- •1.Понятие “ цивилизация”, его роль в изучении всемирной истории.
- •2.Цивилизационный подход в истории. Типология цивилизаций.
- •3. Формационный подход в истории.
- •5. Ранние общины.
- •7. Что такое «неолитическая революция» и каковы ее последствия
- •8. Идеология и духовная культура первобытного общества.
- •9. Экономика первобытного общества.
- •13. Географическое положение цивилизаций Древнего Востока.
- •14. Характерные черты восточной деспотии.
- •15. Социальный строй в странах восточной деспотии.
- •18. Эллинистический период в истории Греции, появление новых форм правления.
- •22. Кризис полиса в античное время.
- •30. Франкское королевство.
- •32. Священная Римская империя.
- •34. Духовный мир средневековья.
- •38. Китайская цивилизация в средние века.
- •46. Эпоха Просвещения и первые буржуазные революции.
- •47. Промышленный переворот и становление индустриальной цивилизации.
- •50. Абсолютная монархия в России как система власти
- •51. Великие социальные потрясения первой половины хх в. И пути развития мировой цивилизации.
- •52. Тоталитарные режимы в истории мировых цивилизаций.
- •54. Пути развития и перспективы стран "Третьего Мира".
- •55. Дать определение понятия «глобализм».
- •56. Дать определение понятию «революция».
- •60. Демократические преобразования в современной России
- •61. Современный диалог цивилизаций
- •62. Участие ссср в Первой мировой войне.
- •63. Участие ссср во Второй мировой войне.
- •64. Фашизм как разновидность тоталитарной системы.
- •65. Образование оон
52. Тоталитарные режимы в истории мировых цивилизаций.
Тоталитаризм (от лат. totalis — весь, целый, полный; лат. totalitas — цельность, полнота) —политический режим, который стремится к полному (тотальному) контролю государства над всеми сторонами жизни общества. В сравнительной политологии под тоталитарной моделью понимается теория о том, что фашизм, сталинизм и, возможно, ряд других систем являлись разновидностями одной системы — тоталитаризма.
Исторически понятие «тоталитарное государство» (итал. stato totalitario) появилось в начале 1920-х для характеристики режима Муссолини. Тоталитарному государству были свойственны не ограниченныезаконом полномочия власти, ликвидация конституционных прав и свобод, репрессии вотношении инакомыслящих, милитаризация общественной жизни. Правоведы итальянского фашизма и немецкогонацизма использовали термин в положительном ключе, а их критики — в отрицательном. На Западе в годыхолодной войны получила широкую известность теория, согласно которой сталинизм наравне с фашизмомбыл одной из форм тоталитаризма. Эта модель стала предметом исследований в области истории иполитологии.
При использовании в настоящее время этого термина, как правило, подразумевается, что режимы Гитлера вГермании, Сталина в СССР и Муссолини в Италии были тоталитарными. Различные авторы также относят к тоталитарным режимы Франко в Испании, Салазара в Португалии, Мао в Китае, «красных кхмеров» в Кампучии Хомейни в Иране, талибов в Афганистане, Ахмеда Зогу и Энвера Ходжи вАлбании, Ким Ир Сена и Ким Чен Ира в Северной Корее, самодержавия в России, Пиночета в Чили, Саддама Хусейна в Ираке, де Голля во Франции, Хо Ши Мина во Вьетнаме, Ф. Кастро на Кубе,Сапармурада Ниязова в Туркменистане, Эмомали Рахмона в Таджикистане, Ислама Каримова вУзбекистане, Сомосы в Никарагуа, Хорти в Венгрии и др. Иногда термин используется для характеристики отдельных аспектов политики (например, милитаризма США при президенте Буше). Вместе с тем, подобное применение понятия «тоталитаризм» продолжает вызывать критику. Критики выражают несогласие с приравниванием политических систем сталинизма и фашизма, произвольным употреблением термина политиками, противопоставлением обвиняемых в тоталитаризме режимов демократии.
В ХХ веке тоталитарные режимы России и Германии убили десятки миллионов людей мирного населения. В Германии это делали в концентрационных лагерях смерти и частично в трудовых лагерях. В Советском Союзе убивали в темных лесах, в подвалах НКВД, в приспособленных под тюрьмы белорусских крепостях и замках. Убийства были строго засекречены, и до 1988-го о них почти никто не знал. 53. ХХ век: эпоха научно-технической революции.
Научно-техническая революция, широко развернувшаяся во второй половине XX века, породила не только проблемы и противоречия, но и надежды на то, что с помощью новых научных дисциплин и новой техники будут наконец разрешены трудные проблемы и противоречия человеческой жизни. Такие умонастроения получили в наше время название «сциентистских» (от лат. scienlia — наука) и «техницистских». Формы их были различны: существовали разновидности «кибернетического», «генетического», «компьютерного» и т. д. техницизма и сциентизма. В свою очередь, различные виды сциентизма положены в основание концепций индустриального, постиндустриального, информационного общества, которые в 50—80-х годах сменяли друг друга на арене идейной борьбы. Культ сугубо современного научно-технического знания и был «новым изданием» культа разума. В известном отношении культ научно-технического разума, «функциональной рациональности» (понятие, введенное в обиход видными социологами и философами XX века Э. Дюркгеймом и М. Вебером) в XX веке был взвинчен выше, чем в эпоху классики. Влияние научно-технического разума на социальное развитие, жизнь людей рисовалось как мощное и прямое. В 50—60-х годах — на волне высокой экономической конъюнктуры — приобрела широкое влияние концепция «общества всеобщего благоденствия», построенного на принципах «рациональной эффективности». Наиболее популярные в те времена западные авторы (У. У. Ростоу, Д. Белл и др.), обещая «общество всеобщего благоденствия», полагались именно на взлет и чуть ли не на чудодейственную силу научно-технического разума, на «разумность», «научность» управления, на рост образовательного уровня больших масс населения и т. д. Техницистские и сциентистские иллюзии сплелись также с технократической утопией, с представлением о грядущей власти (от греч. «кратос» — власть) компетентных научно-технических специалистов, экспертов, то есть, собственно, с представлением о той же безраздельной власти научно-технического разума. Сторонники сциентистских и техницистских концепций в 50—60-е годы поспешили даже назвать сроки исполнения своих сверх оптимистических «предсказаний»: благоденствие, власть технократов «назначались» на 70—80-е годы. Иллюзии были развенчаны. 70—80-е годы общество встретило невиданными научно-техническими достижениями, повышением производительности труда и уровня жизни в ряде стран, но и обострившимися проблемами и противоречиями, которые привели ныне живущих людей на грань самого, пожалуй, опасного кризиса в его истории. Исчезли ли сегодня техницистско-сциентистские, технократические концепции? Отнюдь нет. Они, правда, заметно видоизменили свою форму. В 50—60-х годах сциентизм и техницизм выступали главным образом в виде сугубо оптимистических представлений о настоящем и будущем. В последние десятилетия сциентисты и техницисты раскололись на два лагеря. Одни, разочаровавшись в возможностях науки и техники, но не усматривая других равноценных им стимулов и механизмов социального прогресса, выдвигают идеи своего рода умеренного, критического оптимизма или даже сциентистского пессимизма. Другие, подвергая критике слишком благодушный сциентизм прошлого, охотно указывая на социальные противоречия, конфликты, прогнозируя их и в будущем, по-прежнему возлагают основные надежды на новую волну научно-технического прогресса, на преобразующую роль знания, на экономические изменения (хотя с большим вниманием, чем прежние техницисты и сциентисты, относятся к политическим, духовно-нравственным и гуманистическим факторам). Между концепциями индустриального, постиндустриального общества и, например, новейшими концепциями информационного общества существует несомненная преемственность — она состоит как раз в верности методам и приемам техницизма, сциентизма. В 50—60-х годах сциентизм и техницизм выступали главным образом в виде сугубо оптимистических представлений о настоящем и будущем. В последние десятилетия сциентисты и техницисты раскололись на два лагеря. Одни, разочаровавшись в возможностях науки и техники, но не усматривая других равноценных им стимулов и механизмов социального прогресса, выдвигают идеи своего рода умеренного, критического оптимизма или даже сциентистского пессимизма. Другие, подвергая критике слишком благодушный сциентизм прошлого, охотно указывая на социальные противоречия, конфликты, прогнозируя их и в будущем, по-прежнему возлагают основные надежды на новую волну научно-технического прогресса, на преобразующую роль знания, на экономические изменения (хотя с большим вниманием, чем прежние техницисты и сциентисты, относятся к политическим, духовно-нравственным и гуманистическим факторам).