37. Перспективы современной технотронной цивилизации: концепция "устойчивого развития" в ее социокультурном выражении.

С конца XVIII века в развитии техники и научно-технического прогресса произошел качественный скачок: вековые, тысячелетние мечты человечества стали воплощаться в жизнь благодаря великим открытиям в естествознании, духу изобретательства, получившему систематический характер, а также организации труда во всех сферах человеческой деятельности. Развитие техники, технический прогресс стали определять характер самого труда: сокращение абсолютных и относительных затрат труда происходит одновременно с его интенсификацией; высвобождение свободного времени – с механизацией труда и его опустошенностью; предпосылки для творчества – с отчуждением человека, с утратой цели, смысла и творческого характера труда; отчуждение от природы и ее разрушение идет одновременно с созданием искусственно-естественной среды, как бы приближающей человека к природе; дизайн придает всем техническим изделиям их исконную, изначальную, совершенную форму – форму красоты; техника позволяет человеку видеть и зреть невидимое, скрытое, постигать тайное и таинственное; благодаря технике человек погружается в бессмысленное существование и, одновременно, весь мир становится для человека чем-то близким, единым, целостным, что делает мироощущение, миросозерцание и мировоззрение человека планетарным и даже космическим; безграничность техники и технического прогресса связана одновременно с ее ограниченностью, выражающейся в используемых ею материалах и силах, в механически постигаемом и безжизненном, в людях как субъектах и объектах техники, в телеологии начала и конца, в механизации и автоматизации всей человеческой деятельности, в противоречии творческого духа и «технического тела», теургии и демонии и т.д. В условиях бурного развития технотронной цивилизации особое значение приобретает субстанциальное и сущностное понимание труда, не сводимое ни к удовлетворению жизненных потребностей, ни тем более к предметам роскоши. Речь идет о таком понимании труда и трудовой деятельности, которая относится к самым глубинным, самым субъективным, самым внутренним или интимным пластам человеческой духовности. Именно такой труд имел в виду Гегель, размышлявший о конечном бытии и действовании, которые должны быть доведены до бесконечности. «Это совершает религиозная деятельность, создающая благочестивые деяния, предназначенные не для достижения конечной цели, а для того, чтобы быть тем, что есть в себе и для себя. Подобная деятельность и есть здесь культ как таковой... эта деятельность, смысл которой в чистом созидании и в непрерывности, есть сама своя цель и поэтому не может быть представлена. Подобная деятельность может быть различной по своему характеру и по степени – от простого движения тела в танце до колоссальных, превосходящих все наши представления памятников... Все эти творения также относятся к сфере жертвенности. Ибо и здесь, как в жертве, цель есть всеобщее, перед лицом которого субъект в своей деятельности должен отказаться от своей особенности (die Eigenheit) и своих интересов. Деятельность как таковая вообще есть не что иное, как отказ от чего-либо, но уже не от внешних вещей, а от внутренней субъективности. Этот отказ и это жертвование, заключенные в деятельности, будучи деятельностью, совершают объективацию, создают нечто, но не так, что продуцированное ими бытие выходит только из меня, – создание это происходит в соответствии с содержательной целью. Труд человека, посредством которого единство конечного и бесконечного совершается лишь постольку, поскольку оно прошло через дух и вышло из его деятельности, – уже более значительная жертва по сравнению с той, которая являла собой лишь отказ от непосредственной конечности. Ибо в этом созидании жертва носит характер духовной деятельности, и в нем содержится напряжение, которое в качестве отрицания особенного самосознания удерживает заключенную во внутреннем (im Jnnern) представлении цель и создает для созерцания внешнее выражение»[xl]. Подобный образ труда и трудовой деятельности помогает человеку понять, как он возводит свой мир, в котором живет, действует, осознает самого себя, свою сущность, бытие, трансценденцию, смысл своего собственного существования и существования всего человечества. Отсюда же следует понимание сложной диалектики труда и творчества: труд «в поте лица» как наказание роду человеческому, а творчество как некое вознаграждение за тяжкий труд, как завершение труда, его венчание открытиями, изобретениями, созданием новых духовных и культурных ценностей. Творчество предполагает труд, а труд – творчество, одно немыслимо без другого, но в основе того и другого стоит субъект, человек, с его сознанием, самосознанием, волей, желаниями, интересами, целями и т.д., а также практическими навыками, уменьем, мастерством, талантами и гениальностью. Творчество – это духовный акт, опирающийся на знания, науку, культуру, а потому способный производить и воспроизводить высшие духовные и культурные ценности. Техника, как это ни парадоксально, всегда есть лишь «орудие» или «средство» для достижения определенных целей – создания полезных вещей, преобразования среды для целей человеческого существования, создания оптимальных условий для жизнедеятельности человека и всего человеческого общества. Смысл технике придает человек, и это будет всегда, независимо ни от какого даже самого высокого и труднопредставимого в настоящее время развития техники. Именно человек определял, определяет и будет определять горизонты, параметры технотронной цивилизации, придавать ей соответствующее содержание, формы, смысл и облик. Хотя нередко приходится наблюдать обратное: если раньше человек был сущностью и субстанцией существующего и его смыслом, то теперь довольно часто он становится простым «техническим», «социальным», «политическим», «информационным» средством. Чтобы предотвратить извращение человеческой природы, необходимо помнить о том, что человек, создающий самую совершенную технику, должен оставаться человеком или «животным, питающимся универсалиями», универсалиями всей культуры, то есть мифологии, религии, философии, искусства, права, языка, науки, политики и других сфер, входящих в духовную культуру. Одновременно он должен оставаться человеком или «животным, пользующимся орудиями труда», с помощью которых он практически воздействует на природу, на окружающую его среду, на весь предметный мир, с целью его преобразования. Словом, чтобы оставаться человеком, он должен постоянно быть субъектом и объектом культуры – этим универсальным измерением своей собственной свободы, ибо вера в человека, как заметил Карл Ясперс, это вера в возможность свободы, – а свободе необходима подлинная коммуникация. Вера в человека – это вера в возможности, которые он черпает в свободе, вера в возможности человека в существующем мире, в возможности познания своего места в этом мире, своих задач, своего призвания и предназначения в мире, постижения самого мира и своих возможностей в реализации собственной сущности. Чем больше будет развиваться техногенная цивилизация, тем настоятельнее будет ощущаться потребность в духовном, нравственном, правовом, философском, религиозном, то есть – культурном совершенствовании и развитии человека, ибо только «человек культуры» будет способен сохранить свою человеческую сущность, свою человеческую субстанцию, свой человеческий образ в безбрежном океане технотронной цивилизации с ее роботами, с ее «мыслящим интеллектом», с ее «клонированием» естественных и искусственных существ, с ее необозримыми горизонтами технократических возможностей и перспектив, где легко затеряться, а то и погибнуть «мыслящему тростнику», каким представлял себе человека Паскаль. Но дело не только в опасностях, которые таит в себе «расширение Вселенной» технотронной цивилизации. Дело еще в том, что и сама современная культура, как западноевропейская, так и мировая, уже давно переживает тяжелейший кризис. Как писал известный мыслитель Питирим Сорокин, «настоящий кризис носит не обычный, а экстраординарный характер. Это – не просто экономические или политические неурядицы, кризис затрагивает одновременно почти всю западную культуру и общество, все их главные институты. Это – кризис искусства и науки, философии и религии, права и морали, образа жизни и нравов. Это – кризис форм социальной, политической и экономической организаций, включая формы брака и семьи. Короче говоря, это – кризис почти всей жизни, образа мыслей и поведения, присущих западному обществу. Если быть точным, этот кризис заключается в распаде основополагающих форм западной культуры и общества последних четырех столетий». Но ведь то же самое относится почти ко всем обществам и государствам современного мира – Азии, Африки, Латинской Америки. Сорокин объясняет это сменой форм культуры и общества – идеациональной, идеалистической и чувственной. Сфера идеациональной культуры – «сверхчувственное царство Бога», сфера чувственной, современной западноевропейской культуры – эмпирический мир чувств, сфера идеалистической культуры – синтез идеациональной и возвышенных форм чувственной культуры. Согласно концепции Сорокина, главный вопрос нашего времени – не противостояние демократии и тоталитаризма, свободы и деспотизма, капитализма и коммунизма, пацифизма и милитаризма, интернационализма и национализма, а противостояние чувственной формы культуры и образа жизни другим формам. Он полагает, что современный кризис представляет собой разрушение чувственной формы западного общества и культуры, за которым последует новая интеграция и новая культура – идеациональная или идеалистическая. С этой концепцией можно спорить, но ясно одно: человечество переживает один из тяжелейших кризисов, связанный с необычайным развитием науки, техники, социальности. В этих условиях, чтобы выжить, выстоять и иметь возможность совершенствоваться и развиваться, человеку необходимо сохранить свою человеческую сущность, свое бытие, свои онтологические, метафизические, нравственные основы, свою духовность, которые станут основным измерением и основной культурной ценностью человека начала третьего тысячелетия. Что касается социально-политических институтов различных государств мира и международных институтов и центров, то все они не соответствуют вызовам и требованиям мирового социального, экономического и политического процесса и, естественно, необходима их довольно существенная модернизация, которая могла бы содействовать более разумному, более гармоничному взаимоотношению человека с природой, обществом, чтобы он занимал подобающее место в системах цивилизации.

38. Особенности русской культуры в ее исторической развитии

Русская культура – одна из самых сложных и богатых м вых культур. Уникальность во многом обусловлена условиями формирования: I.Уникальное географическое положен. Наша страна занимает огромную территорию с самыми разнымни географическими условиями. Российское государство на протяжении всей своей истории стремилось к территориальному расширению. С одной стороны, это давало новые ресурсы и новых подданных, с другой - все силы тратились на овладение новыми территориями, охрану и освоение. На обеспечение экономического прогресса и культурное развитие народа сил хватало не всегда. Ключевский: «государство пухло, народ хирел». 1)Гиперболизм. Всякий замысел и всякое дело становились заметными и накладывали свой отпечаток на культуру только, когда приобретали большой размах, или доводились до крайности. (Гиперболичны предан­ность крестьян царю-бапошке, преобразования ПетраI. Русского человека бросает из 1ой крайности в другую: в советское время все говорили, что они атеисты (многие были крещенные), сейчас многие бывшие безбожники сделались православными (большинство не читало «Отче наш»). 2) Если на Западе человек замкнут в пределах обозримой местности, то в распоря­жении русского человека огромное географическое пространство. Русский человек теряется на бесконечных просторах своей могучей и необъятной родины. О ценности человеческой личности говорить не приходится (это углубляется общинно-коллективистской психологией). 3) Если европейский человек привык ценить немногие природные богатства, которыми он обладает, то Русский человек, в руках которого огромные ресурсы, щедро тратит то, что имеет, не думая о том, что эти богатства не безграничны. 4) Транспорт и средства связи всегда у нас были развиты слабо → Русский человек не отличается пунктуальностью, не умеет ценить свое и чужое время. Русский человек редко что-либо делает заблаговременно.

II.Земледелие – основа хозяйства (в суровых природно-климатических условиях). Если в Западной Европе с/х можно заниматься на протяжении 9 месяцев (с марта по ноябрь), то у нас – около 5 (с конца апреля по сентябрь).При этом из-за сурового климата упорная работа не гарантирует хорошего результата – засуха, град, ливни могут уничтожить плоды всех трудов. Т.о. Россия – держава рискованного земледелия. 1)Огромный объем полевых работ русский человек вынужден выполнить в предельно короткое время. → на макроуровне возникает мобилизационный тип общества – наша страна в короткие сроки способна совершить колоссальный рывок (провести масштабные реформы, одержать победу в войне и т.д.) 2)Противоречивое отношение к труду: с одной стороны, труд - важная духовная ценность («Бог работу любит», «Как потопаешь, так и полопаешь»), с другой - мы стремимся работать как можно меньше (этот идеал нашем отражение в сказке: Емеля праздно лежит на печи, а «по щучьему велению» исполняются все его желания). 3)Стремление пустить все на само­тек – «авось», «небось» и «как-нибудь» - 3 кита русской жизни. 4)Необязательность. Русский человек (на макроуровне — государство) любит давать обещания (завтра брошу пить, через 20 лет мы будем жить при ком­мунизме), но далеко не всегда их выполняет. С одной стороны, могут помешать внешние обстоятельства, не зависящие от человека (объективных предпосылок для построения коммунизма в короткие сроки при Никите Сергеевиче не было). С другой, человек нередко не выполняет свои обещания и сваливает кого-то или что-то (не бросил пить, потому что сосед рюмку поднес).

III.Особые темпы развития государства (неравномерное). 1)Отставание от Европы. Государственность у нас возникает позднее, чем в Западной и Южной Европе, но одновременно с возникновением государств в Центральной и Северной Европе. Т.о. нет изна­чальной «отсталости» России. Но в результате монголо-татарского ига Россия оказалась на 2,5 века оторвана от Европы, в результате темпы ее развития снизились - и мы отстали от Запада. 2)Поскольку могла возникнуть опасность подчинения России Западной Европе, существовала необходимость догнать ее. Разрыв не является непреодолимым, временами в той или иной области Россия оказывается «впереди планеты всей» - в середине XXв. СССР и США стали первыми державами, в руках которых практически одновременно оказалось ядерное оружие.

IV.Догоняющий характер развития. Россия в своем развитии проходит те же этапы, что и европей­ские страны, по начинаться они могут с некоторым запозданием - на век или два. Поэтому с конца XVIII в. России присущ догоняющий характер развития. Со времен Петра I мы пытаемся преодолеть свое отставание от передовых стран. Временами Россия делает стремительные рывки вперед. При Петре I произошел «провыв» во всех областях, в 1920-1930-е в ходе «культурной революции» за несколько лет была преодолена неграмотность, а в ходе индустриализации и коллективизации создали крупную современную (по тем временам) промышленность. Эти «прорывы» осуществляются путем напряжения всех сил страны и ценой огром­ных жертв - благодаря мобилизационному типу общества. 1)Отношения русского человека к другим культурам было противоречивым: 1.До времен Петра Великого мы считали «поганым» и мусульман­ский Восток, и католическо-протестантский Запад. Для русской культуры XV-XVIIв характерна некоторая замкнутость. Культурные контакты с другими странами существовали, но были ограничены. В результате к концу XVII в. отставание от Запада превратилось в серьезную проблему.

2.ПетрI провел преобразования, повернувшие Россию лицом к Европе, в том числе и в культуре. С этого времени воз­никла другая крайность - русский человек преклоняется перед иностранным, полагая, что «чужое» всегда лучше «своего» (при этом он не забывает о своем мессианстве). С этого времени русская культура стала открытой, готовой впитывать в себя чужие достижения, развивая их. В результате не была уничтожена русская самобытная культура - напротив, под влиянием свежей струи она стала стремительно развиваться (через столетие после Петра у нас был Пушкин, через пол­тора –Толстой, Чайковский) В XIXв Россия стала одной из ведущих мировых держав не только в политике, но и в культуре. При этом она не только охотно воспринимала достижения Запада, но и сама воздействовала на культуру других стран и народов. 2) Благодаря петровским преобразо­ваниям возникла еще одна черта, характерная для русской культуры XVIII - начал XX в. разрыв между этнической и национальной культурами. Новый тип культуры складывался среди узкого круга людей - сначала в среде образованного дворянства, с XIXв к дворянству присоединилась разночинная интеллигенция. Отделение не было абсолютным. Оно проявлялось прежде всего в различии образа жизни и поведения «верхов и низов», в их речи, отношении к науке, искусству. В советское время разрыв между этнической национальной культурой был преодолен благодаря всеобщему школьному обучению.

V.Положение России между Востоком и Западом. Россия находится не просто на стыке на 2х континентов – Европы и Азии, но на стыке 2х культур, цивилизаций: западной и восточной. В этом сила и одновременно слабость России. 1)Русский народ берет и у Запада и у Востока все самое лучшее. Мы легко воспринимаем передовые западные технологии, при этом нашей культуре, как и восточной, характерна высокая духовность и нравственное начало. 2)Противоречия между «западной» и «восточной» половинами души. Русский человек хочет быть свободным (свобода предполагает индивидуализм – западная ценность). Одновременно он желает чувствовать себя частью коллектива (коллективизм – восточная ценность). Но если коллектив берет человека под свою защиту, взамен он ограничивает его свободу и устанавливает контроль за его поступками.

VI.Постоянная борьба с внешними опасностями и завоеваниями. Начиная с самого возникновения нашего государства, оно постоянно борется с опасностью. Сначала ее беспокоили кочевники, приходящие с Востока: хазары, печенеги, половцы, монголо-татары. Затем приходилось отражать претензии с Запада. 1)патриотизм и гордость за свою страну. Россия дважды вышла победителем из противостоя­ния с силами, с которыми не могла справиться Европа: в 1812 – с Наполеоном, в 1941-1945 – с гитлеровской Германией. При этом мы дали миру Пушкина, Толстого, Достоевского, Чайковского. Русскому патриотизму присущ особый характер - в нем соединя­ются любовь к родной земле (родному ландшафту, родным берез­кам, Волге-матушке) с любовью к Отечеству (государству, его главе).

VII.Многонациональность. Государство изначально складывается не как национальное, а как многонациональное. Уже в Древнерусском государстве бок о бок со славянами проживали угро-финнские и балтские племена, происходили постоянные контакты с тюркскими народами. По мере роста государства на его территории оказывалось все больше этно­сов, находящихся на разных ступенях развития. 1)Национальная терпимость. Русский народ никогда не счи­тал своих соседей «дикарями», которым следует силой навязывать собственную культуру, религию и образ жизни. Представители национальностей обычно относительно мирно уживались между собой. Со стороны властей иногда предпринимались притеснения «инородцев», но не со стороны русского населения в целом. Русскому человеку, в отличие от европейца, не свойственна психология колонизатора: присоединив какие-либо новые территории, Россия не занималась «выкачиванием» из них природных ресурсов, использованием даровой рабочей силы и превращением ее в рынок сбыта. Напротив, народ щедро делился с населением территорий, вошедших в состав России, своими достижениями, «дотягивая» отстающих до своего ровня: бесписьменные народы получали письменность, воспитывалась национальная интеллигенция и тд. Русский человек не смотрит на представителя другой национальности сверху вниз, предпочитая видеть в нем равного.

VIII.Многоконфессиональность. В России живут представители различных конфессий, причем люди, исповедующие ту или иную религию, часто проживают бок о бок с представителями других вер. При этом существует господствующая религия – православие. 1) Веротерпимость. Если в отдельные периоды государство предпринимало какие-либо религиозные преследования (например, старообрядцев), то они никогда не принимали таких масштабов, как религиозные войны в Западной Европе XVI-XVIIв. Мы не совершали крестовых походов. Не было в нашей стране и инквизиции. 2)Православие. Приняв христианство, князь Владимир совершил исторический выбор, определивший историческую судьбу Российского государства: 1.шаг к цивилизации европейского типа – отделил Русь от Востока и культурного развития, связаного с исламом. 2.выбор христианства в его греко-византийской форме (с Xв называться православной) позвонил Руси остаться независимой от духовно-религиозной власти папства. Русь оказалась в противостоянии не с восточно-азиатским миром и с католической Западной Европой. Крещение позволило Руси приобщиться к богатым культурным традициям Византии – наследницы Римской империи и культурному лидеру Европы времени (по сравнению с Византией во времена князя Владимира Западная Европа была отсталой в культурном отношении). Христианство дало мощный импульс к развитию «книжности», архитектуры и изобразительного искусства. Оно воздествовало на народную нравственность, осуждая многоженство и кровную месть, призывая к гуманности, милосердию, бескорыстности. Еди­ная вера для всех княжеств во времена раздробленности оказалось 1ой из предпосылок к объединению русских земель. Впоследствии церковь помогала становлению и укреплению неограниченной вла­сти монарха. 3)Русской культуре присуще мессианство – представление о своем особом месте и предназначении в этом мире, которое дано от Бога – пред­ставление о том, что настанет время, и Россия поведет за собой весь мир. В XX в. советский человек жил в уверенности, что в его стране установился самый передовой социалистический строй, и весь мир обязан взять с СССР пример. 4)Для русской культуры характерен примат духовного над материальным, первенство «духа» над «плотью». Для русского человека важнее бескорыстие, нежели бережливость; надежда на «волю божью», нежели расчетливость; презрение к «мирской су­етности», «мещанской сытости» и т.д. - нежели прагматичность и стремление заработать. С одной стороны, такой подход веками помогал русскому человеку мириться со скудным бытом и тяжелым трудом, которые невозможно было изменить. С другой стороны, стремление к высотам духовного совершенства нередко выливалось в нереальные благие мечтания. Русский человек сочувствует не тому, кто много работает, прилагает значительные усилия, чтобы обеспечить свою семью, а пьяницам, бомжам, преступникам.

IX.Общинность. Вплоть до первой половины XXв существовала соседская Крестьянская община. Государство всячески поддерживало ее существование по 2м причинам: через общину легко было контролировать население, а также осуществлять сбор налогов и организацию повинностей. 1)коллективизм, порожденный общинностыо. В наших природно-климатических условиях одна семья самостоятельно не в состоя­нии вести прибыльное хозяйство, и лишь община (а в советское время – колхозы и совхозы) обеспечивала выживание большинства русских людей. Россия не переживала Ренесанса, внесшего струю гуманизма в европейскую культуру, поэтому идея уникальности и ценности человеческой личности, хоть и высказывалась, но не приживалась в русской культуре. Для русского человека необходимо быть «как все». Коллектив дает человеку защиту, но взамен требует от него подчинения интересам коллектива. Растворение человека в массе порождало безответственность за свое поведение и иждивенчество.

X.Сильная власть главы государства. (иногда даже деспотичная) – князя, царя, императора, генерального секретаря, президента. Благодаря этой власти поддерживалась целостность обширной страны, включавшей в себя территории с этнически и конфессионально разнообразным населением. 1)Преобладание интересов государства над интересами общества. 2)Любовь русского человека к царю-батюшке – население видело в главе государства своего защитника - и от внешних врагов, и от «бояр», и от «врагов народа». Глава государства грозен, но справедлив. Русский человек привык повиноваться, и если в какие-то моменты власть главы государства ослабевает, он чувствует себя некомфортно и ищет сильной руки, которая наведет порядок. После Февральской революции 1917 г. Россия стала самой демократической страной в мире - но основная масса русского народа не могла оценить достоинств этой демократии, тем более что в стране царила разруха. А в 1937 советские люди как должное воспринимали репрессии против «врагов народа» и благоговели перед «любимым вождем товарищем Сталиным». Если кто-то допускал «перегибы», то тут виноват не «царь-батюшка», а «злые бояре». Для взаимоотношения Главы государства и подданных (или граждан) характерен патернализм - представление о царе/генеральном секретаре как об отце своего народа. Жизнь русского человека подчиняется произвольному решению властей. Закону русский человек не доверяет, он его боится и не считает справедливым. Всесилие власти породило представление, что правительство в ответе за все – своей вины народ не видит. Всесилие власти ставило культуру в зависимость от нее — искусство, литература, наука обслуживали то интересы государя-императора, то советского государства.