История россии.

ХХ ВЕК

Допущено Министерством образования Республики Беларусь в качестве учебного пособия для студентов исторических специальностей учреждений, обеспечивающих получение высшего образования

Под редакцией

В.И. Меньковского и О.А. Яновского

Минск

РИВШ

2005

Глава I

Императорская россия в начале хх в.

§ 1. Российская империя в мировом цивилизационном процессе.

§ 2. Революция 1905 -1907 гг.

§ 3. Думская монархия: от революции к революции.

§ 1. На рубеже веков протяженность Российской империи с севера на юг составляла 4 тыс. 700 км, а с юга на запад – 10 тыс. 700 км. По размерам своей территории она занимала второе место после Британской империи, значительно превосходя следующие за ней владения США. Помимо Великого княжества Финляндского, имевшего в составе Российской империи полную внутреннюю автономию, власть Петербурга распространялась на Бухарский эмират и Хивинское ханство, признавшие протекторат России, а с 1914 г. еще и на Урянхайский край (современную Туву).

Численность населения империи (вместе с Финляндией) возросла со 129 млн в 1897 г. до 178 млн человек к началу Первой мировой войны. В границах страны постоянно проживало более 200 народов. Две трети населения составляли восточные славяне – «русские» по официальной терминологии того времени. Они компактно проживали в 29 европейских губерниях с преобладанием русского населения (Великороссии) и прилегавших к ним с запада 15 губерниях, населенных преимущественно белорусами и украинцами, т. е. в той части государства, которую принято называть метрополией. Поэтому в соотношении центр – периферия (национальные окраины) Российская империя по этническим показателям приближалась к сравнительно молодым колониальным державам – германской, итальянской, японской, в которых население метрополии численно доминировало над народами колоний. Из крупных национальных регионов самую малую долю (0,2 %) русскоязычного населения имело Великое княжество Финляндское. Несколько больший процент русских, в основном за счет военнослужащих и чиновников, приходился на Привислинский край (бывшее Царство Польское).

По такому качественному показателю модерниза­ции общества, как степень его урбанизации (доля городского населения), Россия находилась в конце среди стран западного мира. С опозданием в стране происходило и формирование классовой структуры, соответствующей индустриальному обществу. К тому же искусственное сохранение деления подданных Российской империи на сословия затушевало соци­альные изменения, происходившие в обществе.

Очевидные преиму­щества нового индустриального общества на Западе подтолкнули Россию на путь модернизации. Как и для большинства стран второго эшелона капитализма, для нее были характерны высокие темпы и скачкообраз­ность развития с пропуском или перестановкой отдель­ных фаз. Так, в развитии ряда отраслей промышлен­ности Россия миновала мануфактурную стадию.

Начавшаяся еще до отмены крепостного права промышленная рево­люция завершилась небывалым по сво­им темпам экономическим подъемом 1893-1899 гг. Значительно стимулировали промышленный бум высокие темпы железнодорожного строительства. По длине железных дорог Российская империя в на­чале XX в. занимала второе место в мире, уступая (правда, в пять раз) только США. Одновременно по таким качественным показателям, как длина желез­ных дорог на 100 кв. км и число жителей на кило­метр дороги, Россия оказалась позади большинства своих западных конкурентов. По добыче нефти Рос­сия к концу XIX в. заняла первое место в мире, но в начале XX в. была оттеснена Соединенными Штата­ми Америки.

Несмотря на то, что по объему валовой продукции Россия прочно вошла в пятерку крупнейших индуст­риальных держав мира, она значительно отставала от западных стран по показателю на душу населе­ния: в 1913 г. объем валовой продукции в стране на душу населения составлял 40 % от уровня Франции, 20 % — Великобритании, 10 % — США.

Для географии промышленного развития страны была характерна экономическая отсталость Центральной Азии и Сибири несмотря на их огромные сырье­вые ресурсы. В 1913 г. европейская часть Россий­ской империи давала 82 % всей промышленной про­дукции. Концентрация производства в России соче­талась с чрезвычайно высоким уровнем концентра­ции рабочей силы. Однако то, что среднее число ра­бочих крупных предприятий было гораздо более зна­чительным, чем на Западе, во многом объяснялось низкой технической оснащенностью российской про­мышленности, а значит, и низкой производительнос­тью труда.

Россия с ее несметными запасами сырья и дешевой рабочей силой представляла сферу наиболее выгодного помещения для иностранного капитала. Накануне первой мировой войны иностранные вложения в акционерный капитал (главным образом в банки и промышленность) составляли около 1/3 новых инвестиций. Французский капитал шел преимущественно в тяжелую промышленность и финансовые институты, английский – в горную промышленность, германский – в электротехнику и металлургию. Масштабы экспорта российского капи­тала были невелики.

Первые монополистические объединения в России возникли в 80 –- 90-х гг. XIX века. Но рост цен на промышленные изделия во время подъема 90-х гг. не стимулировал образование новых монополий и придавал уже существующим монопо­листическим соглашениям непрочный характер. Важным этапом на пути монополизации российской промышленности стали экономический кризис 1900-1903 гг. и последовавшая за ним депрессия.

Монополии появились почти во всех заметных отраслях производства, но складывались они преимущественно в форме синдикатов — объединений, в которых каждое отдельное предприятие сохраняло производственную автономию, теряя лишь право са­мостоятельно сбывать свою продукцию. К числу самых мощных синдикатов царской России относились, например, Общество для продажи изделий русских металлургических заводов («Продамета») и Русское общество торговли минеральным топливом Донецкого бассейна («Продуголь»), Во время экономического подъема 1909 – 1913 гг. стали образовываться первые монополистические объединения высшего типа – тресты и концерны, но процесс этот был существенно деформирован с началом мировой войны.

Параллельно концентрации промышленного производства в России шел процесс концентрации банковского капитала. Крупнейшие банки контроли­ровали основную массу финансовых средств, которые охотно вкладывали в промышленность. В годы предвоенного экономического подъема Русско-Азиатский банк создал, например, военно-промышленный кон­церн, центром которого стал Путиловский завод в Петербурге. Председатель правления этого банка А.И. Путилов занимал должности директора нефтя­ного товарищества «Лианозов и К» и директора Общества Московско-Казанской железной дороги, а также был членом правлений целого ряда других предприятий. Так складывалась финансовая олигархия, прибиравшая к рукам огромные финансовые средства и основные промышленные мощности.

Несмотря на относительно быстрый рост промышленности, аграрная сфера оставалась ведущей в российской экономике. Если промышленная революция в царской России предшествовала буржуазной революции, то аграрный переворот так и не был завершен. Пережитки крепостничества сдерживали капиталистическую эволюцию деревни и отрицательно влияли на развитие народного хозяйства в целом. Примитивная агротехника и аграрное перенаселение вызвали острый земельный голод, особенно в центрально-черноземных и украинских губерниях. Новая распашка велась здесь за счет пастбищ, сенокосов, вырубки леса, что отражалось на животноводстве, вело к эрозии почв. Крестьян по-прежнему душили непомерные платежи. Значитель­ная часть деревенских жителей недоедала.

И все же сельское хозяйство давало почти полови­ну национального дохода. В начале XX в. Россия ос­тавалась крупнейшим производителем зерна на континенте и занимала второе место в мире после США. Зерновое производство возрастало примерно на 2,1 — 2,4 % в год (на 0,5 - 0,8 % в пересчете на душу населения) в основном за счет увеличения посевов. Особенно благоприятными в погодном отно­шении были 1909 — 1913 гг. Однако по урожайности и по продукции в расчете на одного работника, заня­того в аграрном секторе, российское сельское хозяй­ство значительно уступало ведущим европейским государствам.

В торговых опе­рациях внутри России усиливалось участие банковского капитала. В 1900 — 1913 гг. внутренний това­рооборот вырос на 64 % и составил 18,5 млрд рублей. Доля России в мировом импорте составляла всего 3,5 %, в мировом экспорте чуть больше — 4,2 %. В предвоенные годы за границу вывозилось 6 — 8 % произведенной продукции. По вывозу хлебов Россия значительно обогнала своих мировых сопер­ников. Экспорт зерновых должен был компенсиро­вать ввоз товаров и иностранного капитала, сопро­вождавшего индустриализацию. Поэтому в основе государственного понимания проблемы был лозунг «Не доедим, но вывезем!»

На внешнеполитической арене России трудно было конкурировать с ведущими мировыми державами, которые уже реа­лизовали обширные военные программы. К тому же геостратегическое положение империи было очень уязвимым, особенно по сравнению с США, Великобританией и Японией. Российское пограничье затрагивало сферы интересов ведущих мировых дер­жав. Это вынуждало царское правительство держать значительные воинские контингента на всех направ­лениях с учетом наибольшего числа вероятных про­тивников.

Данное об­стоятельство создало объективную основу для беспре­цедентных мирных инициатив царского правитель­ства. В 1899 г. по инициативе России в Гааге была созвана конференция по ограничению вооружений.

Одновременно в окружении царя укрепляли свои позиции сторонники проведения экспансионистской политики в Азии и на Дальнем Востоке. В 1896 г. Россия добилась права на строительство в Северном Китае — Маньчжурии — Китайско-восточной желез­ной дороги (КВЖД), в 1898 г. получила в аренду южную часть Ляодунского полуострова с незамерзающей военно-морской базой - Порт-Артуром. Все это неизбежно обостряло отношения с Японией.

В ночь на 27 января 1904 г. отряд японских мино­носцев внезапно атаковал российские военные суда, стоявшие на внешнем рейде гавани Порт-Артура. На­чавшаяся война вылилась в серию поражений сухо­путных и военно-морских сил России. Крупнейшими из них стали капитуляция Порт-Артура в декабре 1904 г. и гибель 2-й Тихоокеанской эскадры в Цусим­ском проливе в мае 1905 г. По мирному договору, за­ключенному с Японией в Портсмуте (США) в августе 1905 г., Россия потеряла южную часть Сахалина.

К началу XX в. Российская империя продолжала оставаться абсолютной монар­хией, что резко выделяло ее даже среди относительно развитых стран. Только революция 1905 — 1907 гг. вынудила царизм пойти на провозглашение полити­ческих свобод и согласиться на создание общеимпер­ских представительных учреждений.

Николай II, последний российский император, пришел к власти в 1894 г. в возрасте 26 лет, имея лишь незначительный опыт управления государством. Не будучи ни по поведению, ни по ха­рактеру выдающимся правителем, он явно не соот­ветствовал тому месту, которое занял. Государственные дела Николая тяготили, но он не допускал и мысли об отказе от неограниченной власти.

Первые годы после воцарения Николая II большое влияние при дворе продолжали сохранять К.П. Победоносцев, князь В.П. Мещерский и другие идеологи времен Александра III. Именно в этом окружении получила свое дальнейшее развитие концепция так называемого «русского самобытничества», обосновывавшая консервативный курс предыдущего царствования. Идеализированный период российской истории отодвигался новым мифом со времен правления Петра I назад, в эпоху Московского царства XVII в., которая представлялась как время гармоничного союза царя и народа. Ореол «царя Московского», позволявший говорить от имени всей нации, по мнению его пропагандистов, был призван защитить абсолютную власть монарха от требований ее разделения с ненавистной императору европеизированной петербургской бюрократией и цензовой интеллигенцией. Идеалом Николая II был царь Алексей Михайлович. В его честь царская семья назвала своего наследника Алексеем. Показательно, что это имя было не в моде у российских императоров со времени трагической смерти Петра I.

Между тем, смена царствования в России почти всегда была связана с надеждами в обществе на перемены либерального свойства, на дарование свобод. Однако наставления К.П. Победоносцева и других приверженцев «традиций» падали на благодатную почву. Уже в первом своем публичном выступлении Николай II назвал «бессмысленными мечтаниями» предложения об участии земств в делах внутреннего управления.

В сановной среде традиционалистам противосто­ял министр финансов С.Ю. Витте. Царь же готов был поддерживать только те положения предложенной Витте программы форсированной модернизации российской экономики, которые не затрагивали основ самодержав­ной системы государственного управления. Так, вве­дение золотого денежного обращения (1897) стало воз­можным благодаря участию в этом деле Николая II. Витте сумел добиться определенных успехов и в упо­рядочении наемного труда на промышленных пред­приятиях. По его инициативе были приняты законы об ограничении рабочего дня 11,5 часа (1897) и о воз­награждении рабочих, получивших увечье на произ­водстве (1903).

Министерство финансов не только открыло доступ в экономику иностранному капиталу, но и провело мобилизацию внутренних ресурсов за счет усиления косвенного налогообложения и с помощью казенной винной монополии. Государственная монополия на продажу спирта, вина и водочных изделий давала в 1903 г. более 26 % всего годового бюджета.

В 1902 г. министром внутренних дел был назна­чен В.К. Плеве, личный враг и идейный противник Витте. Ставка Плеве на полицейское умиротворение страны получила поддержку Николая II. Обществен­ность связывала имя министра с погромами в Киши­неве и Гомеле (1903), преследованием и высылкой земских деятелей. Именно при Плеве в стране была создана густая сеть охранных отделений.

Важной стороной соперничества С.Ю. Витте и В.К. Плеве ста­ла аграрная политика. Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности, которое с 1902 г. возглавлял Витте, высказалось за постепенное, нена­сильственное разрушение общины и насаждение част­ной собственности на землю. Однако Манифестом от 26 февраля 1903 г. Николай II, по сути, поддержал линию Плеве на консервацию общины.

Альтернативными были и внешнеполитические соображения Витте и Плеве. Если первый был сто­ронником «мирного» экономического проникновения в Китай и Корею, то Плеве настаивал на ведении аг­рессивной дальневосточной политики. В конце кон­цов, интриги традиционалистско-монархических сил сделали свое дело. В августе 1903 г. Витте был от­странен от должности министра финансов и назначен на малозначительный пост председателя Комитета министров. Инициа­тива в проведении политического курса перешла к министру внутренних дел.

Поскольку с решением со­циальных проблем правительство явно запаздывало, ситуация в стране накалялась. Более организованным становилось рабочее движение; его участники наря­ду с экономическими все чаще выдвигали полити­ческие требования. Большой общественный резонанс вызвали уличный бой с полицией и войсками рабо­чих Обуховского завода в Петербурге (1901), стачка рабочих в Ростове-на-Дону (1902), всеобщая стачка на юге России (1903). Впервые за пореформенные годы приобрело массовый характер крестьянское движе­ние. В 1902 г. в Полтавской и Харьковской губерни­ях волнения охватили более 150 тыс. крестьян, кото­рые за несколько недель разгромили десятки поме­щичьих имений. В 1899 — 1902 и 1904 гг. произо­шли вспышки студенческого движения, вызванные репрессиями царского правительства против демо­кратически настроенной молодежи.

Даже высшие полицейские чины начали ощущать неэффективность репрессивных мето­дов борьбы с революционным движением. В 1901 — 1903 гг. по инициативе начальника Московского охранного отделения С.В. Зубатова в Москве, Петер­бурге, Киеве, Николаеве были созданы легальные ра­бочие организации под опекой полиции. Зубатовские союзы активно вмешивались в конфликты между рабочими и предпринимателями, вынуждая пос­ледних идти на некоторые уступки. Опыты «поли­цейского социализма» вызывали недовольство капи­талистов. К тому же выяснилось, что отдельные зубатовские организации примкнули к массовой стач­ке на юге России. Зубатов в 1903 г. получил отстав­ку, созданные им союзы прекратили свое существо­вание. Однако в 1904 г. в духе зубатовской политики священник Г.А. Гапон с позволения властей органи­зовал Собрание русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга, которое к 1905 г. объединяло око­ло 10 тыс. человек. Впрочем, несмотря на общеизвестные кон­такты Гапона с правительственными лицами и выс­шими чинами полиции, никаких документов о вер­бовке его в «секретные сотрудники» до сих пор не обнаружено. К тому же, не вызывает сомнения тот факт, что к началу Первой российской революции гапоновская организация вышла из-под контроля правительства.

Все большее не­довольство охватывало либеральные слои общества. В конце 1903 г. левое крыло земцев объединилось в «Союз земцев-конституционалистов». Наряду с тра­диционным земским либерализмом процесс идейно­го самоопределения переживал и «новый», интелли­гентский («профессорский») по своей природе либе­рализм, который соединял лозунги демократизации общественной жизни с требованиями ряда социальных реформ «в интересах трудящихся масс». Ярким пред­ставителем этого направления в либеральном движе­нии был редактор издававшегося с 1902 г. за грани­цей журнала «Освобождение» П.Б. Струве. В январе 1904 г. вокруг журнала сложился нелегальный леволиберальный «Союз освобождения», что явилось важ­ной вехой в партийном строительстве российского либерализма.

Раньше и быстрее либералов сумели создать свои организаци­онные структуры революционные партии. В 1901-1902 гг. в основном завершилось объединение неонароднических революционных организаций в партию социалистов-революционеров (ПСР). Главную идейную и организационную роль в этом процессе играла газета «Революционная Россия». Над проектом программы ПСР (принят в начале 1906 г.) работал ведущий эсеровский теоре­тик В.М. Чернов, который соединил идеи крестьян­ского социализма с отдельными элементами марксиз­ма. Главным политическим требованием эсеров было уничтожение самодержавия. О социалистическом обществе говорилось в самом общем виде. Аграрная часть программы предусматривала социализацию зем­ли, т. е. переход помещичьих и иных земель кресть­янским общинам и уравнительное их распределение.

Своей опорой эсеры считали «все слои трудового экс­плуатируемого населения». Важнейшим средством борьбы признавался индивидуальный террор. Боевую организацию партии возглавил Г.А. Гершуни, а за­тем Е.Ф. Азеф (оказавшийся агентом охранки). До 1905 г. эсеры осуществили шесть террористических актов, в том числе убийства министров внутренних дел Д.С. Сипягина (1902) и В.К. Плеве (1904).

В 1898 — 1903 гг. на базе марксистских организа­ций сформировалась Российская социал-демократи­ческая рабочая партия (РСДРП). Важную роль в ее теоретическом и организационном становлении сыг­рало издание газеты «Искра». Принятая в 1903 г. на II съезде РСДРП программа партии состояла из двух частей: теоретической (программа-максимум) и прак­тической (программа-минимум). Конечной целью провозглашалось установление диктатуры пролетари­ата, что затрудняло блокирование с представителя­ми других общественно-политических сил. Програм­ма-минимум определяла ближайшие задачи: в сфере политической — свержение самодержавия и уста­новление демократической республики; в рабочем вопросе — восьмичасовой рабочий день, в крестьян­ском — возвращение «отрезков» и отмену выкупных платежей. В целом эта часть программы РСДРП была ничуть не революционнее эсеровской.

На II съезде РСДРП произошло деление социал-демократов России на большевиков и меньшевиков. Для большевиков во главе с В.И. Ульяновым (Лени­ным) были характерны радикализм и опора на тра­диции российского освободительного движения. Мень­шевики (Г.В. Плеханов, П.Б. Аксельрод и др.) в боль­шей степени ориентировались на западноевропейскую социал-демократию, стремились к соглашению с ли­бералами и созданию широкой демократической партии.

По мере поражений царизма в войне с Японией нарастала оппозиционность либералов-освобожденцев. В конце сентября - начале октября 1904 г. лидеры «Союза освобождения» приняли участие в конференции «оппозиционных и революционных партий» в Париже. Конференция была организована при активном участии одного из лидеров финской оппозиции царизму К. Циллиакуса, получившего деньги на ее проведение от бывшего японского военного атташе в Петербурге полковника М. Акаси и представителей крупного еврейского капитала Америки. В парижской встрече приняли участие не все приглашенные организации. Под разными предлогами от участия в ней отказались РСДРП, Революционная украинская партия и др. Но сам факт, что конституционалисты сели за один стол переговоров с представителями эсеровского руководства (В.М. Черновым и Е.Ф. Азефом) свидетельствовал о готовности лидеров «нового либерализма» к довольно радикальным действиям. Конференция выработала итоговые документы, предполагавшие координацию действий в борьбе за политическое освобождение страны от самодержавия. Однако практического значения соглашение либеральных оппозиционеров и революционеров не имело: оно было перечеркнуто начавшейся в России революцией, поставившей партии и движения в новые условия.

Чтобы снять накал антиправительственных выс­туплений, царизм вынужден был скорректировать внутриполитический курс. П.Д. Святополк-Мирский, назначенный вместо убитого В.К. Плеве министром внут­ренних дел, заявил о необходимости доверия к «об­щественным учреждениям», смягчения цензуры и ослабления надзора за деятельностью земств.

Патриотический угар первых дней войны стал проходить даже у более склонных к ком­промиссу с самодержавием земских либералов. В ноябре 1904 г. в Петербурге проходил съезд зем­ских деятелей, разрешенный властями в качестве «частного» заседания. Участники съезда высказались за созыв царем народного представительства. Почти одновременно в 34 городах России по инициативе «Союза освобождения» прошла так называемая бан­кетная кампания, в которой участвовало более 50 тыс. человек. Многие из банкетов заканчивались приня­тием резолюций с требованием предоставления поли­тических свобод и введения конституционного прав­ления.

Однако самодержавие на уступки не пошло. 12 декабря 1904 г. появился составленный на основе доклада Святополк-Мирского указ, который обещал проведение некоторых реформ. Но имевшийся в про­екте указа пункт о введении выборных представите­лей в Государственный совет был Николаем II вычер­кнут. Тогда же в специальном правительственном сообщении либералам было объявлено «высочайшее неудовольствие».

§ 2. Незавершенность политических и социально-эко­номических реформ, отказ царизма от последовательного внутриполитического курса породили острейший социальный конф­ликт и привели к революционному взрыву. Стране необходимо было решить ряд принципиальных воп­росов — конституционный, крестьянский, рабочий, национальный.

Не­посредственный толчок к началу революции дало «Кровавое воскресенье» 9 января 1905 г., когда было расстреляно мирное рабочее шествие к Зимнему двор­цу, организованное гапоновским «Собранием». Это трагическое событие нанесло непоправимый удар на­родной вере в царя, вызвало волну демонстраций протеста и забастовок по всей стране.

Начиная с Иваново-Вознесенской стачки (май—июль 1905 г.), организационны­ми центрами забастовочного движения все чаще ста­новятся Советы рабочих депутатов. С каждым меся­цем революционное движение охватывало все новые слои и группы населения. Весной по стране прокати­лось мощное крестьянское движение, сопровождав­шееся разгромом помещичьих усадеб. О росте крес­тьянского самосознания свидетельствовало создание ле­том 1905 г. Всероссийского крестьянского союза. За организацию всеобщей политической стачки выска­зался профессионально-интеллигентский «Союз со­юзов». Началось брожение в армии и на флоте. В июне 1905 г. красный флаг был поднят над восставшим черноморским броненосцем «Потемкин».

В этих условиях в правящих кругах усиливалось течение в пользу косметического ремонта здания абсолютной монархии. Министр земледелия и государственных имуществ А.С. Ермолов обратился к императору с предложением учредить выборную Земскую думу для предварительного рассмотрения важнейших законопроектов. Правительство и царь не слишком умело чередовали мелкие уступки с заявлениями о незыблемости политических устоев империи. 18 февраля был опубликован высочайший манифест с призывом «искоренения крамолы» во имя «укрепления истинного самодержавия», а также царский указ Сенату, разрешавший подавать на имя царя проекты усовершенствования государственного устройства. Тогда же Николай II подписал рескрипт на имя министра внутренних дел А.Г. Булыгина о подготовке к созыву законосовещательной Думы. В результате 6 августа 1905 г. появился манифест об учреждении Думы (получившей в литературе название «Булыгинской»), который не удовлетворил ни либерально-демократические, ни радикально-революционные круги. Осенний подъем революционного движения свел на нет псевдореволюционные потуги правительства.

Кульминационным моментом революции стала Всероссийская октябрьская политическая стачка, охватившая 120 городов, сотни фабричных и станци­онных поселков. Сотни тысяч человек вышли на уличные демонстрации и митинги, требуя демократических свобод и созыва Учредительного собрания. Жизнь в стране была полностью парализована.

Царское правительство те­ряло контроль над ситуацией. В этих условиях Ни­колай II вынужден был пойти на более серьезные уступки. 17 октября 1905 г. был издан высочайший манифест, даровавший подданным империи свободу слова, со­вести, собраний и союзов. Был обещан созыв выбор­ной законодательной Думы. Предусматривалось, что «никакой закон не мог воспринять силу без одобрения Государственной думы». Россия получала шанс перейти от самодержавной формы правления к кон­ституционной монархии и либерализации политического режима.

19 октября был опубликован царский указ о со­здании «объединенного» Совета министров — посто­янно действующего высшего правительственного уч­реждения с особым председателем помимо царя. На Совет возлагалось объединение деятельности всех ве­домств по вопросам законодательства и высшего го­сударственного управления. Во главе нового прави­тельственного органа был поставлен С.Ю. Витте. Од­нако правительство не становилось кабинетом мини­стров в западноевропейском смысле. Совет министров был ответствен не перед Думой, а перед царем. Ми­нистров назначал и выслушивал их всеподданней­шие доклады сам царь.

Манифест 17 октября в какой-то мере снизил на­кал революционных выступлений. И все же конец 1905 г. характеризовался сильным социальным противостоянием, крупнейшими проявлениями кото­рого стали восстание солдат Севастопольского гарни­зона и моряков Черноморского флота (ноябрь), Де­кабрьское вооруженное восстание в Москве, и последовавшие за ним революционные вооруженные выступления в Ростове-на-Дону, Екатеринославе, Харькове, Красноярске, Чите и других городах. В ряде мест власть на некоторое время перешла в руки Советов рабочих депутатов.

Стремительное разви­тие революции подтолкнуло к консолидации ревни­телей самодержавных устоев всех сословий. Пока царское правительство справлялось с освободительным движением, особой нужды в политической организации крайние монархисты не ощущали. Существовали отдельные кружки и группы консерваторов типа «Русского собрания», которое в 1900-1904 гг. было еще, по сути, аристократическим клубом. Включение этой организации в политическую жизнь страны в 1905 г. происходило по мере убеждения ее членов в том, что самодержавие нужно охранять и защищать, в том числе от слабого и слишком уступчивого, как ими казалось, по отношению к либералам царя.

Одной из первых организационно оформленных политических структур дворянских монархистов стала Русская монархическая партия (РМП), сложившаяся в апреле 1905 г. вокруг газеты В.А. Грингмута «Московские ведомости». Бурный же рост массовых организаций крайне правого толка приходится на конец года. Роль их координатора в борьбе за сохранение неограниченного самодержавия выполняли на первых порах монархические съезды (всего их состоялось четыре). Однако решения этих «съездов русских людей» имели только рекомендательный характер.

Участ­ников «патриотических» манифестаций и погромщи­ков стали называть черносотенцами. Поскольку в средневековой Руси «черная сотня» означала подат­ное посадское население, такое название давало чер­носотенцам повод для политических спекуляций, воз­можность объяснять свои действия «идеологически­ми установками» простого рабочего люда. При этом организованные ими в октябре 1905 г. антидемократические и антиеврейские погромы привели к гибели свыше 1600 и ранению 3500 человек. Особенно широкий размах деятельность черносотенных орга­низаций приобрела в регионах с неоднородным на­циональным составом, например, на Правобережной Украине.

Объединяющим центром черносотенного движе­ния стал возникший в ноябре 1905 г. всесословный «Союз русского народа» (СРН), в состав которо­го к весне 1907 г. входила большая часть ранее са­мостоятельных партий и организаций. Выдвижению Союза на первый план способствовало содействие пра­вящих сфер — материальное, политическое, идео­логическое. Руководство партий осуществлял Глав­ный совет под председательством доктора медицины А.И. Дубровина. Видными деятелями СРН были также В.М. Пуришкевич и Н.Е. Марков. Официальным печатным органом партии стала газета «Русское знамя». В целом черносотенная периодическая печать, особенно провинциальная, была рассчитана на невзыскательных читателей, отличалась крайней агрессивностью и грубостью тона.

Осенью 1905 г. в основном завершился процесс партийного разме­жевания внутри либерального лагеря. Правый фланг российского либерализма занял «Союз 17 октября», сложившийся в ноябре на базе меньшинства земско-городских съездов. Те уступки, которые были обеща­ны царским манифестом, октябристов вполне удов­летворили. По своей социальной природе Союз пред­ставлял собой партию служилого и поместного дво­рянства, а также крупной торгово-промышленной и финансовой буржуазии. Председателем ЦК партии до осени 1906 г. был крупный землевла­делец Д.Н. Шипов, затем — представитель москов­ской купеческой фамилии А.И. Гучков.

Одной из наиболее влиятельных политических организаций России стала Конституционно-демокра­тическая партия, организационно оформившаяся в октябре 1905 г. С 1906 г. к основному названию было добавлено новое: Партия народной свободы. Кадеты, прочно заняв место на левом флан­ге российского либерализма, явились серьезной по­литической оппозицией режиму. В социальном пла­не кадетскую партию представляли преимуществен­но интеллигенция и либеральное поместное дворян­ство. Признанным лидером партии стал П.Н. Милю­ков. Идеалом политического устройства для кадетов была конституционная парламентская монархия ан­глийского типа.

В неонародничестве в ходе революции вызревали два уклона: правый и левый. В сентябре 1906 г. группа народнических публицистов журнала «Русское богатство» образовала Трудовую народно-социалистическую партию. В числе лидеров партии были Н.Ф. Анненский, В.Г. Богораз, В.А. Мякотин, А.В. Пешехонов. В отличие от эсеров энесы были сторонниками не революционного, а эволюционного перехода к социализму и отдавали предпочтение легальным формам организации и борьбы.

Характерно, что широким слоям населения в годы революции были почти неизвестны программные разногласия между социалистами разного толка, но народные массы притягивала революционная идея как таковая. Именно поэтому значительно возросли численность и влияние радикально-революционных партий.

Партия социалистов-революционеров окончательно конституировалась на своем I съезде, проходившем в конце 1905 – начале 1906 г. Эсеровская концепция революции существенно отличалась от большевистской и меньшевистской. Отрицая гегемонию пролетариата, эсеры одновременно считали несостоятельным и причисление буржуазии к движущим силам революции. Вполне справедливо подчеркивая «огромную революционную роль крестьянства», к его союзникам они относили пролетариат и интеллигенцию, отождествляющую свои интересы с интересами трудовой массы.

Подобно большинству революционных демократов, воодушевленных ростом революционного движения, эсеры бойкотировали Булыгинскую думу, участвовали во Всероссийской октябрьской политической стачке, Декабрьских вооруженных восстаниях 1905 года. В начале 1907 г. они пошли на заключение соглашения о совместной тактике при выборах во II Думу с другими революционными партиями. Это был единственный случай участия эсеров в выборах, т. к., стремясь к вооруженному свержению самодержавия, они игнорировали парламентскую деятельность.

Осенью 1906 г. из партии эсеров выделился «Союз социалистов-революционеров максималистов» (ССРМ), который обвинил все социалистические партии в «уре­зывании» социализма и революции. В руководстве этой партии, объединявшей в основном рабочих и учащихся, выделялись М.И. Соколов, В.В. Мазурин, Г.А. Нестроев. По неполным данным, за 1906 — 1907 гг. максималистами было осуществлено свыше 50 террористических актов.

Стихийный взрыв революции выявил неподготовленность к ней социал-демократии. И большевики, и меньшевики, считая революцию буржуазно-демократической по своему характеру, делали принципиально различные выводы о ее движущих силах и перспективах. Сторонники В.И. Ленина роль гегемона революции отводили пролетариату, ставили вопрос о подготовке вооруженного восстания и ориентировались на установление в случае его победы «революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства». Меньшевики видели в крестьянском движении не только революционные, но и реакционные тенденции и считали, что прочного союза между пролетариатом и крестьянством быть не может. Ведущую роль рабочего класса в революции они понимали гораздо уже: пролетариат, по их мнению, инициирует движение, берет на свои плечи основную тяжесть борьбы, выступает от имени всех угнетенных, но не претендует на роль абсолютного руководителя и преемника царизма у кормила власти.

Однако сама действитель­ность заставляла местные организации обеих фрак­ции РСДРП идти в одном направлении в военно-бое­вой работе. Так, меньшевики вместе с большевиками участвовали в восстании на броненосце «Потемкин», в декабрьских баррикадных боях в Москве и т. д. В апреле 1906 г. на IV съезде РСДРП произошло в зна­чительной мере формальное, как впоследствии ока­залось, объединение российских социал-демократов.

После поражения декабрьских вооруженных восстаний 1905 г. революция перешла в нисходящую стадию, что особенно проявилось в снижении активности пролетариата. Зато крестьянское движение, возобновившееся весной 1906 г. по своему накалу приближалось к осеннему подъему первого года революции. Продолжались волнения в вооруженных силах. В июле произошли восстания солдат и матросов в Свеаборге и на крейсере «Память Азова» в Кронштадте.

На период спада революции приходится деятельность двух первых Государственных дум России. Выборы в них прохо­дили по Положению 11 декабря 1905 г., обеспечивав­шему численное преобладание депутатов от крестьян. С одной стороны, царское правительство пыталось таким образом успокоить крестьян, отвлечь их от революционной борьбы, с другой - тешило себя надеждой на крестьянскую веру в доброго царя.

20 февраля 1906 г. были изданы манифест и положения, определяющие законодательный статус Государственной думы и переустройство Государственного совета. После опубликования 24 апреля 1906 г. новой ре­дакции Основных государственных законов, зафик­сировавших передачу законодательной власти Госу­дарственному совету (избирался только наполовину, остальные члены назначались царем) и Государствен­ной думе, у праволиберальной общественности появи­лись, казалось бы, веские основания считать Россий­ское государство конституционной монархией. Одна­ко для традиционалистов конституции в стране не существовало: хотя из Основных законов и было уда­лено определение царской власти как власти «неограниченной», в них сохранялось понятие «самодер­жавная власть». Из трех стадий выработки закона - почин, обсуждение и санкция - представительные учреждения были свободны только в обсуждении, тогда как законодательная инициатива их была ограничена в пользу исполнительной власти, а санкция полностью принадлежала императору. К тому же правительство всегда мог­ло воспользоваться статьей 87-ой Основных законов, которая предполагала возможность «чрезвычайного законодательства» в случае прекращения или пере­рыва деятельности Думы и Государственного совета.

I Государственная дума действовала всего 72 дня — с 27 апреля по 8 июля 1906 г. Беспартийные крестьян­ские депутаты, объединившись во фракцию трудови­ков, составили в Думе большинство. Из политических партий больше всего мест получили кадеты. Поэтому председателем Думы был избран один из наиболее авторитетных деятелей партии С.А. Муромцев.

С самого начала работы Думы в Таврическом дворце преобладали заявления и декларации радикального характера. Пользуясь правом делать запросы высшим инстанциям о неправомочных действиях государственных лиц и учреждений, депутаты регулярно устраивали судилища над тем или иным министром. В этих условиях большинство сановников считало невозможным какое-либо сотрудничество с Думой и по предложению председателя Совета министров И.Л. Горемыкина перестало являться на ее заседания. Но такая тактика бойкота парализовала и деятельность самого кабинета.

С целью разведки «в неприятельском лагере» дворцовый комендант Д.Ф. Трепов начал переговоры о возможности формирования правительства на основе думского большинства. С этой же целью с кадетскими лидерами встречались министр иностранных дел А.П. Извольский и министр внутренних дел П.А. Столыпин. Кадеты восприняли эти переговоры «всерьез», и уже в качестве потенциальных премьеров назывались имена С.А. Муромцева и П.Н. Милюкова. То, что переговоры не дали результатов, углубило разрыв между «исторической властью» и «прогрессивной общественностью».

Во многом из-за митинговых страстей законодательная деятельность «Думы народного гнева» была ничтожной. Она успела одобрить лишь 2 законопроекта: об отмене смертной казни (депутатский) и о помощи пострадавшим от неурожая (правительственный). Первый из них не был рассмотрен Государственным советом до роспуска Думы, после чего был признан верхней палатой отклоненным. Второй законопроект, внесенный правительством в ответ на думский запрос, сами же депутаты значительно изменили, сократив ассигнования с 50 до 15 млн рублей.

Наиболее острыми были противоречия между Думой и исполнительной властью в аграрном вопросе. Надежды правительства на крестьянских депута­тов не оправдались. Трудовики предложили создать «общенародный фонд» земли с последующим ее рас­пределением по трудовой норме между земледельчес­ким населением. Осуществление этого проекта озна­чало бы полную, безвозмездную ликвидацию поме­щичьего землевладения в пользу крестьянства.

В свя­зи с «разжиганием смуты» 8 июля I Государственная дума была распущена, что застало депутатов врасплох. Кадеты приняли решение отправиться в Выборг – ближайший к Петербургу город на территории Великого княжества Финляндского, чтобы там вместе с другими фракциями Думы принять обращение к народу. Выборгское воззвание группы депутатов I Думы к гражданам России содержало призыв отказаться от уплаты налогов и службы в армии в знак протеста против разгона «лучших людей». Позже лица, подписавшие его, были преданы суду и приговорены к 3-месячному заключению, что означало лишение их избирательных прав.

Одновременно с роспуском Думы председателем Совета министров был назначен П.А. Столыпин, который сохранил за собой и пост министра внутренних дел. Достигла апо­гея карательная политика. По специальному положению Совета министров от 19 августа 1906 г. стали дей­ствовать военно-полевые суды, получившие в народе название «скорострельных». По частным подсчетам, за восемь месяцев они приговорили к смерти 1102 участника революционного движения. Введение военно-полевых судов было ускорено покушением эсеров-максималистов на Столыпина, когда в результате взрыва на даче премьера погибли 27, и было ранено 32 человека, в том числе двое детей хозяина.

Царизм спешил решить острые вопросы до откры­тия II Государственной думы. Поэтому в чрезвычай­ном порядке проводилась и позитивная часть програм­мы нового премьер-министра. Специальным указом 9 ноября 1906 г. был утвержден курс на изменение поли­тики царизма в аграрном вопросе. Выход из общины для всех желающих был максимально облегчен. Депутатам будущей Думы как бы предлагалось вместо обсуждения аграрных платформ различных политических объединений обсуждать уже утвержденный императором закон. Двусмысленность подобной ситуации усугублялась тем, что понятия «закон» и «указ» не были четко разграничены в российском государственном праве и после утверждения новой редакции Основных государственных законов.

20 февраля 1907 г. собралась II Государственная дума. Председателем ее стал земский деятель кадет Ф.А. Головин. Состав Думы оказался более пестрым: в ней появились социалистические партии, бойкотировавшие преды­дущие выборы, а также черносотенцы. Социал-демократы, выступившие на выборах с тактикой «левого блока», получили 65 мест, а всего левые силы завоевали 222 мандата. То, что в Думе оказалось много полуграмотных крестьян, дало повод правому депутату графу В.А. Бобринскому презрительно назвать ее «Думой народного невежества».

Кадеты высказались за «бережение Думы» и даже отказались от требования правительства, ответственного перед Думой. Теперь лозунг «ответственного министерства» озвучивали уже с явно революционным подтекстом левые депутаты, например, социал-демократ И.Г. Церетели. Государственная дума второго созыва сняла с повестки дня обсуждение вопросов об амнистии, отмене смертной казни и другие, но оставила без ответа правительственную декларацию, с которой 6 марта выступил П.А. Столыпин. Правительство не внесло в Думу закона о военно-полевых судах, и их действие должно было само собой прекратиться. Депутаты, тем не менее, подняли вопрос об их отмене. Группа правых тотчас же предложила вынести осуждение революционному террору.

Неожиданный конфликт возник на закрытом заседании Думы 16 апреля при обсуждении вопроса о контингенте новобранцев. Социал-демократ А.Г. Зурабов, выступая в прениях, заявил, что вооруженные силы самодержавия всегда будут великолепно воевать внутри государства, но терпеть поражения от внешних врагов. Министры увидели в этих словах оскорбление армии и покинули зал заседаний.

Радикальные требования трудовиков и социалистов в аграрном вопросе окончательно убедили правительство в том, что ждать конструктивной работы от Думы не приходится. К тому же стало известно, что левые фракции занялись антиправительственной деятельностью и вне стен Таврического дворца. 3 июня в связи с отказом депутатов лишить неприкосновенности представителей социал-демократической фракции, обвиняемых в подготовке переворота, она была распущена. Одновременно был издан закон о выборах, обеспечивавший преобладание в Думе пра­вых и правоцентристских партий.

Если роспуск Думы не противоречил Основным законам, то издание нового избирательного закона «без одобрения Государственного совета и Государственной думы» представляло собой уже превышение власти императором. Поэтому принято считать, что 3 июня 1907 г. был совершен акт государственного переворота, который ознаменовал собой и окончание революции.

С точки зрения социалистов, революция потерпела поражение, поскольку постав­ленные ими цели не были достигнуты. Леволиберальные силы также имели основания для недовольства. Трижды (в октябре 1905 г., июне и июле 1906 г.) безре­зультатно заканчивались переговоры либеральной об­щественности с представителями царской власти о воз­можности создания «коалиционного правительства».

Главным итогом социальных потрясений 1905 — 1907 гг. явилось то, что Россия получала возмож­ность делать первые шаги на пути к гражданскому обществу. В ходе революции было учреждено законо­дательное представительство, отменена предваритель­ная цензура, разрешалась свобода слова и печати. В деревне наконец-то были отменены выкупные плате­жи. Повысился жизненный уровень рабочих (поднялась зарплата, уменьшился рабочий день). Хотя и в урезанном виде, многие завоевания революции про­существовали до падения царизма.

§ 3. Устано­вившийся в послереволюционной России режим по­лучил в литературе устойчивое наименование Третьеиюньской монархии. Важным звеном этой полити­ческой системы была Государственная дума. Прове­денные по избирательному закону 3 июня 1907 г. выборы вполне соответствовали замыслу его создате­лей: не допустить образования в Думе не только ле­вого, но и правого большинства. Правда, с самого начала в Таврическом дворце незаметно для агентов Департамента полиции и окружающих думцев-«профанов» началась консолидация масонских сил. Первоначально в III Думе было не более 11 «братьев». Мини-переворот в масонской среде 1910 г., направленный против представителей так называемого «нравственного масонства», привел к оформлению думской ложи «Розы», призванной обеспечить согласование единой политической позиции различных фракций. Помимо кадетов (А.М. Колюбакина, Н.В. Некрасова и др.) в состав ложи вошли представители прогрессистов, трудовиков и меньшевиков.

Для правительства П.А. Столыпина главным инструментом бонапартистского лавиро­вания между левым и правым крылом III Государ­ственной думы (1907 — 1912) стала октябристская фракция, которая насчитывала 154 депутатов из 442 членов Думы. Соответственно пост председателя Думы последовательно занимали октябристы: Н.А. Хомя­ков, А.И. Гучков и М.В. Родзянко. Октябристы даже получили прозвище «партии последнего правитель­ственного распоряжения». Когда в Думе принимались решения реакционного характера, они голосовали вме­сте с черносотенцами, образовывая правооктябристское большинство. Второе возможное большинство — октябристско-кадетское — Столыпин мастерски ис­пользовал для осуществления правительственного пакета реформ. Для того же, чтобы Дума не выходила за пределы очерченных правительством проблем, премьер стремился завалить ее законодательным хламом, и на заседаниях Совета министров откровенно требовал от своих коллег как можно больше второстепенных законопроектов для Думы. Сам Столыпин называл это «законодательной жвачкой», а у общественности с легкой руки Н.А. Хомякова подобные законопроекты получили название «вермишели».

Борьбу, с революционным движением П.А. Столыпин вел еще более беспощадно, чем его предшественники. Действие положения 1881 г. об усиленной и чрезвычайной охране, узаконивавшего российское беззаконие, продолжалось Советом министров при наступлении каждого года, и только после смерти Столыпина III Дума обратила на это внимание. И все же стержнем политики премьера были не карательные меры, а реформы.

П.А. Столыпин прекрасно понимал, что для придания реформам большей законности и более устойчивого характера необходимо сосуще­ствование с Думой. 16 ноября 1907 г. он выступил в Думе с правительственной декларацией. Премьер-министр заявил, что правительство будет неуклонно бороться с разрушительным движением и обеспечивать спокойствие страны, необходимое для внутренних преобразований. Были обе­щаны реформы местного самоуправления, просвеще­ния, страхования рабочих и другие, представлявшие собой альтернативу социальному взрыву снизу. Одновременно Столыпин провозгласил полную поддержку господствующей православной церкви, политику национализма и обещал вплотную заняться вопросом вооруженных сил. Глав­ной задачей объявлялось проведение в жизнь указа от 9 ноября 1906 г.

Основные положения аграрной реформы являлись продолжением проектов, обсуждавшихся еще до 1905 г. и затем развитых различными комиссиями в правительстве С.Ю. Витте. Но главное, что возвышало Столыпина над предшественниками, заключалось в осознании им необходимости связать аграрную реформу с целым комплексом преобразований.

Переработанный в Думе указ от 9 ноября стал дей­ствовать как закон от 14 июня 1910 г. Важной составной частью столыпинской аграрной реформы стал также закон от 29 мая 1911 г. о землеустройстве, отменявший существовавшие ограничения, связанные с приобретением и владением землей. Основной це­лью аграрного законодательства было создание креп­кого крестьянского хозяйства, основанного на част­ной собственности. Предполагалось обогатить одних крестьян за счет других, а для этого следовало распу­стить общину, облегчить передачу того, что принад­лежало беднякам, в собственность зажиточных крес­тьян; остальных должны принять, во-первых, город, его фабрики и заводы, а во-вторых, окраины, куда организовывалось массовое переселение.

Крестьянин, решивший выйти из общины, мог потребовать сведения всех своих земельных участков в одно место без переноса (отруб) либо с переносом (ху­тор) усадьбы. За время проведения реформы из общи­ны вышел каждый четвертый крестьянин, а каждый десятый стал собственником хутора или отруба.

Массовое переселение крестьян в восточные реги­оны должно было, по мнению П.А Столыпина, не только ослабить земельный голод в центральных губерниях, но и переместить наиболее ожесточенную часть насе­ления подальше от помещичьих имений. За 10 лет число переселенцев превысило 3 млн человек, боль­шинство из которых отправлялись в Сибирь. Однако суровые климатические условия, неумение приспо­собиться к непривычным способам хозяйствования и другие факторы вынудили примерно 0,5 млн кресть­ян вернуться в Европейскую Россию. Эти переселен­цы-неудачники увеличили число неустроенных и малоимущих в центре страны.

Реформаторская деятельность П.А. Столыпина встреча­ла упорное сопротивление и вызывала критику самых про­тивоположных политических кругов. Поместное дворянство увидело в реформах посягательство на свое господство в деревне. Полное неприятие у правых вызвал проект введения бессословного волостного земства, ключевой фигурой в котором, по мнению Столыпина, должен был стать крепкий крестьянин-предприниматель. Либералы упрекали премьер-министра в нежелании принять предложение кадетов, которые считали необходимым принудительный выкуп части помещичьих земель за казенный счет (с последующей передачей этих земель крестьянам). Социалисты не без основания опасались, что в случае успешного осуществления столыпинских реформ революционное движение в России лишится массовой базы.

При отсутствии в высших эшелонах власти подлинного лидера, способного заменить П.А Столыпина, все надежды правых сил связывались с царем. Самого Николая II все больше пугала твердость Столыпина, его решительность в действиях и самостоятельность в принятии решений. Охлаждение императора к своему недавнему любимцу моментально почувствовала дворцовая камарилья, которая развернула настоящую кампанию дискредитации премьер-министра в глазах царя и царицы.

Компромисс, которого П.А. Столыпин первоначально достиг внутри правительства, с политическими парти­ями в Думе и в рамках всего общества, в конечном счете, оказался кратковремен­ным. По мере того как менялось в худшую сторону отношение к премьеру в верхах, развивался и кризис октябристского центра. В этих условиях Столыпин начал в большей степени ориентироваться в Думе на умеренно правых и созданную при его содействии в октябре 1909 г. думскую фракцию националистов. Костяк последней составили русские помещики Правобережной Украины и части Беларуси. Среди лидеров фракции выделялись П.Н. Балашев и В.В. Шульгин.

Парадным выходом думских националистов стал законопроект о выделении из Царства Польского Холмщины. Речь шла о восточных уездах Люблинской и Седлецкой губерний, населенных преимущественно крестьянами-украинцами. Ни один из законопроектов, проходивших через III Думу, не вызывал такого яростного межнационального спора. Епископ люблинский и холмский Евлогий запугивал коллег-депутатов опасностью полонизации «русского края», польское коло видело в законопроекте подготовку «четвертого раздела» Польши. Закон о Холмщине был принят уже после смерти Столыпина, в 1912 г.

Все большей преградой для плодотворной законотвор­ческой деятельности становился Государственный совет, в котором преобладали поместное дворянство и престарелая бюрократия. В марте 1911 г. он откло­нил законопроект о введении земств в Минской, Ви­тебской, Могилевской, Киевской, Подольской и Во­лынской губерниях, который в отличие от закона 1890 г. вводил вместо сословных избирательных ку­рий национальные - русскую и польскую. В данном случае крайне правых возмутило стремление Столы­пина вытеснить сословную солидарность дворян со­лидарностью всех «православно-русских». Тогда Сто­лыпин буквально вынудил царя согласиться на рос­пуск законодательных учреждений сроком на три дня и введение западного земства по статье 87-ой Основных за­конов.

Очередным применением внедумского законодательства П.А. Столыпин настроил против себя уже обе палаты. А.И. Гучков в знак протеста даже сложил с себя полномочия председателя Думы. Однако Думу возглавил правый октябрист М.В. Родзянко, что, по сути, означало примирение, вернее, капитуляцию октябристов перед правительством.

Николай II не собирался прощать унизившие его во время парламентского кризиса ультимативные действия премьера. Уже отчетливо ощущавший опалу, П.А. Столыпин был смертель­но ранен 1 сентября 1911 г. в Киевском оперном театре террористом Д.Г. Богровым, возможно, сотрудничавшим одновременно с революционерами и охранкой. Неза­висимо от того, кто направлял руку убийцы, киев­ские выстрелы устранили для верхов проблему, свя­занную с предрешенной отставкой премьера.

11 сентября 1911 г. председателем Совета министров был назначен министр финансов В.Н. Коковцов, которого царь специально пре­дупредил о недопустимости продолжения политики Столыпина. Но проведение в жизнь аграрной реформы продолжил один из влиятельных членов правительства главноуправляющий землеустройством и земледелием А.В. Кривошеин.

Вожди черной сотни и бюрократы-традиционалисты, одобрившие ранее третьеиюньский избирательный закон как первый шаг к реставрации неограниченного самодержавия, ожидали от верховной власти второго шага в этом направлении. Перед выборами в IV Думу они прилагали все усилия, чтобы побудить царя к государственному перевороту и упразднению законодательного представительства. Через год, в октябре 1913 г., Николай II вполне определенно намеревался дать ход предложению министра внутренних дел Н.А. Маклакова (брата кадета В.А. Маклакова) о введении чрезвычайного положения в столице и разгоне Думы.

Сама третьеиюньская Дума из инструмента, при­званного примирять власть и общество, постепенно превращалась в один из основных факторов внутри­политической нестабильности. В IV Думе, созванной 15 ноября 1912 г., существенно усилились фланги при резком ослаблении позиций «Союза 17 октября». Кроме того, в конце 1913 г. произошел раскол фракции октябристов. Так называемая нефракционная группа, объединившая правых октябристов, неизменно ориентировалась на правое черносотенное крыло Думы. Более умеренные позиции занимала фракция земцев-октябристов. Левые октябристы (С.И. Шидловский и др.) поддерживали идею А.И. Гучкова о бюджетном давлении на правительство с целью не допустить «полной ликвидации эры реформ».

Кадетская оппозиция выступила с требованиями демократизации избирательного закона, коренной реформы Государственного совета, формирования от­ветственного перед Думой правительства. Однако внутри самой кадетской партии имелось сильное пра­вое течение, манифестом которого стал сборник ста­тей известных ученых и публицистов (Н.А. Бердяе­ва, С.Н. Булгакова, П.Б. Струве и др.) «Вехи» (1909). Веховцы призывали интеллигенцию к решительно­му отмежеванию от революции, отказу от чрезмерно радикальных требований. Одновременно по мере уг­лубления кризиса третьеиюньской системы происхо­дило усиление левого течения партии (Н.В. Некрасов и др.), которое вы­ступало за оживление контактов с социалистами.

На политическую арену вышла Партия прогрессистов. Ее создание было подготовле­но деятельностью одноименной, подчеркнуто буржу­азной фракции в III Думе. Инициатива политическо­го объединения исходила от московских промышлен­ников (П.П. и В.П. Рябушинских, А.И. Коновалова и др.), взгляды которых формировались на основе трех источников: их личного предпринимательского опыта, принадлежности некоторых из них к старообрядчеству и их контактов с либеральной профессурой Москвы. Вызывающее восклицание П.П. Рябушинского «Купец идет!» возвестило в 1912 г. о появлении на политической арене российской буржуазии. В ноябре того же года, после успешных для «новых русских» первого призыва выборов в IV Думу, завершился процесс организацион­ного оформления партии.

Социа­листы послереволюционное время переживали очень тяжело. Партия эсеров находилась в состоянии кри­зиса, охватившего все стороны ее деятельности — идейную, тактическую, организационную. Разобла­чение провокаторства Е.Ф. Азефа (1908) усилило сомне­ния в отношении террора как средства политической борьбы. Новое руководство партии не смогло оказать практически никакого влияния на предвоенный ре­волюционный подъем.

В первые годы после революции 1905 — 1907 гг. в глазах общества резко упал престиж РСДРП. В про­летарской среде чувствовались усталость, разочаро­вание в былых революционных героях. В этих усло­виях в партии оформилось течение меньшевиков-ликвидаторов (П.Б. Аксельрод, Ф.И. Дан, А.И. Потресов), которое призвало свернуть всю нелегальную деятельность. Однако острота социальных противо­речий в России, реформаторская несостоятельность царского правительства, наличие сильных революци­онных традиций в российском рабочем движении, а также внутренняя оппозиция в рядах самого мень­шевизма не позволили ликвидаторству взять верх в социал-демократической среде.

Вокруг Г.В. Плеханова объединились сторонни­ки так называемого партийного меньшевизма, требо­вавшие сохранения нелегальных социал-демократи­ческих организаций и революционного подполья. Это создавало почву для временного сближения между меньшевиками-партийцами и большевиками. Но Пле­ханов, критикуя ликвидаторство, не поддержал и ре­шения 6-й (Пражской) конференции РСДРП (январь 1912 г.), которая отмежевалась от ликвидаторов.

За единство РСДРП выступал Л.Д. Троцкий, выпускавший в Вене в 1908 - 1912 гг. нефракционную газету «Правда». По его инициативе в августе 1912 г. в Вене была проведена своего рода контрконференция ряда организаций РСДРП, в том числе и национальных, которая образовала на платформе ликвидаторства так называемый Августовский блок.

Большевики предлагали готовить пролетариат к новой революции, сочетая имеющиеся легальные воз­можности с нелегальными формами борьбы. Однако произошел раскол и во фракции В.И. Ленина. Группа ра­дикалов-отзовистов (А.А. Богданов, А.В. Луначар­ский) потребовала отзыва социал-демократов из Думы, перенесения центра тяжести всей деятельности в не­легальную сферу. Отзовисты объединились в группу «Вперед» и стали выпускать газету с одноименным названием.

Активность большевиков в предвоенные годы уси­лилась. В рабочей среде приобрела популярность ле­гальная большевистская газета «Правда», выходив­шая в Петербурге с весны 1912 г. В отличие от мень­шевиков большевики прошли в IV Думу от самых крупных промышленных губерний. В 1913 г. по ини­циативе большевиков думская фракция РСДРП раз­делилась на большевистскую и меньшевистскую.

Деятельность политических партий проходила на фоне подъема общедемократического движения, ко­торый отчетливо наметился уже с середины 1910 г. Мощным толчком, многократно усилившим револю­ционные настроения в России, стал расстрел 4 апреля 1912 г. мирного шествия рабочих Ленских золотых приис­ков «к начальству» со своими требованиями. В стач­ках протеста по поводу Ленского расстрела участво­вало более 300 тыс. человек. В том же году начались волнения в армии и на флоте. К лету 1914 г. размах стачечной борьбы приблизился к уровню 1905 г., а накануне вступления России в Первую мировую вой­ну на улицах Петербурга шли вооруженные столкно­вения рабочих с полицией.

Потерпев поражение в войне с Японией, царское правительство стремилось не вмешиваться в международные конфликты и балансировать между Англией и Германией. Новую полосу российско-английских отношений открыло соглашение 1907 г. по Тибету, Афганистану и Персии. Этот договор с учетом соглашений России и Англии с Францией фактически оформил «Тройственное согласие» (Ан­танту).

Но деление мира на два враждебных лагеря не было прямолинейным и простым, прошло долгий и сложный путь. Ощутив уязвимость своей балканско-ближневосточной политики в ходе Боснийского кризиса 1908-1909 гг. и пережив в результате «дипломатическую Цусиму», Россия некоторое время еще пыталась продолжать политику балансирования и в 1911 г. заключила с Германией соглашение по железнодорожным и персидским делам. Однако международные кризисы следовали один за другим, и возросшая опасность мировой войны побудила российское правительство сделать окончательный выбор в пользу Антанты.

Вступление России в войну 19 июля (1 августа) 1914 г. вначале привело к стабилизации внутрипо­литического положения. Либералы выступили с ло­зунгом «внутреннего мира», призывая россиян забыть на время войны о внутренних противоречиях и ока­зать максимальную поддержку власти во имя побе­ды. В Думе за военные кредиты проголосовали все фракции, за исключением большевистской.

Восточ­но-Прусская операция (август-сентябрь 1914 г.) за­кончилась неудачно для России, но оказала серьез­ное влияние на ход боевых операций на Западном фронте: немецкое командование было вынуждено пе­ребросить на восток крупные силы, что явилось од­ной из важных причин провала германского наступ­ления на Париж. Более успешными в это время для российских войск стали боевые действия против ав­стро-венгров в Галиции, в ходе которых были заняты Львов и Черновцы, блокирована крепость Перемышль.

В 1915 г., когда немецкое командование, карди­нально изменив план ведения войны, сосредоточило основные силы на Восточном фронте, российская ар­мия была вынуждена оставить неприятелю Галицию, Польшу, часть Прибалтики и Беларуси. После тяже­лых боев к концу лета 1915 г. линия фронта стабили­зировалась.

Крупнейшим событием Первой мировой войны стал начавшийся в мае 1916 г. прорыв австро-венгерских позиций войсками генерала А.А. Брусилова: фронт против­ника был прорван на протяжении 350 км и на глуби­ну до 120 км. Брусиловский прорыв улучшил страте­гическое положение союзников России, но у са­мой российской армии сил для наступления по всему фронту уже не было.

Ока­зав в начале войны поддержку царскому правитель­ству, лидеры довоенной оппозиции рассчитывали на возможность конструктивного сотрудничества с ним. Однако эти надежды оправдались только в решении частных вопросов мобилизации внутренних ресурсов на нужды фронта. В самом начале войны, в обстановке «священного единения», правительство разрешило создать Всероссийский земский союз и Всероссийский союз городов, сыгравшие известную роль в снабжении армии. 10 июля 1915 г. на базе этих организаций был создан Главный комитет по снабжению армии (Земгор). Председателем комитета стал землевладелец князь Г.Е. Львов, по политическим взглядам близкий в это время к прогрессистам. Для помощи власти в реорганизации промышленно­го производства в интересах обороны были созданы военно-промышленные комитеты (ВПК), в которые вошли крупные предприниматели, банкиры, предста­вители технической интеллигенции. Хотя Центральный военно-промышленный комитет (ЦВПК) с июля 1915 г. возглавлял лидер октябристов А.И. Гучков, преобладали в руководстве ВПК прогрессисты.

«Снарядный голод» поставил перед правительством задачу более активного вмешательства в дела частной промышленности. Недостатки хо­зяйственной и административной системы решено было компенсировать учреждением 17 августа 1915 г. правительственных регулирующих органов — Особых совещаний (по обо­роне, продовольствию, транспорту, делам беженцев и т. д.) с участием буржуазии и монополистических объединений.

Огромные людские потери, слухи о катастрофической нехватке вооружения и экономические трудности развеяли надежду на быструю победу. Либеральная обществен­ность все больше разочаровывалась в царизме. Уже с весны 1915 г. патриотический подъем начала войны стал сменяться «патриотической тревогой». В этих условиях царю и премьеру И.Л. Горемыкину пришлось пожертвовать наиболее одиозными членами кабинета: в июне получил отставку военный министр В.А. Сухомлинов, в июле были уволены министр внутренних дел Н.А. Маклаков, министр юстиции И.Г. Щегловитов и обер-прокурор Синода В.К. Саблер.

В августе в Думе и Государственном совете, видимо, не без негласного участия либерального царского бюрократа А.В. Кривошеина, сложился Прогрессивный блок кадетов, прогрессистов, октябристов и неболь­ших центристских групп. Фактическим руководителем этого парламентского объединения стал П.Н. Милюков. Блок потребовал отставки И.Л. Горемыкина и создания «министерства доверия», т. е. такого правительства, ко­торое пошло бы на сотрудничество с Думой. Предпринимая попытки договориться с верховной властью, думское большинство одновременно начало подготовку к созданию «теневого кабинета».

23 августа 1915 г. Николай II, несмотря на недовольство либеральной бюрократии, взял на себя командова­ние армией, устранив с поста главнокомандующего великого князя Николая Николаевича. Этот шаг царя предопределил его отказ от соглашения с думским большинством и постепенное удаление министров, подозреваемых в сочувствии парламентскому блоку. Усилилось вме­шательство в дела государственного управления им­ператрицы. По образному выражению В.М. Пуришкевича началась «министерская чехарда», т. е. частые смены министров.

С 1916 г. все более заметным фактором, дестабилизирующим внутрипо­литическую жизнь страны, становилась хозяйствен­ная разруха. Катастрофически не хватало топлива и металла. Промышленные предприятия все чаще сры­вали военные заказы, железнодорожный транспорт не справлялся с резко возросшим объемом перевозок. В крупных городах начались перебои с продо­вольствием. На улицах появились длинные очереди.

Разруха многократно увеличила число привержен­цев радикального разрушения системы. В 1916 г. более чем в два раза по сравнению с 1915 г. возросло число участников забастовок. В действующей армии значительный отклик приобретал лозунг революци­онного пораженчества: на отдельных участках фрон­та российские солдаты устанавливали перемирие с противником, отказывались подчиняться офицерам.

Стремительно усиливалось брожение радикально-буржуазных сил. В начале 1916 г. лидером оппозиционного движения среди общественных организаций становится ЦВПК. Под его влиянием с резкой критикой правительства выступили Земский и Городской союзы. Прогрессисты за­няли позицию левее кадетов, заявили о недостаточ­ности борьбы за «министерство доверия» и высказались за необходимость создания правительства, ответ­ственного непосредственно перед Думой.

Окончательно разуверившись в дей­ственности легальных средств борьбы, на путь подго­товки дворцового переворота стал А.И. Гучков. Идея устранения Николая II и возведения на престол его малолетнего сына нашла поддержку у видных пред­ставителей московской буржуазии. В возне вокруг «перемены власти» оказались замешанными некоторые великие князья и верхушка армии.

В связи с резким полевением руководства созданного еще до войны «Великого Востока народов России» значительно активизировалось в борьбе за власть политическое масонство. Наметилась своеобразная специализация в распространении влияния на различные слои общества среди «пятерки» его наиболее деятельных членов: А.И. Коновалова, И.Н. Ефремова, М.И. Терещенко, Н.В. Некрасова, А.Ф. Керенского. Первые двое поддерживали связь с торгово-промышленными кругами, Терещенко отвечал за работу среди военных, Некрасов контактировал с леволиберальной общественностью, Керенский общался с социалистами и радикалами всех мастей. Но основная ставка делалась на блок левых сил из представителей кадетов и революционных групп. Так, в Думе параллельно с Прогрессивным блоком тайно функционировал своеобразный левый мини-блок – ложа «Розы», в которой вполне комфортно чувствовал себя меньшевик Н.С. Чхеидзе. В других масонских ложах также появились ярко выраженные деятели левой ориентации: эсер Н.Д. Авксентьев, большевик И.И. Скворцов-Степанов и др.

1 ноября 1916 г. «штурм власти» предпринял Прогрессивный блок. П.Н. Милюков выступил в Думе с речью, в которой обвинил прави­тельство в глупости и измене. Этот публичный вы­пад, поддержанный даже более правыми депутата­ми-оппозиционерами, в том числе В.В. Шульгиным, был косвенно направлен против предводительницы «придворной партии» - императрицы Александры Федоровны.

Возможности для политического маневрирования режима все более сокращались. Некомпетентность правительственных лиц, проведенных на высокие посты, как тогда считали многие, «через переднюю Распу­тина», величаемого императрицей не иначе как «Другом», роняла авторитет царя даже у самых ярых монархистов. Самоизоляция верховной власти, вы­раженная в распутинщине, породила конфликт цар­ской четы с царской фамилией, внешним проявлени­ем которого стало убийство Г.Е. Распутина заговорщика­ми.

Таким образом, на третий год войны Николаю II и его одиозным министрам противостоял широкий оппозиционный фронт от социалистов до великих князей. Однако стремительное развитие событий в феврале 1917 г. оказалось неожиданным и для цар­ского правительства, и для фрондирующих верхов об­щества, и для либералов, и для революционеров.

Глава II