всё население в собственно рабском состоянии. Оно оставалось «царскими» людьми, т.е. подневольными людьми рабского типа, и не более того. С точки зрения свободных греков, это, конечно, всё равно было рабство.
Существование огромного множества «царских» людей не могло не влиять и на характер отношений между рабовладельцами и собственно рабами: ясно, что земледельческое хозяйство, обрабатываемое классическими рабами, в данных условиях было бы менее производительно, чем обрабатываемое «царскими» людьми, например, на земле, арендованной у государства частным хозяином: в большом хозяйстве «царские» люди требовали меньшего надзора и работали с большей охотой.
При этом если в ранней древности царского или храмового работника в отличие от раба нужно было снабжать пайком (или наделом) на него самого и на его семью, то теперь об этом никто не заботился: крестьянин имел то, что имел, платил собственнику земли и средств производства – царю и работал на своего непосредственного хозяина, а сколько сверх того оставалось на него с семьёй – это уже была его собственная забота.
Рабы здесь находили поэтому иное применение, чем в античном мире того же времени: основная фигура здесь – раб на оброке, занимающийся ремеслом, мелкой, а иногда и не мелкой торговлей, арендующий землю и т.п. Чем больше он зарабатывал, тем выгоднее было хозяину: весь пекулий (имущество) раба – собственность рабовладельца. Чем больше доход с раба, тем дороже можно продать самого раба. В последние века до х.э. эксплуатация оброчных рабов распространилась и в странах античного пути развития. Поэтому товарное производство, каким становится городское ремесло, – а отчасти и сельское хозяйство на территориях, – это рабское производство в полном смысле слова.
Идеологические основы рабовладения в Древнем мире. Если для античного полиса характерна идеализация свободы, то для восточной империи характерна идеализация своего господина. Обожествление государя, начало которому было положено в Египте, в Шумере и Аккаде, пронизывает теперь всю идеологию: традиционные мифологические персонажи общинных культов сводятся в сложный пантеон, но этот пантеон – не более как проекция земной деспотии на небо.
В искусстве единственным героем остаётся царь. Так люди обожествляют собственное унижение, и лишь кое-где – в предгорьях Гималаев, на границе между осёдлыми землями Ирана и полупустынями Средней Азии, в Палестине - идёт борьба за внесение этики в общепринятую идеологию.
При всём отличии между «Востоком» и «Западом», отличии, которое возникает только теперь, только в I тысячелетии до х.э., нельзя забывать основополагающих фактов: во-первых, восточные и западные общества этого времени были одинаково построены на принципе существования рабства, и, во-вторых, античный путь развития со всем его своеобразием по сравнению с остальным миром и важностью для истории человечества – это лишь одно из позднейших ответвлений от тех путей развития раннеклассового общества в целом, которые сложились уже на раннем этапе древности.
ЛЕКЦИЯ II. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ ДРЕВНОСТИ
Предмет и метод экономической мысли Древнего Востока. Основными источниками, из которых мы знаем об экономической мысли Древнего Востока, были юридические документы того времени и сочинения о государственном управлении, одной из сфер которого была экономика.
Поэтому предметом экономической мысли в них была макроэкономика, т. е. хозяйственные отношения в масштабах государства. Метод этих сочинений был преимущественно нормативный, они были написаны в основном в форме рекомендаций о том, как лучше управлять государством. Нормы социально-экономических отношений в значительной степени обосновывались существующими традициями и религиозными представлениями.
Зарождение экономической мысли в Древнем Египте. Величественные памятники архитектуры, мощные гидротехнические сооружения и другие свидетельства крупной хозяйственной деятельности в древнейших государствах Земного шара свидетельствуют о том, что создатели первых цивилизаций накопили немалый опыт в сфере управления производством.
Для возведения высотных храмов, дамб, плотин, пирамид, притёсывания камней друг к другу до такой степени, что между ними не пролезает лезвие безопасной бритвы, нужно было прежде всего создать чёткую организацию труда с учётом природных явлений (например, разливов рек), обеспечить контроль за качеством работы, научиться воздействовать на человека так, чтобы его труд стал наиболее эффективным.
Историки-марксисты на основании дошедших до нас древнеегипетских «поучений», в которых прославляются профессии писцов и придворных, а в качестве «антипримеров» описывается тяжёлая участь простых тружеников, делали однозначный вывод о том, что все методы управления на Древнем Востоке основывались исключительно на насилии.
Однако если отказаться от классового подхода в оценке явлений и процессов ушедших эпох, то в тех же «поучениях» можно найти и советы по эффективной организации труда, которые никак не связаны с насилием и устрашением. Наиболее ярким памятником такого рода является «Поучение Птаххотепа», написанное, как считали древние египтяне, ещё в эпоху Древнего царства, т.е. в III тысячелетии до х.э.
В этом сочинении содержатся мысли, не потерявшие своего значения и для нынешних управляющих: «Если ты начальник, будь спокоен, когда слушаешь ты слова просителя; не останавливай его прежде, чем он не облегчит свою душу от того, что хотел сказать тебе. Человек, поражённый несчастьем, хочет излить свою душу даже больше, чем добиться благоприятного решения своего вопроса».
Шумеро-аккадские пословицы о хозяйственной стороне жизни общества. Учёные Древней Месопотамии не занимались экономическими вопросами, однако среди ранних памятников устного народного творчества можно встретить такие, в которых отражены взгляды их создателей на рачительное ведение хозяйства.
В начале II тысячелетия до х.э. в Месопотамии создаются большие сборники шумерских и аккадских пословиц и поговорок. Есть основания полагать, что подавляющее их большинство было в ходу уже в III тысячелетии до х.э. К этим сборникам примыкают приписывавшиеся «допотопному» царю Шуруппаку поучения и наставления, представляющие собой собрания сентенций по различным вопросам.
«Наставления Шуруппака» дошли в многочисленных версиях. В наиболее известной из них (абу-салабихской) содержится интересное высказывание в виде обращения царя к своему наследнику: «С хорошо установленным имуществом, сынок, ничто не сравнится!» Создатели пословиц и поговорок того времени советовали покупать чужеземных рабов, а не соплеменников или рабов, «рождённых в доме», что, как указано выше, вполне соответствовало общему отношению к рабству в Древнем мире.
Экономические идеи древнеиндийского трактата «Артхашастра». Философская мысль Древней Индии обращалась в том числе и к проблемам, прямо или косвенно затрагивающим хозяйственную сферу жизни общества. При этом основное внимание уделялось, как и в Древнем Египте, вопросам правильной организации управления людьми.
В составленном индийскими учёными в период между IV в. до х.э. – III в. х.э. трактате «Артхашастра» применительно к искусству управления исследуются понятия «верное» и «неверное», «законное» и «незаконное», «польза» и «вред». По сравнению с «Поучением Птаххотепа» создатели «Артхашастры» связывают управление людьми прежде всего с насилием над подчинёнными.
Не случайно само словосочетание «искусство управления» на древнеиндийском языке (санскрите) называется «данданити», что буквально переводится как ‘руководство по владению палкой (дандой)’. Вместе с тем восточные мыслители уделяли большое внимание и поощрению подчинённых, добросовестно исполнявших свою работу.
Древневосточная экономическая мысль рассматривала прежде всего богатство государства. В рассматриваемом древнеиндийском трактате богатство определяется как «земля, населённая людьми», которые платят налоги. Поэтому достаток у народа гарантирует богатство государя.
Китайский трактат «Гуань-цзы» о разумной экономической политике государства. Экономическая мысль древнекитайской цивилизации испытывала сильное влияние боровшихся между собой за право стать господствующей идеологической системой конфуцианства и даосизма.
Проблемы вмешательства государства в экономику рассматриваются в трактате «Гуань-цзы», приписываемом Гуань Чжуну – министру правителя царства Ци Хуань-гуна (VII в. до х.э.). Однако, по мнению историков, названный трактат представляет собой сводный труд ряда китайских учёных IV–II вв. до х.э., обобщивших результаты реформаторской деятельности в различных государствах раздробленной страны.
Главной идеей трактата «Гуань-цзы», касающейся хозяйственной сферы жизни общества, является создание системы централизованного экономического регулирования. В качестве примера идеального управления страной в трактате показана деятельность министра-реформатора царства Вэй Ли Куя, жившего в конце V – первой половине IV в. до х.э.
Для предотвращения тяжких последствий неурожаев Ли Куй установил в своём государстве практику централизованной скупки у крестьян излишков урожая в благоприятные годы для дальнейшей их продажи в период бедствий по нормированным ценам. О главной цели деятельности правителей и чиновников автор «Гуань-цзы» выражается так, что необходимо «сделать государство богатым и народ довольным».
Политика централизованного экономического регулирования получила название цин-чжун (‘лёгкое – тяжёлое’) и окончательно закрепилась в Китае уже после его объединения – во II в. до х.э. при династии Старшая Хань. Она обеспечивала общую сбалансированность хозяйственной жизни страны.
Способы увеличения богатства страны согласно трактату «Шан цзюнь шу». Поскольку речь в древневосточной экономической мысли шла прежде всего о богатстве государства, пополняемого за счёт сбора налогов, в дошедших до нас сочинениях давались рекомендации, как сделать поступление налогов наиболее полным.
Эти рекомендации относились к разным слоям общества, из которых выделялись три. В древнекитайском сочинении «Шан цзюнь шу» (IV в. до х.э.) утверждалось: «Земледелие, торговля и управление – три основные функции государства. Земледельцы обрабатывают землю, торговцы доставляют товары, чиновники управляют народом».
На Древнем Востоке крестьяне считались основой государства не только потому, что они были производителями главных предметов потребления и основными налогоплательщиками. Автор «Шан цзюнь шу» Шан Ян писал: «Государство добивается процветания земледелием и войной». И добавлял: «А когда все помыслы обращены к земледелию, то люди просты и ими можно легко управлять».
Одной из наиболее результативных форм управления Шан Ян считал «круговую поруку», т.е. взаимную ответственность членов крестьянской общины, прежде всего при уплате налогов. Он даже предлагал распространить принцип «круговой поруки» на все сферы государственного управления.
Отношение к торговцам на Древнем Востоке. Несмотря на признание необходимости торговли, все авторы древневосточных сочинений проявляли антипатию к торговцам. В «Артхашастре» торговцы даже названы «ворами, не носящими имени воров», предполагая, что они недоплачивают налоги государству. Действительно, проконтролировать доходы торговцев было значительно сложнее, чем доходы крестьян.
Шан Ян писал: «…торговцы наловчились постоянно менять место своего пребывания». В качестве контрмеры он предлагал в целом увеличить налогообложение купцов: «Если резко повысить пошлины, взимаемые на заставах и рынках, то земледельцы возненавидят торговцев, а те усомнятся в доходности торговли и утратят предприимчивость».
Кроме того, чтобы доходы торговцев могли быть легче определены, а также для стабилизации положения на рынке древневосточными авторами предлагалась государственная фиксация цен. Это нередко было и на практике – в некоторых сводах законов древневосточных государств прямо указывались цены на основные товары.
Государственное регулирование общественного хозяйства на Древнем Востоке. Для древневосточных цивилизаций было в основном типично прямое государственное регулирование экономических отношений путём законов и указов даже в сфере рыночных отношений. Выше уже говорилось о применении фиксированных государственных цен.
Типичным было также использование государственной монополии на производство и продажу или только на продажу определённых товаров. Правда, осуществление государственной монополии вызывало иногда дискуссии. Так, в 120 г. до х.э. в Китае была введена государственная монополия на производство соли и железа. Доходы государства возросли, но население жаловалось на высокие цены и плохое качество этих товаров.
В 81 г. до х.э. в связи со вступлением на престол нового императора вопрос об этом был вынесен на обсуждение, которое получило отражение в сочинении «Янь те лунь». Сторонники государственной монополии доказывали, что она приносит большой доход государству и является фактором безопасности, так как контролируются стратегически важные товары.
Противники же указывали на неэффективность государственного производства, поскольку здесь работают рабы и преступники, которые «применяют свою силу далеко не полностью», в результате чего изделия получаются низкого качества и дорогие, «для народа непосильные». Указывалось также на нерадивость и злоупотребления чиновников, управляющих этими промыслами.
Появление понятия «экономика» в Древней Греции. Само слово «экономика» происходит от древнегреческого oikonomia (‘домашнее хозяйство, порядок, управление’). Однако античная эпоха не стала временем появления экономической науки как таковой. У древних греков и римлян экономика не выходила за пределы понятия «домохозяйство».
Под экономикой в античном мире понимался практический опыт главы семейства и землевладельца, его домашнее хозяйство, семейные отношения, умение содержать в порядке земельную собственность, обучить рабов и заставить их трудиться. Систематические теоретические исследования по экономическим проблемам не проводились, а теоретические выводы естествознания не применялись на практике.
В отличие от древневосточной экономической мысли в античном обществе речь шла прежде всего о богатстве не государства, а человека, которое трактовалось как предметы потребления. У Аристотеля, например, говорится о «совокупности средств…, необходимых для жизни и полезных для государственной и семейной общины». Отсюда древнегреческие философы делали вывод, что человек богат, когда его потребности удовлетворены.
Ксенофонт Афинский (ок. 430-425 – после 355 г. до х.э.), написал два сочинения по экономике. Первое из них называется «О доходах» и является исследованием способов улучшения налоговой и финансовой системы в Афинах, второе – «Домострой» – представляет собой советы по рациональному ведению домашнего хозяйства.
Древних греков также интересовали проблемы организации труда многих людей. Знаменитому философу Платону (427–347 гг. до х.э.) принадлежит мысль о необходимости разделения труда, специализации по видам работ. Сократ (470–399 гг. до х.э.) рассматривал управление как особую область деятельности. По его мнению, управление государством, трудом, торговлей, войсками требует одного и того же – поставить необходимого человека на нужное место и добиться выполнения данных ему указаний.
Учение Аристотеля об экономике и хрематистике. Величайший мыслитель древности Аристотель (384–322 гг. до х.э.) впервые попытался систематизировать хозяйственные отношения. Он разделил все виды хозяйственной деятельности на две части, назвав их «экономика» и «хрематистика».
Критерием деления Аристотель сделал цель деятельности. Для «экономики» такой целью были названы предметы потребления, для «хрематистики» – деньги (греч. chremata). Стремление к предметам потребления, по мнению Аристотеля, естественно, т.е. заложено в природе человека. Именно поэтому стремление к предметам потребления конечно, т.е. оно прекращается с насыщением потребностей.
В то же время в природе человека нет потребности к деньгам, это желание неестественно. Неестественность стремления к деньгам доказывает, согласно Аристотелю, то, что здесь «никогда не бывает предела в достижении цели».
К «экономике» Аристотель относил земледелие, ремесло и торговлю производителей, которые продают свои товары, чтобы приобрести продукты для личного потребления. К «хрематистике» относилась профессиональная торговля, где товары покупают для перепродажи, «для неё обращение есть источник богатства». Сюда же относится и ростовщичество. Здесь, отмечает Аристотель, «процент есть деньги от денег, так что из всех отраслей приобретения эта – наиболее противна природе».
Экономические идеи Древнего Рима. Самым известным мыслителем Римской республики, серьёзно занимавшимся экономическими вопросами, был Марк Порций Катон Цензорий (Старший) (234–149 гг. до х.э.). Его перу принадлежит сочинение «О сельском хозяйстве» (De agri cultura), в котором он даёт своим согражданам советы по организации рентабельного хозяйства рабовладельческой виллы.
Принципиально новой для своего времени стала идея Катона о создании на вилле строгой иерархии. По мнению римского мыслителя, к управленческим задачам следует подходить объективно. Владелец имения должен дать своему управляющему письменный план работы на год (календарное планирование), чётко поставить задачи, постоянно сравнивать намеченный план с результатами, анализировать и делать выводы.
Особое внимание, по мнению Катона, должно уделяться оперативному управлению. Получив доклад управляющего, – «Часть рабочих больна, других забрали на работы в город, погодные условия подвели…», владелец изучает обстановку и при необходимости принимает решение: корректирует задание, перераспределяет работающих, переводит их в закрытые помещения и т.д.
Традицию составления полезных советов по эффективному занятию сельским хозяйством продолжили Марк Теренций Варрон (116–27 гг. до х.э.) и Люций Юний Модерат Колумелла (I в. до х.э.), написавшие сочинения с одинаковым названием «О сельских делах» (De re rustica), а также другие древнеримские авторы. У многих из них размышления об экономике тесно связаны с решением злободневных этических проблем.
ЛЕКЦИЯ III. ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ЖИТЕЛЕЙ НОМОВЫХ ГОСУДАРСТВ
О происхождении и сущности власти
Особенности мифологического сознания. Мышление людей древнейших цивилизаций основывалось на глубокой вере в мифы, дававшие ответы на все вопросы, касающиеся происхождения и особенностей существования природы и человеческого общества.
Мифология заменяла жителям Древнего Востока и раннего античного мира философию, историю, этику и другие отрасли гуманитарного знания. Регулярно отмечавшиеся праздники, сопровождавшиеся красочными ритуалами и шествиями, в которых принимали участие взрослые и зрителями которых были дети, заменяли подрастающему поколению школьные учебники, поскольку все эти торжества служили ежегодным напоминанием о том или ином мифе, связанном с сотворением мира или происхождением конкретной вещи или явления.
Специалисты по истории философии используют понятия «миф» и «логос» при характеристике особенностей мышления людей ранней и зрелой античности. Естественно, переход от мифа к логосу, т.е. к научному объяснению происхождения мира и сущности мироздания, занял не одно столетие.
Гуманитарная научная мысль Древнего Востока не вышла на уровень философии, однако мыслители Древнего Китая внесли огромный вклад в развитие политической и правовой мысли, выйдя за рамки религиозного сознания. Если же мы сравним представления о происхождении и сущности власти в древнейших государствах Запада и Востока, то в них обнаруживается целый ряд общих черт, обусловленных мифологическим мышлением.
Представления египтян о происхождении власти фараона. По свидетельству Геродота, первыми правителями Египта были «боги, которые жили совместно с людьми, один из них всегда был самым могущественным. Последним из этих царей был Ор, сын Осириса…» (II, 144). Под именем Ора у Геродота скрывается бог Гор (Хор).
Более подробно о первых фараонах-богах пишет Плутарх в сочинении «Об Исиде и Осирисе». Плутарх утверждает, что египтяне считают бога Ра создателем мира. Очевидно, это представление было характерно уже для эпохи Древнего царства, когда в объединённом Египте на основе местных культов начал складываться единый общеегипетский культ. Ра породил и иных богов – Осириса, Исиду, Сета и других, а также первых людей.
Ра царствовал много тысячелетий и, наконец, состарился. Ослабевшему богу перестали подчиняться боги и люди. Когда неповиновение дошло до предела, Ра созвал совет богов. На совете было принято решение наказать людей. Тогда богиня Хатор сошла на землю и стала их истреблять. Наконец Ра сжалился над остатками людей, и резня была прекращена. Однако Ра больше не захотел царствовать.
После него царствуют последовательно три произошедших от него пары. Последняя пара – это Осирис и Исида, которые воспитывают людей и распространяют среди них достижения культуры. Осирис был убит богом Сетом. После смерти Осириса царствуют полубоги, а затем власть достаётся людям.
Миф о том, что фараоны-люди сменили фараонов-богов и полубогов, в египетской религии дополнялся представлениями об особой близости фараона-человека к богам, что выливалось в обожествление фараона. Эта традиция сохранялась вплоть до эпохи Позднего Египта, хотя изменение политической обстановки накладывало на неё свой отпечаток.
Политические и правовые представления в Шумере и Аккаде. В древнейших городах Месопотамии долго сохранялись элементы племенной демократии: народное собрание или собрание воинов и совет старейшин. Воспоминания о пережитках племенной демократии сохранились в некоторых литературных памятниках.
Так, в поэме «Гильгамеш и Ака» рассказывается, что Ака потребовал, чтобы город Урук подчинился его власти. Гильгамеш обсуждает вопрос об ультиматуме Аки на совете старейшин, которые решают подчиниться требованиям Аки. Недовольный таким решением Гильгамеш созывает граждан города и на народном собрании добивается противоположного решения. В начавшейся войне Урук одерживает победу.
Одиннадцать табличек, содержащих поэму, найдены при раскопках Ниппура и датируются II тысячелетием до х.э., т.е. временем, когда элементы племенной демократии на территории Месопотамии были окончательно изжиты. Таким образом, обнаруженная запись была сделана гораздо позднее создания поэмы.
Этот факт можно объяснить как свидетельство большого интереса определённых кругов к институтам первобытной демократии, что, в конечном счёте, с неизбежностью стимулировало иногда прямую, иногда скрытую оппозицию к режиму восточной деспотии, прослеживаемую на всём протяжении истории древней Месопотамии.
Деятельность Уруинимгины. Историки спорят по поводу причин прихода к власти в Лагаше «справедливого» правителя Уруинимгины (2318–2312 гг. до х.э.). По одной из версий, он был вождём народного восстания. За время своего недолгого правления Уруинимгина провёл ряд радикальных реформ, облегчивших положение низов общества.
В надписях на двух глиняных конусах, текст которых в целом совпадает, царь не только рассказывает о проведённых им реформах, но и излагает свою концепцию исторического развития, созданную, по-видимому, под влиянием народных представлений.
Здесь различается «золотой век» правды и справедливости, упадок государства и угнетение народа в недавнем прошлом, и восстановление былого благосостояния и законности при благочестивом правителе. Уруинимгина пишет о том, что он защитил сироту и вдову от сильного. Важным моментом его реформ была защита имущества бедноты от посягательств со стороны знати.
Осуждение деспотии в «Эпосе о Гильгамеше». Установление деспотического правления в Шумере и Аккаде сопровождалось усилением эксплуатации свободного населения. Протест против деспотии получил отражение в «Эпосе о Гильгамеше» – древней шумерской поэме, которая в известной нам редакции сложилась, видимо, в правление Нарам-Суэна (2236–2200 гг. до х.э.), весьма энергично насаждавшего деспотические порядки.
В начале поэмы Гильгамеш изображён как деспот, заставляющий всех горожан изнурительно трудиться на строительстве стен вокруг города Урука, где он царствует. Люди Урука обращаются к богам с просьбой образумить царя. В поэме боги приходят на помощь населению Урука.
Гильгамеш перерождается. Образ нового, переродившегося Гильгамеша противопоставляется в поэме образу Гильгамеша-деспота. Теперь он ставит своей жизненной задачей «всё, что есть злого, изгнать из мира».
Понятие «мэ». Существенное влияние на политические и правовые взгляды в древнем Шумере имели представления о «мэ». Будучи проявлениями отвлечённого, в какой-то степени абстрактного мышления, они вместе с тем сохраняют мифологическую форму. Это затрудняет интерпретацию «мэ» в терминах современного научного знания и вызывает дискуссию в литературе, которую мы затрагивать не будем.
Одной из разновидностей «мэ» было «мэ» царственности. Представление о нём лежит в основе так называемых «Царских списков», составленных в конце III – начале II тысячелетия до х.э. Согласно «Царским спискам», царственность снизошла с неба, и город Эреду стал местом царственности.
В «Царском списке» в последовательном порядке расставлены династии, правившие в Кише, Уруке, Уре, Аккаде и других городах. В действительности, как показывают данные археологии, некоторые из них царствовали одновременно. Видимо, в основе списка лежит представление о том, что «мэ» царственности только одно и не может быть разделено между несколькими соперничавшими городами.
В условиях объединённого государства III династии Ура представление о единой царственности служило орудием против сепаратизма отдельных городов, оправдывало политику централизации страны. «Царский список» был известен и в последующие эпохи истории древней Месопотамии. Конкретный исторический материал, содержащийся в списке, потерял свою актуальность, однако представление о неделимости царственности продолжало играть важную роль в сфере идеологии.
Правовые воззрения вавилонян по «Законам Хаммурапи». Расцвет державы, которой управляла I вавилонская династия, падает на время правления Хаммурапи (1792–1750 гг. до х.э.), увековечившего своё имя созданием свода законов – древнейшего из тех, что дошли до нас в полном тексте. Законы были выбиты на базальтовом столбе (стеле).
Хаммурапи опирался на достижения правовой мысли в Шумере и Аккаде и воспроизвёл в своих законах ряд правовых предписаний древнего происхождения. Законы Хаммурапи не содержат всех правовых норм, действовавших в Вавилоне, там, например, отсутствуют нормы ответственности за простую кражу. Это наталкивает исследователей на мысль о том, что Хаммурапи кодифицировал лишь те нормы, которые расходились с предписаниями обычного права в отдельных областях.
Особенно интересно введение к Законам Хаммурапи. Здесь говорится, что они издаются для того, чтобы «дать сиять справедливости в стране, чтобы погубить беззаконных и злых, чтобы сильному не притеснять слабого». Следует полагать, что Хаммурапи исходил из представления о вечной и неизменной справедливости своих законов.
Это видно из заключения к законам: «Будущим временам, навеки! Царь, который будет в стране, да соблюдёт справедливые слова, написанные мною на моей стеле, да не изменит он судебных решений страны, как решались они мною, приговоров страны, как постановлялись они мною, да не разрушит моих предначертаний».
Право в сборнике Хаммурапи внешне не совпадает с религией. Тем не менее, праву придаётся сакральный характер. На стеле с законами имеется изображение бога Шамаша, вручающего Хаммурапи текст законов.
Выработка основных принципов политической мысли Древней Индии в ведийский период. Наиболее древние из дошедших до нас письменных памятников Южной Азии – веды – представляют собой собрания религиозных и ритуальных текстов (самхитов) различного содержания и назначения. Таких сборников четыре: «Ригведа» (собрание гимнов), «Самаведа» (собрание песнопений), «Яджурведа» (собрание жертвенных формул) и «Атхарваведа» (собрание заговоров, заклинаний).
Для истории политических идей особый интерес имеет «Ригведа». Наиболее распространённая датировка её написания – конец II тысячелетия до х.э.
Исходным пунктом, определившим развитие политической мысли Древней Индии, является обожествление миропорядка и представлений о нём. Догма о божественном создании общественного строя становится основой взглядов на духовную и светскую власть, отношения между ними, возникновение власти в обществе, долг правителя и подданных. В то же время сами эти идеи также объявляются божественным откровением.
С «Ригведы» берёт своё начало концепция всемогущего космического, или божественного, закона – риты, которому одинаково подвластны и боги и люди. Один из старейших и влиятельнейших богов ведийского пантеона – Варуна со своим спутником Митрой обеспечивал выполнение требований риты с помощью закона (дхармы).
В «Ригведе» впервые возникает представление о духовной (брахма) и светской, царской (кшатра) власти, опирающееся на сословно-кастовый строй и распределение функций между варнами (кастами). Как правило, обе эти власти в ведийских источниках упоминаются вместе.
Ведийские источники останавливаются на вопросе о происхождении кшатры, предлагая два решения: божественное создание правителя или его избрание людьми. Но в обоих случаях предполагается божественное покровительство и известная близость носителей кшатры к небожителям. В «Яджурведе» и брахманах (комментариях к текстам самхитов) выдвигается мысль об обязанностях правителей перед подданными.
Истоки китайской политической мысли и правосознания. Зарождение у китайцев представлений о политике и праве историки датируют ХIV–ХIII вв. до х.э. Из дошедших до нас от этого времени надписей на гадальных костях можно сделать вывод о том, что ван воспринимался подданными как высокосакральная полубожественная персона, посредник между ними и умершими ванами, чья неустанная забота о живых потомках обеспечивала последним духовный комфорт.
Ради этого и проводился сам ритуал гадания, и на кости наносилась соответствующая надпись. В надписях иньский ван скромно именовался «Я, Единственный», причём из контекста многих гадальных надписей можно заключить, что это вполне соответствовало реалиям того времени. Иньцы действительно воспринимали своего правителя как некий символ, без сакральной силы которого нечего ожидать удачи и успеха.
После свержения власти ванов Шан-Инь перед правителями нового государства Чжоу встала нелёгкая задача легитимировать свою власть, т.е. доказать законность замены ей прежней власти. Эта задача была решена регентом при малолетнем императоре Чэн-ване (1024–1005 гг. до х.э.), знаменитым Чжоу-гуном, который и заложил основы идей и институтов, позволивших чжоуским ванам править Китаем на протяжении долгих веков.
Сердцевиной выработанной Чжоу-гуном формулы, призванной легитимировать власть рода новых ванов и придать ей нерушимую сакральную власть в терминах традиционной политической практики, была генеральная идея о небесном мандате (тянь-мин) и о праве неба на смену этого мандата (гэ-мин).
Отождествив Небо с иньским первопредком Шанди и придав Небу функции абстрактной верховной регулирующей силы, чжоусцы провозгласили тезис о том, что Небо не просто вмешивается в земные дела, оно регулирует их, вручая мандат на управление Поднебесной достойному.
Принцип этического детерминанта, являвшийся в концепции Чжоу-гуна критерием выбора (Небо отбирает власть у порочного и вручает его добродетельному), был тщательно разработан уже в начале эпохи Чжоу. Это нашло своё отражение как в ранних главах книги исторических преданий «Шуцзин», датируемых примерно VIII в. до х.э., так и в надписях на бронзовых сосудах, например в надписи на сосуде «Да Юй дин» (Х в. до х.э.).
Возникновение понятия «дэ». Суть проблемы этического детерминанта была сведена к тому, что право на небесный мандат даёт обладание наибольшим количеством дэ, причём этим термином обозначена не столько добродетель в плане этического совершенства, сколько благодать, нечто вроде харизмы (по М.Веберу). И дело здесь не столько в личности как таковой, сколько в динамике династийного цикла: каждый новый правитель наследует весь «негатив», накопленный его предками и добавляет к нему свою «лепту».
Получающий мандат преисполнен дэ, его наследники и потомки продолжают владеть передаваемой по наследству сакральной благодатью, однако со временем она постепенно утрачивается, что проявляется во всё большей порочности правителей. Наконец, наступает критический момент, когда Небо уже не может не вмешаться. Оно отбирает мандат у порочного и вручает его тому, у кого к данному моменту накоплено наибольшее количество дэ.
В подкрепление концепции, разработанной Чжоу-гуном, составители «Шуцзин» пошли на фальсификацию исторических фактов, чтобы доказать избрание Небом рода верховных вождей племени Чжоу для управления всем Китаем. Естественно, что свергнутая им династия Инь представала на страницах «Шуцзин» как воплощение самых тяжких человеческих пороков.