1 Козаржевский а.Ч. Античное ораторское искусство: Пособие по спецкурсу. М., 1980. С. 8—9; Ученова в.В. У истоков публицистики. М„ 1989. С. 6—8.

Роль звучащего слова в греческой культуре

В VII в. до н.э. с уходом в прошлое эпохи царей и усилением коллективистских тенденций в греческом полисе всё большее значение приобретает звучащее слово ('ισηγορια — живое слово как фактор функционирования государственной системы), обращенное к коллективу с призывом к действию. Таким коллективом чаще всего является строй воинов, которых необходимо вдохновить для битвы. Из потребностей жизни возникают еще очень близкие к эпической поэзии по размеру и лексике эмбатерии — строевые песни, призы­вающие к стойкости и доблести:

Требует слава и честь, чтобы каждый за родину бился, Бился с врагом за детей, за молодую жену. Смерть ведь придет тогда, когда мойры прийти ей назначат. Пусть же, поднявши копье, каждый на битву спешит, Крепким щитом прикрывая свое многомощное сердце В час, когда волей судьбы дело до боя дойдет.

(Калин. Пер. Г. Церетели)

Самый прославленный автор эмбатериев в Греции, конечно, Тиртей. Его стихи полны глубокого патриотизма, духа единения и гра­жданственности, присущих политическому и торжественному крас­норечию классической эпохи:

Общее благо согражданам всем и отчизне любимой Муж приносит, когда между передних бойцов, Крепости полный, стоит, забывая о бегстве постыдном, Жизнь и стойкий свой дух битве вверяя в борьбе, Бодрость соседа в строю возбуждая отважною речью, Вот какой муж на войне доблестью славен всегда.

(Тиртей. Пер. В. Латышева)

Не случайно как раз с именем Тиртея связана легенда, придаю­щая некий мистический смысл звучащему слову. Как рассказывает Павсаний, хромой школьный учитель из Афин, Тиртей был послан в Спарту по совету Оракула. Спартанцы несли тяжелые потери во второй Мессенской войне и обратились к афинянам с просьбой о помощи. Вид хромого учителя, с трудом сошедшего с колесницы, привел спартанское войско в уныние. Однако Тиртей так воспламенил дух спартанцев своими песнями, что они наголову разбили врагов¹.

Это предание, вероятно впоследствии сложенное в Афинах, по­скольку из анализа текста и других данных можно предположить, что по происхождению Тиртей скорее был спартанец, тем не менее является наглядным примером поклонения эллинов звучащему сло­ву. В их трактовке истории слово действительно "брало города" и освобождало острова.

Сходная легенда известна нам и из рассказа Плутарха о жизни величайшего реформатора Греции Солона². Прежде чем стать ар­хонтом в Аттике, Солон подвигнул сограждан на освобождение ост­рова Саламин. Этот остров контролировал вход в афинскую гавань Пирей, но был захвачен соседней Мегарой, что приносило неисчис­лимые беды живущим морской торговлей афинянам. Совершив не­сколько неудачных воинских операций и отчаявшись вернуть себе власть над Саламином, афиняне постановили запретить под страхом смертной казни само упоминание о ненавистном острове. Тогда же молодой Солон сложил "очень изящную", по словам Плутарха, эле­гию в 100 стихов о Саламине и, притворившись умалишенным, в рубище нищего прочел ее на площади при большом стечении наро­да. Афиняне устыдились своего малодушия и назначили Солона предводителем юных воинов. Вскоре под его руководством Саламин был отбит, а впоследствии и выигран в суде процесс с Мегарой на право владения островом.

Поэтическое слово, обращенное к народу, становится главным политическим оружием Солона-реформатора, человека, заложивше­го основы демократии и оставившего значительный след в литера­туре:

Законной властью облеченный, что сулил, — ...Я начертал; всем равный дал и скорый суд. Когда б другой, корыстный, злонамеренный, Моим рожном вооружился, стада б он Не уберег и не упас. Когда бы сам Противников я слушал всех и слушал все, Что мне кричали эти и кричали те, Осиротел бы город, много пало бы В усобице сограждан.

(Солон. Пер. Вяч. Иванова)

Меткий, сочный, образный язык поэтов и философов составлял основу эрудиции древнего грека, поскольку научные знания о при­роде были еще очень приблизительными. Отсюда огромная любовь к цитированию в позднейшей риторике; отсюда же стремление за­фиксировать крылатые фразы на века — высечь на камне и устано­вить скрижали в наиболее людных местах. Постепенно греки начи­нают сооружать алтари не только богам и героям, но и простым смертным, которые погибли, защищая отечество. В парадной речи Перикла на могиле павших афинян в первый год Пелопоннесской войны о таких людях сказано: "...отдавая жизнь за родину, они об­рели себе непреходящую славу и самую почетную гробницу не только здесь, мне думается, где они погребены, но повсюду, где есть повод вечно прославлять их хвалебным словом или славными подвигами. Ведь гробница доблестных — вся земля"³. Последняя реплика, по словам комментаторов, принадлежала самому Периклу, а не историку, передавшему нам эту речь. Обелиски, памятные надписи, эпитафии на могилах воинов, поэтов и философов, выпол­нявшие в античности функции пропаганды самых различных идей, сохраняют для потомков значение исторического источника.

И все же главную роль в античной культуре играет изустное слово. "Слово — властитель великий, а телом малый и незаметный; творит оно божественные деяния, ибо способно бывает и страх пре­сечь, и горе унять, и радость вселить, и жалость умножить..." — утверждает в одной из немногих сохранившихся речей родоначаль­ник аттического красноречия Горгий⁴.

Из свидетельств некоторых античных авторов можно заключить, что античный грек вовсе не знал чтения "про себя". К примеру, александрийский поэт III в. до н.э. Каллимах рассказывает историю двух влюбленных — Акконтия и Кидиппы. Встретив красивую де­вушку и полюбив ее, Акконтий замыслил хитрость — в храме он подбросил ей яблоко с надписью: "Клянусь, я выйду замуж только за Акконтия". Находясь перед жертвенником богини, девушка чита­ет надпись и фактически произносит клятву. Когда родители пыта­ются выдать Кидиппу замуж за другого, она тяжело заболевает. Так ловкий влюбленный добивается своего... Обратим внимание на ма­лозначительную на первый взгляд деталь: Кидиппа читает надпись... вслух! Даже в поздние века античности "Amores" Овидия и сатиры Сенеки были рассчитаны не на чтение глазами, а на декламацию — произнесение вслух. Культура Греции и Рима до конца античного мира была культурой устного, а не письменного слова. Отсюда ста­новится понятным, какое значение для развития художественного стиля античной литературы имело красноречие —"жанр, в котором звучащее слово царило полновластнее всего"⁵.