2.3 Роль войны в международных отношениях

Мировоззрение Клаузевица формировалось под воздействием идей Великой французской революции и национально-освободительного движения народов Европы начала 19 века. Его взгляды были умеренно буржуазными, в них наряду с прогрессивными идеями и резкой критикой феодальной военной системы уживались реакционные идеи, прусский национализм и антидемократизм. Философской основой его взглядов была идеалистическая философия Г. Гегеля, И. Канта и И. Г. Фихте. Клаузевиц впервые применил диалектический метод в военной теории, рассматривая явления военного искусства в их взаимосвязи и развитии. Он придавал войне огромное значение, считал её важным и эффективным средством достижения конкретных экономических и политических целей. Война ни в коем случае не является чем-то самостоятельным... Если война есть часть политики, то последняя определяет ее характер... И поскольку именно политика порождает войну, представляет собой ее направляющий разум, то война есть только инструмент политики, но не наоборот»^XXIX.

В работе несколько раз настойчиво варьируется и другая мысль: «Первоначальные политические намерения подвергаются в течение войны значительным изменениям и в конце концов могут сделаться совершенно иными…»^XXX. Политическая цель войны никогда не может стать «деспотическим законодателем», потому что «ей приходится считаться с природой средств, которыми она пользуется, и в соответствии с этим самой подвергаться коренному изменению…»^XXXI. Тем не менее именно политическая цель войны является ее единственным рациональным стержнем и делает ее «доступной разумному пониманию». Если не существует такого рационального ограничения войны, она развивается согласно своему «абстрактному» или «философскому» понятию. Характер используемых Клаузевицем терминов не должен вводить нас при этом в заблуждение: абстрактное и философское понятия означают доведение до «логического» конца «акта насилия, имеющего целью заставить противника выполнить нашу волю»^XXXII.

Клаузевиц очерчивает войну в самом широком спектре, допускает ее проявление и в весьма специфической форме, когда нет "открытого употребления силы". Он признает, что "война, не насилуя своей природы, может воплощаться в весьма разнообразные по значению и интенсивности формы, начиная от войны истребительной и кончая выставлением простого вооруженного наблюдения"^XXXIII. В труде "О природе войны" автором ставится и решается вопрос, "может ли развитие войны замереть хотя бы на одно мгновение". В наши дни актуален призыв немецкого философа внимательно изучать реальные, а не идеальные войны. Клаузевиц весьма образно называет войну "хамелеоном, так как она в каждом конкретном случае несколько изменяет свою природу".

В этой связи важно понимать меняющуюся природу войны, способы ее ведения, суметь разглядеть и расценить как военные действия и целый ряд фактов, выходящих за рамки стандартных представлений, когда с войной отождествляется только вооруженное насилие. Тогда станут объяснимыми и такие далекие от войны, как представляется непосвященному и поверхностному взгляду, но все более волнующие человечество явления, как терроризм, холодная война, информационная и т.д. Все названные действия направлены на достижение вполне конкретных целей и представляют собой продолжение политики определенных группировок, даже если таковые не являются государственными акторами, с применением новых, оригинальных средств.

Главный труд Клаузевица "устанавливает природу войны не только как "чисто военного" явления, а как общесоциального, лежащего в природе человеческих отношений и в особенности природы самого человека. Этот широкий базис дает ему возможность сблизить войну с другими явлениями и вложить ее в общую систему человеческих деяний, страданий и радостей"^XXXIV.

Если война - явление социальное, то вопросы ее подготовки и ведения распространяются на все общество. При анализе войны следует исходить из того, что уже в течение нескольких веков в войны вовлечены целиком народы, а не только их армии и правительства. Война стала делом народа. И действительно, революционные и наполеоновские войны стали странным и неожиданным для европейского мышления результатом эпохи Просвещения (когда войны, согласно анализу Клаузевица, стали продолжением дипломатии и торговым предприятием). Существо этой эпохи резюмировалось задачей организации человеческого существования согласно рациональным, рассудочным правилам и законам.

Война в человеческом обществе, - война целых народов, и притом народов цивилизованных, - всегда вытекает из политического положения и вызывается лишь политическими мотивами. Она, таким образом, представляет собой политический акт. Если бы она была совершенным, ничем не стесняемым, абсолютным проявлением насилия, какой мы определили ее, исходя из отвлеченного понятия, то она с момента своего начала стала бы прямо на место вызвавшей ее политики как нечто от нее совершенно независимое. Война вытеснила бы политику и, следуя своим законам, подобно взорвавшейся мине, не подчинилась бы никакому управлению и никакому руководству, а находилась бы в зависимости лишь от приданной ей при подготовке организации. Так до сих пор и представляли это дело всякий раз, когда недостаток в согласованности между политикой и стратегией приводил к попыткам теоретического опознания. Однако, дело обстоит иначе, и такое представление в самой основе своей совершенно ложно. Действительная война, как видно из сказанного, не является крайностью, разрешающей свое напряжение одним единственным разрядом. Она находится под действием сил, развивающихся не вполне одинаково и равномерно; порою прилив этих сил оказывается достаточным для того, чтобы преодолеть сопротивление, оказываемое им инерцией и трением, порою же они слишком слабы, чтобы проявить какое-либо действие. Война представляет до известной степени пульсацию насилия, более или менее бурную, а следовательно, более или менее быстро разрешающую напряжение и истощающую силы. Иначе говоря, война более или менее быстро приходит к финишу, но течение ее, во всяком случае, бывает достаточно продолжительным для того, чтобы дать ему то или другое направление, т. е. сохранить подчинение ее руководящей разумной воле.

Если принять во внимание, что исходной данной для войны является известная политическая цель, то естественно, что мотивы, породившие войну, остаются первым и высшим соображением, с которых должно считаться руководство войной. Но из этого не следует, что политическая цель становится деспотических законодателем; ей приходится считаться с природой средства, которым она пользуется, и в соответствии с этим самой часто подвергаться коренному изменению; тем не менее, политическая цель является тем, что прежде всего надо принимать в соображение. Таким образом, политика будет проходить красной нитью через всю войну, и оказывать на нее постоянное влияние, разумеется, поскольку это допустит природа сил, вызванных к жизни войной.

В современных конфликтах давно нет фронта и тыла в их классическом понимании. Географическая удаленность и границы перестали быть непроницаемыми барьерами, обеспечивающими безопасность общества. Внутренние конфликты чрезвычайно легко становятся международными, весьма зыбка и грань между боевыми, миротворческими, гуманитарными, контртеррористическими и прочими военными операциями.

К сожалению, человечество привыкает к войне, становящейся неотъемлемым элементом повседневности и получающей новые лики. По всей вероятности, эпоха всеобщего мира пока остается несбыточной мечтой. Более того, по данным СИПРИ, в 2004 г. совокупные военные расходы в мире перевалили за 1 трлн. долл. и вплотную приблизились к абсолютному рекорду, установленному в период острого противостояния мировых систем.