Россия на этапе кардинальных преобразований (1991 – 1993 гг.)

§ 1. Социально-экономическое и общественно-политическое развитие Российской Федерации во второй половине 1990-х гг.

§ 2. Попытки решения «чеченской проблемы».

§ 3. Россия на рубеже XX – XXI веков.

§ 1. 24 февраля 1994 г. Б. Ельцин впервые выступил с президентским посланием Федеральному Собранию. Определяя важнейшие задачи экономики, он, в свою очередь, подчеркнул, что для России неприемлема ни советская плановая система, ни продолжение “шокотерапии”. В качестве первоочередных задач руководство страны рассматривало осуществление умеренно жесткой финансовой политики, обуздание инфляции экономическими методами, поддержку наиболее перспективных отраслей народного хозяйства, в результате чего и должно было произойти повышение благосостояния населения. В августе 1994 г. правительство заявило, что конечной целью его новой программы действий стало построение в ближайшем будущем “высоко эффективной, динамичной, социально-ориентированной рыночной экономики”.

В рассматриваемый период при продолжавшемся упадке наукоемких отраслей, а также легкой и пищевой промышленности, сельского хозяйства на ведущих позициях прочно закрепился сырьевой капитал Упрочение позиций топливно-экономического комплекса сделало его особенно привлекательным для тех участников приватизационного процесса, которые обладали наибольшим предпринимательским потенциалом. Проведение залоговых аукционов привело к тому, что именно здесь возникли богатые российские акционерные общества — РАО “Газпром” (газовая отрасль), “Лукойл”, “Сибнефть” (нефтяная), РАО “ЕЭС России” (единая энергосистема). Превратив в своих должников другие отрасли, топливно-энергетические “империи”, по существу, контролировали всю экономику и социальную сферу. В это же время для государства, являвшегося крупным держателем акций данных “естественных монополий”, соответствующие отчисления стали одним из основных источников бюджетных поступлений.

Изыскивая средства пополнения бюджета, правительство обратилось к практике различных финансовых ухищрений. Среди них самый широкий резонанс имел произошедший 11 октября 1994 г. — в “черный вторник” — резкий обвал рубля (в одночасье курс американской валюты вырос с 3081 рубля до 3926 рублей за доллар). Российские власти определили случившееся как диверсию и предприняли энергичные усилия к возвращению рубля к прежнему рубежу. Более того, чтобы сделать инфляцию в большей степени предсказуемой, 1 июля 1995 г. был введен так называемый “валютный коридор” — фиксируемый и поддерживаемый Центробанком РФ курс рубля по отношению к свободно конвертируемой валюте..

Ярчайшим проявлением нечистоплотности приемов деятельности частного бизнеса стало создание многочисленными банками, страховыми и акционерными компаниями (АО “МММ”, “Чара”, “Русский дом Селенга”, “Московская недвижимость”, “Тибет”, “Властелина” и другие) финансовых “пирамид” (В. Согрин: 1994—1995 гг. оказались “золотым периодом современного российского грюндерства”). При полной индифферентности государства, заявлявшего о приоритетности проблемы финансовой стабильности в своей экономической политике, и вместе с тем ничего не предпринимавшего, чтобы разъяснить неискушенным в проблемах финансов россиянам природу и возможные последствия деятельности раскрученных в СМИ “пирамидных” систем.

В рамках курса стабилизации экономики правительством предпринимались усилия по стимулированию инвестиций. Однако добиться здесь должного результата не удалось. Привлечению иностранных вложений в российскую экономику серьезно препятствовали нестабильная политическая ситуация в стране и отсутствие полноценного законодательства. Не увенчались успехом и стремления властей побудить собственный национальный капитал к перетеканию из торгово-посреднической и финансово-спекулятивной сфер в производственную. Российские предприниматели по-прежнему предпочитали переводить деньги за границу или “прокручивать” их в коммерческих банках. Население также не желало вкладывать свои средства в покупку акций российских предприятий, а тратило их на приобретение наличной иностранной валюты.

Непомерно высокие, разорительные налоговые ставки привели к тому, что ставшие уже традицией уклонения россиян от уплаты налогов (использовались бартерные сделки, “черный нал”, подпольные счета и т. д.) в середине 1990-х гг. приобрели угрожающие масштабы. В первом полугодии 1996 г. налоговые поступления федерального уровня составили лишь 70 % от запланированной суммы. Б. Ельцин имел все основания объяснять весьма актуальную для многих россиян проблему задержки с выплатой зарплаты и пенсий (в ряде регионов она достигла полугода и более) именно тем, что “государство, центральные и местные власти не могут собрать налоги”. К осени 1996 г. недоимки по налоговым поступлениям составили 71 трлн рублей, в то время как долги по заработной плате и социальным выплатам — 40 трлн. рублей, а задолженности по пенсиям — 11 трлн рублей.

Катастрофическая ситуация сложилась с обслуживанием внешнего долга страны (в 1996 г. он приблизился к 130 млрд долларов, что составляло 53 % внутреннего валового продукта страны). В 1997 г. затраты России на обслуживание внешнего долга уже превысили сумму новых финансовых поступлений от Международного валютного фонда и других финансовых структур дальнего зарубежья. Столь же трудно разрешимым оказался вопрос о возвращении Российской Федерации как преемнице СССР долгов развивающихся стран (149 млрд долларов). Чтобы ускорить процесс возврата денег, Россия вступила в члены Лондонского и Парижского клубов стран-кредиторов.

Справиться же с ситуацией перманентной нестабильности госбюджета была призвана созданная 11 октября 1996 г. при президенте Российской Федерации Временная чрезвычайная комиссия по укреплению налоговой и бюджетной дисциплины (ее председателем стал В. Черномырдин, что свидетельствовало о важности задач, стоявших перед ВЧК). Именно ВЧК принимала решения о передаче в Арбитражный суд исков о банкротстве предприятий-должников, что приводило или к ликвидации предприятий, или к введению внешнего управления.

Правительство также пыталось укрепить финансовую систему посредством внутренних займов. С середины 1990-х гг. начался выпуск значительного количества официальных долговых векселей — государственных краткосрочных обязательств (ГКО) и облигаций федерального займа (ОФЗ). Они имели высокие проценты доходов и государственные гарантии, поэтому охотно приобретались российскими и зарубежными вкладчиками. Для выплаты. Для причитавшейся по ним процентной прибыли Центробанк прибегал к выпуску новых ГКО и ОФЗ. Фактически была создана огромная, в масштабах целого государства, финансовая пирамида, которая, естественно, не могла долго просуществовать.

В середине 1990-х гг. — во многих отношениях на переходном для современной России этапе развития — продолжали просматриваться сложные переплетения экономики и политики. Экономические преобразования были тесно связаны с осуществлявшимся переустройством политической системы. Как можно было убедиться, безуспешные попытки правительства сформировать реальный жесткий бюджет во многом определялись стремлением Госдумы первого созыва расширить социальную поддержку различным слоям населения, в связи с чем принимались решения, реализация которых требовала больших затрат.

Первая по-настоящему острая ситуация в Думе сложилась лишь в октябре 1994 г.: признав работу правительства неудовлетворительной, законодатели поставили на обсуждение вопрос о доверии кабинету министров. Вместе с тем взаимодействие исполнительной и законодательной ветвей власти в определенной степени было обеспечено принятием 28 апреля 1994 г. инициированного президентской стороной “Договора об общественном согласии”. Подписав этот документ, более 800 представителей властных структур, политических партий, общественных организаций и движений брали на себя обязанность отказаться от насильственных методов борьбы и вообще не сосредотачиваться на выяснении отношений друг с другом, а мобилизовать все силы на решении неотложных задач государственного значения. Однако следует отметить, что КПРФ, АПР и другие ведущие оппозиционные партии договор не подписали.

Государственной Думе первого созыва был отведен всего двухлетний срок деятельности, поэтому уже 1995 г. прошел под знаком подготовки политических сил к новым думским выборам. Помимо кандидатов, баллотировавшихся по одномандатным округам, борьбу за голоса избирателей повели 43 политических блока и партии.

По замыслу окружения Б. Ельцина (идея С. Шахрая), выборы 1995 г. должны были привести к складыванию в парламенте двухпартийной проправительственной системы, которая, имея поддержку трети избирателей, обязана была нейтрализовать политическую оппозицию. С этой целью с помощью ряда финансово-промышленных групп “экспортно-импортного” направления было создано предвыборное объединение “Наш дом — Россия” во главе с В. Черномырдиным (НДР отводилась роль “правоцентристской” партии). Роль “левоцентристской” силы отводилась “Блоку Ивана Рыбкина” (он должен был оттянуть голоса коммунистов).

Состоявшиеся 17 декабря 1995 г. выборы нового состава Государственной Думы Российской Федерации в той или иной степени оправдали надежды только четырех политических объединений — КПРФ (22,3 %), ЛДПР (11,6 %), НДР (9,9 %) и “Яблока” (6,9 %). В общей сложности они вместе собрали только около 50 % голосов, но благодаря принятому избирательному закону, разделили все 225 депутатских мест, разыгрывавшихся по партийным спискам (это оказалось выгодно в первую очередь коммунистам). Среди тех, кто не смог преодолеть 5 % барьер оказались АПР, ДВР, “Женщины России”, КРО и другие амбициозные политичесские организации. Без должной финансовой и административной поддержки “Блок Ивана Рыбкина” получил только 1,2 % голосов избирателей. Голосование по одномандатным округам все же позволили пройти в Думу представителям некоторых других партий, но в целом позици партий—победительниц не пошатнулись. В Государственной Думе образовались своего рода четыре политических “картеля”: фракция КПРФ включала 147 депутатов, НДР — 67, ЛДПР — 51, “Яблоко” — 45 (вместе они имели более 2/3 думских голосов). Спикером Думы стал представитель коммунистов Г. Селезнев. Преобладание коммунистов в Думе в последующем привело к новому острому противостоянию исполнительной и законодательной властей.

Поскольку со второго этапа работы Федерального Собрания предполагалось заполнять его верхнюю палату главами законодательных и исполнттельных органов власти регионов (“сенаторами”), в формировании состава Совета Федерации определяющими стали поэтапно проводившиеся с 1996 г. выборы руководиителей администраций в федеральных субъектах (президентов, губернаторов). Результаты избирательных кампаний 1996—1997 гг. показали, что наибольший успех в них имели управленцы — профессионалы, обладающие значительным опытом хозяйственной работы (показательным здесь стал проигрыш действующего мэра Санкт-Петербурга А. Собчака на губернаторских выборах лета 1996 г в “Северной Пальмире” своему заместителю В. Яковлеву). Вместе с тем губернаторские выборы дали весьма сложную политическую раскладку состава “сенаторов”: в 24 регионах победили сторонники оппозиции, в 23 — представители президента и правительства, а в остальных — независимые кандидаты. Совет Федерации возглавил глава администрации Орловской области Е. Строев.

И все же, при всей значимости проблемы распределения мест в парламенте, основная политическая борьба должна была развернуться летом 1996 г. во время очередных выборов главы государства.

Казалось, что партия власти в определении своего кандидата действовала вопреки логике сложившейся ситуации: при очевидности упрочения позиций премьер-министра В. Черномырдина и падения популярности Б. Ельцина, а также наличии серьезных опасений относительно его физического состояния, действующий президент обнаружил твердое намерение баллотироваться на второй срок.

Ожидалось, что основными соперниками Б. Ельцина среди десятка других зарегистрированных кандидатов станут лидеры тех партий и объединений, которые смогли преодолеть 5 % барьер голосов на предшествующих выборов в Госдуму. Прежде всего это относилось к председателю КПРФ Г. Зюганову, выступавшему кандидатом от созданного в марте 1996 г. предвыборного блока народно-политических сил (соответствующее соглашение подписали Н. Рыжков, О Шенин, М. Лапшин и ряд других лидеров партий и движений “левоцентристского” направления). В отличие от Ельцина, Зюганов изначально имел достаточно высокий рейтинг (до 20 %) и поддержку широкого спектра избирателей.

Исполнительная власть сосредоточила свою деятельность на резком повышении популярности Б. Ельцина. Делалось все возможное, чтобы убедить общественность в том, что единственной альтернативой Ельцину является победа коммунистов (попытки ряда представителей демократического лагеря — так называемой “третьей силы” — объединиться и найти в своих рядах фигуру, обладающую реальными шансами победить на выборах, окончились неудачей). Предпринимались усилия по погашению государственной задолженности по выплатам заработной платы, пенсий и пособий, рассматривались меры по поддержке оборонно-промышленного комплекса и армии. Б.Ельцин ориентировал общество на прекращение в кратчайший срок военных операций в мятежной Чечне и проведение переговоров с ее руководством. Усилия врачей по восстановлению пошатнувшегося здоровья главы государства позволили ему начать активные поездки по стране и демонстрировать хорошее физическое состояние. Во время встреч с избирателями президент раздавал щедрые популистские обещания. В целом Б. Ельцин провел предвыборную кампанию весьма энергично.

Вместе с тем в предвыборных условиях президентская сторона продемонстрировала использование новейших политических технологий, проявила изобретательность. Так, для привлечения на выборы молодежи — потенциального электората Ельцина — была организована широкая акция “Голосуй или проиграешь!” с участием звезд российской эстрады. Возглавивший официальный предвыборный штаб президента А. Чубайс (В. Согрин: один из лучших административных умов России”) во время всемирного экономического форума в Давосе сумел убедить наиболее влиятельных представителей национального бизнеса преодолеть серьезные личные разногласия (здесь символом “сердечного согласия” стало единение глав “Логоваза” Б. Березовского и “Моста” В. Гусинского) и сконцентрировать свои усилия на поддержке Ельцина.

16 июня 1996 г. в первом туре выборов Б. Ельцин набрал 35,06 % голосов, Г. Зюганов — 31,96 %. На третьем месте оказался А. Лебедь (14,7 %), на четвертом — Г. Явлинский (7,41 %), на пятом — В. Жириновский (5,76 %). Каждый из остальных пяти кандидатов, в том числе и М. Горбачев, набрал менее 1 %.

В преддверии второго тура выборов Б. Ельцин предпринял несколько сильных политических шагов. Прежде всего, ему удалось привлечь на свою сторону А. Лебедя (он был назначен на высокую должность секретаря Совета безопасности), что склонило в пользу правящей партии многих сторонников генерала. Кроме того, подчиняясь политической целесообразности, президент сместил с занимаемых должностей А. Коржакова и О. Сосковца, ставших после выдвижения идеи отмены президентских выборов откровенно одиозными политическими фигурами. В конечном счете во втором туре выборов 3 июля 1996 г. победа Б. Ельцина оказалась весьма убедительной: он получил 53,8 % голосов избирателей против 40,3 % у соперника.

Большинство избирателей продемонстрировали неприятие предлагаемой коммунистами модели развития экономики и общества. Однако устойчивая невыразительность рейтинга Б. Ельцина на протяжении всего второго срока правления на президентском посту свидетельствовала, что проводникам курса либерально-демократической модернизации страны нельзя было идеализировать свою победу. Реалии президентских выборов 1996 г. показали, что при крайней узости существующих политических альтернатив россияне в очередной раз оказались перед необходимостью выбора между “меньшим” и “большим злом”.

В результате сложившийся в современной России общественно-политический режим был не только сохранен, но и получил определенный запас прочности. Вместе с тем президентские выборы сопровождались показательными изменениями в верхнем “эшелоне” исполнительной власти. Знаковым было решительное вхождение в политику видных представителей бизнес-элиты В. Потанин получил должность первого вице-премьера, Б. Березовский был назначен заместителем секретаря Совета безопасности, тесно связанный с “олигархами” А. Чубайс оказался на посту руководителя Администрации президента.

Единственным явным “чужаком” в среде правящей элиты оказался А. Лебедь, который стремился использовать пост секретаря Совета безопасности для упрочения собственной политической позиции. Поэтому после того как Лебедь предложил собственную программу экономического развития России, основывавшуюся на его предвыборной платформе и серьезно отличавшуюся от правительственной, он был удален с занимаемой должности.

Короткое пребывание А. Лебедя в должности секретаря Совета безопасности было отмечено предпринятой им попыткой разрешить самую злободневную проблему современной России — чеченскую.

Начавшаяся в декабре 1994 г. операция федеральных войск по “восстановлению конституционного порядка” на территории Чеченской республики обернулось затяжной и кровопролитной войной, которая включила в себя ряд основополагающих событий и явлений.. После взятия в марте 1995 г. подразделениями российской армии Грозного, Аргуна, Гудермеса, Шали и перенесения военных действий в южную Чечню им пришлось столкнуться с партизанскими чеченскими отрядами, действующими в специфических условиях горной местности. Подразделениям МВД и федеральных войск удалось и здесь установить свой контроль. После ожесточенных боев 1—3 июня 1995 г. руководство страны объявило о поражении дудаевских отрядов и прекращении военных действий. Однако 14 июня 1995 г. чеченские террористы во главе с Ш. Басаевым захватили больницу в г. Буденовске (Ставропольский край). Взяв в заложники пациентов и врачей, Басаев вынудил российские власти вступить с ним в переговоры.

В начале 1996 г. вооруженное противоборство вспыхнуло с новой силой. Отряд чеченских террористов С. Радуева захватил небольшой дагестанский город Кизляр и раположенное неподалеку селение Первомайское. В конечном счете в ходе ожесточенного боя 16—18 января 1996 г. “радуевцы” были разбиты и отступили. В марте 1996 г. группы боевиков просочились в Грозный, развязав в столице Чечни уличные бои. Однако и они были рассеяны федеральными войсками.

В апреле 1996 г.во время сеанса спутниковой связи Д. Дудаев и его окружение были “накрыты” ракетой. Смерть лидера сепаратистов дала возможность руководству Российской Федерации в предверии судьбаносных для страны президентских выборов заявить об урегулировании “чеченской проблемы” и начале переговорного процесса. Прекращение чеченской войны стало для Б. Ельцина одной из главных задач в период его новой предвыборной кампании. На состоявшихся в мае 1996 г. в Москве переговорах федеральных властей с новым лидером сепаратистов З. Яндарбиевым было заключено соглашение о взаимном прекращении огня.

В июне 1996 г. переговоры и консультации были продолжены на территории Ингушетии. Между тем вооруженное противостояние сепаратистов продолжалось, вылившись в организацию взрывов в общественном транспорте и на улицах Москвы, на вокзалах в Пятигорске, Миниральных Водах, в домах Ставрополья.

Вскоре после завершения президентских выборов крупномасштабные действия возобновились в самой Чечне. Усилившись за счет еще одной мирной передышки, сепаратисты перешли в наступление. За счет просачивания небольших групп в населенные пункты и последующего объединения своих усилий боевики получили возможность наносить неожиданные удары по федеральным силам “изнутри”. Применение новой тактики действий позволило им захватить Аргун, Гудермес, Шали. 6—10 августа 1996 г. ожесточенные бои развернулись в самом Грозном, в результате чего город перешел под контроль сил сепаратистов.

В сложившейся ситуации в Москве приняли решение о реальном прекращении военной кампании и перенесении чеченской проблемы в плоскость политического урегулирования. 31 августа 1996 г. в Хасавюрте (Дагестан) назначенный полномочным представителем президента Российской Федерации в Чечне А. Лебедь и начальник штаба чеченских боевых формирований А. Масхадов подписали мирное соглашение. Стороны договаривались о прекращении огня, следствием чего должен был стать вывод федеральных войск из пределов Чеченской республики. Чечня получила возможность избрать новое руководство. Вопрос о ее политическом статусе был отложен на пять лет.

К 23 ноября 1996 г федеральные войска полностью покинули чеченскую территорию. 27 января 1997 г. состоялись официальные выборы президента Чеченской республики, на которых убедительную победу одержал “умеренный” А. Масхадов (он получил 60 % голосов, его основные соперники, представлявшие “радикальные” силы, — Ш. Басаев и З. Яндарбиев — соответственно 20 % и 10 %). Выраженное чеченцами во время выборов желание избежать крайностей создавало предпосылки для нормализации обстановки. Вместе с тем нельзя было не учитывать, что новое руководство Чечни подтвердило приверженность курсу на ее национальную независимость. 12 мая 1997 в Москве г. Б. Ельцин и А. Масхадов подписали договор о мире и принципах взаимоотношений между Российской Федерацией и Чеченской республикой Ичкерия, по которому стороны, как и в рамках хасавюртовского соглашения, откладывали решение главного вопроса — статуса Чечни — на будущее.

По официальным сведениям, за время военной кампании 1994—1996 гг. в Чечне общие потери российских вооруженных сил, включая внутренние войска МВД, составили 3826 убитыми и умершими от ран. Однако российское руководство оказалось не в состоянии решить сложнейшую чеченскую проблему ни силовым, ни политическим путем.

Начало нового президентского срока Б. Ельцина ознаменовалось вынужденной длительной “паузой” в политической жизни России, вызванной продолжительной болезнью главы государства (осенью 1996 г. он перенес тяжелую операцию на сердце). К государственной деятельности Ельцин вернулся лишь в начале 1997 г. Однако в последующем он мог работать всего по нескольку часов в день, неоднократно болел (из-за этого отменялись или переносились даже международные встречи и визиты). В подобной ситуации еще большее значение приобрела Администрация президента (ее последовательно возглавляли А. Чубайс, В. Юмашев, Н. Бордюжа и А. Волошин).

Возвращение Б. Ельцина к работе сопровождалось сущностными изменениями в структуре политической элиты и попытками корректировки проводимого ею курса реформ. В марте 1997 г. президент отправил в отставку действующее правительство (после президентских выборов его продолжал возглавлять В. Черномырдин, кандидатура которого вновь была официально утверждена Государственной Думой). Главным поводом для этого стало проведение накануне всероссийской акции протеста, организованной профсоюзами и поддержанной оппозицией. Причинами выступления трудящихся стали продолжавшееся падение жизненного уровня населения, невыплаты заработной платы, социальных пособий и пенсий. Новый кабинет министров снова возглавил В. Черномырдин, а в качестве первых вице-премьеров в его состав были введены ведущие представители лагеря российских либеральных реформаторов — А. Чубайс (он одновременно стал министром финансов) и губернатор Нижегородской области Б. Немцов (параллельно руководил Министерством торговли и энергетики). Представлявшие молодое поколение современных политиков первые заместители премьер-министра тесно сотрудничали с “гайдаровской” партией “Демократический выбор России”. Поэтому в целом “младореформаторы” были сориентированы на радикально-монетаристские начала экономического курса. По их инициативе Б. Ельцин утвердил программу первоочередных мер правительства (известна как “Семь главных дел”). Прежде всего здесь значилась выплата долгов по заработной плате (окончательно задолженность должна была ликвидироваться в середине 1998 г. за счет поступления в бюджет денег 15 крупнейших российских предприятий—должников , в том числе “естественных монополий”).

Большое внимание придавалось радикальной реформе системы социальных льгот (впредь они должны были выплачиваться только семьям с низким достатком). Для приведения бюджета в соответствие с реальными возможностями правительства предусматривался секвестр многих статей государственных расходов (среди прочего, виделась необходимость сокращения армии госчиновников и в целом урезания всех расходов на государственный аппарат). Важной общественно-политической мерой объявлялась борьба с коррупцией, которая рассматривалась как одна из основных причин падения авторитета российской власти (в этих целях вводилось декларирование доходов и имущества руководителей, а также членов их семей). На одной из первых позиций программы неотложных правительственных мер значился подъем промышленности и сельского хозяйства. В перечне конкретных мероприятий данного направления деятельности властей присутствовали снижение налоговых ставок для российских производителей на 15 %, уменьшение номинальных ставок процента за кредит до 20 %, отмена практики неоправданных таможенных льгот, государственное регулирование тарифов “естественных монополий”., сохранение регулируемого “валютного коридора” с целью стабилизации соотношения рубля и доллара, резкое снижение ставок на рынке государственных казначейский обязательств с тем, чтобы перенаправить банковские потоки в реальный сектор экономики. Предусматривались активизация региональной экономической политики и поддержка федеральными властями заслуживающих внимания инициатив “снизу”. Обращалось внимание на активную разъяснительную работу среди общественности, чтобы создать широкую поддержку либеральным реформам.

Среди долгосрочных мер, предлагавшихся “младореформаторами”, наиболее значимой представлялась реформа жилищно-коммунального хозяйства страны. Предполагалось в рамках обозначенного 7-летнего периода переложить на население всю сумму подобного рода платежей (реально выплачивалось 10—20 % жилищно-коммунальных расходов, что требовало от местного властей выделения до 40 % имевшихся в их распоряжении средств). Инициируя явно непопулярную реформу, Б. Немцов рассчитывал, что потери населения будут компенсированы созданием конкуренции среди коммунально-хозяйственных служб и антимонопольными мерами в отношении поставщиков энергоресурсов.

Заявленной программой радикальных реформ Б.Ельцин стремился показать всем, что “смутное время” закончилось, и что президент полностью контролирует ситуацию в стране.

В целом предложенные “младореформаторами” первоочередные “главные дела” вызвали определенный общественный интерес. Депутатский корпус, наоборот, встретил разработанные на их основе законопроекты настороженно и всячески затягивал принятие законов.

Несмотря на предпринимавшиеся властями усилия, в первой половине 1997 г. налоговые поступления составили всего 64 % от запланированных. В этой ситуации самым действенным способом пополнения бюджета была признана распродажа акций наиболее прибыльных и крупных объектов сохранявшейся госсобственности. В июле 1997 г. на продажу были выставлены 25 % акций АО “Связьинвест” — гигантской монополии в сфере телекоммуникаций и телефонной связи. Победу в аукционе, который привлек внимание крупнейших финансистов и предпринимателей, одержал банковско-инвестиционный консорциум во главе с “ОНЭКСИМ банком”, возглавляемым бывшим вице-премьером В. Потаниным

Результаты аукциона по “Связьинвесту” привели к расколу российской бизнес-элиты, объединившейся год назад перед угрозой победы коммунистов на президентских выборах. Развернулась сосредотачивавшаяся в информационной плоскости “война банков”, которая в конечном счете привела к новому весьма острому общественно-политическому конфликту. Выступавшие основными конкурентами “ОНЕКСИМа” в борьбе за обладание веским пакетом акций “зеркала российских коммуникаций” финансово-банковские корпорации Б. Березовского В. Гусинского развернули в подвластных им СМИ наступление против правительства, а главным образом, против “младореформаторов” (особую активность проявили ведущий российский телевизионный канал ОРТ и влиятельный телеканал НТВ, подконтрольные соответственно владельцам “Логоваза” и “Моста”). В полной мере доказала свои широкие возможности и такая представительница “четвертой власти” как пресса. В августе 1997 г. в “Новой газете” появился материал о получении А. Чубайсом и группой его ближайших сотрудников крупных гонораров за еще не изданную книгу по истории приватизации в России. Негативная реакция общественности на “дело писателей” (“книжное дело”) стоила должностных кресел вице-премьеру российского правительства А. Коху, а также другим высокопоставленным чиновникам (избежал отставки лишь А. Чубайс). В свою очередь, жертвой контратак “молодых реформаторов” оказался Б. Березовский, смещенный с поста заместителя секретаря Совета безопасности.

Постепенно “молодые реформаторы” (особенно Б. Немцов) сосредоточили свои усилия на реализации более широкого стратегического замысла, который в определенной степени прослеживался уже в момент их вхождения в правительство, — нанесения сокрушительного удара по “олигархам” в целом. В начале 1998 г. под эгидой Немцова прошел круглый стол представителей общественности “Будущее России: демократия или олигархия”, участники которого обсудили эффективные способы борьбы с потеснившей коммунистическую угрозу “олигархической” опасностью для государства. В начале вице-премьерской деятельности Б. Немцов обрушился на газовую, нефтяную, железнодорожную “естественные монополии” (Р. Вяхирев, В. Алекперов). Со второй половины 1997 г. объектом критики Немцова стали прежде всего лидеры финансово-банковского капитала России (Б. Березовский, В. Гусинский).

Столкновение правительственных сил и их оппонентов из российской бизнес-элиты, исполненное острых и разнообразных противоречий, коллизий и подводных течений, отодвинуло на задний план основной традиционный конфликт между исполнительной и законодательной ветвями власти.

В целом вялотекущее противостояние с оппозиционными фракциями в Государственной Думе не принесло правительству особых хлопот. Только однажды, в конце 1997 г., здесь возник вопрос о вотуме недоверия кабинету министров. Однако взаимоисключающая мотивация главных оппозиционных фракций, а вместе с тем согласие Б. Ельцина скорректировать определенные реформаторские замыслы правительства разрядили обстановку.

В 1997 г. российская экономика миновала стадию затяжного структурного кризиса, в ней появились признаки оздоровления. Большинство показателей итогов года на макроскопическом уровне свидетельствовали о тенденции к некоторой стабилизации промышленного производства. Впервые за многолетний период реформ обозначилось, что, по сравнению с предшествующим 1996 г., объем производства валового внутреннего продукта не сократился, а “микроскопически” вырос — на 0,4 %. 1997 г. был отмечен также значительным снижением уровня инфляции, который составил всего 12,5 %. Признанием стабильности российской валюты (по-прежнему это достигалось жестким регулированием ее конвертируемости в рамках заявленного “валютного коридора”, который должен был обеспечиваться золотовалютными запасами Центробанка РФ) стало заявление руководства страны в августе 1997 г. о проведении с января 1998 г. деноминации рубля в отношении 1000 : 1. Результатом деноминации должно было стать возвращение в оборот традиционной российской копейки, а затем окончательное финансовое оздоровление экономики России.

Вместе с тем правительству России, превратившейся в страну с открытой экономикой, нельзя было игнорировать тревожные симптомы, проявившиеся в это время в мировой экономике. Осенью 1997 г. на мировых фондовых биржах — от Гонконга и Японии до США — обозначились проблемы, вылившиеся в мощный финансовый кризис, охвативший ведущие государства Юго-Восточной Азии (отсюда его обозначение как “азиатского”). Как и другие страны, Россия также не могла не испытать подобные финансовые удары. Параллельно с этим в конце 1997 — начале 1998 г. упали мировые цены на нефть, пушнину и другие виды экспортного сырья, являвшегося основным источником внешних вливаний российского бюджета.

К тому же за видимостью относительного экономического благополучия Российской Федерации скрывалась серьезнейшая проблема стремительного возрастания бремени государственных долгов, особенно в связи с ростом процентных ставок по государственным краткосрочным обязательствам (для успешного размещения на финансовых рынках государственных ценных бумаг нуждавшееся в деньгах правительство в 1997—1998 гг. повысило уровень доходности ГКО до 60—80 % годовых и даже выше). В результате “игры в пирамиду” с ГКО привели к тому, что в 1998 г. выплаты по ним задействованным резидентам и нерезидентам (иностранные граждане весьма охотно подключились к скупке российских ценных бумаг) стали перекрывать общую сумму внешних финансовых “инъекций” и внутренних доходов государства. В это время внутренний долг в общей сложности составил 85 млрд долларов. Вместе с тем наблюдался рост и внешнего долга Российской Федерации (в 1998 г. он достиг уже 143 млрд долларов), что также требовало огромных выплат.

Государственные долги дестабилизировали экономику России. Оказалось невыполненным первоочередное из “семи главных дел” правительства: задержка выплаты зарплаты бюджетникам составляла 6—9 месяцев, а общая сумма долгов по ней к апрелю 1998 г. достигла более 57 млрд рублей (она превышала худшие показатели 1997 г.). В стране наблюдался рост социальной напряженности, свидетельством чего стала назначенная на 9 апреля 1998 г. очередная всероссийская акция протеста.

Вся глобальность социально-экономических проблем, сконцентрировавшихся в Российской Федерации к 1998 г., ее официальным руководством тщательно скрывалась (этому способствовала сложившаяся видимость экономического благополучия страны). Поэтому последовавшая 23 марта 1998 г. отставка правительства В. Черномырдина была непонятна обществу. Только спустя некоторое время стало понятно, что это была нормальная реакция главы государства на глубокие провалы в экономической деятельности правительства и прежде всего вызревшие в течение предшествующего периода серьезные и опасные финансовые тенденции.

Сенсационным стало и предложение президента назначить руководителем нового правительственного кабинета С. Кириенко, никому не известного 35-летнего политика, который занимал должность министра топлива и энергетики. Государственная Дума утвердила кандидатуру избранника президента на премьерский пост только с третьего раза.

Основой структурных изменений нового российского кабинета министров стала отмена должностей первых вице-премьеров. В то же время тремя вице-премьерами были назначены О. Сысуев, В. Христенко и Б. Немцов, а ключевые посты министров финансов и труда заняли представители партии “Яблоко” М. Задорнов и О. Дмитриева. В целом состав правительства С. Кириенко оказался “правоцентристским”. Вместе с тем за ним закрепилось понятие “технократического” кабинета, поскольку, обозначив удручающее состояние экономики, новый премьер-министр сознательно отказался от решения каких-либо стратегических реформаторских задач, а сосредоточил усилия своей “команды” на выработке мер по ликвидации сложившегося положения, прежде всего по предотвращению финансового краха. Основой антикризисной (стабилизационной) программы, предложенной правительством в июле 1998 г. на рассмотрение Государственной Думы, стала задача “научиться жить по средствам” и усилить регулирующую роль государства, особенно в сфере налогообложения. Она почти полностью носила фискальный характер и свидетельствовала о желании правительственных структур перенести центр налоговой тяжести с производства на потребление (предлагалось посредством введения прогрессивной шкалы увеличить прямые налоги, ввести 5-процентный налог с продаж, повысить ставки налога на добавленную стоимость для продовольственных товаров с 10 % до 20 % и при этом снизить налоги на прибыль предприятий и размеры других выплат, что в целом позволяло государству получить дополнительную годовую прибыль в 40 млрд рублей). Новый кабинет министров также пошел на жесткие меры по усилению финансового контроля за “естественными монополиями” и, прежде всего, в отношении основного экспортера страны, получающего реальные валютные средства, — РАО “Газпром”.. Помимо этого, С. Кириенко рассчитывал на серьезную помощь со стороны ведущих западных стран и международных финансовых организаций (напряженные консультативные переговоры с ними проводил назначенный “специальным уполномоченным” президента России А. Чубайс, возглавлявший в это время правление РАО “ЕЭС России”). Основной упор при этом делался на получение от МВФ “стабилизационного” кредита (он должен был пойти на поддержание “валютного коридора” и сохранение тем самым “твердого” рубля).

Новое правительство столкнулось с острейшими проблемами в реализации своей антикризисной программы. Государственная Дума решительно отвергла заложенную в ней идею увеличения налогов с населения. Более того, воспользовавшись серьезными затруднениями исполнительной власти, “левая” оппозиция депутатского корпуса перешла в наступление: был начат сбор подписей под требованием импичмента российского президента (главе государства ставили в вину финансово-экономический кризис, невыплату зарплаты бюджетникам, тяжелейшее положение в угольных регионах, развязывание и трагические последствия войны в Чечне). Инициативу КПРФ, помимо непосредственных союзников коммунистов, поддержала даже часть фракции “Яблоко”. Шансов собрать необходимые 300 голосов не оказалось, однако проявленная Думой активность практически свела на нет возможность ее сотрудничества с правительством. “Справа” атаку против правительства развернули “олигархи”: подконтрольные им влиятельные СМИ (прежде всего ОРТ и НТВ) стремились сформировать у население представление о катастрофическом положении России, внушить массам мысль о неспособности С. Кириенко и его кабинета найти выход из тупика.

«Головной болью» правительства стали отличавшиеся стойкостью и организованностью шахтерские выступления. Угледобывающая промышленность являлась одной из самых неблагополучных отраслей экономики России. Многомесячные задержки зарплаты, угроза безработицы, социально-бытовые проблемы привели весной 1998 г. к массовым актам гражданского неповиновения в шахтерских регионах (пикетам, забастовкам, голодовкам). Летом 1998 г. шахтеры Кузбасса перешли к более радикальным действиям: они заблокировали движение на Транссибирской магистрали. Для урегулирования конфликта, который получил название “рельсовой войны”, к стачечникам выезжали вице-премьеры Б. Немцов и О. Сысуев. С июня по октябрь 1998 г. приехавшие в Москву сотни шахтеров разбили в центре столицы палаточный городок и ежедневно пикетировали резиденцию правительства.

Неразрешимой проблемой для правительства С. Кириенко стала аккумуляция огромных финансовых ресурсов для покрытия обязательств по ГКО (в августе 1998 г. выплаты по ним составили почти 31 млрд рублей, тогда как месячный доход не превысил 20 млрд рублей). Это обусловливалось тем, что осознавая бесперспективность игры в “русскую пирамиду” гособязательств, большинство участников финансового рынка России, в том числе и иностранные инвесторы, осуществили маневр “бегства от рубля”. В начале августа 1998 г. от МВФ был получен первый транш “стабилизационного” займа в размере 3 млрд долларов. Воспользовавшись этим, Центробанк РФ попытался остановить обвал национальной валюты путем “валютных интервенций” (около 1 млрд долларов), но сделать это было уже невозможно.

17 августа 1998 г. последовало беспрецедентное заявление правительства и Центрального банка Российской Федерации о том, что в связи с резким ухудшением внешнеэкономической конъюнктуры и низким уровнем налоговых поступлений расходы по погашению ранее выпущенных государственных ценных бумаг и уплата процентных платежей по ним стали непомерным бременем для бюджета. Введением экстренных мер по нормализации финансовой и бюджетной политики правительство фактически в одностороннем порядке замораживало выплату внутреннего и внешнего долга. ГКО и ОФЗ были объявлены к переоформлению в новые ценные бумаги (это влекло за собой их обесценение), а до завершения этой процедуры все сделки по ним, в том числе выплата процентов, прекращались. Объявлялся мораторий сроком на 90 дней на возврат кредитов по зарубежным долгам. Центробанк РФ переходил к проведению политики плавающего курса рубля в рамках новых границ “валютного коридора” (он расширялся до 6—9,5 рублей за доллар).

Логичным продолжением “черного понедельника” стала последовавшая 23 августа 1998 г. отставка призванного, как оказалось, на роль “пожарного” правительства С. Кириенко.

Кризис всей валютно-финансовой системы России имел резко проявившиеся весьма негативные последствия. Сразу же в 2—3 раза увеличились цены на импортные товары, на которые были сориентированы прежде всего жители крупных городов. В сентябре 1998 г. Центробанк полностью отказался от поддержки стабильного курса рубля, и он окончательно обвалился, вырвавшись далеко за пределы обновленного “валютного коридора” (более 20 рублей за доллар). В результате произошел инфляционный скачок рублевых цен (в 3—6 раз) практически на все товары в стране. Вклады населения в коммерческих банках в реальном выражении упали на 52 %. Вкладчики не могли получить свои деньги из коммерческих банковских структур в течение нескольких месяцев. Нередко выплаты производились по старому курсу. Объявление о реструктуризации обязательств по ГКО автоматически вело к банкротству большого числа российских коммерческих банков с частным акционерным капиталом. В ряде крупнейших коммерческих финансовых структур (“Инкомбанк”, “МЕНАТЕП”, “СБС-Агро”, “Промстройбанк”, “Мост-банк”, “Мосбизнесбанк”) вводилось внешнее управление. Разорилось множество коммерческих фирм. В результате сотни тысяч людей, принадлежавших к так называемому “среднему классу” потеряли работу и источники дохода. В целом снижение жизненного уровня большинства россиян было сравнимо с показателями падения в начале 1992 г.

Отказ платить долги по обязательствам перед иностранными кредиторами нанес гигантский урон престижу России на внешней арене. В поисках выхода из кризиса руководству страны в последующем пришлось прикладывать особые усилия по реструктуризации долгов по ГКО и получению новых западных кредитов, по предотвращению ареста зарубежных активов российских банков. Со своей стороны, в обстановке финансового кризиса Запад попытался навязать Российской Федерации ряд выгодных ему условий (требование повысить НДС, сохранить высокие пошлины для российских экспортеров, изменить бюджетные соотношения “центр — регионы”, затормозить экспорт российских высоких технологий, существенно урезать социальную сферу).

Вместе с тем “замораживание” ГКО—ОФЗ позволило государству выполнить все обязательства перед бюджетниками (посредством моратория на обслуживание внутреннего долга в 1998 г. высвободилось 80 млрд рублей, а в следующем — 140 млрд.). Позитивным последствием кризиса валютно-финансовой системы Российской Федерации стало и то, что рост цен на импорт стимулировал национальную промышленность, особенно легкую и пищевую.

Финансовый обвал августа 1998 г. обострил политическую ситуацию в стране, обозначил возможность нового кризиса государственной власти. 21 августа Госдума РФ на внеочередном заседании приняла постановление, в котором оценила деятельность правительства и Центробанка как неудовлетворительную, а вместе с тем рекомендовала Б. Ельцину досрочно прекратить исполнение своих президентских полномочий. Парламент продемонстрировал также готовность противостоять президентской позиции при формировании нового кабинета министров. Ссылаясь на необходимость за счет опыта решительно и быстро вывести страну из чрезвычайно сложной экономической, финансовой и социальной ситуации, Б. Ельцин пожелал видеть премьер-министром В. Черномырдина. Однако Дума дважды твердо отвергла эту кандидатуру. В условиях переживаемого страной тяжелейшего кризиса президент не решился на создание прецедента для роспуска Думы (к этому вело вполне реальное отклонение кандидатуры Черномырдина при ее внесении на обсуждение в третий раз). К тому же, чтобы обезопасить себя, депутаты по существу выразили готовность инициировать процедуру импичмента президента.

Результатом совещаний и консультаций представителей президентской администрации, руководства регионов и думской оппозиции было принятие “консолидированного” решения о выдвижении на пост председателя правительства Российской Федерации известного ученого-международника, политического деятеля с огромным стажем Е. Примакова, который в тот момент возглавлял российский МИД. В политическом отношении он мог быть охарактеризован как “центрист” и “государственник”. Проявив удивительное единодушие, парламентарии 11 сентября 1998 г. утвердили его кандидатуру.

Сформированное Е. Примаковым правительство внешне продемонстрировало сдвиг исполнительной власти “влево”. В нем не оказалось либеральных реформаторов. В то же время в новый кабинет вошли деятели “левой” оппозиции (в частности, пост первого вице-премьера по экономике занял представитель КПРФ Ю. Маслюков). За счет этого правительство приобрело определенные черты коалиционности. Однако в целом ведущие его члены характеризовались прежде всего как “крепкие” хозяйственники и менеджеры. Отказавшись от либерально-западнической ориентации прежней экономической политики, Е. Примаков официально заявил о приверженности большему государственному контролю в экономике страны, опоре на отечественных производителей и социальной ориентации реформ. Однако, вопреки первоначальным планам и ожиданиям, новое правительство не стало всерьез менять экономический курс (В. Согрин: “...его программа, как вскоре выяснилось, не включала реставрационных идей и по содержанию представляла некий симбиоз ряда нереализованных обещаний и установок правительства Черномырдина и пожарных мер команды Кириенко”). Не оправдались опасения, что под давлением “левых” начнется предоставление обширных кредитов промышленным предприятиям и колхозам, а для этого потребуется обширная денежная эмиссия (печатание “лишних” денег), что неизбежно вызовет инфляцию. По существу, Е. Примакову удалось провести через Госдуму почти тот же законодательный “пакет”, принятия которого тщетно добивался его предшественник на премьер-министерском посту. При этом на 1999 г. был утвержден чрезвычайно жесткий и максимально сбалансированный бюджет (он опирался на значительное сокращение государственных расходов). Предусматривавшийся определенный бюджетный профицит (положительное сальдо) должен был способствовать организации выплаты внешнего и внутреннего долгов государства (в общей сложности 170 млрд долларов). Правительство смогло добиться снижения инфляции (в марте — апреле она составила около 3 % в месяц) и стабилизации рубля. К весне 1999 г. наметился рост промышленного производства. Однако он был в основном следствием девальвации, которую предприняло еще правительство Кириенко. Российские товары стали значительно дешевле импортных, поэтому спрос на них увеличился (особенно отчетливо произошедшее импортозамещение проявилось в переработке сельскохозяйственного сырья). Удешевление производимых в России товаров позволило также увеличить их экспорт. Произошло оживление традиционных для страны экспортных отраслей. В целом в первой половине 1999 г в сравнении с соответствующим периодом предшествующего года российская экономика выросла на 1,5 %. Тем не менее, 12 мая 1999 г. он был отправлен в отставку. Б. Ельцин объяснил очередной виток “министерской чехарды” отсутствием у премьер-министра “необходимого динамизма” в решении экономических проблем. Однако причины отставки лежали прежде всего в плоскости намечавшегося обострения борьбы за власть.

В политической истории современной России время премьерства Е. Примакова характеризуется как период “двойного лидерства”. Причем обладавший огромными полномочиями президент по существу утратил былую популярность, а. доверие россиян к премьер-министру возрастало. Примаков стал рассматриваться как реальный претендент на победу на следующих президентских выборах. Окружение Ельцина было обеспокоено наличием у руководителя правительства самостоятельной позиции, которая имела определенные отличия от политической линии президента.

15 мая 1999 г. “левые” фракции Государственной Думы предприняли очередную неудачную попытку отстранения Б. Ельцина от должности с помощью импичмента. Ни один из пяти пунктов обвинения (заключение Беловежских соглашений 1991 г.; события осени 1993 г. в Москве; война в Чечне; ослабление обороноспособности и безопасности страны; геноцид российского народа) не набрал необходимых 2/3 голосов.

Весной 1999 г. Б. Ельцину впервые в своей президентской практике пришлось столкнуться с серьезным противостоянием и со стороны верхней палаты парламента. В ситуации, связанной со скандальной отставкой генерального прокурора РФ Ю. Скуратова, Совет Федерации неожиданно поддержал профессиональную деятельность последнего.

Очередной кабинет министров возглавил С. Степашин, который в предшествующих правительствах “специализировался” на руководстве различными силовыми структурами. Однако уже через три месяца С.В. Степашин был отправлен в отставку. 16 августа 1999 г. Государственная Дума утвердила на посту главы правительства Российской Федерации В. Путина (в тот момент он выполнял обязанности директора ФСБ и секретаря Совета безопасности). В общественном сознании выдвинутому на премьерскую должность политику, который был знаком стране еще меньше, чем предшественник, отводилась роль преходящей политической фигуры, а новое правительство воспринималось как чисто “техническое”.

В. Путин родился в октябре 1952 г. в Ленинграде, в рабочей семье. После окончания юридического факультета ЛГУ с 1975 по 1990 г. он находился на службе в органах госбезопасности (по мере укрепления авторитета стремительно ворвавшегося в высшую политику Путина подобный факт его биографии дал повод общественности увидеть в нем “второго Андропова” и попытаться связать успех модернизации России не с демократией, а с просвещенным авторитаризмом). С начала 1990-х гг. Путин последовательно работал в ЛГУ (помощник ректора по международным связям), в Ленинградском совете, а затем мэрии Санкт-Петербурга (уход из администрации “северной столицы” первого заместителя ее правительства был связан с поражением на губернаторских выборах лета 1996 г действующего мэра А. Собчака). В 1996 г. он был переведен в Москву на должность заместителя управляющего делами президента РФ (кураторство юридического управления и загрансобственности). С этого момента началась стремительная карьера Путина, его ежегодное повышение по службе: в 1997 г. — начальник Главного контрольного управления; в 1998 г. — первый заместитель главы Администрации президента, курирующий регионы, в том же году — директор ФСБ, а позднее еще и секретарь Совета безопасности РФ.

Назначая очередного премьер-министра, Б.Н. Ельцин, к удивлению россиян, официально заявил, что видит в малоизвестном В.В. Путине своего преемника. Однако обстоятельства сложились таким образом, что на рубеже ХХ и ХХI столетий Россия стала восприниматься именно как «путинская».

§ 2. Помимо неотложных задач социально-экономического развития страны, правительству В. Путина уже в начале деятельности пришлось столкнуться с необходимостью решения ряда вызревших именно к этому моменту не менее важных проблем.К концу 1990-х гг. вновь до предела обострилась ситуация на Северном Кавказе, что было чревато непредсказуемыми последствиями. Во многом она определялась той “политикой невмешательства” в чеченские дела, которую проводила федеральная власть после подписания хасавюртовских соглашений 1996 г. и московского договора 1997 г. В условиях установившегося относительного спокойствия на административных границах Чечни последняя де-факто получила полную самостоятельность, нормальные контакты между Москвой и Грозным были по существу свернуты. В то же время обстановку в самой Чечне можно было охарактеризовать как полный “беспредел” (Г.К. Селезнев). В течение трех последних лет чеченский народ по существу не занимался воссозданием и налаживанием мирной гражданской жизни. Основным источником напряженности в регионе по-прежнему являлись террористические незаконные вооруженные формирования. Реальная власть в различных районах Чечни принадлежала многочисленным “полевым командирам” (главарям банд) и их вооруженным отрядам. Русское население Чечни подвергалось дискриминации и преследованиям. Время от времени чеченские боевики совершали вылазки на соседние территории Ставропольского края, воруя скот и захватывая заложников. Широким потоком из Чечни по всему Северокавказскому региону растекались оружие, наркотики, фальшивые дензнаки.

Убедительная победа А. Масхадова на президентских выборах в январе 1997 г. не сняла остроту раскола внутри высшего руководства чеченских сепаратистов. По-прежнему сказывалось отсутствие единой позиции в отношении федеральных властей. Просматривались существенные различия и в подходах к будущему чеченского общества и государственности. Здесь особую значимость приобрел религиозный фактор. Как и Д. Дудаев, “умеренный” А. Масхадов, будучи безусловным приверженцем ислама, ориентировался на независимую Ичкерию, которая должна была являть собой светское государство. Вместе с тем радикалы во главе с З. Яндарбиевым, взявшие на вооружение фундаменталистскую версию ислама (ваххаббизм), упорствовали на необходимости формирования государства на религиозной основе. 3 февраля 1999 г. в Чечне было введено шариатское правление. Все это позволяло более “правоверным” соперникам Масхадова ставить под сомнение легитимность власти “светского” президента.

Сторонники ваххабизма в Чечне стремились опереться на поддержку международных исламских фундаменталистских организаций, что вело к интернационализации конфликта. Здесь появились иностранные профессиональные наемники, на поступающие из-за рубежа средства осуществлялось создание тренировочных лагерей для подготовки собственно чеченских боевиков.

Наряду с задачей закрепления независимости Чеченской республики (Ичкерии), радикально настроенные местные политики в условиях широкой зарубежной поддержки стали придерживаться стратегической линии объединения всего Северного Кавказа на основе исламской идеи (“великая Чечня” должна была простираться на пространстве от Черного до Каспийского морей). Многочисленные чеченские эмиссары, обладавшие большими финансовыми возможностями, стали интенсивно осуществлять соответствующую политико-идеологическую экспансию в пределах территорий сопредельных республик (наиболее активно ваххабиты действовали в Дагестане, стремясь сформировать здесь “пятую колонну” из числа местных сторонников ваххабизма).

Масштабы угрозы, нависшей над Северным Кавказом, руководством Российской Федерации были осознаны с явным опозданием. 2 августа 1999 г. с целью “прорыва к Каспию” отряды чеченских боевиков Ш. Басаева и арабского террориста Хаттаба осуществили открытое вторжение на территорию Ботлихского района Дагестана и захватили ряд населенных пунктов. В создавшейся ситуации В. Путин действовал жестко и энергично: без промедления в Дагестан были переброшены российские десантные войска, и началось решительное вытеснение соединений моджахедов на территорию Чечни. Федеральные власти сразу же стали рассматривать дагестанскую авантюру Басаева и Хаттаба как акцию, проводимую с согласия президента Чечни А. Масхадова, а вместе с тем как проявление активности международного терроризма. Подобные подходы позволяли видеть в действиях российского руководства ответный контртеррористический удар. Появилась возможность планировать авиаудары по базам боевиков на территории самой Чечни.

Ответной реакцией некоторых чеченских лидеров стала угроза “мщения”, и последовавшее затем перенесение военно-диверсионных операций на территорию Центральной России. 5 сентября 1999 г. в Буйнакске (Дагестан) был взорван жилой дом, в результате теракта погибли десятки людей. 9 и 13 сентября подобного рода взрывы прогремели в Москве. Трагедия повторилась и в Волгодонске. Спецслужбы РФ высказали полную уверенность в причастности к этим преступлениям криминальных элементов, связанных с Чечней. Все это позволило В. Путину, который взял на себя всю ответственность за проводившуюся операцию российских войск на Северном Кавказе, заявить: “Россия защищается: на нас напали. И поэтому мы должны отбросить все синдромы, в том числе и синдром вины”.

Россияне высказали одобрение и поддержку решимости премьер-министра использовать жесткие силовые меры для наведения порядка на Северном Кавказе. Рейтинг популярности руководителя российского правительства очень быстро достиг 70 %.

В начавшейся в октябре 1999 г. антитеррористической военной операции по ликвидации незаконных вооруженных формирований и восстановлению конституционной законности на территории Чеченской республики (“второй чеченской войне”) была задействована 16-тысячная объединенная группа войск под общим командованием генерала Г. Трошева. Войдя на территорию Чечни, ее три группировки — “Север”, “Запад”, “Восток” — начали методично сжимать полукольцо вокруг отчаянно сопротивлявшихся чеченских бандформирований. При этом был учтен опыт неудач военной кампании 1994—1996 гг.: упор делался на “бесконтактную борьбу” (активно использовались массированные ракетно-бомбовые удары), при захвате городских центров задействовались специальные штурмовые группы. В октябре — ноябре 1999 г. задействованные российские войска заняли обширную часть равнинной Чечни и по Терскому и Сунженскому хребтам выдвинулись на дальние подступы к Грозному, к которому были стянуты основные силы боевиков. Несмотря на их отчаянное сопротивление, в январе 2000 г. столица Чечни оказалась полностью под контролем федеральных сил. В результате спланированной российскими спецслужбами операции группы боевиков, пытавшиеся вырваться из окружения, попали в минно-огневую ловушку в районе селения Алхан-Кала и понесли большие потери. Одновременно было осуществлено успешное наступление практически на все крупные административные центры Чеченской республики — Аргун, Гудермес, Шали.

В середине декабря 1999 г. начались широкомасштабные действия федеральных войск в горных районах Чечни (командование осуществлялось генералами Г. Трошевым и В. Шамановым). Они сопровождались рядом успешных операций. Высадкой воздушного десанта на чечено-грузинской границе были отрезаны пути отхода боевиков. Под контролем российских войск оказалось Аргунское ущелье. Огромное стратегическое значение имело освобождение высокогорного селения Шатой.

В апреле 2000 г. последовало официальное заявление армейского руководства о полном разгроме боевиков и завершении военной операции в Чечне (зимой 2001 г. контроль за ситуацией в республике был возложен на ФСБ). За время ее проведения была полностью занята территория Чеченской республики, уничтожено более 11 тысяч боевиков. По официальным данным, федеральные войска за время “второй чеченской войны” потеряли 2119 военнослужащих убитыми и 6253 человека ранеными.

Российское руководство предприняло усилия по созданию в Чеченской республике гражданских органов власти. В июне 2000 г. главой местной администрации был назначен муфтий Чечни А. Кадыров (утверждение в этом статусе бывшего активного участника чеченской войны 1994—1996 гг. свидетельствовало, что федеральный центр выражал готовность учитывать сложившиеся внутричеченские реалии). В последующем была утверждена должность федерального министра по делам Чечни, сформировано собственно правительство Чеченской республики. На реализацию программы восстановления экономики и социальной сферы Чечни выделялось 14,7 млрд рублей (примерно 500 млн долларов).

Однако переход к мирной жизни, восстановлению Чечни был сопряжен с большими трудностями. В полной мере проявились сложности партизанской войны, которую продолжали вести уцелевшие боевики в отношении российских военнослужащих и кадыровской администрации. Бандиты жестоко преследовали также и простых чеченцев, проявлявших желание сотрудничать с местными органами власти. Оказались безрезультатными попытки решить вопрос о политическом урегулировании ситуации вялотекущего конфликта за счет начавшихся в конце 2001 г. переговоров между доверенным лицом А. Масхадова М. Удуговым и представителем президента РФ в Южном федеральном округе В. Казанцевым.

Боевики стремились продемонстрировать свою активность и за пределами территории Чечни. В октябре 2002 г. отряд террористов под командованием М. Бараева захватил в заложники около тысячи зрителей и актеров мюзикла “Норд — Ост” в Театральном центре на Дубровке в Москве. Лидеры боевиков, угрожая взорвать здание, требовали полного вывода федеральных войск из пределов Чечни. Взрыв центра удалось предотвратить. В результате проведения спецоперации по спасению захваченных террористами людей почти все боевики были уничтожены (к сожалению, применение при штурме здания усыпляющего газа привело к гибели более сотни заложников). В целом федеральная власть продемонстрировала твердость намерения не идти на уступки террористам.

Вместе с тем события на Дубровке активизировали поиски вариантов политического урегулирования чеченской проблемы. В связи с этим российское руководство инициировало в Чечне конституционный процесс. Весной 2003 г. здесь был проведен референдум по Конституции (он стал своего рода договором между Российской Федерацией и Чечней, поэтому при высокой явке участников голосования почти 70 % из них проголосовали “за”). Это позволило назначить на 5 октября 2003 г. выборы президента Чеченской республики (А. Масхадов окончательно утратил свою президентскую легитимность). Подобные меры должны привести к постепенному перенесению центра тяжести борьбы с боевиками и наведения порядка в Чечне на собственно чеченские структуры.

В создавшейся ситуации сепаратисты поспешили продемонстрировать свою непримиримость к новым подходам в чеченской политике Москвы. 28 декабря 2002 г. ими был организован взрыв Дома правительства Чеченской республики. 5 июля 2003 г. специально подготовленные для выполнения роли камикадзе женщины-шахидки совершили теракт во время проведения на Тушинском аэродроме столицы Российской Федерации рок-фестиваля “Крылья” (погибли 13, ранены более 50 человек). Стало очевидно, что боевики обратились к активному использованию “живых бомб”. 1 августа 2003 г., использовав груженный взрывчаткой “КамАЗ”, чеченские террористы организовали взрыв на территории военного госпиталя в небольшом северо-осетинском городке Моздоке (по официальным данным, погибли 50, ранены 82 человека).

Вспышка чеченского экстремизма вынудила В. Путина заявить: “... ни одно государство мира не идет на поводу террористов. Не сделает этого и Россия. Бандиты, орудующие в Чечне, являются частью международной террористической сети. С этими людьми бесполезно проводить профилактическую работу, их нужно выковыривать из подвалов и пещер, где они до сих пор прячутся, и уничтожать”. Российское руководство дало понять, что в этом направлении будут проводиться “решительные, точные, точечные и избирательные действия”. Чеченская ситуация продолжает оставаться одной из самых сложных внутриполитических проблем России.