Глава 17(3). Психические программы самоуничтожения

Я полагаю, что идея рака появилась спонтанно, возникла из той части психики, которая не тождественна сознанию.

К.Юнг

Процессы, описанные в предыдущей главе, во многом аналогичны тем, которые происходят в психическом мире отдельно взятого человека, где различные психические и мыслительные процессы «отстаивают свое место под солнцем».

В работе [9] описаны три основных процесса, свойственных моделированию у людей: генерализация (способность к обобщению), опущение искажение.

Генерализация — это процесс, в котором элементы или части модели, принадлежащей тому или иному индивиду, отрываются от исходного опыта, породившего эти модели, и начинают репрезентировать в целом категорию, по отношению к которой данный опыт является всего лишь частным случаем.

Опущение— это процесс, позволяющий нам избирательно обращать внимание на одни размерности нашего опыта, исключая рассмотрение других.

Искажение— это процесс, позволяющий определенным образом смещать восприятие чувственных данных.

Бэндлер и Гриндер приводят достаточное число примеров взаимосвязи названных трех процессов. Один из них выглядит так.

Человек, которого в какие-то моменты жизни несколько раз отвергли, путем генерализации приходит к мысли, что он не достоин чьего-то внимания. Это становится правилом. Теперь он уже либо опускает знаки внимания, которые ему оказываются (опущение), — они как бы становятся для него невидимыми либо считаются неискренними (искажение).

Неадекватность внутренней модели окружающему миру приводит к активизации соответствующих процессов.

В принципе уже даже трех названных метаопераций — генерализация, опущение и искажение вполне хватит для генерации достаточно мощного множества программ поведения, включая программу по самоуничтожению.

Этот подход очень обстоятельно обыгрывается в детективных произведениях, а особенно в сюжетах Буало-Нарсежака. Скелет типового сценария выглядит примерно так.

У одного из персонажей романа злоумышленником специально формируется ложная картина мира. Для этого ему постоянно навязывается определенная мысль или демонстрируются соответствующие события/поступки. В конце-то концов в ходе генерализации формируется заведомо неадекватная модель, которая, используя опущение и искажение, начинает сама себя защищать. Персонаж, думая что он искренен и справедлив, лжесвидетельствует, убивает, кончает жизнь самоубийством. Цель достигнута.

Отдельные авторы считают, что программу самоуничтожения нет нужды формировать, она присутствует изначально в любой сложной информационной самообучающейся системе. Так, например, Дж.Лилли («Центр циклона») писал:

«Я подозреваю, что в тех случаях, когда индивиды собираются покончить с собой, бросившись с балкона или оказавшись прямо перед автомобилем, — срабатывают именно такие программы. Яне думаю, что причина здесь в заблуждениях, проецируемых внешним миром. Скорее здесь имеет место высвобождение программы саморазрушения».

Программе саморазрушения непросто высвободится. Её конкуренты делают все, чтобы не допустить этого, вызывая на поверхность сознания наиболее дорогие образы, активизируя процессы, способные заблокировать выполнение программы саморазрушения. И тогда на поверхность разбуженного, бурлящего океана мыслей начинает пробиваться мелодия иного содержания:

«Жалко только волюшки, во широком полюшке,

Жалко сабли острой, да буланого коня...»

Но тут изменяются данные входной обучающей выборки: начинается дождь с ветром, бьющим в лицо, кто-то наступает на ногу, раздраженно толка­ет. И человек вдруг понимает, что жизнь абсолютно и совершенно бессмысленна. И Эдгар По тут как тут, и начинает нашептывать:

«Вы не зарекайтесь от этой постели

Для сна не бывает приятней постели».

Процесс защиты подергивается рябью, словно от холодного пронизывающего ветра и начинает сам себе противоречить, вдруг вспоминая заблокированные до этого строчки:

«Жинка погорюет, выйдет за другого,

Выйдет за другого, да забудет про меня...»

Какие придут в этот момент новые входные данные? Какие процессы будут усилены, а какие ослаблены?

Если психические вирусы до этого хорошо почистили память, то программе саморазрушения не долго удастся доминировать, ибо не зря в народе говорится про счастье без памяти.

Проиллюстрируем сказанное двумя художественными примерами, удивительная похожесть которых свидетельствует о том, что «все пути приводят в Рим, а сколько их, дорог?» или о том, что авторы приведенных сюжетов прошли по одной и той же дороге.

Дж.Лондон в завершающих роман «Мартин Иден» страницах пишет о главном герое, пытающимся убежать от себя самого:

«Он зажег свет и взял книгу. То был томик стихотворении Суинберна. Мартин некоторое время перелистывал страницы и вдруг заметил, что читает с интересом. Он дочитал стихотворение, начал читать дальше, но опять вернулся к прочитанному. Уронив, наконец, книгу к себе на грудь, он задумался. Да! Вот оно! То самое! Как странно, что он сразу не подумал об этом раньше. Это был ключ ко всему: он все время бессознательно плутал, а теперь Суинберн указал ему самый лучший выход...

«Устав от вечных упований,

Устав от радостных пиров,

Не зная страхов и желаний.

Благословляем мы богов

За то, что сердце в человеке

Не вечно будет трепетать,

За то что все вольются реки

Когда-нибудь в морскую гладь».

После этого Мартин вдруг замечает, что иллюминатор достаточно широк, чтобы в него протиснулся человек. А если повиснуть на руках, то ногами можно коснуться воды. Всплеска не будет.

Но дело в том. что иллюминатор и раньше был точно таким. Что же изменилось? Доминирующим стал тот процесс, для которого в качестве входных данных подходит именно такой иллюминатор. И, образно говоря, все внешние устройства (глаза, руки, ноги) задействуются для решения новой задачи, задачи по самоуничтожению.

«Жизнь стала мучительна, как яркий свет для человека с больными глазами. Она сверкала перед ним и переливалась всеми цветами радуги, и ему было больно, нестерпимо больно».

Алгоритмически аналогичная ситуация описывается Л.Толстым в «Анне Карениной». Здесь главный герой не талантливый писатель, а влюбленная женщина, и здесь уже героиня пользуется иным видом транспорта — на смену пароходу пришел паровоз, и у нее, казалось бы, иные причины самоубийства. Но весь остальной сценарий по своей сути тот же самый, и даже слова, сопровождающие процесс самоуничтожения, почти те же самые.

«Да, на чем я. остановилась? На том, что я не могу придумать положения; в котором жизнь не была бы мученьем, что все мы созданы затем, чтобы мучиться, и что мы все знаем это и все придумываем средства, как бы обмануть себя. А когда видишь правду, что же делать?»

Ив этот момент неустойчивого равновесия, в момент, когда несколько мыслительных процессов одинаково близки к завладению «центральным процессором», приходят входные данные, однозначно определяющие выбор.

—На что дан человеку разум, чтобы избавиться от того, что его беспокоит, — сказала по французски дама, (сидевшая в вагоне напротив Анны) очевидно довольная своею фразой и гримасничая языком.

Выбор сделан. Все как в случае с томиком Суинберна у Мартина Идена. Управление передано.

«Да, очень беспокоит меня, и не то что дан разум, чтоб избавиться; стало быть, надо избавиться. Отчего же не потушить свечу, когда смотреть больше нечего, когда гадко смотреть на все это? Но как? Зачем этот кондуктор пробежал по жердочке, зачем они кричат, эти молодые люди в том вагоне? Зачем они говорят, зачем они смеются? Все неправда, все ложь, всё обман, всё зло!...»

Вопрос поставлен. Как избавиться, каким способом? И тут как тут память приходит на помощь. Доминирующий процесс подобрал те входные данные, которые позволяют ему максимально проявить себя, «поиграть всеми своими красками».

«И вдруг, вспомнив о раздавленном человеке в день ее первой встречи с Вронским, она поняла, что ей надо делать».

Память опять услужливо преподнесла необходимые данные. По каким ключевым словам они были вдруг найдены и извлечены?

В примере с Мартином Иденом глаза нашли и услужливо оценили размер иллюминатора.

Дело сделано. Носитель уничтожен. Но не так ли работает в программном обеспечении ЭВМ подпрограмма, содержащая команду операционной системе на форматирование магнитного носителя?

«И свеча, при которой она читала исполненную тревог, обманов, горя и зла книгу, вспыхнула более ярким, чем когда-нибудь, светом, осветила ей все то, что прежде было во мраке, затрещала, стала меркнуть и навсегда потухла.»

Если абстрагироваться от приведенных выше текстов Д.Лондона и Л.Н.Толстого, то в обоих случаях видна строгая закономерность в развитии процесса самоуничтожения. На первом этапе у главных героев возникает определенная идея, которой они самозабвенно служат, причем, что важно, служат они именно идее, ибо предмет своей любви оба названных персонажа как бы вынесли из сферы обыденности, заключив его в рамки целевой функции. Поэтому речь идет уже не о служении «бледной самочке, которая всю жизнь будет лепетать прописные истины», речь идет о самом смысле жизни, который конечно много богаче. На втором этапе выясняется, что цель — обман, а сил, для того чтобы найти новые более достойные цели, уже нет. На третьем этапе система принимает решение о самоуничтожении и совершает его.

Более строго и просто данная схема сформулирована в работах Ф.М.Достоевского, в частности в романе «Подросток» [28].

Некто, господин Крафт, считающий себя русским и желающий им быть, вдруг, проведя серьезные изучения, «вывел выводы на основании физиологии, которые признает математическими», заключающиеся в том, что русский нарой является второстепенным. Следствием подобного результата является заключение о том, что деятельность всякого русского человека, служащего России, должна быть парализована.

Логическим развитием этой идеи стало самоубийство. Крафт застрелился.

Орудие убийства в данном случае тоже занимает не последнее место в мыслительном процессе принятия решения.

—Если бы у меня был револьвер, я бы прятал его куда-нибудь под замок. Знаете, ей-богу, соблазнительно! Я, может быть, и не верю в эпидемию самоубийств, но если торчит вот это перед глазами — право, есть минуты, что и соблазнит.

— Не говорите об этом, — сказал он и вдруг встал со стула.

В данном случае к выводам о второстепенности русского народа и, соответственно, самого себя Крафт пришел более-менее самостоятельно. Однако, эта самостоятельность скорее всего была вызвана к жизни комплексом неполноценности на соответствие русскому человеку, который и стал причиной активизации соответствующих программ самоуничтожения. И чем больше таких неполноценных, тем страшнее для общества завтрашний день.

Важно отметить, что логика и так называемые разумные рассуждения никоим образом не могут встать в виде "железобетонного" барьера на пути исполнения психической закладки по самоуничтожению, ибо Жизнь, будучи спроецированной в структуру сложной информационной самообучающейся системы, т.е. системы, имеющей в себе элементы для реализации самых Разных функций, в том числе взаимоисключающих, становится нелогичной.

Для сложной информационной системы логичным может быть все что угодно, в том числе и Смерть.

В извечной борьбе Жизни и Смерти логика в большей части стоит на стороне второго противника. Жизнь нелогична и особенно нелогично бессмертие. Поэтому-то любой религиозный миф на том или ином этапе жизни сложной самообучаемой системы обязательно должен стать для нее противоречивым. Бессмысленно требовать от него непротиворечивости для любого времени и любого наблюдателя.

Человек, привыкший опираться на логику, будет искать ее и в доказательстве необходимости собственного самоуничтожения, наивно надеясь, что именно здравые рассуждения явятся тем спасителем, который отведет систему от края пропасти. Этот человек не способен отдавать себе отчет в том, что когда "балом правит" процесс, ответственный за гибель, то логика служит только этому процессу, подтверждая его правоту строгими формальными доказательствами.

Вот пример подобного логического рассуждения: «Человеческой природе положен определенный предел. Человек может сносить радость, горе, боль лишь до известной степени, а когда эта степень превышена, он гибнет. Значит, вопрос не в том, силен ли он или слаб, а может ли он претерпеть меру своих страданий, все равно душевных или физических, и, по-моему, так же дико говорить: тот трус, кто лишает себя жизни. — как называть трусом человека, умирающего от злокачественной лихорадки».

И чуть далее:

«И скажи, разве нет у самоубийства сходства с болезнью? Природа не может найти выход из запутанного лабиринта противоречивых сил, и человек умирает. Горе тому, кто будет смотреть на все это и скажет:

"Глупая! Стоило ей выждать, чтобы время оказало свое действие, и отчаяние бы улеглось, нашелся бы другой, который бы ее утешил". Это все равно, что сказать: "Глупец! Умирает от горячки. Стоило ему подождать, чтобы силы его восстановились, соки в организме очистились, волнение в крови улеглось: все бы тогда наладилось, он жил бы и по сей день». (И.Гете. «Страдания юного Вертера»).

В романе [27] Федор Михайлович устами одного из героев формулирует утверждение (Утверждение № 4 из части 2) о том, что для перепрограммирования общества необходимо привидение его в состояние близкое к хаотическому: «для систематического потрясения основ, для систематического разложения общества и всех начал; для того, чтобы всех обескуражить и изо всего сделать кашу...».

Другой главный герой пытается высветить ту незримую нить, которая связывает любого человека через Родину и культуру с бесконечностью Вселенной и целенаправленное информационное воздействие на которую активизирует программы самоуничтожения, Степан Трофимович так сформулировал закон бытия: «...Весь закон бытия человеческого лишь в том, чтобы человек всегда мог преклониться пред безмерно великим. Если лишить людей безмерно великого, то не станут они жить и умрут в отчаянии. Безмерное и бесконечное так же необходимо человеку, как и та малая планета, на которой он обитает...». Информационное же оружие можно при­менять как раз для уничтожения в человеке именно этой связи с «безмерно ве­ликим». После этого, до идеи самоуничтожения он дойдет уже сам.

Произведения Ф.М.Достоевского, будучи переведенными на другие языки, как ни что другое, стали тем знанием о системе под названием «Русский народ», которое и явилось основой для современных разработчиков стратегий и тактик информационной войны. Не случайно романы Достоевского являлись обязательными для советологов и кремлинологов.

Удивительно, но именно схема с Крафтом стала прообразом той информационной пропаганды, которая реализуется в наши дни. В результате количество самоубийц и людей, чья воля парализована, людей, пытающихся отгородиться от жизни стаканом с водкой, резко возросло и тенденции к замедлению этого роста пока не видно.

Глубоко символичен тот факт, что роман, содержащий прообраз классической стратегии информационной войны называется «Бесы».

Получается, что для автоколебательной среды, свойства которой присущи в какой-то степени и человеческой психики, порой достаточно сколь угодно слабого локального возмущения частоты, чтобы родился пейсмекер, действие которого может охватить со временем всю среду.

Но когда рождается пейсмекер, ответственный за гибель системы в случае конкретного человека? Может быть это происходит одновременно с рождением человека? Или еще раньше, когда завершается процесс рождения нейронов и начинается их гибель? Или в тот момент, когда «ракета пролетает мимо цели», и жизнь начинает восприниматься как мученье? И может ли другой пейсмекер заглушить гибельные мелодии-волны?

«Я никогда не проводил и месяца без мыслей о самоубийстве» — писал автор «Заката Европы» О.Шпенглер.

Но первого августа 1914 года ситуация изменилась, началось воплощение им идеи «Заката Европы». В результате автор получил дополнительные 22 года жизни.

Правда К.А.Свасьян считает, что пейсмекер, соответствующий идеи «Заката Европы» родился одновременно с самим Шпенглером. «Впечатление таково, что все в этой жизни, с самых ранних лет, было рассчитано на будущую книгу и что сама книга не могла быть написана иначе как только из опыта такой жизни», — пишет он («Освальд Шпенглер и его реквием по западу») [112].

8 мая 1936 года, в 56 лет, О. Шпенглер умер от паралича сердца.

Каждая информационная самообучающаяся система, каждый человек но­сит в своей душе свой личный пейсмекер. Иногда этого пейсмекера хватает на то, чтобы заставить в унисон звучать все остальные подобные «генераторы час­тот» на территории всей Европы или Азии, а иногда его хватает только на то, чтобы добраться до окна, выходящего на оживленную улицу, и смотреть на людей, проходящих мимо.

Иногда пейсмекер готов сменить собственную частоту на ту, энергия ко­торой способна его повести за собой, на чужую энергию!

Чужая энергия, как и чужая информация не может стать никогда своей, не перестроив систему под себя. Она может заполнить опустевший сосуд, она мо­жет расплескать неугодное ей содержимое.

«Чужая» информация — это чужая программа поведения. Программа поведения отвечает за генерацию ответов на задаваемые жиз­нью вопросы.

Понятно, что в условиях отсутствия однозначности в понимании критери­ев, результаты будут совершенно различны. Одно и то же воздействие на раз­ные системы позволяет в качестве результата получить не только «Закат Евро­пы» или «Капитал», но и убийство Раскольниковым жадной старушки и само­убийство Крафта, осмысленное Ф.М.Достоевским.