Образования и науки украины
ДОНЕЦКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
Кафедра мировой литературы и классической филологии
КУРСОВАЯ РАБОТА
«Функции костюма в романе О.де Бальзака «Отец Горио»
студента 2-го курса французского отделения
факультета иностранных языков
Бевзы Евгения
Научный руководитель:
доц. Н.С. Постовая
ДОНЕЦК
2012
План
Введение.
Основная часть.
Творчество О. де Бальзака в оценке отечественного и зарубежного литературоведения
Понятие костюма. Образы героев романа
Проблемы, затронутые в романе, роль костюма в их художественном воплощении
Заключение
Введение
Данная работа посвящена анализу функций костюма в романе О. де Бальзака «Отец Горио». Решение данной проблемы имеет теоретическое значение. Целью данной работы является выявление функций костюма, отношение деталей костюма к обстоятельствам, встречающимся на пути главного героя романа. Мной была предпринята попытка решить следующие задачи: раскрыть значимость костюмов, смену деталей костюмов, проходящую через весь роман; определить их важность для героев, а также их исходные и изменяющиеся черты; важность деталей, которые дают представление о человеке, связь деталей с душой человека; роль костюма в затронутых проблемах в романе и их совместимость с функциями костюма. Объектом исследования данной курсовой работы на основе темы является костюм и его изменения в связи с событиями, затронувшими героев романа. Предметом исследования работы являются художественные приемы, используемые для раскрытия функций костюма. В первом пункте плана работы планируется рассмотреть в общих чертах творчество О. де Бальзака на основе работ таких русских и зарубежных литературоведов как Б.Реизов, В. Гриб, Д. Обломиевский, М.Самарин, В. Подтынкова, М. Горький, Алексей Трофимов, Ст. Цвейг. Далее планируется дать описание костюмов на главном герое произведения через весь роман, определить его значение и роль в произведении. Затем предполагается произвести анализ костюмов главных героев, их образы, манеру поведения.
Основная часть.
Творчество О. де Бальзака в оценке зарубежного и отечественного литературоведения
О Бальзаке написан целый ряд монографий, содержащих, среди прочего, биографические сведения о писателе, из них мы узнаем о том, что Бальзак родился 20 мая 1799 года во французском городе Туре. Был сыном крестьянина, разбогатевшего на скупке и продаже конфискованных дворянских земель в годы революции, позднее стал мэром города Тура. Мать, Анна-Шарлотта Лаура, дочь торговца сукном в Париже. В юности Бальзак учился в Вандомском коллеже, затем в Парижской школе права, работал у нотариуса писцом, однако отказался от юридической карьеры и посвятил себя литературе. Первое произведение, драма в классицистическом духе под названием “Кромвель” на семейном совете одобрено не было, однако Бальзак продолжил работу. Характеризуя творчество писателя, М. Горький отмечает, что ему пришлось прочесть бесчисленное количество томов Ксавье де-Монтпена, Габорио, Буагобея, прежде чем в руки к нему попал томик Бальзака, - “Шагреневая кожа”. Потрясенный мастерством Бальзака, М. Горький находит перевод следующей книги, это была книга “Pere Goriot” (“Отец Горио”), эта книга нанесла удар по не оформленному еще тогда романтизму Горького, он почувствовал гений Бальзака, и полюбил его горячей любовью, долгое время он чувствовал себя Растиньяком, грозящим миру местью за попранное достоинство человека, за те боли, которыми люди наполнили его грудь. Человеческую комедию Горький прочел уже лет в двадцать; двумя годами позже в Росии явился полный перевод сочинений Бальзака. Дважды перечитав все книги Бальзака, Горький понял всю величину этого писателя.
В предисловии к “Человеческой комедии” Бальзак указал, что его “Этюды о нравах” состоят из шести разделов: первый - “Сцены частной жизни”, второй “Сцены провинциальной жизни”, третий “Сцены парижской жизни”, четвертый - “Сцены военной жизни”, пятый “Сцены политической жизни”, шестой - “Сцены сельской жизни”. В замысле “Человеческой комедии” активную родь сыграло учение философов – естествоиспытателей Кювье и Сент-Илера, которые сопоставляли человека и животных в силу их органического единства. Похоже, не обошлось и без влияния скандального известного философа Ламетри, автора трактатов “Человек-машина”, “Человек-растение”, сводившего функции человека к простому биологизму. Правда, делалось это в свое время в пику религии [6.] Бальзак пишет в предисловии: “Различие между солдатом, рабочим, чиновником, адвокатом, бездельником, ученым, торговцем, моряком, поэтом, священником так же значительно, хотя и труднее уловимо, как и то, что отличает друг от друга волка, льва, осла, ворона, акулу, тюленя, овцу, и т. д”. [1. с. 7] Алексей Трофимов отмечал, что лучшее у Бальзака – “Гобсек”, “Утраченные иллюзии”, “Евгения Гранде”, “Отец Горио”, “Шагреневая кожа”. Трофимов говорил, что произведения Бальзака имеют еще одно достоинство - историзм. В этом отношении рядом с ним из русских писателей можно поставить разве Л.Толстого – его “Войну и мир”. “Человеческая комедия”- одно из самых великих произведений мировой литературы. Произведений такого масштаба, значения и глубины в мировой литературе немного: “Илиада”, “Божественная комедия”, цикл зрелых трагедий Шекспира, “Дон Кихот”, “Фауст”, “Война и мир”. Ст. Цвейг говорил, что цель - выделить чистые элементы из варева явлений, сумму из сумятицы чисел, гармонию из хаоса звуков, добыть самую сущность, квинтэссенцию жизни, втиснуть весь мир в свою реторту и вновь воссоздать его уже en raccoursi [сокращенно]. Ничто не должно быть утрачено из этого многообразия, и для того, чтобы втиснуть бесконечность в нечто конечное, недостижимое в нечто доступное человеку, существует только один способ-уплотнение. Все его силы направлены на то, чтобы уплотнить, стиснуть явления, прогнать их сквозь сито, в котором осталось бы все несущественное, а просеялись только чистые, полноценные формы. Ф. Энгельс писал о Бальзаке, что Бальзак по своим политическим взглядам был легитимистом. Его великое произведение - нескончаемая элегия по поводу непоправимого разложения высшего общества; все его симпатии на стороне класса, осужденного на вымирание. Но при всем этом его сатира никогда не была более острой, его ирония более горькой, чем тогда, когда он заставлял действовать именно тех мужчин и женщин, которым он больше всего симпатизировал, - дворян. И единственные люди, о которых он всегда говорит с нескрываемым восхищением, - это его самые ярые политические противники, республиканцы-герои монастыря Сен-Мерри, люди, которые в то время (1830-1836 гг.) действительно были представителями народных масс. В том, что Бальзак таким образом вынужден был идти против своих собственных классовых симпатий и политических предрассудков, в том, что он видел неизбежность падения своих излюбленных аристократов и описывал их как людей, не заслуживающих лучшей участи, и в том, что он видел настоящих людей будущего там, где их в то время единственно и можно было найти, - в этом Энгельс видит одну из величайших побед реализма и одну из величайших черт старого Бальзака.
Не забывают о романисте XIX-го века и его соотечественники, живущие в настоящее время. Работы Оноре де Бальзака регулярно подвергаются литературному или даже историческому анализу. Каждый эксперт надеется найти в книгах что-то новое, о чем не догадались предшественники. И каждому из них удается сделать на страницах романов, написанных двести лет назад, собственное открытие.
А тем временем, пока планета готовилась праздновать наступление Миллениума, жители Франции отмечали двухсотлетие со дня рождения одного из самых известных литераторов Парижа – де Бальзака. Похоже, что произведения, написанные рукой этого удивительного человека, так и не перестанут быть в центре споров. Некоторые литературоведы отмечают, что книги Бальзака притягивают, потому как автор смог сгенерировать глубокий смысл в универсальных формулировках и многогранное изображение бытовых потребностей своих героев.
Бальзак не только занимает весьма почетное место в ряду создателей реалистического романа, он довел этот жанр до его логической крайности. Этот жанр, всецело направленный на понимание общества и человека, именно в его творении, в «Человеческой комедии», получил свою завершенность,— стал историей французского общества начала XIX века, поэтическим постижением всего многообразия существующих человеческих типов.
Воинственным был подход Бальзака к действительности, к познанию человеческого сердца, к утверждению реализма. С юных лет, бродя по Парижу, он ловит отрывки уличного говора, вглядывается в одежду, обувь, морщины на старческих лицах и в сияние молодых глаз. Это — путь, ведущий его к познанию человечества. Не Адольф, не Октав, не отголоски собственных переживаний и мыслей его привлекают. Ему одинаково интересны старый скряга и юная девушка, светская дама и сельский врач, многоопытный каторжник и наивный студент. Сущность его работы писателя в том, чтобы совершенствовать глаз, умение проникать в чужую и даже чуждую ему душу, все увидеть и все понять. У него двойное понимание человека: во-первых, с точки зрения самого этого человека и, во-вторых, с точки зрения общества, взятого в его истории, в движении. Поэтому Бальзаку несвойственны сатирические образы. И светскую даму, и ростовщика, и банкира, и карьериста, и бандита изображает он изнутри, с некоторым сочувствием к их сокровенной жизни, их образу мысли. Эти персонажи показаны в развитии, в становлении, это частицы в истории общества.
И все же нравственный приговор человеку, его поступкам, его намерениям и мыслям в «Человеческой комедии» в высшей степени определенен и строг. Именно нравственная проблема долга, совести, чести постоянно в центре внимания Бальзака. Автор «Человеческой комедии» — историк, в его романах замечательно то, что характеризует экономическое, политическое развитие Франции со времени первой буржуазной революции и до 40-х годов XIX столетия. Все же как романист он историк нравов, человеческой жизни во всех ее проявлениях, историк, проникающий в тайны человеческого сердца. Этот автор противоположен авторам романтических романов. Его произведение не исповедь, не излияние одинокой души, в стиле его творений нет ничего личного. Автор сказывается иначе — в умении проникать во всё, всё захватывать, по-своему мыслить обо всем.
В эпоху Реставрации в творчестве Бальзака со всей силой сказывается критика феодализма и всех его пережитков. В эпоху буржуазной монархии — еще более суровая критика капиталистического общества. Как бы ни были осложнены, а порой и запутаны политические идеи Бальзака, интересы народа, тружеников, бедняков, занимали его всегда.[4, с. 8]
Предлагаемая вниманию читателя работа Обломиевского об этапах творчества Бальзака детально рассматривает, помимо этой основной темы, и ряд других существенных для бальзаковедения проблем. Сюда относятся: вопрос о глубине и правдивости бальзаковского реализма, вопрос о наступательном, разоблачительном его характере, о его направленности против буржуазного общества. О Бальзаке, одном из крупнейших деятелей мировой литературы, написаны сотни и тысячи страниц. О нем писали и во Франции, и в Росии, и в Германии, и в США, и в Англии, и в других странах.
Начиная свое исследование, мы хотели бы сразу определить его место среди многочисленных работ, посвященных Бальзаку в мировой литературе, хотели бы ясно сказать, с кем полемизирует наше исследование и какие традиции оно продолжает. Следует прежде всего отметить заслуги бальзаковедения на Западе – во Франции, а также и в других странах. Велика здесь роль Ипполита Тэна, который своим исследованием о Бальзаке, вышедшим в 1858 году, положил конец третированию Бальзака современной писателю критикой и в то же время положил начало обьективному, научному изучению его творчества. И. Тэн первым заговорил о Бальзаке как о своеобразном художнике, который совершенно по-новому подошел к изображению человека. Он сравнил писателя с “величайшими мастерами” – с Шекспиром, с Мольером. Восхищался Тэн и великолепной художественной обьективностью Бальзака, тем, что писатель умеет “превращаться в своих действующих лиц.” Рассуждая о “тщательных” описаниях и “бесконечных” перечислениях Бальзака, Тэн оправдывал их, заявляя, что Бальзак выступает в своих произведениях не только как писатель, но и как археолог, архитектор, портной, обойщик, как физиолог, как нотариус. Если Тэн, а вслед за ним Брюнетьер и другие литературоведы начала 20-го века положили начало бальзаковедению, научному изучению творчества Бальзака, то французские ученые 20-40-х годов нашего столетия сделали тоже много полезного для науки о Бальзаке.[3, с. 3]
Б. Г. Реизов говорил, что нельзя выделять раннее творчество Бальзака «за линию его литературного развития». Рассматривая в первой части книги («По ступеням романтизма») путь развития творческого метода Бальзака, автор останавливается и на главнейших чертах поэтики Бальзака 1822—1825 гг., на литературных традициях, которым следует молодой писатель; затем он переходит к “школе Вальтера Скотта” и ее значении для творчества Бальзака, в первую очередь — для романа «Шуаны». Последующие разделы этой части посвящены поэтике Бальзака 30-х гг. Автор отмечает здесь тенденции «неистовства» в произведениях Бальзака 1830—1831 гг., преодоление этих тенденций и «тяготение к большому философскому и литературному синтезу» в последующие годы. Он прослеживает становление творческого метода зрелого Бальзака и происхождение замысла “Человеческой комедии”.
Если буржуазной позитивистской и натуралистической критике важны были лишь нравы, «нравы писателя, нравы общества», если она не верила в мыслительную способность Бальзака и превозносила его как «бессознательного гения», которому идеи и рассуждения якобы лишь мешают увидеть правду, то Б. Г. Реизов считает, что «нельзя ни отделять миросозерцание Бальзака от его «метода», ни противопоставлять их. Творчество Бальзака уходит своими корнями глубоко в его «философию», — пишет Б. Г. Реизов в предисловии к своей книге. Философская же «основа» миросозерцания Бальзака «находится в прямой связи с революционной философией французского просвещения XVIII столетия». Эта основа его взглядов оказалась сильнее влияния реакционной философии Бональда и Сведенборга, она и определила собой основной характер творчества Бальзака, победив его легитимизм. Исходя из того, что «постижение «правды» было для Бальзака задачей «удожественной», автор уделяет большое внимание эстетике Бальзака, которая была “его методом постижения правды”.[5]
В. Р. Гриб говорил, что Бальзак не сразу стал «суровым и трезвым реалистом». Под влиянием жизненного опыта и постоянных размышлений, которые «закалили его талант, дали ему громадный запас фактов и наблюдений», постепенно меняются и воззрения Бальзака. Начав свой творческий путь романтиком с либеральными взглядами, писатель приходит к реалистическому обличению отвратительной изнанки буржуазной действительности и к своеобразному легитимизму.
Одним из ценных достижений В. Р. Гриба является уяснение принципиального характера критики буржуазного общества в творчестве Бальзака. Если либеральные писатели, критикуя те или иные недостатки, не затрагивают основы буржуазного общества и видят его превосходство над дворянским строем прежде всего в «принципе личной свободы», то именно в этом принципе усматривает Бальзак источник зла. «Сделать краеугольным камнем общества личный интерес, значит, с точки зрения Бальзака, открыть дорогу худшим страстям человеческой природы: эгоизму, жадности, корыстолюбию». В. Р. Гриб подтверждает свою мысль анализом творчества Бальзака, где подчеркнуто разрушительное влияние «власти золота» — этого ярчайшего выражения духа личной выгоды, ставшего основным рычагом в развитии капиталистических отношений.
Всесторонне рассмотрев «обвинительный акт Бальзака против буржуазной цивилизации», автор статьи обращается к положительной программе в системе взглядов Бальзака, доказывая ее консервативность и утопичность. Он раскрывает глубокий смысл суждения Ф. Энгельса о «Человеческой комедии»: «Его великое произведение — непрерывная элегия по поводу непоправимого разложения высшего общества; его симпатии на стороне класса, осужденного на вымирание». Глубоко сочувствуя старой аристократии, считая ее гибель «великой исторической трагедией», Бальзак-реалист сатирически изображает ее разложение под влиянием всепроникающего духа господства денег. В. Р. Гриб подчеркивает, что несмотря на свои симпатии к старой аристократии и патриархальной буржуазии, Бальзак далек от воспевания «доброго старого времени», что, веря в прогресс, он «хочет установить истину, объективные законы общественного развития и процветания». Автор статьи противопоставляет Бальзака как дворянским и мелкобуржуазным критикам капиталистического общества, так и либеральным апологетам буржуазного «прогресса». Он доказывает, что Бальзак, сочувствуя обездоленным, неимущим классам и постоянно интересуясь их положением, ставил перед собой вопрос: возможен ли выход, возможно ли такое общественное устройство, которое бы основывалось «не на корысти и вместе с тем на высоком уровне цивилизации» или нет.
Анализ положительной программы Бальзака, воплощенной в его творчестве, приводит автора статьи к выводу, что «объективно демократическая исходная точка рассуждений Бальзака заканчивается консервативными выводами». Считая своих демократических героев, которыми он восхищается, опасными фантазерами, Бальзак видит единственную возможность разрешения общественных противоречий в соединении преимуществ современной цивилизации с монархическим образом правления, призванным обуздать эгоизм буржуазии и обеспечить интересы низших классов. Такая утопическая программа, доказывает В. Р. Гриб, вызвана неразвитостью общественных отношений. Бальзаку еще не на что было опереться; «пролетариат еще не сформировался окончательно как класс», и Бальзак еще не видел в нем силы, способной к «самостоятельному политическому действию».
Если вульгарно-социологическая школа придавала основное значение именно реакционным выводам Бальзака, то В. Р. Гриб, опираясь на оценку Маркса и Энгельса, раскрывает «потенциально-революционный характер» метода Бальзака, который противоречит его реакционным выводам. «Будучи как художник, подобно Гегелю, великим мастером исторической диалектики, — пишет В. Р. Гриб, — Бальзак не оставил камня на камне в капиталистическом обществе, показав вместе с тем внутреннюю негодность «доброго старого времени». В этом автор видит тот «шаг вперед в художественном развитии человечества», который сделал Бальзак.
В. Р. Гриб посвятил творчеству Бальзака и ряд других интересных исследований: «Буржуазная психология и власть денег» (1935), «Бальзак о судьбе личности в буржуазном обществе» (1936), «Художественный метод Бальзака» и др. Труды В. Р. Гриба, а также его книга «Бальзак об искусстве» (1941), где впервые воедино собраны и систематизированы суждения французского писателя об искусстве и литературе и их отношении к действительности, сыграли большую роль в дальнейшем развитии бальзаковедения в СССР.
Тема «мировоззрение Бальзака» неоднократно поднималась и в работах других авторов 30-х гг., вызывая страстные споры и различные толкования. В качестве примера остановимся еще на статье Н. Четуновой, относящейся, как и статья В. Р. Гриба, к 1934 году. [7]
В статье «Бальзак и французское рабочее движение 30— 40-х годов XIX в.» Р. М. Самарин говорит о постоянной озабоченности Бальзака судьбою рабочих, о том, что Бальзак не переставал интересоваться положением рабочих, рабочим движением, хотя он и не сочувствовал его целям. «Как бы ни были утопичны и реакционны намечаемые Бальзаком пути дальнейшей политики Франции, — пишет автор статьи, — эти пути прежде всего диктуются необходимостью решить самый важный, с точки зрения Бальзака, вопрос современной французской жизни—рабочий вопрос». Основываясь на литературной деятельности Бальзака 30— 40-х гг., Р. М. Самарин приходит к выводу, что именно под воздействием борьбы французского рабочего класса Бальзак сумел увидеть «типические обстоятельства эпохи», ее «характерные противоречия», смог «противопоставить правящим классам — и вырождающемуся дворянству, и вульгарному денежному выскочке — глубоко привлекательный образ революционера».[8]
Подтынкова пишет в статье «Исторические взгляды Бальзака», что изучая историю своей родины, Бальзак искал в ней ответа на многие вопросы современности, стремясь «понять законы, управляющие человеческим обществом, осмыслить современность в ее развитии и увидеть ростки будущего». Автор отмечает что Бальзак придерживался прогрессивных для своего времени исторических взглядов. Как и буржуазные историки Гизо, Тьерри и Минье, Бальзак рассматривал историю Франции, начиная от средневековья, как историю борьбы классов. Революцию 1789 года он считал кульминационным пунктом в борьбе буржуазии с дворянством и признавал ее историческую закономерность. Автор останавливается на произведениях Бальзака, касающихся этой темы, и заключает, что «наибольшей остроты в изображении сущности классовой борьбы» писатель достигает в романе «Крестьяне». Вместе с тем, В. М. Подтынкова замечает и противоречия, присущие взглядам Бальзака, хотя допускает ошибку, категорически утверждая, что все ценное — элементы материализма в объяснении общественной жизни, — что было характерно для Бальзака, когда он рассматривал явления прошлого, утрачивается им, как только он обращается к настоящему и будущему человеческого общества».Если это верно для утопических воззрений Бальзака на будущие судьбы буржуазного общества, то такое утверждение противоречит общепризнанному в марксистской критике мнению о материалистической основе взглядов Бальзака, его глубокой проницательности в критике современного положения этого общества. Сама же В. М. Подтынкова опровергает себя в других местах этой статьи, где она говорит о том, что, «понимая подчиненную роль идеологии, Бальзак при характеристике буржуазного общества всегда вскрывал зависимость политики, права, религии от собственнических основ капиталистического мира», и др.[9]
Понятие костюма. Образы героев романа
Обращаясь к энциклопедическому словарю Брокгауза и Ефрона, я узнал, что костюм (от лат. Costume ) может означать одежду в общем или отличительный стиль в одежде, отражающий социальную, национальную, региональную принадлежности человека.[2. с.346] Костюм может также означать художественное сочетание аксессуаров на картине, статуе, в поэме или пьесе, соответствующее времени, месту или другим обстоятельствам. Еще одно возможное значение обозначает определенный стиль одежды, в которой человек мог бы изобразить несвойственную ему роль, например, маскарадный костюм или актерские костюмы. В сочетании с другими деталями костюм помогает актеру создать образ персонажа. Костюм воплощает в себе все черты, характер, особенности и стиль жизни каждого человека, и изменяется с обстоятельствами, происходящими в жизни человека. Костюм также соответствует внутренним качествам человека, но иногда это бывает обманчиво: “ Горио привез с собой хороший запас платья, великолепный подбор вещей, входящих в обиход богатого купца, который бросил торговать, но не отказывает себе ни в чем. Вдова Воке залюбовалась на полотна, особенно приметны своей добротностью благодаря тому, что вермишельщик закалывал их мягкое жабо двумя булавками, соединенными цепочкой, а в каждую булавку был вправлен крупный брильянт. Обычно он одевался в василькового цвета фрак, ежедневно менял пикейный белый жилет, под которым колыхалось выпуклое грушевидное брюшко, шевеля золотую массивную цепочку с брелком. В табакерку, тоже золотую был вделан медальон, где хранились чьи-то волосы, и это придавало Горио вид человека, повинного в любовных похождениях. Когда хозяйка обозвала его “старым волокитой”, на его губах мелькнула веселая улыбка мещанина, польщенного в своей страстишке“ [1, с.16]. Так мы можем заметить, что детали костюма сразу дают представление о человеке, пусть даже не всегда правдивое, такое вот мнение сложилось у вдовы Воке об отце Горио, ведь недаром говорят: ”Встречают по одежке, провожают по уму“. Впоследствии все слаживалось не в пользу Горио, все правда думали о том, что у Горио есть любовницы, но это всего лишь мнение, навязанное г – жой Воке.
“Несколько месяцев спустя после отьезда разорительной графини, сумевшой просуществовать полшода за счет хозяйки, г-жа Воке однажды утром, еще не встав с постели, услышала на лестнице шуршанье шелкового платья и легкие шаги молодой, изящной женщины, проскользнувшей к Горио в заранее растворенную дверь. Толстуха Сильвия сейчас же пришла сказать своей хозяйке, что некая девица, чересчур красивая, чтобы быть честной, одетая, как божество, в прюнелевых ботинках, совсем не запыленных, скользнула, точно угорь, с улицы к ней на кухню и спросила, где квартирует господин Горио. Вдова Воке вместе с кухаркой стали подслушивать и уловили кое-какие нежные слова, сказанные во время этого довольно продолжительного посещения. Когда же г-н Горио вышел проводить свою даму, толстуха Сильвия надела на руку корзинку, как будто бы отправилась на рынок, и пошла следом за любовной парочкой.
- Сударыня,- сказала она вернувшись,- а, надо быть, господин Горио богат чертовски, коли ничего не жалеет для своих красоток. Верите ли, на углу Эстрапады стоял роскошный экипаж, и в этот экипаж села она!
Во время обеда г-жа Воке пошла задернуть занавеску, чтобы папаше Горио солнце не било в глаза.
- Господин Горио, вас любят красотки,- смотрите, как солнышко с вами играет. Черт возьми, у вас есть вкус, она прехорошенькая,- сказала вдова, намекая на его гостью.
- Это моя дочь,- ответил Горио с гордостью, которую нахлебники сочли просто самодовольством старика, соблюдавшего внешние приличия.
Спустя месяц со времени первого визита к Горио – последовал второй. Егодочь, которая была у него в первый раз в простом утреннем платье, теперь явилась после обеда, в выездном наряде. Нахлебники, болтавшие в гостинной, имели случай полюбоваться на красивую, изящную блондинку с тонкой талией, слишком изысканную для дочери какого-то папаши Горио.
- Да их две! – заявила, не узнав ее, толстуха Сильвия. Через несколько дней другая девица, высокая, хорошо сложенная брюнетка с живым взглядом, спросила г-на Горио.
- Да их три! – воскликнула Сильвия.
Вторая дочь навестила отца тоже утром, а несколько дней спустя приехала вечером в карете, одетая в бальный туалет.
- Целых четыре! – воскликнула г-жа Воке с толстухой Сильвией, не заметив в этой важной даме никакого сходства с просто одетой девицей, приходившей в первый раз утром. ”[1, с. 21].
Для людей с пустыми душами костюм – важная деталь, на которую они ссылаются, когда обсуждают одну из дочерей, ведь жители так и не узнавали дочь Горио. Сколько видели костюмов, столько и дочерей насчитали жители пансиона, но были бы они не поверхностны, и видели бы в людях не только тряпки, а детали, эмоции, манеры человека, они бы поняли, что это один и тот же человек.
“Высокая, хорошо сложенная графиня Анастази де Ресто славилась на весь Париж красотой своего стана. Вообразите большие черные глаза, великолепные руки, точеные ноги, в движениях огонь, - женщину, которую маркиз де Ронкероль звал “чистокровной лошадью”. Нервная утонченность не портила ничем ее красоты: все формы ее отличались полнотой и округлостью, не вызывая упрека в излишней толщине. “Чистокровная лошадь”, “породистая женщина” – такие выражения стали вытеснять “небесных ангелов”, ”оссиановские лица” – всю старую любовную мифологию, отвергнутую дендизмом.[1, с. 26]”.
“Викторина Тайфер, правда, отличалась нездоровой белизной, похожей на бледность малокровных девушек; правда, присущая ей грусть и застенчивость, жалкий, хилый вид подходили к общему страдальческому настроению – основному тону всей картины, но лицо ее не было старообразным, в движениях, в голосе сказывались живость. Эта юная горемыка напоминала пожелтелый кустик, недавно пересаженный в неподходящую почву. В желтоватости ее лица, в рыжевато-белокурых волосах, в чересчур тонкой талии проявлялась та прелесть, какую современные поэты видят в средневековых статуэтках. Исчерна-серые глаза выражали кротость и христианское смирение. Под простым, дешевым платьем обозначалось девические формы. В сравнении с другими можно было назвать ее хорошенькой, а при счастливой доле она бы стала восхитительной: поэзия женщины – в ее благополучии, как в туалете – ее краса. Когда б веселье бала розоватым отблеском легло на это бледное лицо; когда б отрада изящной жизни округлила и подрумянила слегка впалые щеки; когда б любовь одушевила эти грустные глаза, - Викторина смело могла бы поспорить красотою с любой, самой красивой, девушкой. Ей не хватало того, что женщину перерождает, - нарядов и любовных писем” [1, с. 12]
“Эжен де Растиньяк лицом был типичный южанин: кожа белая, волосы черные, глаза синие. В его манерах, обращении, привычной выправке сказывался отпрыск аристократической семьи, в которой воспитание ребенка сводилось к внушению с малых лет старинных правил хорошего тона. Хотя Эжену и приходилось беречь платье, донашивать в обычные дни прошлогоднюю одежду, он все же иногда мог выйти из дому, одевшись, как подобало молодому франту. А повседневно на нем был старенький сюртук, плохой жилет, дешевый черный галстук, кое-как повязанный и мятый, панталоны в том же духе и ботинки, которые служили уже свой второй век, потребовав лишь расхода на подметки”[1, с. 13]
“Вотрен принадлежал к тем людям, о ком в народе говорят: “Вот молодчина!” У него были широкие плечи, хорошо развитая грудь, выпуклые мускулы, мясистые квадратные руки, ярко отмеченные на флангах пальцев густыми пучками огненно-рыжей шерсти. На лице, изборожденном ранними морщинами, проступали черты жестокосердия, чему противоречило его приветливое и обходительное обращение. Не лишенный приятности высокий бас вполне соответствовал грубоватой его веселости. Вотрен был услужлив и любил посмеяться. Если какой-нибудь замок оказывался не в порядке, он тотчас же разбирал его, чинил, подтачивал, смазывал и снова собирал, приговаривая: “Дело знакомое”. Впрочем ему знакомо было все: Франция, море, корабли, чужие страны, сделки, люди, события, законы, гостиницы и тюрьмы. ”[1, с.14]
“Растиньяк проникся дикой ненавистью к этому молодому человеку. Прежде всего, глядя на белокурые, красиво завитые волосы Максима, он понял, насколько его собственная прическа отвратительна. К тому же Максим был в тонких чистых сапогах, а на сапогах Эжена, несмотря на все его заботы, обозначался легкий налет пыли. В довершении всего, сюртук на этом денди изящно облегал талию и придавал ему сходство с красивой женщиной, а на Эжене днем, в половине третьего, был черный фрак. Умный юноша с берегов Шаранты сообразил, какое превосходство давал костюм высокому и тонкому денди с ясным взглядом, с бледной кожей – из числа тех, кто может обобрать и сироту.”
Костюм играет важную роль в жизни каждого персонажа романа, не только на психологическом уровне, но и на уровне того, что Эжен понимает, что Максим де Трай в своем прекрасном обличии легко бы обошел своего опонента в любовных делах, и девушка недалекая, для которой важно только, во что одет человек, несомненно выбрала бы Максима де Трая. Я считаю, что у каждого человека свои ценности, свои детали, свой костюм.
Проблемы, затронутые в романе, роль костюма в них
В романе всплывают три проблемы: “ Проблема выбора ” – наверное, нет ни одного литературного произведения, где не затрагивалась бы проблема выбора, с которой мы так часто сталкиваемся в нашей жизни. Разные пути выбирают для себя герои романа Оноре де Бальзака “Отец Горио”, но мы являемся свидетелем того, что однажды сделанный неправильный выбор может не только разрушить жизнь человека, но и принести много горя и несчастья окружающим. Отец Горио виноват сам в бездушности своих дочерей, так как он сделал выбор и воспитал дочерей как хотел.
Если давать человеку все, что он пожелает, он сразу привыкнет к этому, так Горио давал все своим дочерям. Горио сделал выбор, его дочери тоже. Горио хотел сделать добро, но дочери Горио вышли замуж за тех, кто имел лишь деньги, это не принесло им счастья, поскольку в их семьях не было ни доверия, ни любви. Где речь идет о выборе, и если в этом выборе вмешаны деньги, всегда нужно знать золотую середину.
“ Проблема бесконечной любви отцов и непризнательности детей ”.
Во все времена уважение к старшим было одним из основных столпов на которые опирается не только семья, но и все общество. Я думаю, что если родители не понимают нас, своих детей, они всегда помогут нам, - лишь бы мы были счастливы. Пример этого также Горио, ведь он отдавал дочерям любовь, состояние, здоровье и свою жизнь. Но дочери отрекаются от своего отца. Дочери, которых отец просто любил, которые с раннего детства не знали отказа ни в чем, бросают Горио в самую трудную для него минуту. Наверное, и сейчас эта проблема остается не менее актуальной.
“ Проблема всесилия денег ”
Еще одно положение говорит о всесилии денег, оно же и говорит о их бессилии, за деньги можно купить ласку, внимание, заботу дочерей, но не их любовь. “ Они ” – говорил Маркс о деньгах – умеют приобрести себе искусство, исторические ценности, власть – все это они могут присвоить. Но чем бы это все ни было, деньги не могут создать ничего, кроме себя. Доброта и любовь им не подвластна.
“ Функции костюма ”
Анализируя проблемы, всплывшие передо мной в этом произведении, я попытался соединить функции костюма, вместе с проблемами, окружавшими героя романа отца Горио, так, проследив за изменением костюма героя романа, я смог определить роль костюма в романе.
“Папаша Горио, старик лет щестидесяти девяти, поселился у г-жи Воке в 1813 году, когда отошел от дел. Первоначально он снял квартиру, позднее занятую г-жой Кутюр, и вносил тысячу двести франков за полный пансион, словно платить на сто франков больше или меньше было для него безделицей. Г-жа Воке подновила три комнаты этой квартиры, получив от Горио вперед некоторую сумму. Горио привез с собой хороший запас платья, великолепный подбор вещей, входящих в обиход богатого купца, который бросил торговать. Горио имел золотую табакерку, в нее был вделан медальон, где хранились чьи-то волосы.”[1, с. 16]. Такие детали, как медальон с волосами дает понять нам любовь отца, который хранит при себе память самого дорогого что есть у него, при нем всегда частичка его дочерей, самая важная часть жизни Горио. Почти всегда каждый человек навязывает свое мнение окружающим, так мы видим, из сплетен окружающих, какое сложилось мнение о Горио “старый волокита”.
Но как бы его не называли в начале произведения герои романа, он предстал перед нами красивым купцом с дюжинами прекрасных вещей. По мере уменьшения денег меняется отношение окружающих, а с ним и костюм Горио. Обстоятельства, влияющие на людей в жизни, заставляют их часто менять стиль одежды, можно сравнить одежду с поверхностными привычками или поведением человека, на примере Горио видно, что на протяжении всего романа меняется лишь его костюм, но детали костюма, те малейшие частички, которые могут так подчеркнуть наш имидж, которые имеют большую важность, чем просто тряпки, они неизменны.
Если рубашку человек может менять несколько раз в день, то это может просто сказать нам о смене его настроения или же обстановки, в которую он окунается в течение дня, то такая вещь, как медальон с волосами дает нам понять, что самое главное в жизни каждого из нас может скрываться в маленькой частичке, для кого-то это медальон с волосами дочерей, для кого-то часы или брошь, наш герой романа не продал медальон, так как он дороже его жизни, хотя положение Горио было ужасным, медальон это все для него, этот медальон – память о его дочках.
По мере того как дочери Горио и сам отец делают выбор, меняется облик героев. Люди, которые ничего не имеют в душах, но красиво одеваются очень поверхностны, Дельфина и Анастази тому пример. Горио опускается в глазах людей из-за нехватки денег, смены гардероба, но это важно только для тех, кто видит поверхностно, и, увидев страшный облик, не углубится в детали, эти люди скупы душой и, наверное, также поступили бы со своими отцами, будь они на месте Горио, для них будет важна одежда отца, и превращение его в бедного очень оскорбит таких людей, которые будут стыдиться своих предков. Костюм на отце Горио-это поверхностные его качества, привычки или прихоти, но детали отца Горио – его душа, его ценности, которые он не отдаст ни за какие богатства в мире.
В пансионе г – жи Воке, можно сказать, были люди малых умов, которые держались за мнение других. “Горио все худел и худел; икры опали, лицо, расплывшееся в довольстве мещанского благополучия, необычайно сморщились, челюсти резко обозначились, на лбу залегли складки. К концу четвертого года житья на улице Нев-Сент-Женевьев он стал сам на себя не похож. Милый вермишельщик шестидесяти двух лет, на вид не больше сорока, высокий, полный буржуа, моложавый до нелепости, с какой-то юною улыбкою на лице, радовавший прохожих своим веселым видом, теперь глядел семидесятилетним стариком, тупым, дрожащим, бледным. Сколько жизни светилось в голубых глазах! – теперь они потухли, выцвели, стали серо – желтого оттенка и больше не слезились, а красная закраина их век как будто сочилась кровью. Одним внушал он омерзение, другим – жалость ”.
Горио стал предметом насмешек людей, и даже Пуаре был орел, джентельмен в сравнении с Горио. Мнение людей меняется с изменением одежды, но это ни что иное, как скука, и то, что в пансионе были старые улитки, которые смеялись с горя других людей.