Периодизация Белинского
Мы, читатели, слушатели, зрители, были и остаёмся в ответе за многое, что творится в литературной жизни, в искусстве слова, в нашей культуре.
Читатели – реальные участники литературного процесса. Своим спросом (в том числе и покупательским, и библиотечным, и т.д.), своими предпочтениями и вкусами они опосредованно влияют на ход дел в самой литературе, на творческий процесс, на судьбы литературных произведений1.
Ещё в 1922 году А.И.Белецкий в статье "Об одной из очередных задач историко-литературной науки (Изучение истории читателя)" говорил, как о само собой разумеющемся, что " история литературы не только история писателей, но и история читателей, что без массы, воспринимающей художественное произведение, немыслима и сама творческая производительность, что история литературы должна интересоваться распространением в массе литературных форм, их борьбой за существование и преобладание в читательской среде".
Известная категоричность А.И.Белецкого нисколько не умаляет справедливости его суждений о целесообразности изучения роли читателя в литературной жизни.
Первым в России, кто предложил удивительно стройную (и по сути оставшуюся незамеченной и незаслуженно обойденной гуманитариями) типологию читательского мира в связи с развитием самой словесности, был В.Г.Белинский.
Давно уже стал хрестоматийным (в извлечениях непременно включаемый в школьные программы) цикл статей Белинского "Сочинения Александра Пушкина" (1843 – 1846). Со времен Чернышевского в этих статьях усматривается "одно стройное целое", созданное "под влиянием одной мысли, по одному общему плану".
Много появилось у нас с сороковых годов Х1Х века разных историй русской литературы, но опыт Белинского продолжает сохранять для исследователей и любителей русской словесности значение живого и мудрого образца. Поэзия, история и литературная критика слиты здесь естественно и непринужденно.
Одно из главных достижений Белинского – системный подход к литературно-общественному процессу.
Литература всегда нуждалась и нуждается в сопереживающем ей читателе. Но впервые об этом последовательно и основательно в культурном пространстве России стал размышлять Белинский.
I. Специфика литературного процесса в россии. Проблемы периодизации
Литературный процесс в России является органической частью мирового литературного процесса. Русская литература, насчитывающая в своем развитии десять с лишним веков, прошла через те же самые стадии, что и литература мировая (точнее - европейская). Как и в истории большинства европейских литератур, в истории русской литературы традиционно выделяются периоды древней (старой) и новой словесности. Древнерусская литература типологически принадлежит к средневековым европейским литературам, то есть ей свойственны те же самые стилевые и жанровые закономерности, что и другим литературам средневековья. Русская литература нового времени развивается в русле общеевропейского процесса, проходя через стадии классицизма, романтизма, реализма и вступая на рубеже веков (XIX - XX) в полосу общего мирового культурного кризиса.
В то же самое время русская литература - это феномен национальной культуры России, и национальное своеобразие культурного процесса определяет специфику эволюции русской литературы в целом.
О самобытности национальной культуры и литературы России впервые по-настоящему заговорили в конце XIX в., когда со всей отчетливостью стало ясно, какое эстетическое и нравственное богатство представляет собой русская классика XIX в.
И Ф.М. Достоевский, и А.П. Чехов, и многие другие деятели художественной культуры подчеркивают небывалый взлет, стремительность развития русской литературы. И оба в один голос утверждают, что эта литература «очень молода». А ведь речь идет о стране с тысячелетней историей и культурой, где классика стала закономерным итогом многовековой культурной деятельности, и для этого понадобилось согласное напряжение лучших духовных сил нации.
Конечно, А.П. Чехов и Ф.М. Достоевский говорили прежде всего о литературе нового времени (древнерусская литература была открыта по-настоящему только в XX в.). Наших классиков поражал ее стремительный взлет, напоминающий культурный взрыв, побудивший к жизни и просвещению огромную страну, полную надежд и великих возможностей. Но если мы обратимся к самому началу нашей словесности, к «золотому» времени Киевской Руси, то и здесь мы столкнемся с подобным же феноменом: внезапно, вдруг, словно на пустом месте появилась великая литература своего времени - эпические летописи, торжественное красноречие, вобравшее в себя красоту эллинского слова, не говоря уже о «Слове о полку Игореве». Что стояло за этим культурным взрывом - мы можем только догадываться. Несомненно одно: стремительность, концентрированность литературного процесса Руси-России является специфической чертой ее национальной культуры. Однако эта стремительность, это «вдруг» сочетается с противоположным явлением - замедленностью, неожиданным обрывом литературных традиций. Одним из первых о таких обрывах в истории русской культуры заговорил П.Я. Чаадаев в своем знаменитом «Философическом письме», отказав России вообще в праве находиться среди цивилизованных народов и государств. В начале XX в. о прерывистом и катастрофическом развитии России писал философ Н.А. Бердяев в своей работе «Истоки и смысл русского коммунизма». Его выводы в полной мере можно отнести и к историко-литературному процессу в России, которому в полной мере свойственна подобная прерывистость, неравномерность, когда стремительное, концентрированное развитие русской словесности сменяется длительным застоем, медленной .
Причины подобной неравномерности связаны, конечно, с историей России, но не только с ней. Ибо литература как искусство художественного слова относительно автономна, но обладает своими законами, и историко-литературный процесс - это прежде всего изменение поэтики, изменение жанровой системы, смена методов и направлений. Но в то же время, рассматривая конкретное движение литературных форм, полностью игнорировать исторический фактор (общественный, социальный, политический) нельзя, иначе мы впадаем в другую крайность.