§ 3* Формирование и развитие новой политической системы. 1992-1999

Углубление конституционного кризиса. Январь—октябрь 1993. Вре­мя с конца августа 1991 до декабря 1993 г. было особым периодом политической истории России, который называют «августовской рес­публикой». Его начальная грань связана с обретением Россией факти­ческой независимости после «путча», а последняя — с политико-юри­дическим оформлением новых отношений в результате референдума по Конституции и выборов в Думу. «Августовская республика» была начальной — революционной — фазой трансформации всех обще­ственных подсистем, причем вектор изменений был направлен от со­ветского социализма к капитализму. 1992—1993 гг. стали началом: в экономике — смены форм и способов перераспределения собствен­ности, уходом государства из сферы прямого управления экономи­кой; в социальной — демонтажа социальных институтов и гарантий, созданных за годы Советской власти; в идеологической — агрессив­ной либеральной экспансии, имевшей целью изменение традицион­ных социокультурных стереотипов народов России. Однако главные события развернулись в политической области. В 1992-1993 гг. решался ключевой вопрос всякой революции — о власти. Внешне он принял форму столкновения двух моделей ее организации: президентской и парламентской республики.

В начале 1993 г. острота конфликта между съездом народных депу­татов, с одной стороны, и Президентом РФ — с другой, определя­лась не только неудовлетворительными итогами развития страны в 1992 г., но и противоречиями конституционного строя России, кото­рые стали особенно очевидными в это время. Государственно-полити­ческий строй определялся Конституцией 1978 г., однако, вследствие внесения поправок, в 1990—1992 гг. он претерпел большие изменения (всего к лету 1993 г. в Конституцию внесено 320 поправок).

В 1990 г. в РСФСР {вслед за СССР) был введен новый государ­ственный институт — съезд народных депутатов. Это делалось для де­мократизации политической жизни и сферы управления (ограниче­ния власти КПСС, партийно-государственной номенклатуры). С од­ной стороны, съезд стал вершиной системы Советской власти. Согласно

715

Конституции, он был «правомочен принять к своему рассмотрению и решить любой вопрос, отнесенный к ведению Российской Федера­ции». С другой — именно съезд поправкой кет. 1 внес в Конституцию норму, провозглашавшую принцип разделения властей. В соответствии с этим учрежден действующий на постоянной основе парламент, при­нято решение о создании Конституционного суда, введена должность Президента, который определялся как «высшее должностное лицо, глава исполнительной власти» России. Все это коренным образом ви­доизменяло традиционную систему Советов, построенных на соеди­нении нормотворчества, контроля и исполнительно-распорядитель­ных функций.

В процессе самостоятельной деятельности между четырьмя этими институтами (съездом, Верховным Советом, Конституционным су­дом и Президентом) неизбежно возникал вопрос о разделении пол­номочий. И если функции последних трех в системе разделении влас­тей были понятны, то съезд постепенно превращался бы в рудимен­тарный элемент переходного времени. Передавая свои полномочия соответствующим ветвям власти, он явно требовал реорганизации как выполнивший свои учредительные функции. Все это обсуждалось уже с конца 1991 г.

Первоначально противоречие между всевластием съезда и испол­нительной властью в лице президента было разрешено через компро­мисс, заключенный на V съезде народных депутатов РСФСР, когда он добровольно, но на время (на один год) передал часть своих ог­ромных конституционных полномочий президенту. Это решение уже тогда содержало большой конфликтный потенциал, так как в своих политических и экономических воззрениях Б. Н. Ельцин проявлял го­товность опираться лишь на радикально-либеральные силы. Начало эко­номических преобразований вызвало раскол сложившейся в 1990—1991 гг. протестной коалиции, и к концу 1992-го президент мог опираться лишь на последовательных сторонников либеральных реформ и тех, кто получил от них выгоду, а таких было меньшинство. В этих условиях съезд, выражавший интересы более широких слоев населения, объек­тивно становился препятствием на пути избранной модели преобра­зований, что и обусловило резкие атаки на него со стороны исполни­тельной власти, которые с конца 1992 г. шли по нарастающей.

В конце 1992 — первой половине 1993 г. в центре дискуссии между высшей законодательной властью и президентом был вопрос о по­рядке формирования правительства и, следовательно, решающем вли­янии на характер и методы проводимого экономического курса. При­тязания парламента на решающую роль в определении состава Каби­нета министров обосновывались неудачами первого этапа реформ, что связывалось с некомпетентностью и неспособностью исполнитель­ной власти учесть весь спектр существующих в обществе интересов. Сторонники же президента рассматривали события в более широком

716

историческом контексте. В отличие от подходов 1988 — середины 1991 г., когда переход от социализма («тоталитаризма*) к демократии видел­ся как относительно безболезненный и ограниченный во времени акт, в конце 1991 — 1993 г. ситуацию анализировали совершенно иначе. Утвердилось представление о том, что между тоталитаризмом и демок­ратией неизбежен достаточно продолжительный во времени переход­ный период «диктатуры демократии» («демократуры»), в рамках кото­рого будут утверждаться новые ценности и нормы. С учетом того, что смысл и направленность происходящих изменений в обществе понима­ли далеко не все, а еще существовало и сопротивление (сознательное или стихийное) применявшимся необычным мерам, представлялось, что «диктатура демократии» должна была осуществляться в форме авто­ритарного правления. Этот «просвещенный авторитаризм» в условиях России связывался с концентрацией властных ресурсов в руках прези­дента, который своей последовательной борьбой против «тоталитар­ных» структур в 1987—1991 гг. доказал преданность демократическим идеалам и продемонстрировал готовность решительно их отстаивать.

В 1993 г. стороны использовали различную аргументацию для обо­снования своего права определять содержание и методы реформ. Сто­ронники высшей законодательной власти и Конституционный суд де­лали акцент на следование «букве закона», настаивая на соблюдении действовавших законов и Конституции. Сторонники же президента подчеркивали ее «социалистическое происхождение» и обращали вни­мание на содержавшиеся в ней лакуны и противоречия. В полемике с оппонентами они использовали политико-правовые аргументы, ставя во главу угла «дух закона», трактуя «право как справедливость». В этой связи сторонники президента прямо ставили под сомнение «консти­туционность Конституции». Большую легитимность политики прези­дента связывали с его прямым избранием 12 июня 1991 г., а также с победой «августовской демократической революции» в России. Юри­сты из президентского окружения особое значение придавали факту всенародного избрания Ельцина, поскольку, по их мнению, выбира­ли не просто человека — главу исполнительной власти, но политика с определенной политической и экономической программой, кото­рая и была освящена результатами общенародного голосования. По этой логике, съезд и Конституция обладали более низким уровнем легитимности, так как появились ранее, в условиях «ушедшего соци­алистического порядка». На этом основании вполне легитимными счи­тались формально антиконституционные меры по ограничению дея­тельности съезда, которые якобы соответствовали «духу» общенарод­ного волеизъявления. Отсюда вытекал также соблазн трактовать правовые нормы с точки зрения политической целесообразности.

Несовершенство действовавшей Конституции вначале 1993 г. осоз­навали обе противостоящие стороны, хотя выход из кризиса видели по-разному. Большинство народных депутатов — их позицию выражал

717

Председатель Верховного Совета Р. И. Хасбулатов — исходили из того, что острой необходимости принятия новой Конституции нет, следует продолжить постепенное внесение в действующий Основной Закон поправок, которые сделают его реально демократическим. По их мне­нию, съезд народных депутатов и Верховный Совет объективно игра­ют стабилизирующую роль, поэтому новую Конституцию следует раз­рабатывать под их эгидой и принять на одном из заседаний съезда.

Депутатам решительно противостояла лрезидентская сторона. Она активно развивала тезис, что «Советы и демократия несовместимы», нужно упразднить эти «последние бастионы тоталитаризма, партокра­тии» и создать принципиально новую политическую систему. Поэтому принятие новой Конституции — неотложная и важнейшая задача со­временной России, без решения которой невозможно вести работу по ее глубокому реформированию. Очевидно было, что президентские идеи не встретят поддержки в депутатском корпусе и подготовленная на их основе Конституция не будет одобрена съездом. Поэтому президентская сторона придавала исключительное значение проведению референдума либо по основным положениям новой Конституции, либо о доверии ветвям власти. Трактовку результатов в обоих случаях можно было ис­пользовать для конституционного закрепления своих идей или обо­снования возможных «нестандартных действий». Обе противостоящие стороны были готовы к решительным политическим баталиям, сви­детелями которых стала страна весной—осенью 1993 г.

Собравшийся 10 марта 1993 г. VIII съезд народных депутатов отка­зался от ряда компромиссных соглашений предыдущего, в числе кото­рых было и согласие на проведение референдума. В ответ на это прези­дент выступил 20 марта с Обращением к гражданам России, в котором сообщил, что подписал Указ об особом порядке управления страной до преодоления кризиса. В соответствии с ним на 25 апреля назначалось голосование о доверии президенту и вице-президенту, а также проектах новой Конституции и закона о выборах в Федеральный парламент. В случае поддержки президента и внесенных им проектов документов новые Конституция и Закон вступают в силу, а съезд и Верховный Совет автоматически лишаются своих полномочий.

Созванный на экстренное заседание Конституционный суд 22 марта пришел к заключению, что предпринятые президентом действия не соответствуют 9 статьям Основного Закона. Вердикт Суда послужил основанием для созыва 26 марта IX (внеочередного) съезда, который оценил случившееся как попытку государственного переворота и при­нял решение о проведении процедуры импичмента. Президент зара­нее отказался подчиниться возможному отрицательному решению съезда. Выступая 28 марта на Васильевском спуске, недалеко от Крем­ля, перед своими сторонниками, он заявил: «Не им, этим шести­стам, решать судьбу России. Я не подчинюсь, я подчинюсь воле наро­да». Как стало известно позднее, на случай положительного голосова-

718

ния по импичменту у президентской стороны существовал сценарий силового «расставания» со съездом сразу же после объявления итогов голосования. Однако отстранить президента от власти не удалось: вме­сто необходимых 689 голосов оппозиция собрала 617, против отреше­ния выступили 268 парламентариев. Депутаты и президент пришли к очередному компромиссу: на 25 апреля назначался референдум, ре­зультаты которого открывали возможность досрочных выборов как президента, так и Верховного Совета.

На референдум были вынесены четыре вопроса: Доверяете ли вы Президенту РФ Б. Н. Ельцину? Одобряете ли вы социально-экономи­ческую политику, осуществляемую Президентом и Правительством с

1992 г.? Считаете ли вы необходимым проведение досрочных выборов Президента? Считаете ли вы необходимым проведение досрочных выборов народных депутатов РФ? Положительный ответ на первый вопрос дали 40 млн человек (отрицательный — 27), на второй — 36 (против — 31), на третий — 34 (против — 32) и на четвертый — 47 (против — 21). Чаша весов склонялась в пользу президента в значи­ тельной мере благодаря доминированию его команды на информаци­ онном поле.

Результаты голосования для Ельцина выглядели предпочтитель­нее, хотя и абсолютной победой их назвать трудно. Они свидетель­ствовали, прежде всего, о глубоком расколе общества. Президенту и его сторонникам не удалось набрать большинства почти в половине республик и регионов России. Голосование о доверии депутатам вы­глядело еще менее утешительным. Кроме того, из 107 млн россиян, имевших право голоса, избирательными бюллетенями воспользова­лись лишь 69 млн (около 65%). Это означало, что доверие президенту выразили лишь 37% избирателей, имеющих право голоса. Тем не ме­нее его сторонники говорили о своей победе, а некоторые из них считали, что президент может использовать и силовые структуры при разрешении острых конфликтных ситуаций. Проба сил состоялась уже I мая 1993 г. в Москве. Здесь во время демонстрации, собравшей значи­тельные, но разношерстные оппозиционные силы, произошло столк­новение с ОМОНом и милицией, повлекшее за собой кровопролитие. В медицинские учреждения за помощью обратились 579 человек. Ель­цин квалифицировал случившееся как попытку «экстремистского коммунистического меньшинства... навязать стране методы политиче­ского насилия». Хасбулатов же заявил, что столкновение произошло между «широким союзом антимафиозных сил и мафиозными пред­ставителями власти и их высокими покровителями». В результате про­шедшие 9 мая 1993 г. демонстрации оппозиции отличались не только массовостью, но и организованностью.

Итоги референдума позволяли президенту активизировать консти­туционный процесс по своему сценарию. Для этого его указом от 12 мая

1993 г. создавалось Конституционное совещание, которое 5 июня на-

719

чало свою работу. Оно должно было окончательно доработать подго­товленный сторонниками сильной президентской власти проект. Тща­тельно продуманный состав участников (762 человека) был призван продемонстрировать представленность всех уровней российской влас­ти (федеральной, региональной, местного самоуправления), всех ее ветвей (законодательной, исполнительной, судебной), а также партий, движений, профсоюзов, предпринимателей и товаропроизводителей, представителей конфессий, Академии наук. Участники совещания, од­нако, не видели возможности для конструктивного взаимодействия с Конституционной комиссией съезда народных депутатов, разработав­шей проект с более сбалансированным разделением власти между ее ветвями. Неготовность к совместной работе проявилась и в том, что занявший трибуну совещания Председатель Верховного Совета был «за­хлопай», так и не получив слова. В итоге к концу июня 1993 г. существо­вали три различных проекта Конституции: «президентский», «парла­ментский», а также предложенный коммунистами России. 12 июля 1993 г. в руках президента находился доработанный совещанием проект.

На совещании выявилось, что на конфликт между исполнитель­ной и представительной властями накладывались и другие — между Центром и провинцией, а также между «суверенными» республика­ми, с одной стороны, и российскими краями и областями — с другой. Республики упорно пытались сохранить завоеванный ими суверенный статус и придать федерации не конституционный, а договорной ха­рактер. Края же и области активизировали попытки поднять свой ста­тус до уровня республик. Существовавшие подспудно противоречия на совещании вышли наружу. Показательно, что именно в период его ра­боты областной Совет Екатеринбурга принял 1 июля решение образо­вать Уральскую республику. Характерно и объяснение этого шага губер­натором Э. Росселем: «Все области и республики в равной степени эко­номически самостоятельны. Но где равенство, если область платит от прибыли налог 50%, а субъекты федерации — 12—20%? Жители респуб­лик более защищены в социальном плане, чем жители областей». Цен­тральной власти было трудно в равной мере учесть столь различающие­ся интересы, она была вынуждена балансировать, поскольку обе ее ветви нуждались в политической поддержке со стороны регионов. Стрем­лением привлечь на свою сторону региональные элиты была обусловле­на инициатива Ельцина по созданию Совета Федерации (13 августа 1993), в состав которого по его предложению должны были войти по два чело­века (один — от представительной, другой — от исполнительной влас­ти) от каждого субъекта Российской Федерации. Совет Федерации крем­левские политтехнологи были готовы предложить в качестве «легитим­ного органа», альтернативного действующему парламенту.

После получения от Конституционного совещания 12 июля 1993 г. «нужного» президенту проекта Конституции в практическую плос­кость перешла проблема ее принятия. Осознание сложности этой за-

720

дачи, с одной стороны, и готовность решительно выйти из конститу­ционного кризиса — с другой, прозвучали в его выступлении еще 12 июня. В этот день Б. Н. Ельцин оповестил журналистов о том, что к существующим уже вариантам он намерен прибавить еще один, гово­рить о котором «сейчас пока рано».

Июль 1993 г. прошел относительно спокойно, но в августе напря­жение в политической жизни нарастало с каждым днем. С начала ме­сяца в центральных печатных СМИ появляются подробные сценарии насильственных действий, намерение осуществить которые приписы­вается как президентской, так и парламентской стороне. Никем офи­циально они не подтверждались, но и не опровергались. 10 августа Ельцин, прервав отпуск, вернулся в Москву и в тот же день на засе­дании Президентского совета в узком составе прямо заявил, что «нере­шенность вопроса о Конституции выводит нас на силовые методы». 12 августа состоялась его встреча с руководителями СМИ, значение которой вышло далеко за рамки информационной политики. Президент сообщил, что «план действий уже готов... По всему видно, что настоя­щая политическая схватка наступит в сентябре. Август — время артпод­готовки, в том числе и для средств массовой информации». Позже он добавил, что в сентябре потребуется «крепкий министр безопасности». Этим качеством, по мнению его советников, не обладал действовав­ший тогда министр В. П. Баранников, за что и был отправлен в отстав­ку. Новым министром стал Н. М. Голушко. Психологическое давление оказывалось также на Конституционный суд и его Председателя.

Со стороны президента и спикера парламента звучали все более хлесткие и жесткие политические обвинения, которые дополнитель­но накаляли обстановку. Авторитет обеих ветвей власти значительно снижали публикации о масштабных злоупотреблениях в высших эше­лонах. Это мотивировало издание Ельциным 1 сентября указа о вре­менном отстранении от должности вице-президента А. В. Руцкого и первого вице-премьера В. Ф. Шумейко «в связи с ущербом, который нанесен и наносится государственной власти в результате взаимных обвинений в коррупции».

20 августа 1993 г. президент прямо обратился к депутатам Верхов­ного Совета с предложением «обсудить вопрос об условиях и порядке проведения досрочных парламентских выборов». Через 10 дней «пред­ложение» было подкреплено излюбленным «фирменным» жестом — Ельцин совершил поездку в Таманскую и Кантемировскую дивизии. Демонстрация в СМИ политической воли президента на фоне стрельб из танков, выброски десанта и показательного рукопашного боя име­ла четкую адресную направленность. В начале сентября в прессе по­явились статьи в обоснование того, что Россия не готова к «широкой» демократии и «чрезмерному парламентаризму». В то же время особен­но популярными стали ссылки на режим генерала де Голля и опыт Пятой республики в преодолении внутриполитического кризиса.

721

Политический кризис 21 сентября — 4 октября 1993. 16 сентября президент посетил дивизию внутренних войск имени Ф. Э. Дзержинс­кого. Во время визита он объявил о возвращении в правительство на должность вице-премьера и министра экономики Е. Т. Гайдара, что было открытым вызовом депутатскому корпусу. В ответ Всероссийское совещание народных депутатов всех уровней 18 сентября принимает антипрезидентское Обращение к гражданам России, в котором апел­лирует «с особым чувством к личному составу армии, милиции и органам государственной безопасности». Обстановка накаляется на­столько, что ночь на 20 сентября члены Президиума Верховного Со­вета решили провести в Белом доме. Они заявили, что пошли на это, так как «имели место передвижения воинских частей, подозритель­ные сборы руководства МВД».

Наконец, 21 сентября в 20 часов с телеэкрана прозвучало обраще­ние Ельцина, в котором он просил граждан России «поддержать сво­его президента в это переломное для страны время», а затем был оглашен его Указ № 1400 «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации». Президент постановлял: прервать осущест­вление законодательной, распорядительной и контрольной функций съездом народных депутатов и Верховным Советом, а до избрания нового парламента руководствоваться указами президента и поста­новлениями правительства. Запрещались заседания съезда, а полно­мочия народных депутатов России прекращались, хотя у представи­тельных органов власти в субъектах сохранялись. Конституционному суду было «предложено» не созывать заседания до начала работы но­вого парламента. Выборы в Государственную Думу назначались на 11 — 12 декабря 1993 г. К этому времени Конституционной комиссии и Конституционному совещанию предписывалось представить единый согласованный проект Конституции. К президенту переходило право назначения Генерального прокурора. Все это означало, что в стране фактически вводилось не предусмотренное законом прямое прези­дентское правление. Отдавая себе отчет в правовой «небезупречности» указа, президент отметил, что для него «безопасность России и ее народа имеют большую ценность, чем формальное соблюдение из­живших себя норм».

Указ был подкреплен рядом «организационных» мероприятий. Установлена была информационная блокада Белого дома. СМИ, в первую очередь электронные, давали лишь президентскую версию развития событий. Уже 21 сентября в здании парламента были отклю­чены телефоны правительственной, а затем и городской связи. Одно­временно сюда стягивались грузовики с милицией. 25 сентября она заблокировала все подходы к зданию. В нем были отключены электри­чество, лифты, перекрыто поступление горячей и холодной воды, перестала действовать канализация. С 27 сентября начинают циркули­ровать слухи о готовящемся штурме резиденции Верховного Совета.

722

28 сентября блокада ужесточилась: здание было обнесено ограждени­ем из спиральной режущей проволоки, взяты под контроль все входы и выходы. К вечеру была завершена эвакуация сотрудников из приле­гающих к парламенту зданий американского посольства. Сторонников депутатов еще на дальних подступах к Белому дому «встречали» мили­ция и ОМОН, что приводило к неизбежным столкновениям, перво­начально небольшим, с силами правопорядка.

Уже вечером 21 сентября после телевыступления президента в Белый дом стали стекаться депутаты, были вызваны в Москву и те, кто уже уехал домой. Охране здания начали выдавать автоматы и броне­жилеты, руководство его обороной было возложено на А. В. Руцкого. Собравшийся на экстренное заседание Конституционный суд уже к полуночи признал Указ № 1400 незаконным. Это было сделано на осно­вании ст. 121-6 Конституции, которая гласила: «Полномочия Президен­та Российской Федерации не могут быть использованы для изменения национально-государственного устройства Российской Федерации, рос­пуска либо приостановления деятельности любых законно избранных органов государственной власти, в противном случае они прекращают­ся немедленно». Собравшийся на экстренное заседание Верховный Со­вет, опираясь на решение Конституционного суда, оценил поступок президента как государственный переворот. В связи с этим его полномо­чия прекращались с 20.00 21 сентября, а президентские обязанности надлежало исполнять вице-президенту А. В. Руцкому.

Сессия ВС приняла решение о созыве чрезвычайного (внеочеред­ного) съезда народных депутатов, постановления «О неотложных ме­рах по преодолению государственного переворота» и «Об информиро­вании международной общественности о ситуации в России». Приня­ты были также поправки в Уголовный кодекс, ужесточавшие наказание за действия, направленные на насильственное изменение конститу­ционного строя.

Вечером 23 сентября начал работу X (чрезвычайный) съезд на­родных депутатов. Он утвердил министром обороны В. А. Ачалова, министром безопасности — В. П. Баранникова, министром внутрен­них дел — А. В. Дунаева. Принят был ряд обращений к мировой обще­ственности, а также к гражданам России (к соотечественникам, мос­квичам, рабочим, молодежи, личному составу МВД, к воинам армии и флота), где разъяснялась сложившаяся ситуация и содержались пред­ложения по ее изменению. Началась работа по формированию нового правительства. В стране складывалось опасное положение двоевлас­тия, началось «конкурентное» правотворчество: съезд принял закон «О порядке принятия Конституции» и другие акты, шедшие вразрез с указами президента. Ситуация копировала «дуэль указов» периода по­литического кризиса 19—21 августа 1991 г.

Дважды — 22 и 29 сентября — к конфликтующим сторонам с призывом не допустить кровопролития обращался патриарх Алексий II.

723

К 24 сентября действия президента были осуждены, а решения Вер­ховного Совета и съезда — поддержаны 57 (из 89) областными и рес­публиканскими Советами России. Еще 7 облсоветов заняли нейтраль­но-выжидательную позицию. Глухое недовольство ситуацией прояв­лялось и в армии, руководство которой, однако, стремилось избежать ее втягивания в политический конфликт. 30 сентября на Лубянской площади в Москве прошел митинг сотрудников Центрального аппа­рата Министерства безопасности, Управления военной контрразвед­ки по МВО, а также Управления МБ по Москве и Московской обла­сти. Его участники осудили Указ № 1400 и последующие действия по его реализации, потребовали от Коллегии МБ войти в контакт с ру­ководством других силовых министерств для выработки мер по циви­лизованному выходу из критической ситуации.

Понимая уязвимость своего предложения о перевыборах только парламента, Ельцин 23 сентября подписал указ о новых выборах, уже и президента, которые назначались на 12 июня 1994 г. Идея одновре­менных перевыборов парламента и президента часто звучала в те дни, поскольку в представлении многих обе стороны внесли свою лепту в эскалацию кризиса. Согласно опросам общественного мнения, прези­денту не доверяли 63% опрошенных, а съезду — 71. 25 сентября пред­ставители умеренных сил (В. Д. Зорькин, Г. А. Явлинский, С. Ю. Глазь­ев, А. П. Владиславлев) предложили «нулевой» вариант выхода из кри­зиса, т.е. возврат к положению до обнародования Указа № 1400, с последующим проведением одновременных президентских и парла­ментских выборов, которые назначались бы на 12 декабря 1993 г. С таким же предложением выступили представители 30 регионов России, со­бравшиеся в Санкт-Петербурге (их назвали «питерской тридцаткой»). В Москве 30 сентября прошло совещание представителей органов го­сударственной власти 62 субъектов Федерации, которые потребовали снять блокаду Дома Советов, цензуру на телевидении, отменить Указ № 1400 и последовавшие за ним акты. Участники совещания настаи­вали также на проведении одновременных досрочных выборов нового парламента и президента не позднее первого квартала 1994 г. При этом организация выборов и контроль за ними возлагались бы не на цент­ральные структуры, а на Совет субъектов Федерации. В документе со­держалось предупреждение о готовности принять «все необходимые меры экономического и политического воздействия, обеспечиваю­щие восстановление конституционной законности в полном объеме». Регионам, однако, не удалось завладеть инициативой и направить ситуацию в желаемое русло.

30 сентября, по инициативе и посредничестве Патриарха, в Свя-то-Даниловом монастыре в Москве была предпринята попытка при­мирить конфликтующие стороны. Начались переговоры между пред­ставителями президента и парламента, которые закончилась безре­зультатно. Как полагают современные исследователи, президентской

724

стороной был взят курс на окончательную победу. Наличие оружия в местах противостояния сторонников президента и Верховного Сове­та, провокации и недостаточный уровень ответственности некоторых политиков привели 3 октября к кровопролитию у здания Московской мэрии и особенно массовому — у телекомплекса «Останкино». Эти события послужили для президента поводом для введения в Москве чрезвычайного положения и перехода в наступление. В 6 часов 45 ми­нут 4 октября начался штурм Белого дома, в 9.00 он был обстрелян из танков. К 17 часам здание было захвачено, а руководство парламента и его защитники препровождены в тюрьму «Лефортово». В тот же день на месяц был приостановлен выпуск «Правды», «Советской России», «Рабочей трибуны» и еще двенадцати оппозиционных изданий.

Согласно официальным данным, в трагических событиях погибли 145 человек. Однако в российской и зарубежной печати приводились многократно большие цифры погибших и без вести пропавших. Отвечая на связанные с этим вопросы, один из руководителей МВД позже зая­вил: «Мы, откровенно говоря, и не ожидали такого ажиотажа вокруг трупов. Если бы предполагали его, то специально считали бы их потом». Сегодня случившееся в сентябре — октябре 1993 г. историки расценива­ют как ограниченный во времени и пространстве эпизод Гражданской войны, который, к счастью, ограничился верхушечной борьбой за власть в столице. Он не распространился на другие регионы страны и не при­вел к масштабному столкновению тех социальных сил, интересы кото­рых объективно представляли президент и Верховный Совет.

Президента и руководимые им исполнительные структуры под­держивали те группы, которые стали после августа 1991 г. активными участниками передела власти и собственности. На стороне народных депутатов, напротив, были разнородные слои, которые многое утра­тили за годы реформ, чувствовали себя «униженными и оскорблен­ными» в результате шокового «лечения» экономики. И хотя «потер­певшие» по численности в 2—4 раза превосходили своих более удачли­вых сограждан, исход столкновения был предрешен другими факторами. Как это бывало и ранее в периоды революционных потрясений, мень­шинству удалось в решающем месте и в решающий час добиться си­лового перевеса над большинством. События 21 сентября — 4 октября 1993 г. убедительно подтвердили и то, что инициативное политичес­кое поведение и политическая воля являются далеко не абстрактны­ми историческими категориями.

После завершения острой фазы кризиса президент с удовлетворе­нием констатировал, что «период двоевластия в России закончился... Октябрьские события открыли новые перспективы для проведения экономических преобразований. Дан мощный толчок конституцион­ной реформе, глубоким преобразованиям российской государствен­ности». Иначе оценивал их смысл ставший бывшим Председатель Конституционного суда В. Д. Зорькин: «3—4 октября 1993 года войдут в

725

историю России как одна из самых мрачных ее страниц. В этот день было покончено не только с двоевластием, но и с троевластием, то есть с конституционным принципом разделения властей. Фактически президент совершил антиконституционный переворот, разрушил го­сударственный строй».

Осеннее наступление президента было бы едва ли возможным без политической поддержки со стороны Запада. Уже 22 сентября Б. Ель­цин позвонил Б. Клинтону и проинформировал о происходящем в Москве; контакты между российскими и американскими властями не прекращались на протяжении всего кризиса. 5 октября, на следующий день после событий 3-4 октября, госсекретарь США К. Кристофер заявил, что «у президента Ельцина не оставалось другого выхода, кроме применения силы. Его действия были полностью оправданы. Он про­должает следовать демократическим курсом». А на следующий день на пресс-конференции в поддержку действий российского президента выступил и сам Б. Клинтон.

До середины декабря 1993 г. Россия оставалась без высшей пред­ставительной и законодательной властей. Многие важные стороны ее жизни регулировались президентскими указами. Б. Н. Ельцин восполь­зовался сложившейся ситуацией, чтобы в правовом плане закрепить достигнутую в начале октября победу.

Символическим жестом, призванным продемонстрировать смысл произошедшего, стало снятие уже 6 октября почетного караула у Мав­золея В. И. Ленина. Вслед за этим в октябре—ноябре 1993 г. Б. Н. Ельцин подписал ряд важных указов, определивших дальнейшую судьбу Со­ветов. 7 октября прекращены полномочия Московского городского и районных Советов. 24 октября подписан указ о реформировании орга­нов государственной власти и местного самоуправления в Москве и Московской области: выборы в столичном регионе предлагалось про­вести 12 декабря 1993 г. И наконец, указом от 26 октября «О реформе местного самоуправления в Российской Федерации» прекращалась деятельность всех местных Советов. Их функции передавались назна­чаемой президентом администрации. Выборы новых органов местного самоуправления (дум, собраний, муниципальных комитетов и т.д.), а также глав местного самоуправления (глав администраций, старост, мэров) должны были пройти с декабря 1993 по июнь (994 г. Таким образом, Советская власть через 76 лет после ее провозглашения в России завершила свое существование.

27 октября 1993 г. президент подписал Указ «О регулировании зе­мельных отношений и развитии аграрной реформы в России». Он обоб­щал ранее принятые по аграрной реформе «бесспорные» акты; про­возглашал многообразие форм собственности на землю; равно­правие форм хозяйствования, основанных на личном, семейном или коллективном труде. Подчеркивалась самостоятельность сельских то­варопроизводителей и одновременно декларировалась государствен-

726

ная поддержка аграриев в переходный к рынку период. Однако главным было то, что указ радикальным образом решал вопрос о собственности на землю: в документе она приравнивалась к обычной недвижимости, имуществу, которое разрешалось продавать, покупать, сдавать в арен­ду, дарить. Государство гарантировало неприкосновенность и защиту частной собственности на землю. Это формально «рыночно-экономи-ческое» решение вызвало громкий политический резонанс и полюс­ные оценки со стороны различных общественных сил.

Указом президента от 6 ноября 1993 г. вводилась в действие новая Военная доктрина России, которая должна была играть важную роль в закреплении новых общественно-политических отношений. В ней определялись основные задачи и направления реформирования Воо­руженных сил. Подчеркивавший необходимость сохранения и повы­шения боеготовности армии документ ставил целью создание более дешевой, компактной, хорошо технически оснащенной армии, отве­чающей самым высоким современным стандартам. Реорганизацию структуры Вооруженных сил намечалось завершить к 2000 г. К тому же времени предполагалось перейти на смешанную систему их комплек­тования. Наряду с сохранением призыва на срочную службу по экс­территориальному принципу важнейшую роль в армии должны были играть профессионалы, служащие по контракту. Уже к 1995 г. числен­ность Вооруженных сил должна была сократиться до 1,9 млн человек (в 1993 составляла 3 млн).

В доктрине впервые в отечественной законодательной практике исполнительная власть в лице президента и правительства наделялась правом использовать армию при решении не только внешних, но и внутриполитических проблем. К. числу «внутренних источников воен­ных угроз* доктрина относила не только «попытки свержения кон­ституционного строя, дезорганизации функционирования органов го­сударственной власти и управления», но и всякого рода внутрипо­литические акции «националистических, сепаратистских, других организаций». Уже тогда критиковали и внешнеполитическую ее часть за недооценку собственных национальных интересов. При чтении до­кумента создавалось представление о большей приоритетности для России общих с международным сообществом целей. Это ощущение подпитывалось действовавшей Концепцией внешней политики (ян­варь 1993), где на первый план также выдвигались задачи укрепления партнерских отношений со странами Запада, с международными ин­ститутами.

Претерпела изменение и государственная символика страны. Еще в 1990 г. Россия обрела свой гимн, созданный на основе «Патриотической песни» М. И. Глинки. После событий августа-91 в качестве государствен­ного стал использоваться бело-сине-красный флаг. А 30 ноября 1993 г. указом президента прежний Государственный герб РСФСР — с сер­пом и молотом, пшеничными колосьями — был заменен новым. Им

727

вновь, как и до 1917 г., стал двуглавый орел. Таким образом, из госу­дарственных символов страны исчезли элементы, связывавшие ее с 76-летним периодом советской истории.

Выборы в Федеральное Собрание и принятие новой Конституции. В октябре 1993 г. скорректированы условия проведения выборов в пар­ламент и принятия новой Конституции. 1 октября Указом президента количественный состав Государственной Думы увеличивался с 400 до 450 депутатов; устанавливалось равное распределение мест между из­бранными по мажоритарной и пропорциональной (через партийные списки) системам {225 на 225). Тем самым «уточнялись» первоначаль­ные планы, согласно которым ²/₃ мест должны были получить депута-ты-«мажоритарщики». Формально это преследовало цель стимулиро­вать формирование в стране нормальной многопартийной системы. Фактически же увеличение числа депутатов-«списочников» повыша­ло шансы на избрание уже «раскрученных» политиков федерального уровня, имевших доступ к СМИ (прежде всего, на телевидение), ко­торый зависел от исполнительной власти.

Указ от 11 октября «О выборах в Совет Федерации Федерального Собрания Российской Федерации» также вносил существенные из­менения в Указ № 1400. Первоначально на 11 — 12 декабря назначались выборы лишь в Государственную Думу — нижнюю палату парламента, а роль верхней должен был играть орган, образованный незадолго до роспуска съезда и названный Советом Федерации (в него входили гла­вы российских регионов). Теперь же вводился выборный принцип фор­мирования верхней палаты: от каждого субъекта Федерации избирались по два депутата на основе мажоритарной системы по двухмандатным (один округ — два депутата) избирательным округам. Депутатами ста­новились два кандидата, набравшие наибольшее число голосов.

Указ № 1400 предполагал, что новую Конституцию будет утверж­дать вновь избранный парламент. Во изменение этого положения Указ президента от 15 октября предусматривал проведение 12 декабря об­щероссийского голосования по новому Основному Закону. Это позво­ляло избежать возможных осложнений в случае избрания недостаточ­но лояльной в отношении президента Думы. Для доработки проекта Конституции, одобренного еще 12 июля, была образована Государ­ственная палата Конституционного совещания, состоящая из пред­ставителей президента, субъектов Российской Федерации, Конститу­ционного, Верховного и Высшего арбитражного судов, Генеральной прокуратуры. Вместе с созданной еще 24 сентября Общественной па­латой Государственная палата Конституционного совещания завер­шила подготовку документа, и 15 ноября он был опубликован для широкого обсуждения. В «ноябрьском» проекте Конституции права президента были расширены даже в сравнении с его же предложени­ями весны—лета 1993 г. Отвечая на связанный с этим вопрос журна­листов, Ельцин сказал: «Не буду отрицать, полномочия президента в

728

проекте действительно значительные. А как вы хотели? В стране, при­выкшей к царям или вождям; в стране, где не сложились четкие группы интересов, не определены их носители, где только-только зарождаются нормальные партии; в стране, где чрезвычайно слаба исполнительная дисциплина, где вовсю гуляет правовой нигилизм, — в такой стране делать савку только или главным образом на парламент? Да через пол­года, если не раньше, люди потребуют диктатора. И такой диктатор быстро найдется, уверяю вас и, возможно, в том же парламенте».

Принципиальное значение имело внесение изменений в Закон о референдуме, предусматривавший для принятия решений по консти­туционным вопросам порог в 50% голосов от общего числа имеющих право голоса граждан. Теперь устанавливался порог в 50% от числа проголосовавших избирателей, а референдум назван «всенародным голосованием».

В середине октября набирала темп предвыборная кампания. Ее ус­ловия были определены указами президента, и оппозиционные поли­тики были поставлены перед дилеммой: либо отказаться от участия, признав выборы незаконными, либо принять предложенные правила игры. Большая их часть пошла по второму пути. «Победители» же по­пытались сформировать новую, приемлемую для себя партийно-политическую конфигурацию в парламенте, и в октябре—ноябре пол­ным ходом шло формирование новых партий и движений, которым предстояло конкурировать с уже существующими. Называвшие себя демократами политики решили идти на выборы разными партийны­ми «колоннами». «Отколовшись, мы самоорганизуемся и можем ис­пользовать некоторую энергию оппозиционности. Безграмотно этот капитал отдавать непримиримым», — говорил Г. А. Явлинский. Ряд создаваемых партий и движений должны были представлять интересы отдельных групп населения (региональных, экологических, женских, молодежных), ориентируя их на конструктивное взаимодействие с исполнительной властью.

Центральная избирательная комиссия зарегистрировала списки 13 партий и движений, собравших необходимое для участия в выбо­рах количество подписей избирателей. Блок «Выбор России» объеди­нил сторонников продолжения радикальных либеральных реформ. В него вошли объединенные Всероссийской ассоциацией приватизируемых и частных предприятий предприниматели, ряд небольших по числен­ности демократических партий, некоторые творческие союзы, а так­же члены правительства и президентской администрации. Это дало основание рассматривать блок как главную «партию власти». Блок выступал под девизом: «Свобода, собственность, законность», а воз­главил его вице-премьер Е. Т. Гайдар. Предвыборные плакаты с его изображением сопровождались словами: «Говорят все, делает он!»

17 октября представители 72 регионов России учредили Партию российского единства и согласия (ПРЕС), положившую в основу сво-

729

ей платформы идею развития федерализма и местного самоуправле­ния. Она выступала под девизом «В единстве и согласии -— к обновлен­ной России*. Партию возглавил вице-премьер правительства, министр по делам национальностей и региональной политики С. М. Шахрай. Объявив, что объединяет управленцев-профессионалов, партия дек­ларировала, что не является ни проправительственной, ни оппози­ционной.

Тогда же был создан избирательный блок «Яблоко», названный так по первым буквам фамилий учредителей и лидеров (Г. А. Явлин­ский, Ю. Ю. Болдырев, В. П. Лукин). Он выступал под девизом «Досто­инство, порядок, справедливость», ставил целью построение в Рос­сии гражданского общества и правового государства с учетом истори­ко-культурных особенностей страны; обеспечение экономических и политических свобод граждан; создание эффективной, социально ори­ентированной рыночной экономики. Блок заявил о себе как о демо­кратической оппозиции Б. Н. Ельцину, хотя его активисты в конфлик­тах 1991-1993 гг. поддерживали президента. Созданы были также По­литическое движение «Женщины России» (лидер А. В. Федулова), молодежное движение «Будущее России — новые имена» (лидер В. В. Лащевский), «конструктивно-экологическое» движение «Кедр».

На роль основной оппозиционной политической силы выдвину­лась Коммунистическая партия Российской Федерации, воссозданная в феврале 1993 г. В избирательной кампании она выступала за ненасиль­ственное возвращение страны на социалистический путь развития. В эко­номическом плане настаивала на формировании многоукладного ры­ночного хозяйства с эффективным государственным регулированием и активной социальной политикой; в политической сфере ставила задачей «избавление России законными методами от правящего по­литического режима». Возглавляемая Г.А.Зюгановым КПРФ стала наи­более массовым общественным объединением, насчитывая в своих рядах более 500 тыс. членов.

В качестве союзника КПРФ по оппозиции выступала Аграрная партия России (лидер М. И. Лапшин), созданная также в феврале 1993 г. Она считала своим долгом отстаивать интересы как агропромышлен­ного комплекса в целом, так и преимущественно тех его работников, которые связаны с предприятиями коллективных форм собственнос­ти — бывшими колхозами и совхозами, ставшими в годы реформ акционерными обществами (интересы фермеров бралась защищать Крестьянская партия России во главе с Ю. Д. Черниченко, входившая в «Выбор России»). Аграрная партия выступала против частной соб­ственности на землю, за постепенный переход к рыночным отноше­ниям и за государственную поддержку АПК.

На роль третьей силы, выступавшей с государственнических, на­ционально-патриотических позиций, претендовала Либерально-демо­кратическая партия России (ЛДПР), учрежденная — как ЛДП СССР —;

730

еще в 1990 г. Она выступала за возрождение Российского государства в границах СССР, сильную президентскую республику с регулируемой и социально ориентированной рыночной экономикой. В избирательной кампании остро ставила проблемы армии, защиты прав русскоязычно­го населении в республиках бывшего Союза ССР, положения беженцев из зон межэтнических конфликтов. Известность ЛДПР была во многом связана с личностью ее лидера В. В. Жириновского, который проявил себя как яркий оратор популистского плана, способный своими ад­ресными обращениями привлекать симпатии достаточно широкого числа, в первую очередь «обездоленных», избирателей.

Состоявшиеся 12 декабря выборы в Думу дали следующую карти­ну. По партийным спискам из 225 мест ЛДПР получила 59, «Выбор России» и КПРФ — по 40, Аграрная партия — 21, «Женщины Рос­сии» — 21, «Яблоко» — 20, ПРЕС — 18, Демократическая партия России (ДПР) — 14. При этом 7% бюллетеней признаны недействи­тельными, а 17% избирателей проголосовали против всех кандидатов, что свидетельствовало о недовольстве достаточно большой их части властью и всеми политическими силами. Всего из 450 мест в Думе (с учетом избранных и по территориальным округам) «Выбор России» получил 96, ЛДПР — 70, КПРФ — 65, Аграрная партия — 47 депутат­ских мандатов.

Согласно официальной кремлевской версии, «демократы» выбо­ры проиграли, а успех ЛДПР связывали с «демократической незрело­стью» российского народа. Однако это утверждение нуждается в уточ­нении. В действительности проправительственный «Выбор России» по­лучил намного меньшую поддержку, чем на это рассчитывали. Вместе с тем в целом демократы — «Выбор России», ПРЕС, «Яблоко» и ДПР — свои голоса «взяли», даже увеличив общую долю представительства в сравнении с прежним парламентом. Что же касается «феномена ЛДПР», то политологи объясняли его собственными просчетами Кремля. Ут­верждали, что эта партия избрана в качестве «спарринг-партнера» «Выбора России», а «экстравагантные» манеры и резкие высказыва­ния ее лидера должны были выгодно оттенять взвешенность и респек­табельность «гайдаровских» кандидатов. Именно с этим связывали предоставление Жириновскому несравнимого с другими количества эфирного времени, что во многом предопределило успех его партии. Однако неприятие реформаторов со стороны избирателей оказалось сильнее, и они протестно проголосовали за новую, не связанную с действовавшей властью фигуру, несмотря на все ее своеобразие.

В сравнении с распущенным Верховным Советом Государствен­ная Дума не стала менее оппозиционной. Большая часть депутатов была настроена по отношению к высшей исполнительной власти весьма критически. Намного более деполитизированными и «сдержанными» были члены верхней палаты Федерального Собрания — Совета Феде­рации с немалым представительством правящей региональной эли-

731

ты, более заинтересованной в конструктивном взаимодействии с цен­тральными властями. Во всех случаях для президента и правительства высший представительный и законодательный орган России уже не мог быть «тормозом реформ», поскольку, согласно принятой Консти­туции, обладал достаточно ограниченными полномочиями.

Новый Основной Закон одобрили на референдуме 58,4% приняв­ших участие в голосовании (32,3 — от общего числа избирателей стра­ны). Сам президент главным итогом волеизъявления 12 декабря счи­тал именно принятие новой Конституции. «Подведена окончательная черта под советским коммунистическим режимом, сделан важный шаг в будущее» — так оценивал смысл произошедшего Б. Н. Ельцин. В ней подробно излагались принципы устройства нового Российского госу­дарства. Конституция провозглашала, что Россия — «демократичес­кое федеративное государство с республиканской формой правления». В документе содержалось также положение, что она является соци­альным государством, призванным создать условия для достойного развития человека; указывалось на светский характер республики, где ни одна из религий не является государственной. Важнейшее значе­ние имел обширный раздел о правах и свободах человека и граждани­на, выдержанный в полном соответствии с нормами международного права. Здесь содержался перечень экономических и социальных гаран­тий граждан, которые брало на себя государство. Важным был пункт Конституции, предполагавший выравнивание статуса краев, облас­тей и республик: все они становились «субъектами Федерации», объе­диненными в государство не на основе договоров, а на базе общей Конституции.

Для политиков наиболее значимым был раздел, в котором уста­навливались принцип разделения властей и новое соотношение пол­номочий между ее ветвями. Становилось очевидным превращение Рос­сии в «суперпрезидентскую» республику. Большинство реальных пре­рогатив передавалось от законодательной власти к президенту. Он определяет основные направления внутренней и внешней политики, утверждает военную доктрину, назначает без согласия парламента всех членов правительства (за исключением председателя), референдум и выборы Государственной Думы. Президент обретает реальный конт­роль над назначением высших должностных лиц государства, пред- ставляет Думе и Совету Федерации кандидатуры на должность пред­седателя Центробанка, судей Конституционного, Верховного, Выс­шего арбитражного судов, Генпрокурора. Ранее инициатором таких назначений выступала законодательная власть. Правительство факти­чески выводилось из-под контроля парламента, и решающая роль в его формировании отводилась президенту, который не только назна­чает главу правительства, но и получает право в случае сопротивле­ния парламента {трехкратное отклонение президентских кандидатур либо парламентское недоверие правительству) распустить Госдуму.

732

В этих условиях президент и правительство получали возможность про­водить политический курс, не оглядываясь на парламент. В свою оче­редь, лишенная ответственности и возможности влиять на правитель­ство, Государственная Дума оказалась перед соблазном усилить в за­конотворческой деятельности популистскую составляющую, способную осложнить работу Кабинета министров.

По новой Конституции парламент утратил право приостановки или отмены президентского указа; напротив, президент приобрел возможность приостанавливать действие некоторых правовых актов. В общей форме была предусмотрена возможность отстранения его от должности, однако определяющая процедура делала ее иллюзорной. Таким образом, баланса полномочий между ветвями власти по суще­ству не фиксировалось.

Все это дало основания политологам утверждать, что в конце 1993 г. в России установился особый «внесистемный политический режим Бориса Ельцина» (И. М. Клямкин); некоторые называют этот режим «выборной монархией» (Л. Ф. Шевцова). Академик П. В. Волобуев пред­ложил другой термин — «четверооктябрьская политическая система» — по аналогии с «третьеиюньской системой» (1907), возникшей в Рос­сии после разгона Государственной Думы.

В условиях концентрации основных властных полномочий в руках президента объективно возрастала роль лиц, которые формировали его представления о том, что происходит в стране, выступали в роли помощников и советников. Вместе с тем опорой режима личной вла­сти и проводником политики президента неизбежно становился госу­дарственный аппарат и верхушка чиновничества. В ноябре—декабре 1993 г. Ельцин продемонстрировал готовность учитывать интересы этого слоя. В ноябре было создано Управление делами Президента, которое взяло на обслуживание всю политическую элиту страны. Его «клиен­тами» стали 12 тыс. высших сановников. Ими стали и парламентарии, и верховные судьи, и руководители Счетной палаты, но основной костяк составили высокопоставленные госслужащие (примерно 10 тыс. человек). 22 декабря Ельцин подписал указ, которым федеральные чиновники были выделены в особую категорию со своим уставом и льготной системой финансового, медицинского, бытового и иного обеспечения.

Общественно-политическое развитие России в 1994 — середине 1996. Принятие новой Конституции и выборы 12 декабря 1993 г. способ­ствовали формированию политико-правовой определенности в госу­дарственном строе России, открывали возможности для всех ветвей власти сконцентрироваться на решении созидательных задач. Стрем­ление к снижению напряженности, к стабильности нашло отражение в ряде событий первой половины 1994 г. В феврале Госдума приняла решение об амнистии участникам событий августа-91 и 3—4 октября 1993 г. в Москве. 28 апреля 1994 г. по инициативе Кремля подписан

733

«Договор об общественном согласии». Под документом поставили под­писи более 800 политиков: лидеры общественных движений, руко­водители думских фракций. Его цель видели в поиске компромиссов, налаживании конструктивного диалога между государственными струк­турами и различными политическими силами России. В феврале 1994 г. в первом своем ежегодном послании президент говорил о неприемле­мости как возвращения к плановой экономике советского образца, так и продолжения «шоковой терапии», проводил мысль о необходи­мости усилить социальную направленность реформ. О необходимости «корректировки» и исправления экономического курса в начале 1994-го неоднократно говорил и премьер-министр В. С. Черномырдин.

В то же время именно экономика продолжала оставаться самым уязвимым местом действовавшего под эгидой президента правитель­ства. Все более деградировали наукоемкие отрасли и укреплялись по­зиции сырьевых. Быстро увеличивался внешний и внутренний долг. При росте социальных контрастов сокращались реальные доходы ос­новной массы населения. Однако даже при этом на первое место сре­ди волнующих тем граждане выдвигали рост преступности. Давали о себе знать и не решенные ранее проблемы федеративных отношений.

15 февраля 1994 г. подписан Договор между Россией и Татарстаном. В нем не было сказано о том, что республика находится в составе России и признает верховенство федеральной Конституции. Договор снял некоторые проблемы, но многие политики считали, что он яв­ляется шагом назад в сравнении с Конституцией, отступлением oj конституционной Федерации к асимметричной, договорной. Татар­стан сохранял большую, чем другие субъекты, самостоятельность во внутренних делах, но, что важнее, оговорил особые, льготные бюд­жетные отношения с Москвой. Этот пример оказался заразительным. В 1994-1995 гг. другие республики также пошли на заключение дого­воров с федеральным Центром. В результате они перечисляли в общий бюджет намного меньше средств, чем «рядовые» субъекты, и, следо­вательно, не участвовали в решении программ, требовавших общего­сударственного финансирования. Естественно, что к борьбе за приви­легии, а фактически к расшатыванию Федерации, позже подключи­лись и другие регионы.

Намного более драматично складывалась ситуация вокруг Чечен­ской республики. Негативные последствия ее фактического пребыва­ния вне правового поля России осознавали многие политики. Но в отношении путей исправления ситуации единства не было. В 1992-1994 гг. ставка делалась на поддержку внутричеченской оппозиции ре­жиму Д. Дудаева, которая, однако, не привела к ожидаемому резуль­тату. Особенно трагичными выглядели события 26 ноября 1994 г., ког­да возглавляемая У. Автурхановым группа противников Дудаева (численностью около 2 тыс.) двинулась на штурм Грозного. Ее сопро­вождали более 100 танков и бронетранспортеров. Но город взять не

734

удалось, танковая колонна была разгромлена, а несколько десятков танкистов попали в плен к дудаевцам. На допросах выяснилось, что это — не представители оппозиции, а кадровые российские офице­ры, привлеченные для сиецоперации. Ее неудача склонила некоторых московских политиков и военных к убеждению, что проблему можно решить только силами войсковой операции. 11 декабря 1994 г. на тер­риторию республики, при поддержке танков и авиации, были введе­ны армейские части. Они должны были «разоружить незаконные бан­дформирования» и «восстановить конституционный порядок». Расче­ты на то, что поставленные задачи можно решить ограниченными силами и в сжатые сроки, не оправдались. Начавшаяся, как говорили, «война в Чечне» унесла десятки тысяч человеческих жизней, стала одним из важнейших факторов внутренней политики России.

Неудачи в социально-экономическом развитии, вызывающая все большее общественное возмущение вооруженная кампания в Чечне делали правительство все менее популярным, часто под огонь крити­ки попадал и президент. Важным индикатором массового недоволь­ства стали результаты выборов в Госдуму, прошедших в декабре 1995 г. Всего в кампании участвовали 43 партии и избирательных объедине­ния, но в Думу прошли лишь четыре. КПРФ получила 157 мест (34,9%), ЛДПР — 51 (11,4), «Яблоко» - 45 (10) и «Наш дом Россия» - 55 (12,2). Результаты выборов выглядели крайне неблагоприятно для исполни­тельной власти. Во-первых, более чем вдвое увеличили свое предста­вительство коммунисты. Секретарь ЦК КПРФ Г. Н. Селезнев стал спи­кером, а его товарищи по партии возглавили важные думские коми­теты. Во-вторых, прошедшие в Думу ЛДПР и «Яблоко» также демонстрировали оппозиционность правительству. В-третьих, гайда­ровский «Демократический выбор России» (преемник «Выбора Рос­сии») в Думу не прошел вовсе, а проправительственный НДР набрал голосов намного меньше, чем прогнозировали его лидеры.

В этой связи намного более важными представлялись намеченные на июнь 1996 г. президентские выборы. Кандидатами на этот пост были зарегистрированы Б. Н. Ельцин, Г. А. Зюганов, Г. А. Явлинский,

B. В. Жириновский, А. И. Лебедь, С. Н. Федоров, М. С. Горбачев, М Л. Шаккум, В. А. Брынцалов. Рейтинг действующего главы государ­ ства не превышал 7—8%, в то время как его основной потенциальный соперник, Зюганов, опирался на поддержку 20% населения. Стремле­ ние сохранить за собой высший государственный пост заставило Ель­ цина особенно чутко учитывать и внимательно откликаться на доми­ нирующие в обществе настроения, оперативно решать волновавшие людей проблемы. Эти обстоятельства предопределили общественно- политическое развитие страны в 1996 г.

В конце 1995 — начале 1996 г. президент отправил в отставку непо­пулярных лиц из своего окружения (А. В. Козырева, А. Б. Чубайса,

C. М. Шахрая, С. А. Филатова), с именами которых связывались неуда-

735

чи 1992—1995 гг. В январе 1996-го правительство призывает к разработ­ке новой программы преобразований, выступает с осуждением «ре­форм, не нацеленных на человека», против некритического исполь- ; зования западного опыта. В январе—апреле 1996 г. президент подписы- ; вает серию указов, направленных на своевременную выдачу зарплаты работникам бюджетной сферы, компенсационные выплаты пенсио- j нерам, повышение стипендий студентам и аспирантам. Предприни­маются энергичные шаги в решении чеченской проблемы (от разра­ботки плана мирного урегулирования до физического устранения Дуда­ева и прекращения военных операций). Подписанием соглашений между Россией и Белоруссией, а также между Россией, Белоруссией, Казах­станом и Киргизией демонстрируется серьезность интеграционных на­мерений на постсоветском пространстве. Президент совершил 52 поез­дки в регионы, Москва активизировала заключение двусторонних дого­воров — наподобие «татарстанекого» — теперь уже с краями и областями России, которым предоставлялись льготы. Мобилизуется международ­ная поддержка: России обещают новые кредиты, в мае 1996 г. лидеры «большой семерки» собираются в Москве для обсуждения проблем ядерной безопасности. В эфире абсолютно доминировал действующий президент, выступавший в роли общенационального лидера.

Все эти и другие меры дали значительный, но все же ограничен­ный эффект. Ельцину удалось быть избранным 53,8% голосов во вто­ром туре, во многом благодаря заключенному с А. И. Лебедем союзу. Набравший в первом туре 14,5% генерал принял предложение прези­дента возглавить Совет безопасности и призвал своих избирателей голосовать за Ельцина. В первом туре превосходство действовавшего президента над основным конкурентом не выглядело убедительно: несмотря на использование многих преимуществ (административных, финансовых, информационных ресурсов), Ельцин получил лишь 35,2% голосов против 32% Зюганова. Вторая победа первого российского президента знаменовала сохранение сложившейся к тому времени системы общественных отношений.

Второе президентство Б. N. Ельцина. Эффективное функциони­рование политической системы России во многом зависит от прези­дента. Его взгляды, позиции, а также дееспособность и личностные особенности оказывают большое влияние на формирование государ­ственной политики в самых разных областях. В период второго прези­дентства Ельцина стали очевидны авторитаризм, стремление удер­жаться у власти, патернализм, отход от конструктивного диалога с другими структурами публичной власти при подготовке и принятии многих важных решений.

«Президентская гонка-96» оказала большое влияние на социаль­но-экономическую и политическую ситуацию в России. Некоторые журналисты характеризовали ее как «пейзаж после битвы». Ускорился промышленный спад, в первом полугодии «заморожено» большин-

736

ство инвестиционных проектов. Правительству пришлось пойти на значительные заимствования, чтобы профинансировать предвыбор­ные обещания президента (не только прямые агитационные затраты, но и расходы, направленные на временное улучшение благосостоя­ния избирателей). Под выборы был выделен кредит МВФ на 10,2 млрд долларов, а также 3 млрд в виде займов западных правительств. Одна­ко основное бремя расходов пришлось нести населению России. За шесть месяцев внутренний государственный долг в виде обязательств по ГКО вырос почти на 100 трлн рублей, или на 20 млрд долларов. Это означало, что правительству долгое время предстояло отказы­ваться от реализации насущных бюджетных нужд во имя погашения «выборных» долгов.

Не оправдались прогнозы некоторых политиков и экономистов, согласно которым после ликвидации угрозы победы коммунистов инвестиции «хлынут в страну рекой». После выборов Запад открыто дал понять, что угроза возвращения к власти КПРФ — не единствен­ное препятствие для вложений. Основной тормоз для экономического роста виделся в политической нестабильности России, непредсказуе­мом поведении ее лидеров.

Положение в Чеченской республике, где накануне выборов было достигнуто временное замирение, вновь обострилось, а вскоре возоб­новились боевые действия. 6 августа 1996 г. отряды чеченских боевиков штурмом взяли Грозный. 10 августа — следующий после инаугурации день — Б. Н. Ельцин объявил днем траура. 22 и 30 августа в Хасавьюрте состоялись переговоры Секретаря Совета безопасности России А. И. Ле­бедя и начальника штаба дудаевских войск А. Масхадова. В результате были подписаны важные документы, согласно которым стороны пре­кращали боевые действия, федеральная власть выводила свои войска с территории Чеченской республики, а решение вопроса о статусе Чечни откладывалось до 2001 г.

Хасавьюртовские соглашения вызвали неоднозначную оценку. Че­ченцы трактовали их как закрепление своей победы в войне и сувере­нитета, поскольку «враг» покидал территорию республики. Генерал А. И. Лебедь усматривал успех в том, что удалось остановить кровопро­литие и открывалась возможность вновь перевести урегулирование конфликта в политическое русло. Лебедя поддержали «правозащит­ные». Однако соглашение резко осудили воевавшие в Чечне генералы. Военные были недовольны тем, что политики, решая сиюминутные задачи, не дали войскам возможности «добить противника». Они об­ращали внимание и на то, что передышка до 2001 г. была выгоднее чеченским сепаратистам, дает им возможность найти поддержку внутри России и за ее пределами, лучше подготовиться к возобновлению войны («помех» со стороны политиков военные опасались и во вто­рой чеченской кампании, однако в ноябре 2002 г. президент В. В. Пу­тин заверил, что «второго Хасавьюрта не будет»).

' 737

24 - 5578

Г

Летом—осенью 1996 г. возросло политическое влияние сил, высту­павших в поддержку Б. Н. Ельцина при повторном переизбрании. Боль­шую активность проявлял Секретарь Совета безопасности А. И. Ле­бедь, который давал понять, что не считает нынешнюю должность вершиной своей политической карьеры. Главный «менеджер» избира­тельной кампании Ельцина А. Б. Чубайс был назначен главой прези­дентской Администрации, став, как считали, фактически вторым лицом в государстве. В. С. Черномырдин укрепил свои позиции на по­сту премьер-министра. В правительство на роль вице-премьера был приглашен президент ОНЭКСИМ-банка В. О. Потанин. Его имя свя­зывали с понятием «семибанкирщина», означавшем соглашение не­скольких наиболее богатых и влиятельных российских банкиров, объе­динившихся в феврале 1996 г. в Давосе для поддержки Ельцина на выборах (сам термин навевал воспоминания о «семибоярщине» — осо­бом органе власти периода Смутного времени 1610—1612 в России).

Примерно в это же время в политический лексикон вошло и прочно утвердилось слово «олигарх». Понятие «олигархия» стали использовать при характеристике взаимоотношений власти и бизнеса в России. Под этим имелись в виду неформальные союзы крупных предпринимате­лей и высшего чиновничества. При поддержке зависимых от них СМ И они показали свои способности добиваться значительных результатов и в бизнесе, и в политике. После 1996 г. это выразилось, в частности, в подборе кадров высшей бюрократии. Ранее при назначении чинов­ника определяющее значение имела его политическая ориентация, теперь — принадлежность к олигархической группировке. После вы­боров, когда миновала общая для всех опасность «коммунистической реставрации», на первый план вышли конкурентные противоречия между разными олигархическими кланами. Это породило череду пуб­личных скандалов, приводивших к настоящим «информационным войнам».

В 1996-1999 гг. существенным фактором российской политики стало состояние здоровья президента. Известие о своем повторном избра­нии Ельцин встретил на больничной койке. Осенью 1996-го он пере­нес тяжелую операцию на сердце, а зимой 1996—1997 гг. боролся с простудным заболеванием. Все это привело к возникновению такого специфического российского института поддержки президентской власти, который получил название «Семья». Ее образовал достаточно узкий круг лиц, в который входили некоторые члены семьи Б. Н. Ель­цина в буквальном смысле слова, и люди, предельно ей близкие или' стремившиеся стать таковыми, а также те, кто был готов играть по; правилам «семейной» политики. Появление «Семьи» было связано с «недостроенностью» российской политической системы, когда в ус­ловиях отсутствия демократических процедур «подстраховки» теряю­щего дееспособность лидера их роль могла выполнять близкая ем неформальная группа. Она брала на себя функции выработки курса

738

подбора кадров. Тем самым актуализировались теневые политические механизмы, которые содержали большой риск их использования в узкогрупповых интересах.

Оправившись от болезней, весной 1997 г. Б. Н. Ельцин вернулся к активной деятельности. Произведена была реорганизация правитель­ства, в котором ключевая роль отводилась двум вице-премьерам — А. Б. Чубайсу и Б. Е. Немцову, тесно связанным с партией «Демокра­тический выбор» Е. Т. Гайдара. Новым Кабинетом была разработана программа первоочередных мер, известная под названием «Семь глав­ных дел». Намечалось ликвидировать задолженности по зарплате, пе­рейти к «адресной» социальной поддержке, внедрить единые правила игры для банкиров и предпринимателей, ограничить влияние «есте­ственных монополий», вести борьбу с чиновничьим произволом и коррупцией, активизировать региональную экономическую инициа­тиву, широко разъяснять общественности смысл и цели предприни­маемых шагов. Проводимый курс стали называть «Второй либераль­ной революцией».

Правительство энергично взялось за решение поставленных за­дач, однако не все предлагаемые им меры получили парламентскую и более широкую общественную поддержку. Особенно бурно обсужда­лась намеченная реформа жилищно-коммунального хозяйства, озна­чавшая для населения «шоковое» повышение цен на услуги в этой сфе­ре: до 1997 г. оно оплачивало лишь 10—20% реальных коммунальных расходов. Внимание общественности привлекли и жесткие бескомпро­миссные столкновения между различными группировками российско­го бизнеса, развернувшими борьбу за передел лакомых кусков прива­тизируемой госсобственности. Осенью 1997-го широко обсуждали об­стоятельства приватизации «Связьинвеста» и проявленную при этом необъективность некоторых членов правительства. Это наносило ощу­тимый удар по престижу власти, провоцируя скандалы и отставки.

Итоги годовой деятельности команды «младореформаторов» по­лучили в целом доброжелательную оценку в прессе, несмотря на то что большую часть намеченного сделать не удалось. В ежегодном По­слании Президента Федеральному Собранию в феврале 1998 г. кон­статировалось, что правительство не справилось со своими задачами. Однако острой публичной критики премьера и его заместителей не последовало, поэтому указ Ельцина от 23 марта 1998 г. об увольнении и отставку В. С. Черномырдина и его правительства выглядел сенсаци­онно. Отсутствие объяснений со стороны главы государства многим дало основание трактовать его поступок как проявление сумасброд­ства. Однако уже вскоре стало ясно, что в основе решения президента было осознание приближения краха проводившейся много лет эконо­мической политики, которую связывали с именем премьера.

Указ президента положил начало затяжному политическому кри­зису. На фоне отставки политического «тяжеловеса» В. С. Черномыр-

739

дина предложение Думе одобрить в качестве премьера малоизвестно­го молодого С. В. Кириенко выглядело как очередной «каприз» главы государства. И хотя под нажимом Ельцина депутаты утвердили вне­сенную кандидатуру, правительство Кириенко не могло рассчитывать на безоговорочную поддержку парламента в то время, когда ситуация требовала быстрых и решительных действий.

Финансовый обвал 17 августа 1998 г. привел не только к падению правительства. 2] августа на внеочередном заседании Думы 248 депу­татов призвали президента добровольно уйти в отставку — в его под­держку выступили лишь 32 законодателя. На этот раз парламент про­демонстрировал невиданное единодушие и готовность решительно противостоять президенту при формировании нового Кабинета. Что­бы обезопасить Думу от возможного роспуска, депутаты выразили готовность инициировать процедуру импичмента. Перед угрозой утра­ты власти Ельцин был вынужден уступить. 10 сентября 1998 г. он пред­ложил на пост премьера академика Е. М. Примакова, который в тот момент возглавлял российский МИД. Глава государства впервые на­значил главой правительства кандидата, предложенного Думой: его одновременно выдвинули и коммунисты, и «Яблоко», поддерживали и другие фракции. Показательно, что Примаков был утвержден с пер­вой попытки, получив 315 голосов вместо необходимых 226.

Включение в состав правительства на должность вице-премьера коммуниста Ю. Д. Маслюкова дало основание говорить о «полевении» исполнительной власти, хотя в целом премьер и новый Кабинет стре­мились быть политически нейтральными. Стремясь уйти от возможных обвинений, Примаков не выступал с широковещательными програм­мами, придерживаясь тактики решения конкретных дел. В то же время правительство не пошло на радикальные изменения курса. Важность широкой общественной поддержки для исполнительной власти ярко продемонстрирована при обсуждении бюджета на 1999 г.: самое «левое» после 1992 г. правительство провело через Думу самый «жесткий», «ли­беральный» бюджет. Сделаны были шаги в сторону поддержки реально­го сектора. Примаков выступал за государственное регулирование эко­номики, которое, по его мнению, отличает цивилизованный капита­лизм от дикого.

Время премьерства Примакова в политической истории России характеризуется как период «двойного лидерства». Главой государства с огромными полномочиями оставался утративший былую популяр­ность президент. Другим лидером был председатель правительства, который опирался на поддержку большинства Думы, пользовался ав­торитетом среди предпринимателей. Его влияние и популярность рос­ли и в связи с длительными перерывами в работе часто болевшего Ельцина. За 8 месяцев удалось добиться некоторых позитивных пере­мен в экономике, но главное — значительно стабилизировать обще­ственно-политическую ситуацию. Тем неожиданней был указ об от-

740

ставке Е. М. Примакова, подписанный президентом 12 мая 1999 г. Причины этого, казавшегося тогда иррациональным, шага обнару­жились позднее.

Примаков за короткое время сумел стать крупной, достаточно самостоятельной политической фигурой. Стремясь оставаться в поли­тическом «центре», он не торопился бросить весь свой авторитет на поддержку уже не очень популярного президента. Так, в Кремле не могли быть довольны тем, что лояльная к премьеру Дума не отказа­лась от проведения импичмента в отношении президента в мае 1999 г. Для успеха задуманной акции требовалось собрать 300 голосов по од­ному из пяти пунктов обвинения. За признание Ельцина виновным в подписании Беловежских соглашений и развале СССР голосовали 240 депутатов, против — 72. Виновным в трагических событиях осени 1993 г. Ельцина сочли 263 депутата, не согласились с этим 60. Обвинение в развязывании войны в Чечне поддержали 283 депутата, не разделили этого мнения — 43. В развале армии его обвинил 241 депутат, голосо­вали против 77. Проведение политики геноцида против российского населения поставили ему в вину 238 депутатов, против голосовали 88. Фактически три четверти депутатов выразили политическое недове­рие Ельцину. Результаты голосования отражали массовые обществен­ные настроения: по данным социологов, в конце 1998 г. 85% опро­шенных преодоление кризиса в России связывали с уходом в отставку действующего президента.

Однако не импичмент был главной причиной отстранения Е. М. Примакова. В окружении Ельцина он вызывал сомнения как воз­можный преемник на посту президента, выборы которого должны были состояться через год, в июне 2000-го. Премьер-министр не раз высказы­вал резко отрицательное отношение к коррупции в высших эшелонах власти. Зимой 1999 г. Генеральный прокурор России Ю. И. Скуратов «дал ход» расследованию ряда дел, в которых могли оказаться замешанны­ми известные политики. Подобные расследования были способны при-вести к самым непредсказуемым результатам. Уже тогда многие поли­тологи считали, что с весны 1999 г. в центре внимания Б. Н. Ельцина \ была именно проблема поиска преемника.

Его имя названо Ельциным 9 августа 1999 г. после подписания

^: указа о назначении В. В. Путина и.о. премьер-министра, чье вступле­ние в должность совпало по времени с началом крупномасштабной ^; операции против чеченских боевиков. Он возглавил антитеррористи-\ ческую операцию, выступив не только в качестве энергичного органи­затора борьбы, но и человека, способного морально, психологически объединить россиян, которые стали связывать с молодым премьером надежды на восстановление стабильности, порядка и постепенное улуч­шение жизни. Имидж «молодого Андропова» многим импонировал. ' О росте популярности молодого премьера свидетельствовал значи­тельный успех поддержанного им нового общероссийского движения

741

«Единство», которое на парламентских выборах в декабре 1999 г. на­брало 23,3% голосов, едва не обойдя коммунистов (24,2).

Наличие политической воли, готовность российского руководства решительно вести борьбу против терроризма и сепаратизма не могли автоматически гарантировать установление скорого мира в республи­ке. Это было во многом обусловлено ситуацией, которая сложилась в Чечне к лету 1999 г. После хасавьюртовских соглашений 1996-го че­ченские политики пытались решить три задачи: консолидировать об­щество и заложить основы чеченской государственности; наладить отношения с Россией и получить от нее компенсацию за ущерб; до­биться международного признания Чеченской республики Ичкерия. Однако ни одной из этих целей им достигнуть не удалось.

В этих условиях были необходимы новые выборы президента Чеч­ни, способного сплотить общество и вести продуктивный диалог с Москвой. Прошедшие в январе 1997 г. выборы принесли убедительную победу А. Масхадову, получившему 60% голосов, его основные про­тивники — Ш. Басаев и 3. Яндарбиев — собрали соответственно 20 и 10. Выборы «умеренного» Масхадова демонстрировали желание боль­шинства чеченцев избегать крайностей и создавали предпосылки для нормализации обстановки. Одновременно голосование показало, что часть чеченского общества, прежде всего молодежь, по-прежнему раз­деляли радикальные настроения. Раскол внутри сепаратистов имел в основе три причины: борьбу за власть; отсутствие единой позиции в отношении Москвы; различия во взглядах на будущее чеченского об­щества и государства. Последняя причина во многом связывалась с религиозным фактором.

Дудаев, а вслед за ним Масхадов, будучи приверженцами ислама, выступали за светское государство. Им противостояла группа радика­лов во главе с Яндарбиевым, взявшая на вооружение фундаменталист­скую версию ислама (она получила название «ваххабизма»). Эти лиде­ры настаивали на создании государства на религиозной основе. В 1997 г. в Конституцию республики были внесены изменения и ислам стал государственной религией. Создан был Верховный шариатский суд. Все это ставило под сомнение легитимность «светского» президента Масхадова, о чем вскоре заговорили Ш. Басаев и другие полевые ко­мандиры.

Инструментальное использование религии как орудия в борьбе за власть привело к острым — вплоть до вооруженных — столкновениям между сторонниками Масхадова и более «правоверными» его сопер- никами. Последние стремились опереться на поддержку международ- ных исламских фундаменталистских организаций, что уже в 1996 г. привело к интернационализации конфликта. В Чечне появились иное- транные наемники, сторонники «ваххабитов» стали пользоваться раз- личными формами помощи из-за рубежа. К началу 1999-го в респуб- лике фактически сложилось двоевластие, раскол в среде сепаратистов!

742

стал постоянно действующим фактором. Это, с одной стороны, об­легчало борьбу Москвы против «повстанцев», а с другой - крайне осложняло переговорный процесс. Кроме того, в Чечне действовали и относительно автономные полевые командиры, специализировавши­еся на криминальном «бизнесе».

Радикально настроенные чеченские политики выступили за объе­динение Северного Кавказа на основе исламской идеологии, В середи­не 1999 г. их главной задачей стало даже не закрепление независимос­ти Чечни, а политическая и идейная экспансия в ближайшие респуб­лики, прежде всего в Дагестан и Ингушетию. Поход Ш. Басаева в августе 1999 г. в Дагестан, несмотря на всю его авантюрность, в случае успеха мог быть использован для окончательного оттеснения Масхадова от власти в Чечне и ужесточения отношений с Москвой. Однако этим планам не суждено было сбыться, поскольку ситуация менялась и в России.