Западная цивилизация

Поскольку все культуры проходят одинаковые фазы в своем развитии, О. Шпенглер не считал уникальной ситуацию, переживаемую западной культурой в пору ее зимы. Напротив, он подчеркивал, что при всем своеобразии ее внешних проявлений, от социалистов и импрессионистов до электрических трамваев и подводных мин, в действительности она «представляла собой феномен, наличие которого можно проследить во всех окончательно созревших культурах».

Следовательно, делал он вывод, современность есть переходная стадия, определенно наступающая при определенных условиях, предваряющая наступление новой эпохи, что неоднократно уже повторялось в истории других культур. Таким образом, заключал ученый, «будущность Запада не есть безграничное движение вверх и вперед по линии

наших идеалов, тонущее в фантастически необъятном времени, но строго ограниченный в отношении формы и длительности и неизбежно предопределенный, измеряемый несколькими столетиями частный феномен истории, который можно на основании имеющихся примеров обозреть и определить в его существенных чертах».

Этим «частным феноменом истории» и является западная цивилизация, которой О. Шпенглер отводит строго определенное время существования (1000-2200 гг.) и для определения существенных черт которой он обращается к опыту прошлого, точнее говоря, к его образам. Прежде всего, это образ Цезаря, символизирующий римскую цивилизацию,

пришедшую на смену античной культуре. Но этот образ является для Шпенглера также символом западной цивилизации. «Мы, - пишет он, - люди цивилизации, а не готики или рококо; нам приходится иметь дело с суровыми и холодными фактами поздней эпохи, параллели которой можно найти не в перикловых Афинах, а в цезарском Риме».

Обращение в характеристике западной цивилизации к «цезарскому Риму» позволило Шпенглеру существенно корректировать ее общую оценку как факта деградации западной культуры, так как в этом образе присутствует несомненно позитивное начало, противостоящее упадку. Это начало философ обозначает понятием империализм (цезаризм). В империалистической политике европейских государств он усматривал огромную созидательную силу, своеобразную цивилизапионную скрепку, сообщающую обществу необходимую ему жизненную силу и энергию. Наиболее ярким проявлением империалистической политики является цезаризм, под которым О. Шпенглер имел в виду не только завоевательные войны, но и определенную государственно-политическую систему, способную эффективно противодействовать порождаемым цивилизацией негативным явлениям. Опаснейшим из них он считал появление «четвертого сословия». Это, по его словам, нечто абсолютно бесформенное, оно не признает своего прошлого и не обладает будущим. Это - масса, принципиально отвергающая культуру с ее органическими формами, равно как всякие различия в ранге, всякое упорядоченное владение, упорядоченное знание. Это - радикальное ничто. Правда, бесформен по своему внутреннему существу и сам цезаризм, знаменуя возврат из мира завершенных форм к первобытности, к космически-внеисторическому. И все же каким бы тяжелым, неисторичным ни было переживаемое Европой время - «Да здравствует Цезарь!» В воплощенной в этом имени воле к власти Шпенглер видел спасительный для западной цивилизации шанс.

Другой спасительный шанс О. Шпенглер усматривал в развитии естественных наук и техники и связанном с этим росте индустриального могущества Запада. Эта вторая после цезаризма великая созидательная сила, вселявшая в него оптимизм в отношении ближайших перспектив западной цивилизации.

Думается, именно поэтому Шпенглер, как никакой другой философ до него, уделял такое заинтересованное внимание естественнонаучной и технической проблематике, поднимая ее до ранга важнейшего философского вопроса.

По определению Э. Нольте, Шпенглер стал первым философом техники и певцом естественнонаучного века. Это был «первый немецкий философ, который в своем прогнозе будущего ставил технику выше искусства». Констатируя, что в теперешней Западной Европе больше не может быть речи о великой живописи и музыке, он обращался к молодежи с призывом овладеть техникой, увидеть в ней свое будущее.

«Если под влиянием этой книги, - писал он, - люди нового поколения возьмутся за технику вместо лирики, за мореходное дело вместо живописи, за политику вместо теории познания, они поступят так, как я того желал, и ничего лучшего нельзя им пожелать».

Впрочем, в другом месте своей книги О. Шпенглер дает молодежи еще один совет - идти по стопам известного колонизатора С. Родса, имя которого было воплощено в названии английской колонии в Южной Африке - Родезии. Итак, имперская политика и техническое могущество - таким виделось Шпенглеру будущее Запада.