4) Звукоподражательная гипотеза

Слово подражает звучащим предметам, а от незвучащих предметов передаёт впечатление.

Берёт начало от стоиков, которые утверждали, что между звуковым составом слова и тем, что слово обозначает, существует внутреннее сходство, ибо первые слова подражали природным звукам.

Слово может непосредственно подражать звукам природы, а может обозначать впечатление от вещей.

* Ономатопоэтическая гипотеза, развившаяся в XVII-XVIII вв., основывается на принципе звукоподражания, причём не только прямого, но и симоволического: звуки обладают способностью выражать различные значения, рациональные и эмоциональные, т.е. обладают примарным символизмом. Г.В. Лейбниц (1646-1716), пытаясь обосновать эту гипотезу, хорошо понимал, что нельзя судить о первичном языке по современным языкам. По мнению учёного, существовали языки первичные (корневые) и языки производные (вторичные, поздние). Возникновение первичного языка – это история о том, как человек научился говорить, вторичных – история о становлении и развитии отдельных языков. Принцип звукоподражания сохранялся в производных языках, но последние постепенно отходили от корневого в силу своего развития. В них производство слов становилось символическим: звук обозначает не отдельный предмет, но определённо свойство его, позже – абстрактное свойство, свойство вообще, отдалённое от предмета и обнаруженное в ряде других предметов.

Также, по Лейбницу, звук может иметь несколько символических значений, звуки могут быть омонимичными, потому что ввиду ряда причин, слова чрезвычайно преобразовались от своего первоначального произношения и значения. Звукоподражание – принцип происхождения языка, но не для последующего его развития.

Современная научная аргументация звукоподражательной гипотезы.

1) В ряде языков (африканские, японский) существуют особые группы слов – идеофоны, не подражающие звуку, но связывающие характер предмета с «подходящей» акустической формой (суй-суй – лёгкое движение балерины, норо-норо – нечто медлительное и т.д)

2) А.П. Журавлёв обнаружил у звуков речи устойчиво проявляющуюся ассоциативную связь с определённым содержанием и конвенциональные содержательные свойства звуков, которые могут быть вычленены, осознаны носителями языка; также он установил, что со звуками речи носители соотносят определённые цвета, а с силой звука – интенсивность цвета, таким образом, у каждого слова есть свой цветовой ореол, также неосознаваемый;

3) И.Н. Горелов провёл ряд экспериментов, подтверждающих положения Журавлёва, также он установил связь звуков с определённой формой (см. записи лекций);

4) Д.Н. Шмелёв утверждал, что звуки речи, разные по своей материальной природе, различаются своей эмоциональной выразительностью и по-разному действуют на органы восприятия, но дело в том, что звуки не существуют в языке «просто так», а лишь в составе слов, поэтому это «чутьё», присущее человеку, неактуально;

5) Е.А. Гурджиева провела большую работу по выявлению первичного симовлизма. Так, семантика положительных эмоций в русском, французском, латинском связана со звуком [е], отрицательных – со звуком [r];

6) Звуковой симовлизм связан и с синестезией: во французском и русском признак «круглый» соотносится с лабиализованными гласными (Гурджиева, Слоницкая);

7) Исследуя фоносемантическую структуру текста М.А.Балаш доказывает, что звук связан с мотивом номинации. Психолингвистический подход позволяет рассмотреть звуковой уровень как самостоятельный носитель смысла.

Критика звукоподражательной гипотезы

1) Утверждение биологического происхождения языка. Слово – лишь копия предмета.

Но ещё в древности исследователи говорили о том, что слово может передавать впечатление от предмета.

2) Существование звукового символизма не совместимо с действием звуковых законов: при статичной связи звука с определённом смыслом изменение звуковой оболочки невозможно.

Однако сторонники гипотезы не говорят о существовании объективной связи, они говорят о сходстве эмоций, собственно, речь идёт о создании сходных моделей восприятия звука и предмета, соотносимого с этим звуком. Но это предполагает субъективность такой связи, что является предпосылкой для изменения звуковой оболочки слова.

3) Звучание слова не может иметь ничего общего с природой обозначаемого предмета, ибо в противном случае, названия предметов в разных языках было бы одинаковым.

Но речь идёт лишь о принципе номинации, реализация же этого принципа в силу этнических и социальных факторов неминуемо будет различной.

4) Первобытный человек не обладал развитым артикуляционным аппаратом, чтобы анализировать и тонко подражать звукам природы.

Однако членораздельность – не начало, а результат сложной эволюции языка.