Теория публицистики

3 курс (очное отделение)

СЕМИНАРСКОЕ ЗАНЯТИЕ № 1

Теория публицистики:

ДИСЦИПЛИНАРНЫЙ СТАТУС^1,2,3

Теоретические вопросы

1. Каково ваше отношение к высказыванию К. Левина⁴: «Нет ничего столько же практичного, как хорошая теория»?

2. В чем смысл утверждения Д.И. Блохинцева⁵: «Чтобы построить полную теорию, фактов всегда достаточно, не хватает только фантазии»?

3. В чем заключается проблема создания теории публицистики?

4. Каким образом формулируется объект и предмет теории публицистики?

5. Во взаимодействии с какими отраслями научного знания формируется теория публицистики?

6. Назовите основные методы теории публицистики.

7. В чем заключается ценность историко-сравнительного метода? Почему теория публицистики обращается к нему?

8. В чем заключается смысл и ценность метода генетической реконструкции?

9. В чем заключается ценность биографического метода? Почему теория публицистики обращается к нему?

Практическое задание

1. Прочитайте эссе В.В. Овчинникова⁶ «Творческое кредо – “грамматика жизни”»*. Чем оно интересно для теории публицистки?

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. Ученова В.В. Основные направления разработки теории публицистики. – М., 1978. – С. 54 – 59*.

2. Корконосенко С.Г. Какая теория журналистики необходима в России // Журналистика и медиаобразование-2007: Сб. трудов II Междунар. науч.-практ. конф. (Белгород, 1-3 октября 2007 г.): в 2 т. / Под ред. А.П. Короченского. - Белгород: БелГУ, 2007. – С. 18 – 21*.

3. Текст лекции.

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. Черепахов М.С. Проблемы теории публицистики. – М., 1971.

2. Короченский А.П. Отечественная журналистская наука: между прошлым и будущим // Журналистика и медиаобразование в XXI веке: Сборник научных трудов международной научно-практической конференции (Белгород, БелГУ, 25-27 сентября 2006 г.). – Белгород: БелГУ, 2006. – С. 12 – 18.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Всеволод Владимирович Овчинников

Творческое кредо – “грамматика жизни”

В 50-х годах я семь лет был корреспондентом «Правды» в Китае, в 60-х — семь лет в Японии, в 70-х — пять лет в Англии. Написал об этих стра­нах девятнадцать книг, разошедшихся общим тиражом в семь миллионов экземпляров.

Поскольку в любой стране автор после уплаты налогов получает не менее доллара с каждой про­данной книги, зарубежные коллеги были убежде­ны, что подобный коммерческий успех принес мне не менее семи миллионов долларов.

Но, во-первых, интеллектуальная собствен­ность у нас недооценивалась. В советские годы я получал не по доллару, а по две копейки за эк­земпляр. Да и эти 140 тысяч брежневских рублей после гайдаровской инфляции превратились в 43 американских доллара. Так что ни яхты, ни виллы у меня нет. Человек, входивший в первую десятку журналистов-международников страны, оказался в категории «новых бедных»...

После путча «Правду» закрыли, а новый руко­водитель Гостелерадио — демократ первой вол­ны— отстранил меня от воскресной «Междуна­родной панорамы», где я тринадцать лет был одним из ведущих.

Пришлось на четыре года уехать в Китай как бы в сахаровскую ссылку — принять приглаше­ние агентства «Синьхуа» на черновую работу в его русской службе. Спасибо «Российской газете», которая предложила писать для нее из Пекина, а потом взяла в штат обозревателем, каковым я яв­ляюсь и поныне.

Когда прошла прозападная эйфория козырев-ского периода, была реабилитирована и моя репу­тация одного из ведущих востоковедов. Меня включили в состав Российско-китайского коми­тета дружбы, мира и развития, а также Российс­ко-японского комитета XXI века.

Но вернусь к старым временам. Я проработал в газете почти двадцать лет, написал три книги о Китае и три книги о Японии, когда ощутил некое чувство неудовлетворенности от традиционного журналистского жанра. Захотелось рассказать читателям не только об актуальных политичес­ких, экономических и социальных проблемах данной зарубежной страны, но и о той почве, в которой эти проблемы коренятся, о той атмосфе­ре, в которой они прорастают, развиваются и выз­ревают.

После возвращения из Токио в Москву я опуб­ликовал в журнале «Новый мир» книгу «Ветка сакуры. Рассказ о том, что за люди японцы». Именно ее можно считать воплощением моего творческого кредо: убедить читателя, что нельзя мерять чужую жизнь на свой аршин, нельзя опи­раться лишь на привычную систему ценностей и критериев, ибо они отнюдь не универсальны, как и грамматические нормы нашего родного языка.

Попытка создать путеводитель по народной душе, сформулировать «грамматику жизни», дабы объяснить незнакомую страну через ее на­род, была новшеством для нашей тогдашней пуб­лицистики. Но дело не только в своеобразии за­мысла. И не только в том, что «Ветку сакуры» впервые опубликовал Александр Твардовский, когда выход каждого номера его столь же опаль­ного, сколь и популярного «Нового мира» стано­вился событием в духовной жизни страны. Хотя оба этих обстоятельства, безусловно, усилили ред­кий для журналистской книги резонанс.

Главной причиной поразительной для самого автора популярности «Ветки сакуры» стало дру­гое. Читатель воспринял это произведение как призыв смотреть на окружающий мир без пред­взятости, без идеологических шор. Самой боль­шой в моей жизни похвалой были тогда слова Кон­стантина Симонова: «Для нашего общества эта книга — такой же глоток свежего воздуха, как песни Окуджавы...»

Но именно поэтому «Ветка сакуры», а десять лет спустя «Корни дуба» вызвали нарекания иде­ологических ведомств. Обеим книгам досталось по полной программе: приостанавливали подготов­ку к печати, рассыпали набор, требовали измене­ний и сокращений. Пришлось кое в чем пойти на компромиссы.

В Японии «Ветка сакуры» стала бестселлером. (Жаль лишь, что СССР не был участником Кон­венции об авторском праве и издатели ничего мне не заплатили.) Даже британцы, скептически относящиеся к попыткам иностранцев разобрать­ся в их национальном характере, встретили анг­лийское издание «Корней дуба» весьма благо­склонно.

Однако это укрепило позиции не автора, а его критиков. Дескать, идейные противники СССР не случайно ухватились за эти писания, ибо прису­щая им идеализация капиталистической действи­тельности, отсутствие классового подхода льют воду на их мельницу. Таков был официальный вердикт для обеих книг. Лишь в 1985 году, после неоднократно отклоненных представлений, дило­гия «Сакура и дуб» была удостоена Государствен­ной премии в области литературы.

Мы часто повторяем слова поэта: «Умом Рос­сию не понять, аршином общим не измерить...» Вступая в эпоху глобализации, нам надо осознать, что такого «общего аршина» не должно быть и при подходе ко всем другим народам. Именно эта ис­тина позволяет моим книгам сохранять актуаль­ность.

Овчинников В.В. Творческое кредо – “грамматика жизни” //

Овчинников В.В. Калейдоскоп жизни: экзотические, драматические

и комические эпизоды личной судьбы ветерана журналистики.

– М., 2007. – С. 21 – 24.

Виктория Васильевна Ученова