I will have to run away
Себастьян собирает в одну большую груду вещи босса: дорогие костюмы от Westwood, цветные леденцы, наручники, бумаги, галстуки в мелкий черепок, ноутбук, фотографии... все, что попадается под руку, все, что хранится в шкафах и в ящиках. Антикварное издание братьев Гримм, в потертом переплете из красной кожи, оказывается поверх стопки документов, тускло отсвечивает золотым обрезом. Снайпер берет его в руки ненадолго, поглаживает мягкую обложку и хмурится, прежде чем бросить книгу обратно словно омерзительную скользкую зубастую тварь. Он не решается открыть томик страшных сказок, зачитанный Джимом до дыр, потому что знает, что услышит его голос, пробегаясь глазами по раздавленным муравьиным дорожкам строчек, и не сможет устоять перед обольстительным и страшным зовом с той стороны.
Он сгребает в охапку все без разбора, непочтительно заталкивая брендовую одежду в картонные коробки, вперемешку с недоеденными, уже побелевшими сникерсами и чьими-то фамильными драгоценностями; потом относит хлам из разграбленной сокровищницы вниз, во двор, и там вываливает в ржавый железный бак, приготовленный с вечера.
...Пламя, вдоволь напоенное дешевой пахучей соляркой, занимается весело и зло, оранжевые языки смыкают кольцо, вытягиваются узкими лезвиями вверх, пляшут, обдавая руки и лицо Морана едким пахучим дымом. Глядя на то, как сгорают жалкие остатки былой роскоши, снайпер не испытывает ни сожалений, ни раскаяния, он тупо смотрит на огонь, смаргивая выступившие на глазах из-за жаркого дыхания железа, раскалившегося до предела. Так жарко было только в Афганистане - и рядом с Мориарти, когда тот источал физически ощутимую ауру ярости. Все тепло принадлежало Джиму, Себастьяну остаются только пепел, угли и налет черной сажи на ладонях.
И стылая утренняя хмарь, капля за каплей заполнившая продрогшее тело.
I want to feel the pain and the bitter taste
Of the blood on my lips, again
Моран ждет возвращения босса без малого тысячу дней.
Недоуменное, удивленное состояние на протяжении первых пары недель не отпускает его - полковник не может поверить в то, что Джима больше нет, он отрицает эту мысль несмотря даже на то, что сам нашел его мертвым; нет, он еще верит подсознательно в чудесное спасение, в гениальную задумку великого стратега Мориарти, всегда такого точного в своих расчетах, и фанатичная вера помогает Себастьяну продолжать двигаться, вести дела - это трудно. Все необходимые инструкции насчет бизнеса снайпер неожиданно обнаруживает в запечатанном конверте в верхнем ящике рабочего стола, и это лишь убеждает его в том, что босс предсказал и спланировал свой уход со сцены. Но от Джима ни весточки, и меньше чем через месяц в разуме Морана заводится червь сомнения.
Наступает пора апатии - существовать приходится по инерции, как-то заторможенно, и накатывает странное раздражение при любом выходе из дома. Себастьян смотрит на мир сквозь толстое аквариумное стекло и никак не может понять, снаружи он или изнутри, но задыхается от безразличия ко всему. Его тошнит от собственного равнодушия: наверное, другой на его месте спился бы с горя, потеряв смысл жизни, но полковник просто встает с кровати, пьет кофе, что-то ест, куда-то едет, безучастно слушает кого-то, иногда - убивает, и с лица его не сходит застывшее отстраненное выражение. Соседка снизу, милая старушка, по воскресеньям приносит черничный пирог и спрашивает, куда уехал "юный Джеймс" - она знала Мориарти только в образе милого улыбчивого Джима из техподдержки и с самого начала считала их с Себастьяном женатой парой, и слушать не желая попыток оправдаться. Глядя на ее серебристо-седую склоненную голову, полковник вдруг испытывает щемящий укол боли между ребер слева, будто что-то пробуждается в нем ото сна и ворочается, стараясь выбраться на свет. Состояния меняются. Иногда это злость, иногда пассивное спокойствие, иногда ностальгия... Выдержка не подводит Морана, он не срывается никогда, и за пределами дома - впрочем, он все реже покидает квартиру, ставшую для него убежищем, - выглядит как самый обычный человек, не похоронивший считанные месяцы назад всю свою жизнь в лакированном черном гробу.
Однажды он заходит на рабочий сайт Мориарти - случайно нажимает на вкладку в браузере, а потом смотрит на страничку комментариев. "Дорогой Джим, помоги мне..." - эти послания полны мольбы и надежды, с таким чувством людям положено идти в церковь, а не просить консультации у гения преступности. "Помоги мне с моей небольшой проблемой..."
Комментариев много, и за последнее время тоже, ведь никто не знает, что...
Себастьян выходит из профиля, возвращается на страничку как простой пользователь открывает и гостевую книгу. Его пальцы шелестят по клавиатуре, медленно набирая текст сообщения - печатать так непривычно, он слишком редко этим занимался в своей жизни, и теперь отыскивать нужные клавиши очень сложно.
"Дорогой Джим, я знаю, ты можешь мне помочь. Просто приходи домой. Пожалуйста?"
А через минуту полковник нещадно стирает написанное и тянется за сигаретами. Клацает рычажком потертой Зиппо и смотрит на то, как возле курсора мигает в пустом окошке маленькая черточка - линия отсчета ненаписанного текста. Самообман - для слабых, а Себастьян не имеет права быть уязвимым. Ведь если босс это заметит, то будет здорово разочарован...
The steady burst of snow is burning my hands,