Глава 4. Периодика Тобольской губернии начала XX века

За неполных два десятка лет русские газеты и журналы пережили события русско-японской войны (1904–1905), революцию 1905 года, последовавшие за ней годы реакции, общественный подъем 1910–1912 гг., начавшуюся в 1914 году первую мировую войну, февральскую революцию 1917 года.

В начале XX века сибирское общество ожидает либеральных реформ, которые могли бы подарить ему долгожданное земство, местное самоуправление, выступает за решение «проклятых сибирских» вопросов (уголовная ссылка, реформа суда, переселение и пр.). В этот период в губернию присылают новую волну политических ссыльных, уже не народников, а большевиков, оказывавших на местную прессу и общество до периода реакции наибольшее влияние. С другой стороны – развиваются капиталистические отношения, наблюдается общий рост городов, происходит оживление промышленности, активизируется частная инициатива.

Тематика и проблематика тобольской газеты «Сибирский листок» (1890–1919)

На сегодняшний день история издания «Сибирского листка» наиболее полно изложена В. Белобородовым⁹⁹, также к истории газеты обращалась Е.Н. Коновалова¹⁰⁰ и Ю.Л. Мандрика¹⁰¹.

К началу издания «Сибирского листка» в Сибири и Тобольской губернии был накоплен опыт по изданию ведомственной литературы, официальной периодики и даже частной газеты. Г.Н. Потанин в статье, посвященной 10-летнему юбилею газеты «Сибирь» («Восточное обозрение», 1883), писал о необходимости развивать провинциальную частную прессу и выражал надежду на открытие новых газет в городах Западной Сибири: «Отчего бы, например, не иметь своей газеты торговой и промышленной Тюмени или большому Омску?»¹⁰². Областники изначально видели в «Сибирском листке» «запасной аэродром», в случае, если иркутское «Восточное обозрение» прикроют¹⁰³.

Все издание «Сибирского листка можно разделить на два больших периода, общим у которых является постоянное присутствие ссыльных сотрудников. Они определяли направленность издания, что отчасти влияло на сложные отношения с цензурой. У истоков газеты стояли А.А. Зубковский, ссыльный интеллигент, и давший деньги на издание первый редактор-издатель, привлекавшийся за хранение запрещенной литературы «Земли и воли», тобольский купец А.А. Сыромятников.

Первый период истории «Сибирского листка» (1890–1900) связан с развитием экономических тем, освоением тобольского севера. Сквозь описание, исследование края, обозначение проблем экономики пробивается желание принять участие в общественной жизни – это подтверждают передовые статьи, написанные до начала века. Они дают представление о внутренней позиции редакции, о ее стремлении участвовать в общественной жизни. В январе 1897 года В.Ф. Костюрин публикует статью «Несколько слов нашим читателям и сотрудникам»¹⁰⁴. Здесь, признавая проблемы издания (узость программы, невысокий с середины 1890-х гг. уровень материалов, безденежье), он проводит четкий водораздел жизни «Сибирского листка»: до и после того, как «он перешел в наши руки». Костюрин заявляет, что сотрудники смотрят на газету «как на обязательную для себя общественную работу» и определяет цель редакции – «создать силу общественного мнения, сплотить местную интеллигенцию для дружной, солидарной общественной работы». Несмотря на высокие идеалы демократической журналистики, автор не выстраивает вертикали Учитель-журналист – Ученик-читатель, а пытается уровнять позиции «маленького человека» и сотрудника издания. «Сибирский листок» в этот период как раз начинает приобретать вид городской газеты, сужает предмет своего интереса с экономики всей Тобольской губернии и Сибири до дел маленького небогатого провинциального городка, постоянно комплексующего из-за своей отсталости, грезящего о былом величии. Одновременно сфера интересов расширяется: редакцию волнует весь срез городской жизни, от хроники местных событий до социальных и политических проблем. В публикациях издания появляется сквозной персонаж - горожанин-обыватель, особенно часто становящийся героем фельетонов М.Н. Костюриной. Таким образом, в статье выстраиваются отношения между местной интеллигенцией, представляющей ядро общественной инициативы, и мещанином-обывателем, ради улучшения жизни которого и призваны работать первые: «Хотелось бы сделать местную газету потребностью «маленького человека», чтобы он видел и чувствовал, что его интересы не забываются, что и они имеют свое общественное значение, чтобы и у него явилось желание и потребность прибегать к прессе». В таком видении журналистских задач отражаются не только отношения равенства, но и внутреннее служение.

За первый период издания «Сибирского листка» складывается сеть корреспондентов (А.А. Крылов, Е.В. Кузнецов, М.С. Знаменский, барнаулец Штильке, И.Я. Словцов, П.М. Головачев и др.), появляются именитые сотрудники газеты (Мамин-Сибиряк, Ядринцев, Грабовский, Скалозубов, Подревский, Мамеев).

В письмах постоянного сотрудника редакции М.Н. Емельяновой-Костюриной уже в 1893 году звучит мысль о том, что необходимо взять издание в свои руки, изменив при этом редакционную политику, расширив программу¹⁰⁵. Неудачи издания, частая смена редакторов, экономический неуспех и пр. вынуждают активных и влиятельных журналистов, чету Виктора Федоровича и Марию Николаевну Костюриных, взяться за издание газеты самостоятельно. В 1900 году Мария Николаевна официально становится редактором-издательницей «Сибирского листка», чем знаменуется начало второго периода издания, и остается на своем посту вплоть до закрытия газеты, до 1919 года.

Размах и глубину, возможность влиять на местное общество «Сибирский листок» получил в начале XX века, когда его программа была, наконец, расширена. М.Н. Костюрина, жена политического ссыльного, сама член народовольческой организации, слушательница Высших женских курсов, имела опыт революционной работы по организации нелегальной типографии. Однако идейно-политическая позиция редакции обнаруживает скорее уклон в областнические идеи, чем собственно революционно-демократические (исключая период революционного подъема в 1905–1907 гг.). Уже в 1890-е гг. Г.Н. Потанин жаловался, что из-за нежелания сибиряков участвовать в создании собственной печати пришлые политические ссыльные захватывают редакции, не отстаивают местные интересы, привносят в сибирское общество чуждые идеи. Но упреки Потанина не могли относиться к В.Ф. Костюрину, который, как многие приезжие, с успехом адаптировался в Тобольске, вместе с женой-сибирячкой занимался краеведением и общественной деятельностью и являлся, по признанию многих, фактическим редактором газеты. Идеи журналистского служения и создания «самодеятельного» общества, которые лейтмотивом проходят через всю публицистику Костюриных, возникают в русской журналистике в 1860-е гг. XIX века в среде демократической интеллигенции. Костюрины в начале становления политических идей находились как раз под влиянием народников, которые, в свою очередь, способствовали возникновению сибирского землячества и идей областнического, местного движения.

М.Н. Костюрина посещала собрания сибирского землячества в Петербурге, и идеи создания местной печати были ей хорошо знакомы. «Сибирский листок» на протяжении всего существования поддерживала личные и деловые отношения с областниками, испытывала влияние их взглядов.

Откликнувшись в 1894 году на смерть Н.М. Ядринцева, М.Н. Костюрина в статье, посвященной судьбе и творчеству знаменитого сибиряка, вспоминала о последней встрече. По ее словам, незадолго до своей смерти он посетил редакцию «Сибирского листка», обещая свое сотрудничество, но, как оказалось, прощался со всеми. Вспоминая о Н.М. Ядринцеве в статье 1900 года¹⁰⁶, Костюрина создает парный образ «отцов сибирской жизни и сибирской журналистики», то есть областников и их последователей, «сибиряков-детей», современных общественных деятелей. В конце статьи М.Н. Костюрина предлагает «детям» символически увековечить память учителя, отца-Ядринцева (дать возможность высшего образования женщинам-сибирячкам, открыть общесибирский отдел РГО, устраивать литературные вечера в память о нем). Таким образом, она признавала свое поколение вторичным, поколением детей, которые, по ее характеристике, менее талантливы, менее масштабны, но и более многочисленны. Их «сотни», и все они – «культурные работники» Сибири, вступившей «твердой ногой на путь прогресса».

С начала века в газете публикуют материалы Г.Н. Потанина, чья общественная деятельность особенно активно разворачивается после смерти друга и верного соратника Н.М. Ядринцева. В 1907 году здесь печатают его статью «Будущее сибирской областнической тенденции»¹⁰⁷. В ней Потанин высказывает мысль об административной и экономической децентрализации и создании областной сибирской думы. Эти идеи многократно поднимают публицисты «Сибирского листка» – М. Костюрина, В. Костюрин, Н. Скалозубов и др. Связи с областниками и их идеями обнаруживаются не только в личных контактах, цитировании или прямой публикации трудов. Костюрины с журналистской работой сочетали активное участие в создании губернского музея (причем создан он был по общественной инициативе, а не по распоряжению администрации), являлись постоянными сотрудниками «Ежегодника Тобольского губернского музея». Таким образом, краеведческая исследовательская деятельность также была частью их общественной работы на благо изучения Сибири.

Сквозь тернии предварительной цензуры, многочисленные ходатайства, прошения редактору-издательнице удалось официально (с 1903 года) сделать газету общественно-политической. Сегодня у исследователей нет единого мнения о характере политических взглядов редакции «Сибирского листка». В. Белобородов считает, что назвать издание демократическим было бы ошибочным, скорее, оно либеральное, а Е.Н. Коновалова полагает, что газета находилась под влиянием социал-демократов.

Большинство изданий Тобольской губернии, за исключением периода 1905–1907 годов, были либеральными, не имели четко выраженных политических взглядов, чем и отличались даже от соседних Омска, Томска, не говоря о Восточной Сибири. Интересен в связи с этим комментарий редакции «Сибирского листка» к письму депутата II Государственной Думы В. Колокольникова (1907)¹⁰⁸. В письме депутат сетует на преследования правительства и нежелание ярких представителей партий участвовать в работе Думы, ставит вопрос о возможном ее бойкотировании или поддержке партии кадетов. В «Примечании редакции» же четко дается понять, что политические партии не могут определять интересы края, наоборот, только «сибирская группа» в Думе способна получить поддержку местных общественных сил и отстоять «территориальные интересы». Областнический, территориальный, краевой взгляд на государственное законотворчество оказывался доминирующим в редакции, о чем свидетельствуют постоянные отчеты или, как их принято было маркировать в газете, «письма депутатов».

Итак, депутаты в «Сибирском листке» передавали все подробности работы «сибирской группы» в Думе (всех созывов), в частности, их интересовали налоги на традиционные промыслы, проекты в области переселенческого дела, земского управления и пр. Тон писем –разъясняющий, то отеческий, благожелательный, то дружеский, «земляческий». Депутаты, как следует из «писем», «хлопотали» о благоустройстве Сибири, вникали во все детали, разъясняли читателям сложные вопросы – «чисто местные мелочные сибирские дела». Большая политика, общероссийские проблемы отходили на задний план под натиском местных сибирских нужд.

Таким образом, газета была не просто либеральной, в ней на всех уровнях подчеркивались связи с областниками и их идеями, и демократические настроения, свойственные позиции редакции, имели скорее областническое, чем социал-демократическое происхождение. Связи эти обнаруживаются и в публицистике наиболее ярких авторов «Сибирского листка». М.Н. Костюрина, расширив программу издания, перенесла в свои фельетоны (под типичным для провинциальных изданий названием «Злоба дня захолустья») обсуждение сиюминутных и злободневных вопросов жизни города. В темах, ею поднимаемых, героях, постоянных сюжетах слышна перекличка с традиционными темами областников.

Журналистка в фельетонах «Злоба дня захолустья» создает образ городского обывателя, тоболяка, всецело озабоченного своим мироустройством. Этот герой – мещанка или мещанин, домовладелец, работающий, имеющий семью человек, который на улице, дома или в гостях обсуждает новости, судачит о городских событиях, жалуется на беды. Жизнь провинциального сибирского города предстает во всех ипостасях, живописуются городские дороги, дома, рассказывается об особенностях местной еды, развлечений, о ритме работы, возможностях образования. Тобольские мещане ведут неторопливый, размеренный, дремотный образ жизни, в котором нет места кипучей общественной деятельности. Так, в одном из фельетонов событием становятся нашедшиеся шубы – факт невиданный, который, по словам рассказчика, могут оценить только тоболяки. Приземленность нравов проявляется в способах развлечения: на масленице едят блины «с чувством, с толком, расстановкой», и так, и эдак, в общем, вкусно и долго, целиком сосредотачиваясь на процессе, но не от особого гурманства, а от безделья, невозможности занять ум и сердце¹⁰⁹.

Герой фельетона, обыватель, непременно начинает разговор с тоскливого «Прозябание наше не жизнь, одна грусть!». «Захолустье» – это не провинция, а состояние общества, которое себя не осознает единым целым. Обыватель не действует, а беспрерывно жалуется, сетует, многоречиво сокрушается («горегорькие мы»).

К наиболее часто обсуждаемой, «излюбленной» теме фельетонов относится отсутствие железной дороги, связывающей Тобольск с другими сибирскими городами. Здесь чувствуется и обида на имеющую «дороги» Тюмень, давно перегнавшую древний град в экономическом развитии, в социальном престиже («к губернскому-то городу проезда нет, – слыханное ли дело?»). То же относится и к дорогам городским, которые также пребывают в упадке, делают город неухоженным, неудобным. Но есть и надежда на изменение, очеловечивание городского пространства, всецело подчиненного природным силам («никакая другая местность не зависит так от стихии»). «Медвежий угол», захолустье, которым представал Тобольск в фельетонах, был уменьшенной копией проблем сибирского бездорожья и экономической отсталости.

Другая, часто поднимаемая тема фельетонов – отсутствие женской гимназии. М.Н Костюрину, несомненно, волновала проблема женского образования, к тому же в Сибири женщины часто занимались общественной, организаторской деятельностью, работали в паре с мужьями (чему примером была сама публицистка). В фельетонах желание иметь женскую гимназию часто обыгрывается анекдотически: то обыватели обсуждают небывалый «урожай на девочек», то свершившееся событие (открытие гимназии) умаляется ничтожным поводом – личной необходимостью жены тобольского губернатора дать образование своим шестерым дочерям. Колкая ирония автора по поводу случайных, а не законных, не целенаправленных преобразований в захолустном крае подытоживает многолетнее мытарство тоболяков, не имеющее отдачи журналистское служение.

В фельетонах М.Н. Костюриной в игровой форме поднимаются злободневные вопросы, обсуждение которых могло бы способствовать планомерному развитию края: выборы в Думу и активность сибиряков, продвигающих собственные, краевые интересы; возможность появления женщин-депутаток, самой Женской думы («только пустите!»). Война, политизация общества – множество вопросов, решение которых было бы невозможно без участия общественной инициативы.

В начале 1913 года М.Н. Костюрина публикует «Святочный сон» – своеобразную утопию, в которой рисуется идеальное будущее Тобольска 1950-го года¹¹⁰. Если в фельетонах журналистка фиксирует внимание на всех болевых точках в микрокосме города, то в «Святочном сне» эти проблемы преодолены, город предстает в «избыточном» состоянии, он полон достоинства, комфортен. Маршрут престарелой рассказчицы, живущей в будущем, начинается с освещенной тобольской улицы, она движется по узнаваемым, но преображенным местам (на мысу у Белого дома поднимается за пять копеек на лифте). И лифт, и превосходные городские дороги в будущем Тобольске сделаны, «как помнится», местными, получившими образование в Сибири, инженерами. Дамба, цветники и огороды, Народный дом, Дом трудолюбия, благотворительные учреждения, нагорные бани, железнодорожный вокзал – все узнаваемо во «Сне» и одновременно является планом-максимумом практического градоустройства. Улучшением городской местности череда изменений не заканчивается, в Тобольске «бьет ключом» общественная жизнь: «широкие общественные и общегосударственные интересы затопили и снесли навек мертвую протухлость прежнего болота с его картами, пьянством, пошлыми сплетнями и апатией ко всему на свете». Меняются и местные жители, они не прежние обыватели. Рассказчица едет на встречу с женщинами-депутатками, работающими в сибирской областной Думе.

В «Святочном сне» сбываются все надежды областников, «сибирских патриотов», и самодостаточное местное общество из «Сна», живущее в условиях административной и политической децентрализации, является тем самым единственно верным способом развития Сибири. Можно сказать, что в целом работа публицистов «Сибирского листка» была воплощением «местной самодеятельности».

Обилие социальным проблем и нужд города позволяет журналистам назвать его «самым бедным из всех сибирских губернских городов». Сравнивая Тобольск прежде всего с Томском, Иркутском, Омском и другими крупными губернскими городами, сотрудники редакции всегда приходят к неутешительному выводу: город стоит на месте, а его дарованные историей заслуги, старшинство – повод для насмешки, горькой обиды и разочарования. Так, в одном из фельетонов, обыватель, узнав случайно об общей стоимости Тобольска – около двух миллионов рублей, удивляется, как такой хлам и старье может чего-нибудь стоить: «Поверите ли, все только о том и думают, как бы отсюда удрать поскорее, так и вопиют, как сестры Чехова: «В Москву, в Москву!» <…> да, пожалуй, еще в Питер и за границу едут, но громадное большинство деревне рады, так бы вот и полетел, как птица, ведь уж надо сознаться – яма у нас батенька, не город, а его еще в два миллиона оценить вздумали!»¹¹¹. Городскими анекдотами обрастают случаи, когда администрация, не обеспечивая жителей услугами ассенизаторов, штрафует домовладельцев за выгребные ямы, горожанка грозится прилюдно убить своих детей, так как их негде учить и т.д.

В большом фельетоне «XX век» (1901) автор создает образ Сибири – расцветшей повзрослевшей женщины, бывшей падчерицы. Тобольск на фоне «старых и молодых городов Сибири», приветствующих Сибирь в XX веке, – «дряхлый дедушка», на что-то еще надеющийся, «шамкающий» привет. Горечь и надежда тесно сплетаются: «что значит один век для города, прожившего три века, похоронившего свое величие и славу, обнищавшего, дряхлого, пришедшего в полный упадок, но вестница небес Надежда машет и над ним крыльями, пролетая мимо». Далее в фельетоне разворачивается воображаемый диалог между «робинзонами», потерянными тоболяками, и «экспедицией», в котором ведется счет всем преобразованиям, совершенным за три столетия. Оказывается, что железной дороги так и нет, телеграфа тоже («до нас проведен, а дальше в полуночные страны еще не провели, потому самоеды ладно так и живут»), нет уличного освещения, но есть надежда выиграть в лотерее. Для редакции так и остается вопросом: сможет ли в новом веке Тобольск возродиться, станет ли он передовым сибирским городом или останется сибирской провинцией, провинцией в квадрате?

Костюрина, коренная сибирячка, несомненно, гордилась своей родиной и любила Тобольск. В своих воспоминаниях («Молодые годы») она рассказывает, что с трепетом ждала, какое впечатление произведет ее родной край на арестованных с нею и едущих на поселение в Сибирь друзей: «Смотрите-ка, это совсем, как у нас!» – говорят южане». Первое впечатление в пользу Сибири, чем я очень довольна»¹¹². Голубое небо и яркое солнце, «как у южан» – и преодолен миф о неприветливой и холодной Сибири. Журналистская язвительность, эмоциональность, горечь, обида за Тобольск заставляли редакцию «Сибирского листка» с большой критичностью относится к былому величию города. Но именно постоянное указание на его особый статус, избранное историей положение в ряду других сибирских городов давало сотрудникам газеты надежду на преображение стоячего административного болота в процветающий благодатный край.

Уникальность «Сибирского листка», его долгой и плодотворной жизни, в том, что частное издание сумело выстоять в самые трудные периоды – и во время узкой программы, и во время жесткой цензуры, и после 1907 года. Газета сохранила себя, держась и при большевиках, всегда имея ясные цели и взгляды, которые можно назвать либерально-демократическими. Также газету отличала высокая незапятнанная репутация, уважение и интерес тобольского общества к ней. При этом «Сибирский листок» – типичная сибирская газета, история основания и долгой жизни связана которой с именами ссыльных.

Влияние революционно-демократических идей на тобольскую печать начала XX века

События революции 1905–1907 гг. потрясли страну, и подъем общественных настроений привел к политизации прессы. В Манифесте Николая II от 17 октября 1905 г. были впервые провозглашены демократические свободы, в том числе свобода слова, разрешена организация легальных партий. Оппозиционно настроенная по отношению к правительству демократическая и либеральная пресса на своих страницах отстаивала право на свободу слова, собраний, союзов, неприкосновенность личности. С ликованием большинство журналистов и общественных деятелей восприняло решение о создании Государственной Думы. За этот короткий период между 17 октября, когда был принят Манифест, до 24 ноября 1905 г., когда появились «Временные правила о печати», многие партии успели организовать собственную печать. Однако вскоре временные правила о печати были отменены, их заменило «Положение о чрезвычайной охране», устанавливающее систему штрафов и фактически возрождающее предварительную цензуру^113. Последовавшее в годы реакции ужесточение цензуры (многочисленные «циркуляры») особенно сказалось на провинциальной печати, т.к. у местных издателей не было достаточных средств, чтобы платить штрафы.

После роспуска 3 июня 1907 года II Государственной думы значительная часть периодических изданий «левого направления» практически прекратила свое существование. Напротив, либеральная пресса, преимущественно кадетская или околокадетская по своему характеру, на протяжении 1907–1914 гг. не только сохраняла, но и, начиная с 1910 г., неуклонно укрепляла свои позиции. В начале века в Сибири в разное время издавалось 147 общественно-политических газет и журналов^114. Из этого огромного количества газет и журналов лишь 18 издавалось пять и более лет. При этом подавляющее большинство этих изданий носило либеральный характер и лишь два издания – красноярский «Сусанин» и томская «Сибирская правда» – имели черносотенную окраску. За небольшим исключением, либеральные издания, выходившие разновременно с 1907 по 1914 гг., начали свою деятельность после первой русской революции. Распределение их по городам шло следующим образом: Иркутск – 11 изданий, Красноярск – 8, Барнаул – 7, Тюмень – 6, Чита – 5, Томск и Омск по 4, Курган и Бийск по 3, Тобольск, Новониколаевск, Верхнеудинск по 1 изданию. Наиболее распространенной и популярной в Сибири была газета томских кадетов «Сибирская жизнь». С 1905 года она становится ведущим органом сибирской либеральной периодики. В 1905–1907 гг. тираж «Сибирской жизни» был от 12,5 до 15 тысяч экземпляров. Среди газет других городов Западной Сибири отличалась либеральная тобольская газета «Сибирский листок» (1890–1919 гг.) и тюменские газеты «Сибирская торговая газета» и «Вестник Западной Сибири» (1910–1915). Газета «Сибирский листок», с расширенной программой, пользовалась популярностью во всей Сибири во многом благодаря рубрике «письма депутата».

После Царского манифеста от 17 февраля 1905 года при Тобольском Епархиальном братстве была выпущена листовка «За благо Руси», в которой верующих призывали к активному выдвижению кандидатов в государственную думу. В типографии Тюменского комитета РСДРП были отпечатаны письма священника Г. Петрова, статья «Для чего нужна свобода?». В Тобольской духовной семинарии была организована нелегальная библиотека, выпускались рукописные журналы «На темы жизни», «Овод», «Современник», «Отклики жизни», «Маяк». В своих листовках семинаристы требовали: «Свободная школа в свободном государстве».

Наибольшей популярностью в 1905–1907 гг. среди различных категорий населения Сибири пользовались социалистические идеи. В регионе было зафиксировано 32 организации РСДРП, 24 – ПСР, 17 кадетских, 12 октябристских, 15 монархических. Всего на Урале в годы первой русской революции вышло легальных большевистских изданий общим числом 67, тираж их был от 700 до 5 тысяч экземпляров¹¹⁵. Челябинск, Сарапул, Курган, Тюмень, т.е. города, в которых число рабочих было достаточным для создания профсоюзных и партийных организаций, имели или легальные, или подпольные партийные типографии. В них выпускались в первую очередь прокламации, революционные песни, воззвания и т.п. В Тюмени у местной социал-демократической группы, имевшей связи с уральским областным комитетом, также была подпольная типография. Подготовка ее организации началась в конце 1905 года группой революционеров – Ждановым, Силиным, Васениным. Шрифт добывался из разных типографий, но основная его масса перекочевала из недр типографии «Сибирской торговой газеты» с помощью Силина, устроившегося туда наборщиком. Железный валик для станка был выточен на токарном станке рабочими Машаровского завода. Типография переехала из города в деревню и обратно, а потом еще по адресам «товарищей». Мера влияния идей социал-демократов на общественно-политические массовые и популярные издания оценивается по-разному. После того, как в Тюмени в 1907 году закрывают легальную газету Тюменского комитета РСДРП «Зауралье», в сентябре 1908 года выходит в свет первый номер нелегальной газеты «Тюменский рабочий». Всего вышло 5 номеров издания. Тайную типографию арестовали 6 февраля, а в августе 1912 года было арестовано большинство членов тюменского РСДРП.

Особенности издания кооперативной прессы в Тобольской губернии

В конце XIX – начале XX века Западная Сибирь становится крупным аграрным регионом. Начало бурного развития сельской промышленности связано с построением Великой Сибирской железной дороги. Также сильное воздействие на экономику края оказал рост численности крестьянского населения. Причиной масштабного переселения была аграрная реформа П.А. Столыпина, в результате которой в Тобольскую губернию за 1907–1915 гг. переселилось 170000 крестьян. Для повышения эффективности сельскохозяйственного производства еще в 1894 году была создана государственная агрономическая служба. Первым губернским агрономом был назначен Николай Лукич Скалозубов (1861–1915) – видный учёный и общественный деятель. В 1895 году по его инициативе и при непосредственном участии в Кургане проходила выставка сельского хозяйства.

Неудивительно, что первый в Сибири маслодельный завод возник в 1893 году именно в Кургане. Завершение строительства в 1895 г. железной дороги Челябинск-Курган-Омск открыло более дешёвую транспортную схему для передвижения в Сибирь. В начале XX века примерно 10–16 млн. пудов зерна ежегодно вывозилось из Тобольской губернии для продажи на всероссийском и мировом рынках. По этому показателю губерния заняла второе место в Сибири после Томской губернии. В 1909–1913 гг. на долю губернских производителей масла приходилось 4% поставок масла на мировой экспортный рынок.

Мелкие собственники начинают объединяться в кооперативные артели, они ведут общее хозяйство, имеют «кассу», берут ссуды на новейшее оборудование, пытаются стабилизировать рынок цен, противостоят монополистам. Курган постепенно превращается в центр сибирского маслоделия. Из Зауралья маслоделие распространилось на всю Западную Сибирь, где к 1913 г. было уже более 4 тысяч маслодельных заводов. В Кургане была открыта контора Союза сибирских маслодельных артелей, управляющая тобольскими и отчасти томскими производителями масла. В объединение входило 27 артелей и маслозаводов. 80 % всего масла союз отправлял в Англию, 12 % – в Германию, 8 % шло на внутренний рынок. Союз Сибирских маслодельных артелей возглавил А.Н. Балакшин, став его бессменным руководителем. Организация имела свои конторы в Москве, Берлине, Лондоне. Благодаря деятельности Союза Россия к 1912 г. по экспорту масла вышла на второе место в мире, уступив Дании.

Необходимость просвещения кооперируемых селян побудила руководство «Союза» издавать в Кургане «Народную газету» (1906–1918, редактор А.Н. Балакшин) и «Справочный листок по сельскому хозяйству и артельному маслоделию» (1909–1918). В еженедельниках выходили объявления, внутрисоюзная и общекооперативная хроника, материалы о достижениях агротехники, селекции, технологий кормопроизводства, маслоприготовления и т.п. Наряду с деловой информацией печатались рассказы, стихи, сотрудники редакции вступали в полемику, боролись с цензурой.

Кооперативная пресса содержала разнообразные факты, характеризующие многоплановость деятельности кооперативов и их союзов. Только за годы первой мировой войны издание кооперативами разного рода газет и журналов возросло с 29 наименований до 117. В 1917 г. практически все кооперативные союзы уже имели собственные печатные органы. Журналы и газеты знакомили население страны с вопросами теории и практики кооперативного развития, не только внутри страны, но и за рубежом. В свою очередь, они раскрывали повседневную жизнь кооперативных обществ, товариществ и учреждений. Передовые статьи редакторов носили ярко выраженный публицистический характер. При этом оперативность в подаче материала газет и журналов порой негативно сказывалась на качестве информации, поспешно и неточно обрабатываемой.

Но все же основной задачей газет и журналов являлось распространение среди крестьян сельскохозяйственных знаний, устройство опытных полей, которые могли бы наглядно убедить народ в пользе удобрений для восстановления плодородия почвы и усовершенствованных приемов в деле ведения хозяйства (например, см. брошюру: Балакшин А.Н. «Краткое наставление как устроить кооперативный (артельный) маслодельный завод», Курган, 1907). Наиболее популярными изданиями сибирских кооператоров были газеты и журналы «Молочное хозяйство», «Алтайский крестьянин», «Сибиряк-крестьянин», журнал «Сибирская кооперация», «Вестник Закупсбыта», «Вестник кооперации», «Кооперативная жизнь», «Объединение»¹¹⁶.

Профессиональные союзы и сообщества, союзы кооператоров были объектом пропаганды социалистических идей. Так, эсеры и народники делали ставку именно на кооперативное движение, которое считали видоизменением общины. Большевики также рассматривали кооперативы «как подсобную форму пролетарской борьбы»¹¹⁷. Современники видели в кооперации средство разрешения социальных проблем деревни мирным путем, а также способ улучшения материального положения сельского населения. Власти препятствовали появлению кооперативной прессы и крестьянской в частности. Вызвано это было жесткой охранительной политикой и попытками крупной буржуазии уйти от конкурентной борьбы.

Сельскохозяйственная составляющая губернии была так важна, что в 1906 году в уездном городе Ялуторовске, где проживало достаточно ссыльных, правительство все же решилось на выпуск первой в городе официальной «Крестьянской газеты» (от отдела МОСХ)¹¹⁸.

«Крестьянская газета» (Ялуторовск)

Официально «Крестьянская газета» была предназначена для «общеполезных сведений» (протоколы заседаний Ялуторовского отдела МОСХ, статьи по вопросам сельского хозяйства, консультации и пр.), в ней планировалось публиковать статьи «пропагандистского характера», но, по сути, социал-демократического влияния. Редактором газеты был председатель ЯОМОСХ, заводоуковский купец Кириак Степанович Колмаков.

С первого номера, с программной статьи, в которой редакция заявляет о своих намерениях и взглядах, обозначаются социалистические симпатии сотрудников. Начиная с витиеватого «несмотря на опасение перевернуться или недовернуться в глазах силу и власть имеющих», редактор (Колмаков) переходит к главному: «правда и справедливость должны восторжествовать». Для «Крестьянской газеты», как и для большинства либеральных и демократических изданий того периода, Манифест от 17 октября 1905 года стал основным лейтмотивом, красной нитью проходящим через большинство публикаций и служащим мерилом социальных ценностей. Статья, следующая за программной редакторской, посвящена вопросам повышения политической грамотности крестьян. В ней объясняется, как с помощью газет («печатающихся в городе листков»), крестьянин может узнать о происходящих в стране и мире событиях. Автор публикации «на пальцах» объясняет классификацию изданий, делит их на те, которые стоят «за крестьянские нужды» («доказывают необходимость приравнения крестьян к другим сословиям»), и те, которые решать их не хотят (крестьянин – дитя). Пропагандистский, учительский тон большинства публикаций говорит о попытке редакции говорить на близком крестьянской среде языке: дают понятные сравнения, в деталях, пошагово, предлагают инструкцию (уже в следующих номерах – читать газету, запасшись словарями, и пр.; рубрика в № 6 «Объяснение новых слов: Агитация предвыборная»). С первого же номера начинает выходить статья с продолжением, имеющая явно революционный оттенок «О сословиях в России», а также статья на больную сибирскую тему «О самоуправлении». Подобные острые материалы соседствуют с протоколами общества, с более мирными материалами о проведении железной дороги и более специализированными по сельской тематике («Рыночные цены», «Чесотка домашних животных» и др.).

Уже в № 3 1906 года (28 октября) сообщается о приостановлении издания курганской «Народной газеты» Балакшина и о том, что «Крестьянская» будет распространяться подписчикам «Народной», что говорит о близости их программ.

Особенное внимание в газете уделяется выборам в Думу, читателям объясняется важность этого вопроса, звучат призывы к сознательности, идет подробное и предвзятое (с точки зрения крестьянства, разумеется) разъяснение расстановки политических сил в губернии.

Некоторые статьи, помимо социал-демократических настроений (например, в статье № 9 «Не новое, но необходимое» говорится о вражде двух классов – капиталистов, буржуа и пролетариев, трудового народа), заключают в себе областнические симпатии авторов. Так, например, № 8 начинается со статьи «Об интересах Сибиряка», где косвенно доказывается необходимость объединения сибирских депутатов (впоследствии – «сибирская группа»), также в других публикациях говорится об общинном способе ведения хозяйства как о ведущем и наиболее перспективном. Между тем в целом интеллигентская газета постоянно выдает себя в менторском тоне, критике «обывательщины», а также в деталях (упоминание невзначай произведений Л. Андреева, в псевдопростых, стилизованных текстах, сложной лексике, высоком стиле). Скорее всего, некоторое смешение разных политических позиций может объясняться разнородностью устремлений ее сотрудников, многие из которых были ссыльными. В 1908 году (на обложке – 3-й год издания), подводя итог предыдущему году, автор «Петр Петрович» с горечью говорит о попятном движении социальных преобразований – распущенной 2 Думе, погромах черносотенцев, развязавшейся японской войне и пр. Пройдя сложный путь издания, сменившись в 1907 году «Ялуторовской жизнью» (Чеснокова) и в том же году возобновив издание (25 ноября), ялуторовская общественная, политическая, экономическая и сельскохозяйственная газета постоянно вызывала недовольство властей. В целом, можно сказать, газета была в достаточной мере политизирована, и если с первых номеров и первого года издания газета обращалась именно к крестьянам, пытаясь именно им разъяснить сложные политические вопросы и одновременно удовлетворить специфические нужды (рубрики юридической консультации, ветеринарной помощи и пр.), то в 1907 году перед нами в большей степени городское издание, читатель которой – городской интеллигент, разочарованный и пытающийся найти себе гражданское занятие, ведет его – стойкий социал-демократ, не дающий унывать и говорящий о борьбе, уверенный в успехе. При этом в 1908 году практически исчезают со страниц издания «крестьянские» рубрики.

Бойкая революционная пропаганда в годы реакции не могла найти мощной общественной поддержки в крестьянской среде. Из-за пожара в типографии продолжить издание не удается, его ожидает такая же печальная участь, как и «Ялуторовскую жизнь» (1907).

Итоги развития печати Тобольской губернии начала XX века

Пресса Тобольской губернии начала XX века изменяется по отношению к предшествующему этапу качественно и количественно: она политизируется, большинство изданий начинает носить выраженную либерально-буржуазную окраску, пресса специализируется – одновременно с официальной («Тобольские губернские ведомости»), научной («Ежегодник тобольского губернского музея»), религиозной (Тобольские епархиальные ведомости») выходит партийная пресса («Зауралье», «Тюменский рабочий»), массовая («Вестник Западной Сибири», «Сибирский листок» и пр.) и «бульварного типа» («Ермак»» и «Сибирская торговая газета» в период ожесточенной полемики). Есть даже музыкальные издания Афромеева («Аккорд», «Гитарист», «Музыка гитариста»). Популярность приобретают кооперативные органы печати, служащие, во-первых, сплочению мелких собственников, пропаганде передовых знаний в области сельского хозяйства («Народная газета», Курган, 1906–1918; «Справочный листок по сельскому хозяйству и артельному маслоделию», Курган, 1909–1918). Специализированную сельскохозяйственную направленность имела и «Крестьянская газета» (Ялуторовск, 1906, 1908).

В период 1905–1907 годов, во время усиленной политизации общества, образуется и тут же закрывается по цензурным соображениям огромное количество газет («Сибирский голос» в 1906 г., «Зауралье» в 1908 г.). Пресса Тобольской губернии испытывает влияние социал-демократов. Особенно ярко это скажется на издании «Сибирского листка», на несколько месяцев приостановленного из-за дела, заведенного на редактора-издательницу М.Н. Костюрину, а также на издании «Крестьянской газеты» и «Ялуторовской жизни».

В целом, по сравнению с рубежом веков, издание книг падает, что связано с реакцией правительства на события первой русской революции. Большинство же типографий в губернии выпускает не книги, а газеты. В этот период в Тобольской губернии вышло более 50 названий газет и журналов. Только в Тюмени их было более 20. Из длительно издающихся: «Сибирская торговая газета» (1897–1918), «Ермак» (1912–1917), «Вестник Западной Сибири» (1910–1915) и др.

Повышается качество изданий: расширение программ позволяет обильно использовать фельетоны, маленькие фельетоны, беллетристику, встречаются жанры репортажа и интервью. Появляется практика анонсирования материалов, повышается оперативность (утренние и вечерние выпуски «Ермака»). Рост тиража, развлекательный характер публикаций привлекает к себе публику, что приводит к развитию рекламного бизнеса и конкуренции, ожесточенной борьбы за кошельки подписчиков.