1.«История моих бедствий» Пьера Абеляра. Связь с основными философскими направлениями XII века

Философия Абеляра

В споре реализма с номинализмом, господствовавшим в то время в философии и богословии, Абеляр занимал особое положение. Он не считал, подобно Росцелину, главе номиналистов, идеи или универсалии (universalia) только простыми наименованиями или отвлечённостями, равно не соглашался с представителем реалистов, Гильомом из Шампо, что идеи составляют всеобщую действительность, равно как не допускал того, что действительность общего выражается в каждом отдельном существе. Напротив, Абеляр доказывал и заставил Гильома из Шампо согласиться с тем, что одна и та же сущность подходит к каждому отдельному лицу не во всём её существенном (бесконечном) объёме, но только индивидуально, конечно («inesse singulis individuis candem rem non essentialiter, sed individualiter tantum»). Таким образом, в учении Абеляра заключалось уже примирение двух великих противоположностей между собой, конечного и бесконечного, и поэтому его справедливо называли предтечей Спинозы. Но всё-таки место, занятое Абеляром по отношению к учению об идеях, остаётся спорным вопросом, так как Абеляр в своём опыте выступить посредником между платонизмом и аристотелизмом высказывается весьма неопределённо и шатко.

Большинство учёных считают Абеляра представителем концептуализма. Религиозное учение Абеляра состояло в том, что Бог дал человеку все силы для достижения благих целей, следовательно, и ум, чтобы удержать в пределах игру воображения и направлять религиозное верование. Вера, говорил он, зиждется непоколебимо только на убеждении, достигнутом путём свободного мышления; а потому вера, приобретённая без содействия умственной силы и принятая без самодеятельной проверки, недостойна свободной личности.

Абеляр утверждал, что единственными источниками истины являются диалектика и Священное писание. По его мнению, даже апостолы и отцы церкви могли заблуждаться. Это означало, что любая официальная догма церкви, не основанная на Библии, в принципе могла быть ложной.

«История моих бедствий» (годы создания - между 1132-1135 гг.) написана в жанре эпистолярной автобиографии, то есть в форме письма, адресованного неизвестному и, скорее всего, вымышленному другу. В нем Абеляр описывает свой жизненный путь от рождения до того момента, как загнанный и затравленный недоброжелателями, он оказывается настоятелем монастыря Св.Гильдазия. Абеляр пишет автобиографию, чтобы восстановить в глазах современников свое доброе имя, вызвать сострадание у читателя. Он готовит свое возвращение в Париж (в 1136 г. на холме св.Женевьевы близ Парижа он вновь начинает читать лекции, привлекающие к нему новые толпы слушателей).

Гильом – в области философии, Ансельм Ланский – в области богословия. Альберик и Лотульф – недруги. Элоиза – любовная связь, все о ней узнали, дядя девушки – последним. Позже Элоиза обнаружила, что ждет ребенка. Абеляр решает выкрасть ее, отвозит к своей сестре, там она рожает сына, Астролябия. Абеляр идет к дяде Элоизы и предлагает тайно жениться на ней. Тот согласен. Элоиза отказывается от женитьбы, т.к. это – позор для героя. Элоиза отправляется в монастырь, но не становится монахиней. Оскопление Абеляра (месть дяди девушки). Абеляр и девушка одновременно посвящают себя монашескому делу. Собор, связанный с обсуждением книги Абеляра о Троице. Альберик и Лотульф снова на его пути, клевета.

Похожа ли в чем-то «История моих бедствий» на «Исповедь» Августина, с которой ее нередко сравнивают?

И да и нет. Абеляр признает греховность многих своих деяний, а главное - помыслов (именно последние он считал подлинно греховными), он испытывает чувство стыда, вспоминая о пережитом. Конечно, в череде обрушившихся на него бедствий он ищет опору и утешение в Святом Духе. Но в жизни Абеляра нет черты, отделяющей его нынешний (приходящийся на момент сочинения утешительного письма) благочестивый порыв от его греховного прошлого. Не покаяние, а самооправдание движет его пером, хотя покаянные мотивы и звучат в начале «Истории...». Абеляр-повествователь преследует две, казалось бы, исключающие друг друга цели. С одной стороны, он изображает свою жизнь как образец-пример жизни всякого гонимого и преследуемого христианина, вспоминает о гонимом св. Иерониме, явно уподобляя себя ему, ссылается на слова одного го апостолов о том, что «все, желающие жить во Христе, благочестиво, будут гонимы». С другой же стороны, прожитая жизнь открывается перед Абеляром как демонстрация справедливости Бога, карающего его за гордыню и сластолюбие ( «Я... трудился, всецело охваченный гордостью и сластолюбием»). Но первая установка явно оттесняет вторую. Потому что главную причину преследующих его несчастий Абеляр ищет не в себе, не в непокидающем его ощущении своего интеллектуального превосходства над окружающими, которое он и не думал скрывать, а в зависти церковной братии, от их злобы, следующей за ним буквально по пятам. Для читателя «Истории...» очевидно, что и первое, и второе - взаимосвязанные факты. Абеляр - один из самых блистательных умов, какие только знала европейская культура, причем, не «темных», загадочно-гениальных, а умов «светлых», прозрачно-открытых читателю и слушателю, возвышающих того, кому адресовано абелярово слово, до себя. Абеляр обладал уникальным даром доходчиво говорить о самых сложных материях. Абеляр и как персонаж «Истории моих бедствий», и как ее автор - часть «внешней», по сути своей суетной и греховной жизни, стремящийся к славе и к почестям и отнюдь не желающий что-либо изменить в самом себе. Сосредоточенность Абеляра на самом себе, страдальце, проявляется и в том, какое скромное место в его истории оказывается отведенным Элоизе, личности во много более глубокой и духовно содержательной.

Последние годы жизни Абеляра, прошедшие после завершения «Истории...» были ознаменованы продолжением работы над его главными философскими трудами («Теология», «Диалектика», «Этика»), чтением лекций и новыми битвами с церковниками. По настоянию Бернара в 1141 году был созван новый - Сансский - собор, на котором Абеляр по каким-то причинам не осмелился выступить открыто с защитой своей философской позиции, и был осужден как еретик «на вечное молчание». В своем последнем прибежище - аббатстве Клюни - уже незадолго до смерти Абеляр пишет «Диалог между философом, иудеем и христианином», в котором сводит разные мировоззрения и вероисповедания в равноправном открытом споре. Так он прокладывает путь еще одному очень важному уже для культуры Возрождения жанру - гуманистическому диалогу.