Опубликованные статьи

Кузнецов П.С.

Проблема достоверности судебной экспертизы (фактические данные и выводы эксперта)

Любое знание не может считаться достоверным. В этой связи особую остроту приобретает проблема точности данных, получаемых при проведении экспертных исследований и используемых в правосудии, поскольку это самым непосредственным образом затрагивает права и законные интересы людей. В рамках данной статьи мы остановимся на аспекте соотношения фактических данных и выводов эксперта. В теории и на практике существуют две точки зрения. Многие судьи откровенно заявляют, что никогда не читают исследовательскую часть заключения, а используют только выводы эксперта. А.А. Эйсман достаточно категорично заявляет, что фактические данные – признаки, свойства предметов на которых основан вывод, не имеют никакого практического значения и их полная юридическая бесполезность очевидна (1. с.97).

Другая точка зрения наиболее полно и всесторонне аргументирована В.Я. Колдиным. Он считает, что при оценке заключения эксперта важно анализировать не только и не столько форму вывода, сколько фактические данные, обнаруженные в процессе исследования, обоснование сделанного вывода (2. с. 198). На наш взгляд это более соответствует задачам судопроизводства. Закон предписывает оценить заключение эксперта по существу, никакие доказательства не имеют заранее установленной силы (ст. 17 УПК, 67 ГПК, 71 АПК и 26.4 КоАП РФ). Как может судья принимать решения, влекущие правовые последствия, если он не уяснил сущность экспертизы. В последнее время заключения экспертов все более и более отдаляются от требований объективности полноты и научной обоснованности.

Не подвергая глубокому рассмотрению причины такой негативной тенденции, отметим только, что она проявляется и в деятельности государственных судебных экспертов и среди лиц, не являющихся таковыми. На наш взгляд важнее не констатация фактов, а выработка мер противодействия появлению недостоверных экспертиз. Наиболее эффективно это можно сделать при анализе фактических данных, содержащихся в заключении. Ни титулы, ни звания эксперта, ни его прошлый опыт, не броские названия как «независимая экспертиза», не могут быть критериями. Только исследовательская часть, в ней как в зеркале видно истинное лицо исследователя, насколько он опытен, где ошибся, а где сознательно искажает данные.

При изучении заключений экспертов в судебной практике Свердловской области, а так же личном участии автора в качестве эксперта и специалиста при судебном рассмотрении дел различной категории, было выявлено три основных тенденции, влияющих на недостоверность заключений экспертов: отсутствие фактических данных, их искажение и неверное истолкование.

Наиболее существенным нарушением принципа объективности экспертного исследования является полное отсутствие фактической базы исследования. Это проявляется зачастую в откровенном игнорировании признаков объекта исследования. Так, по гражданскому делу о возмещении вреда при ДТП эксперт автотехник в судебном заседании заявил: «Я что вам каждую царапину должен описывать, нет, мое заключение более глобально». Но такое «глобальное» исследование, опирающееся только на произвольные субъективные измышления, справедливо было отвергнуто судом, а за основу решения было принято заключение эксперта трасолога.

Не знание основ следоведения зачастую приводит к тому, что эксперты опираются не на материальные отображения, а на собственные математические абстракции. Так по делу о столкновении транспортных средств экспертиза была проведена на одной из кафедр УГТУ-УПИ. Эксперты, проведя сложные вычисления, составили математические модели механизма столкновения. Однако проведенное повторно исследование эксперта трасолога показало, что транспортные средства вообще не контактировали, поскольку участки следовых контактов не совпадают по локализации, механизму следообразования и даже по общим признакам.

В практике встречаются случаи подмены фактических данных экспертизы. Так, например, по заявлению водителя была проведена автотехническая экспертиза, в основу которой был положен след скольжения колес на проезжей части, «юз» длиной 20 метров. На основе этих данных эксперт вычислил скорость транспортного средства к моменту начала торможения и пришел к выводу, что водитель не имел технической возможности предотвратить столкновение. Однако такого следа торможения нет ни в протоколе осмотра, ни в схеме к протоколу. Эксперт взял данные со слов водителя. Это противоречит закону. Объектами исследований, говорится в статье 10 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», являются вещественные доказательства, документы, предметы, животные, трупы, и их части, образцы для сравнительного исследования, а также материалы дела, по которому производится экспертиза.

Таким образом, для экспертизы необходимы материальные носители информации, как источники сведений и объекты исследований. При этом существует четкая зависимость и процессуальная взаимосвязь между осмотром, признанием объекта вещественным доказательством и экспертным исследованием. Нельзя разрывать единый процесс правового познания от простейшего наблюдения, процессуального осмотра и инструментального экспертного исследования. Ни какой объект не может попасть на стол эксперта, не будучи надлежащим образом закрепленным в процессуальных документах.

К сокрытию сведений о признаках исследуемого объекта эксперты прибегают в целях затруднения объективной оценки их выводов. Так эксперт почерковед дает заключение и не иллюстрирует его, а лишь указывает, что форма движения при выполнении подстрочного элемента буквы «д» подписи овальная. В соответствии со статьей 25 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» материалы, иллюстрирующие заключение эксперта, прилагаются к заключению и служат его составной частью. Недопустимо голословное утверждение, эксперт должен привести фототаблицы, чертежи, диаграммы на которых будут видны признаки объекта исследования. При проведении повторной экспертизы было выявлено, что этот элемент имеет угловатую форму движений. Если бы эксперт дал иллюстрации, то овал от угла отличил бы любой школьник. Проведенная в Москве повторная экспертиза подтвердила наши выводы.

Фактические данные, как материальные носители сведений - категория объективная, первичная, а логические построения эксперта – субъективны и, следовательно, вторичны. Игнорирование этого основополагающего постулата приводит к тому что зачастую эксперты вольно относятся к вещной обстановке места происшествия. Так, эксперт-автотехник, проведя сложные вычисления, отнес точку, где произошло столкновение автомобилей на 10 метров назад, относительно первоначальной, указанной в схеме ДТП. При рассмотрении дела судья подозвала эксперта к своему столу и, указав на схему ДТП, спросила его, почему изменено место столкновения. На это эксперт ответил, что таковы его расчеты. В таком случае, получается, необходимо выйти на проезжую часть дороги, собрать все осколки стекол, частицы краски, следы колес и перенести их на новое место, на 10 метров назад. Это абсурдно. Судья, руководствуясь всеобщим материалистическим методом познания, справедливо отвергла выводы такой экспертизы.

Закон позволяет эксперту, с разрешения лица, назначившего экспертизу, применять разрушающие методы исследования, могущие повлечь полное или частичное уничтожение объектов (ст. 57 УПК РФ и 10 ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации»). По нашему мнению данное положение нуждается в более детальной регламентации, поскольку затрагивает основополагающий принцип всякого научного исследования – его проверяемость. Например, на экспертизу был представлен документ на одном листе белой бумаги, на котором исследовались запись даты и подписи, выполненные пастой шариковых ручек. Эксперты исследовали содержание феноксиэтанола и кинетику испарения спирта и сделали очень смелые выводы о времени выполнения подписи, без учета особенностей хранения документа. Такое спорное исследование противоречило данным, приведенным в методической литературе (3.). Весь исследуемый материал был израсходован, что исключало какие-либо повторные исследования и возможность проверить обоснованность и достоверность сделанных выводов. Следовательно, данная экспертиза непроверяемая и эксперты могут приводить любые данные.

Полное уничтожение объектов, приводящее к отсутствию фактических данных экспертизы, по нашему мнению, должно быть особо оговорено в законе. Во-первых, необходимо признать такой случай уникальным и эксперт должен обосновать исключительность применяемых методов. Во-вторых, для этого случая необходимо отдельное разрешение, лица назначившего экспертизу. В третьих, подобные исследования проводить желательно как комиссионное, либо в присутствии заинтересованных лиц.

Фактические данные для экспертизы могут быть получены при моделировании события и воспроизведены искусственно в эксперименте. При этом важно не просто подвести конкретный случай под действие универсальных физических или химических законов, а выявить все особенности и применять естественнонаучные законы не на атрибутивном, а на сущностном уровне. Так например, для определения механизма столкновения автомобиля «Мерседес» с краном, эксперту были представлены данные, полученные следующим образом. Был взят автомобиль, близкий по технических характеристикам, «БМВ» и другому водителю предложили двигаться по этой же трассе, с той же скоростью, а когда он увидит препятствие, быстро выбросить мешочек с песком на дорогу. В данном случае есть данные атрибутивного характера не влияющие на механизм движения и ими можно пренебречь. Но один фактор влияет на саму сущность произошедшего события – внимание водителя. При эксперименте второй водитель был специально предупрежден о появлении препятствия, а в реальном событии препятствие появилось совершенно неожиданно. В методической литературе (4.с. 60-64) приведены дифференцированные значения времени реакции водителя в зависимости от вероятности возникновения ДТП, которые колеблются от 0,6 до 1,4 секунды. В данном случае, при скорости движения «Мерседеса» 90 км/час пройденное расстояние будет 15 метров в эксперименте, и 35 метров в реальном происшествии, а это слишком большое различие, поэтому данные эксперимента нельзя использовать.

Фактические данные в большинстве случаев в экспертной практике приводятся достаточно верно, но иногда не верно оцениваются. Как известно всякий предмет состоит из элементов, а элементы обладают признаками, сочетание элементов и их признаков и придает объекту неповторимую индивидуальность (5. с. 10). При этом признаки отражают наиболее существенные стороны объекта, по которым можно узнать его и отличить от других. Игнорирование этих основополагающих принципов ставит под сомнение выводы эксперта. Так эксперт, не имеющий достаточной подготовки в области теории идентификации, проводит сравнение двух автомобилей по бирке, прикрепленной на лобовое стекло на стоянке, и игнорирует номера, выбитые на блоке цилиндров двигателя. Это равносильно тому, что человека будут отождествлять по фуражке и не учитывать его папиллярные линии.

Не корректное использование фактических данных мы находим в экспертизе документа, когда эксперты проводят дифференциацию пасты шариковой ручки и частиц тонера лазерного принтера. При этом в качестве основного признака указывается характерный блеск (отлив) частиц тонера. Однако при наблюдении под микроскопом точно такой же блеск имеет и паста шариковой ручки. Нельзя разделять два объекта по признаку, который присущ им обоим и особо не выделен.

Проблема достоверности экспертиз наиболее остро проявляется при использовании полуидеальных отражений. Обзор практики позволяет констатировать, что не существует каких либо статистически обоснованных количественных критериев для отнесения экспертных исследований к абсолютно истинным. Любое экспертное исследование лишь приближается к достоверному с заданной вероятностью. И эта вероятность имеет закономерную тенденцию к увеличению риска ошибки условно от 0,9 до 0,5 при переходах от простого механического контакта до сложнейших психофизиологических и психических отражений, от объективного к субъективному. В юридической практике полуидеальные следы в ряде случаев используются в качестве доказательств, например почерковедческие исследования. По нашему мнению в таких полуидеальных отображениях субъективное явно преобладает над объективным. Велика доля субъективного фактора при использовании гипноза, полиграфа, реконструкции лица по черепу, субъективных портретов.

Попытки выявления корреляционной зависимости между признаками почерка и возрастными, социально биографическими, соматическими, физиологическими, психологическими и патологическими характеристиками человека давно волнуют экспертов (6.с. 57). Однако графологических данных явно недостаточно для идентификации, вероятностное (гипотетическое) знание используется лишь в консультативной практике. В заключения экспертов ЗАО Независимое Агентство «Эксперт» (г. Москва) утверждается, что подпись в документе выполнена не в октябре, а в мае 2006 года. При этом эксперты ссылаются на собственную методику по установление давности (времени) выполнения подписей (7.). В соответствии с частью второй статьи 8 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» от 31.05.01. «Заключение эксперта должно основываться на положениях, дающих возможность проверить обоснованность и достоверность сделанных выводов на базе общепринятых научных и практических данных». Все разрабатываемые методики производства экспертиз, проходят обязательную проверку и апробацию, прежде чем будут рекомендованы к применению в судебно-экспертной практике. Авторская методика отражает только отдельный частный случай и не является общепризнанной среди экспертного сообщества.

Теория и практика почерковедческой экспертизы выработали основные подходы к решению вопросов о вариационности почерка. Каждый человек может писать быстро и медленно, небрежно и старательно. Различные варианты выполнения элементов букв могут проявляться от сбивающих обстоятельств а так же от задач и условий письма. В методиках указаны основные факторы вариационности, такие как возраст (формирование навыка письма в начальных классах, закрепление навыка в старших классах, быстрое письмо на первых курсах ВУЗов, упрощение почерка в первые годы работы, старческие изменения). На почерк влияет психофизиологические условия письма (волнение, испуг, утомление, недомогание, опьянение), непривычная поза при письме, непривычные материалы письма, а та же патологические изменения при различных заболеваниях и умышленные изменения почерка. При решении вопроса о давности выполнения подписи экспертами взят только один из множества признак – возрастные изменения писавшего за очень короткий отрезок времени, измеряемый месяцами. Такое исследование не может быть признано полным и всесторонним, поскольку любой из множества указанных выше факторов может существенно повлиять на вариант выполнения элементов подписи.

Большое практическое и теоретическое значение имеет анализ экспертиз, при проведении которых эксперт, верно выявляет и фиксирует все фактические данные, но как бы сдерживает себя, останавливает исследование. Приведем наиболее характерный пример. В г. Заречном Свердловской области был сбит пешеход со смертельным исходом. Эксперт, исследовав механизм дорожно-транспортного происшествия, пришел к выводу, что водитель не имел технической возможности предотвратить наезд. При повторном исследовании выяснилось, что эксперт верно выявил все фактические данные. Используя их, удалось рассчитать, что водитель выехал на полосу встречного движения, не пропустил пешехода на пешеходном переходе «Зебра» и превысил скоростной режим. Грубое нарушение Правил дорожного движения водителем осталось не замеченным экспертом, поскольку он делает выводы, формально верные, но по существу в угоду, лицу, назначившему экспертизу.

Таким образом, фактические данные, на которых основана экспертиза, имеют не меньшее, а по нашему мнению гораздо большее значение, нежели выводы эксперта. При решении достоверности заключения фактические данные самодостаточны , это такие же материальные отражения – следы, как выявляемые при следственном осмотре, только на более высоком уровне познания, с использованием инструментальной базы и специальных знаний. А вывод эксперта – это только субъективное личное мнение специалиста, которое, в соответствии с правилом достаточного основания должно опираться на достоверные исходные данные. Эксперт должен не просто сообщать о чем либо, а приводить основания, объективные данные, только тогда сообщение приобретает способность убеждать других.

Суд это не дискуссионный клуб, где каждый волен состязаться в красноречии. Ценность судебной экспертизы заключается, прежде всего, в проведенном исследовании и выявленных при этом признаках объекта. А сама экспертиза должна быть написана простым ясным языком, понятным для всех участников процесса, обязательно сопровождаться наглядными иллюстрациями основных, выявленных признаков, тогда она будет очевидной и достаточно достоверной.

Литература.

1. Эйсман А.А. Заключение эксперта (Структура и научное обоснование). М., Юрид. Лит. 1967.

2. Колдин В.Я. Судебная идентификация. – М.: ЛексЭст, 2002.

3. Состав и свойства материалов письма. – Справочное пособие. Под ред. Тросмана Э.А. – М.: НИИСЭ МЮ, 1989.

4. Суворов Ю.Б. Судебная дорожно-транспортная экспертиза. – М.: 2003.

5. Снетков В.А. Габитоскопия. – Волгоград. 1979.

6. Зуев-Инсаров Д.М. Почерк и личность (способ определения характера по почерку, графологический метод изучения личности) –М.: изд-во «СТ» 1993.

7. Мотря С.И. Установление давности (времени) выполнения подписей с применением традиционных криминалистических методов. М., 2005

Опубликовано: Проблема достоверности судебной экспертизы (фактические данные и выводы эксперта). – Российский юридический журнал. 2008, № 5. С.160-164.

П. С. Кузнецов