13. Навсикая

Сюжетный план. Основа эпизода — вставная новелла: Де­вушка и незнакомец на пляже. Героиня новеллы не участвует в романе (кроме обычных у Джойса беглых предвестий в эп. 10, 12, а потом — беглого же появления в миражах «Цирцеи»). Она пре­дается девичьим грезам, исполняет для незнакомца бурлеск — и покидает сцену, хромая. Блум, оставшись один, изливает очеред­ные страницы потока сознания, уже полусонного: время романа — 8 вечера. Единственное событие его роли — мастурбация. Ни но­вых сведений, ни развития образа тут почти нет, но скромная сю­жетная цель поставлена и достигнута: пройдя самые мрачные часы (вдобавок к свершившемуся дома и к стычке с фением, он еще посетил дом покойника), герой восстанавливает тонус и готов вы­нести оставшиеся эпизоды.

Гомеров план. Песнь VI, встреча «бездомного, злополуч­ного скитальца» с юной царевной на морском берегу, соотносится с эпизодом вполне естественно, с несложным ироническим сдви­гом: царевна — хромая мещаночка, помощь царевны — возбуждаю­щий показ панталон. Этого уже достаточно, но Джойс доставляет и подкрепляющие детали: храм на берегу — бога морей в поэме, Звезды Морей — в романе; игра в мяч, содействующая сближению героя и героини.

Тематический план. «Навсикая» прежде всего артистич­на. Здесь — тонкая работа, которая вся держится на безошибоч­ности чутья и вкуса, на точной и твердой руке мастера. Работа заключается в построении очень специфической речи, сливающей в себе несколько голосов и выполняющей несколько задач. Центральный, ведущий голос – поток сознания Герти. Другой, состав­ленный из клише и штампов, готовых блоков кукольного мирка модных журналов и сентиментального чтива, звучит в ее мечтани­ях о своей судьбе, в ее представлениях о мире, о должном поведе­нии, об облике и манерах настоящей барышни, «подданной Ее ве­личества Моды». Этот искусственный, коллажный голос сам Джойс описал так: «Особенный новый стиль... жеманно-джемово-мармеладный, панталонный, с добавлениями благовоний, молений Пре­чистой, мастурбации, вареных моллюсков, палитры художника, ба­бьих сплетен и словолитни и т.д. и т.п.».

Как снова видим, форма в «Улиссе» — не форма, а содержание, главные вещи, что хочет сказать роман, говорятся ею. И лишь на втором месте как формальности остаются обычные идеи. Конечно, они тоже есть, и прежде всего — женская идея. «Навсикая» пред­варяет, предвосхищает «Пенелопу» в раскрытии женской психеи. Одним из пунктиков Джойса было — отыскивать половые отличия в речи и поведении, и в «Навсикае» мы видим первые плоды его открытий. Например, особую нелогичную логику, построенную на словечке «потому что», которым соединяются вещи, отнюдь не яв­ляющиеся причиной и следствием. Эту логику контрастно оттеня­ет вторая часть эпизода, поток сознания Блума. Две части состав­ляют оппозицию сразу во многих отношениях: в них противопо­ставляются юность и зрелость, женский мир и мужской, женский мир, видимый изнутри и извне. В этом, пожалуй, главное назначе­ние второй части: сам по себе Блумов поток сознания несет мало нового и сильно напоминает «Лестригонов». Джойс чувствовал, что такая речь уже истощила свой потенциал, и исключил ее из дальнейших эпизодов.

Наконец, мотив «стайки девушек на берегу моря» как образ­ная и лирическая тема — одно из нечастых совпадений Джойса и Пруста. Но внутренняя чуждость и отдаленность двух художников наглядна и тут. Три подруги из «Навсикаи» представлены изо­щренными средствами «двуголосого слова», в луче пародии, сти­лизации, сатиры, тогда как прустовские «девушки в цвету» — ге­роини по преимуществу обычного лирического дискурса «мыслей героя».

Дополнительные планы. Стержень эпизода — кон­такт Блума и Герти, и этот контакт сводился к двум восприяти­ям, созерцанию и обонянию. Нюхает здесь Блум и нечто иное. Понятно отсюда, что в качестве органов Джойс определяет «На­всикае» соответствующие органы чувств, глаза и нос. Искусство эпизода — живопись (главное свидание автора с Мартой Флейшман происходило в мастерской, и для его декора он специально попросил друга-художника исполнить женское ню с большим за­дом). Символ — дева, цвета — серый и голубой (опять-таки цвет Девы Марии).