Какая теория журналистики необходима в россии
В мировой науке сегодня остро ставится вопрос о том, не устарело ли
понятие журналистики, меняющейся под натиском экономических, технологических и информационно-коммуникативных факторов. Соответственно, под сомнение ставится и потребность в теории журналистики как самостоятельной дисциплине. Об этом свидетельствуют, например, дискуссии, развернувшиеся на конференции Международной ассоциации исследователей массовой коммуникации (IAMCR; Париж, 2007). Сомнения нашли свое ясное
отражение в одном из докладов, озаглавленном «Что является журналистикой, и что только выглядит, как она?». В России есть не меньше (как минимум) оснований для постановки таких принципиальных вопросов, чем в других странах. И не меньше (как минимум) причин отстаивать фундаментальную теорию журналистики. Ее необходимость диктуется в первую очередь потребностью самой журналистики (коли уж журналистика существует в реальности) в своем сохранении и развитии.
Однако двигаться к стройной теории «от объекта» – это совсем не значит подчиняться его теперешнему состоянию и обслуживать его конъюнктурные запросы. Нельзя не увидеть различие между тем, чего ждут от науки конкретные журналисты (а часть из них совсем не расположена к сотрудничеству с ней), и тем, в чем объективно нуждается пресса. Именно ее потребности, которые тесно связаны с интересами общества, служат ориентиром для науки и исследователей. Таким образом, необходимость в теоретическом отражении журналистской практики не обязательно будет адекватно отражаться сознанием отдельных представителей практики, или групп профессионалов, или даже профессиональной корпорации. В этом положении нет драматического разлада, так же, как нет его в различии взглядов на задачи и
содержание теории журналистики среди тех, кто специально занимается ею.
Наука служит практике, но она имеет и другие стимулы своего развития. В значительной степени она развивается из самой себя, то есть откликается на потребности и запросы, которые рождаются в результате уже проведенных исследований и которые неизбежно возникают перед научным сообществом согласно логике движения исследовательской мысли. Эта плодотворная инерция познания свойственна, разумеется, не одной лишь теории журналистики, а любой области специализированного познания. Но как раз
включенность в общенаучные процессы и тенденции, в поток непрерывного
пополнения имеющегося знания придает теории журналистики дополнительную жизнеспособность. Оборотной стороной самодвижения является ее зависимость – добровольная и сознательно принимаемая – от смежных научных дисциплин, в первую очередь от социально-гуманитарных, хотя и не только от них. Отношения с ними отмечены как единством и гармонией (взаимодействие и взаимовлияние), так и противоречиями (различия в понимании и интерпретации общего объекта анализа). Нужно глубоко вникнуть в
эти отношения, верно их оценить, ибо они играют важнейшую роль в самоопределении теории журналистики.
Но сначала надо все-таки представить науку о журналистике как сложившуюся область знаний и деятельности, обладающую традициями и опытом, которые заслуживают сохранения и поддержки. Естественно, в фокусе нашего внимания находится прежде всего тот капитал, которым обладает российская наука.
Сбережения в первую очередь заслуживает сама по себе традиция формирования специальной и широко разветвленной дисциплины, имеющей своим совокупным объектом именно журналистику. Возможно, людям, которые по роду занятий не погружены в теоретические дискурсы, это заявление покажется констатацией общепонятного. В действительности множество стран, имеющих право называться научными державами, не культивируют специализированное исследование журналистики. Конечно, там не обходится без самого пристального анализа медиатекстов, культурологического, социологического, политологического осмысления прессы, описания ее истории и т. п. Но нередко это происходит в рамках других дисциплин. В России же с давних пор наука о журналистике существует под собственным именем, по этой дисциплине читаются курсы в учебных заведениях и присуждаются ученые степени, согласно списку ВАК. У специалистов есть много претензий к качеству разработок по вопросам теории и практики прессы, как и к общему положению дел в этой дисциплине. Но нельзя не придавать значения самому факту ее наличия и многолетнего развития.
Для отечественной науки характерно комплексное и целостное понимание журналистики. В частности, в нем синтезируются культурно-исторические, филологические, обществоведческие подходы к объекту изучения. Для западноевропейских университетов типичным является разделение знания на гуманитарное и социально-политическое, причем исследованию журналистики, как правило, отводится место в ряду социальных дисциплин. Соответственно, она рассматривается преимущественно как средство коммуникации, с упором на механизмы передачи новостей, психологию воздействия на массовую аудиторию, участие в политическом процессе. На этих путях зарубежные исследователи достигли заметных результатов. Поэтому понятен растущий интерес отечественных ученых к методологическим матрицам, предлагаемым авторитетными зарубежными коммуникологами. Но если ограничиться только этими подходами, вся пресса по произволу исследователей превратится в инструмент, средство, пассивное орудие в руках властителей мира. То, что делает журналистика для общественного самопознания и просвещения, саморегулирования, раскрытия духовного богатства нации и человека, окажется вне поля зрения ученых. Так же, как и творческая, духовно-созидательная работа самих журналистов, формирование и реализация личности, которой посчастливилось связать свою судьбу с прессой. Сомнительно, чтобы журналисты в большинстве своем согласились с таким уничижительным к ним отношением. Нельзя, однако, не заметить, что в странах, где изучение прессы тяготело к социологической методологии, с недавних пор наблюдается некоторая смена приоритетов, в пользу профессионально-гуманитарной ориентации исследований. В подобных фактах мы находим подтверждение глубокой обоснованности путей, по которым издавна идет национальная исследовательская школа.
С точки зрения методов познания существенно, что наша наука о прессе несет в себе явный след генетического родства с социальной философией, филологией, историей и другими классическими гуманитарными дисциплинами. Они ориентированы в большей степени на качественные методы. Социально-политические дисциплины, в русле которых зачастую строится знание о журналистике в Европе, интенсивно используют методы количественные, в частности статистические. Между этими видами инструментария нет непроходимой границы, они призваны дополнять друг друга в интересах приближения к истине. Прикладные эмпирические проекты давно уже перестали быть редкостью в отечественной исследовательской практике, в стране успешно действуют крупные центры статистического изучения медиасферы. Но эмпирика не дает ответов на коренные вопросы о роли прессы в жизни общества и человека, о закономерностях ее возникновения и развития, деонтологических основаниях журналистики и т. п. К тому же, под неодолимым влиянием рынка, статистика сосредоточивается на рейтинговых показателях деятельности СМИ. Тем самым сущностные проблемы взаимоотношений журналистики и мира оттесняются на периферию исследовательского внимания. Их решение не подвластно цифре – здесь требуется иной категориальный аппарат, здесь надежнее проявляет себя метод понимания, давно и успешно применяемый в гуманитарных исследованиях.
Нельзя не сказать и о некритическом восприятии доктрин, концепций и терминологического аппарата. Можно ли, например, безоговорочно согласиться с популярной в Европе теорией ролей журналиста, в свете которой он предстает как распространитель информации, интерпретатор и оппонент власти? Стоит лишь перешагнуть через узкие рамки взаимоотношений прессы с властью, как вспомнятся роли социального мыслителя, просветителя, бытописателя, защитника и прочее и прочее. Надо ли соглашаться на изживание высокого статуса публициста (наименования, не принятого в англосаксонской школе) в пользу безвкусного обозначения «коммуникатор»? В любом ли научном контексте уместно понимать читателя как реципиента? не лишаемся ли мы тем самым идеи равноправного духовного взаимодействия автора и его аудитории, которым сильна российская журналистика? Таких вопросов возникает множество при регулярном знакомстве с исследовательской литературой.
Они особенно болезненно решаются в ситуациях, когда наука предлагает практикам методические разработки, советы и технологии труда. В них контрастно проявляется идея о том, что потребность в зрелой теории имеет не только и не столько академическое происхождение, что она не в меньшей степени порождается производственными заботами редакций, да, собственно,
и общественными интересами в широком плане. Типичный пример тому дает опыт редакционного бизнес-планирования. Казалось бы, здесь действуют унифицированные методики, лишенные «гражданства». Однако специалисты в этой области утверждают, что первой и самой распространенной ошибкой российских разработчиков бизнес-планов является попытка применить западную методологию без ее адаптации к специфике российской деловой среды, российским правилам делового оборота. Несомненно, что без фундаментальной теоретической подкладки нельзя построить предметный анализ специфического российского медиарынка, а без этого – не выработать полезных технологических рекомендаций по налаживанию редакционного маркетинга.
Острота поставленных вопросов прямо связана с тем, как теория журналистики (точнее – теоретики) налаживает партнерское взаимодействие с другими научными дисциплинами.
Смежные научные дисциплины вырабатывают понятия, без которых невозможно обойтись при изучении журналистики. Такое заимствование позволяет экономить ресурсы своей отраслевой науки и дает ей мощный импульс качественного роста. Одним из самых ярких примеров служит сравнительно недавнее ее соприкосновение с кибернетикой. Информационное измерение журналистики, содержание и формы обратной связи, системное описание роли прессы в социальном управлении и самоуправлении – все эти темы невозможно рассматривать вне информационно-кибернетического научного контекста.
Использование понятийного и эмпирического материала смежных дисциплин раскрывает для нас код общения с ними и дает возможность избегать дилетантизма при освещении специальных вопросов. Нам не удавалось бы вступать во взаимодействие со «смежниками», если бы мы не брали на вооружение всесторонне осмысленные ими категории. К примеру, назовем такие категории, как власть в политологии, образ в теории литературы, социальная роли в социальной психологии. Но еще важнее осознать те сложности, которые связаны с адаптацией привносимых со стороны понятий и методологических подходов.
Первая сложность. Нельзя облегчать себе задачу, механически встраивая перенимаемые кванты знания в журналистский контекст. От исследователя прессы требуется строгость и глубина мышления, чтобы не допустить их вульгаризации поверхностной аранжировкой, и в то же время нужно осознавать, что под влиянием специфики журналистской деятельности заимствованные понятия обретают новую жизнь, используются для обозначения качественно иного материала.
Вторая сложность, в продолжение сказанного выше. Одна из проблем сотрудничества со «смежниками» заключается в том, что они, как правило, видят журналистику не комплексно и целостно, а односторонне, под своим углом зрения. Соответственно, когда они обращаются к журналистике, их понятийно-терминологические ряды выглядят бедными, одноплановыми. Столь же ненадежными оказываются и дефиниции, которые относятся к явлениям из области функционирования прессы. Так, социологическая однозначность трактовок дает в результате весьма бледные интерпретации журналистики или связанных с ней феноменов и отношений. Подобным образом и в политологии все реальное богатство журналистики умещается в понятии политической коммуникации.
Всякое возвеличивание какой-либо смежной науки при трактовке явлений журналистики неизбежно ведет к упрощению представлений о ней. В таких случаях новые термины не облегчают познание, а делают его плоды незрелыми и безвкусными. Из этого заключения в свою очередь следует выводы о том, во-первых, что необходима специализированная область научного знания, обладающая собственным аппаратом и широким проблемно-тематическим полем деятельности, и, во-вторых, интенсивное развитие теории журналистики нельзя откладывать «на потом» – место, предназначенное для адекватного практике знания, очень быстро будет занято другими претендентами. Как, впрочем, и место самой журналистики не останется вакантным, если она начнет отступать от присущих ей форм существования и принципиальных профессиональных установок.
Журналистика и медиаобразование-2007: сб. трудов II Междунар. науч.-практ. конф. (Белгород, 1-3 октября 2007 г.): в 2 т. / под ред. проф. А.П. Короченского. - Белгород: БелГУ, 2007. – С. 18 – 21.
http://window.edu.ru/window_catalog/pdf2txt?p_id=31912&p_page=3
1 Обратите внимание на упоминаемые в научных работах и публикациях имена. Уточните биографические данные и сферу интересов их обладателей по словарям (энциклопедическим, специальным) или на одном из порталов ИНТЕРНЕТ (http://www.slovopedia.com; http://www.slovar.info; http://enciclopaedia.ru). При необходимости обратитесь к толковому словарю.
2 Работы, отмеченные «*», даны в приложении в электронном виде.
3 Работы, выделенные курсивом, необходимо законспектировать.
4 Левúн Курт (1890 – 1947 гг.) – выдающийся немецко-американский психолог, по определению современников, «один из самых оригинальных мыслителей ХХ века».
5 Блохинцев Дмитрий Иванович (1908 – 1979 гг.) – известный российский физик-теоретик и общественный деятель.
6 Овчинников Всеволод Владимирович – журналист-международник, публицист.
7 См.: Шувалова Л.Г. За научную разработку проблемы газетных жанров. Cб. Вопросы партийно-советской печати. Л.,1957.
8 См.: Журбина Е.Й. Теория н практика художественно-публицистических жанров. М., 1969.
9 См.: Черепанов М.С. О приметах газетных жанров. Вестн. Моск. ун-та. Сер. История, филология. 1959, № 1I; его же. О тенденциях развития жанров советской публицистики. Вестн. Моск.ун-та. Сер.7. Филология, журналистика ,1964, № I; его же. Работа над очерком. М., 1964; его же. Проблемы теории публицистики. М. ,1973.
10 См.: Стрельцов Б.В. Публицистичность информационных жанров. Минск, 1973; его же. Аналитические жанры. Минск, 1974 (на белорусском языке).
11 См.: Жанры советской газеты. М., 1972; Газетные жанры. М., 1971.
12 См.: Проблемы газетных жанров. Л., 1962; Проблемы жанров в журналистике. Л.. 1968; Газетные жанры. Свердловск, 1962; Ленинские традиции печати (проблемы газетных жанров). Свердловск, 1974.
13 Михайлова И.Б. Чувственное отражение в современном научном познании. М.,1972,с.43.
14 См.: Ученова В.В. Исторические истоки современной публицистики. М., 1972.
15 Ленин В.И. Полн. собр. соч., т.29, с. 194.
16 Журналист. 1974. № 11., с. 35.
17 См.: Дробашенко С. Феномен достоверности. М., 1972; Явчуновский Я.И. Документальные жанры. Саратов, 1974; Сб. Документальное и художественное в современном искусстве. М., 1975; Муратов С.А. Пристрастная камера. М., 1976; Ученова В.В. Творческие горизонты журналистики. М., 1976.