![](/user_photo/2706_HbeT2.jpg)
- •Каковы теоретические истоки философии?
- •7. Основные категории философии буддизма.
- •8. Основные категории даосизма и конфуцианства.
- •46. Главная особенность новейшей философии.
- •35. Назовите этапы философии Нового времени.
- •37. Как ф.Бэкон обосновывал роль эмпирического метода в научном познании
- •39. Правила метода Декарта.
- •40. Основные идеи философов - просветителей.
- •41. Немецкая классическая философия, и её влияние на философию марксизма.
- •43. Концепция диалектики Гегеля и Маркса общее и особенное. Карл маркс: новые проблемы
- •1. Диалектическая философия Гегеля
- •2. Диалектический метод Маркса
- •44. В чем смысл понятий «диалектический материализм», «исторический материализм»
- •45. Позитивизм этапы эволюции.
- •49. Метод понимания в философской герменевтике
- •50. Философия постмодернизма.
- •55. Становление и развитие учения о бытии. Структура бытия.
- •57. Современная наука об уровнях организации материи
- •48. Экзистенциализм как иррационалистическое направление.
- •58. Субстанциональная и реляционная концепции пространства и времени
- •59. Движение. Формы движения материи
- •60. Развитие, прогресс, регресс. Законы диалектики
- •63. Каково содержание понятий «религиозная», «философская», «научная» картины мира.
- •65. Субъект и объект познания. Познание как деятельность.
- •66. Формы чувственного познания.
- •67. Формы рационального познания.
- •68. Понятие «истина». Критерии истинности.
- •71. Особенности научного познания.
- •72. Понятие «наука» в современном значении.
- •77. Сознание и его структура.
- •78. Сознание и самосознание.
- •86. Свобода человека. Свобода и ответственность.
- •87. Понятие общества. Общество и его структура
- •93. Гражданское общество и государство.
- •94. Глобальные проблемы современности
- •95. Формационная концепция общественного развития.
78. Сознание и самосознание.
Самосознание - способность человека одновременно отображать явления и события внешнего мира и иметь знание о самом процессе сознания на всех его уровнях. Впервые в философии проблема самосознания была сформулирована Сократом, который называл самопознание смыслом философии (хрестоматия 4.3). Но в античной философии проблема самосознания не получила развернутого толкования. Впервые вопрос о самосознании стал проблемой в средневековой философии. Средневековое религиозное мировоззрение предполагало и требовало от человека определенного усилия, направленного на преобразование телесной природы, связанной с грехом. Понятно, что прежде чем человек будет способен осознать себя образом и подобием Бога, он должен просто осознать себя (www.auditorium.ru). В философии Нового времени проблема самосознания оказалась связанной с проблемой познания и возможностью человека знать о своих собственных способностях. Философия XVII - XVIII веков утверждает, что нет сознания без самосознания, а сознание в свою очередь сводится к мышлению (хрестоматия 5.1). Современная философия отказалась от отождествления сознания, мышления и самосознания. В современной философии интерпретируется уже не столько вопрос о сознании или самосознании, сколько проблема принципиальной возможности рефлексии по поводу любых проявлений человека: сознательных и бессознательных, интеллектуальных, эмоциональных или волевых. Самосознание рассматривается не только в форме знания о самом себе, но и переживания по поводу содержания субъективной реальности, понимается как любое возможное самоотображение, равноценное отображению внешнего мира [Ницше Ф., М., 1990]. В вопросе о соотношении сознания и самосознания среди философов нет единства, а отсутствие единства часто порождает путаницу в терминах и интерпретациях. Одна сторона в этом споре утверждает, что самосознание это высшая форма сознания, которая проявляется только у взрослой развитой личности. Сторонники этой точки зрения связывают самосознание с мышлением, интеллектуальным самоотображением, и определяют его как рефлексию по поводу собственных мыслительных актов. Результаты такого интеллектуального самоотображения фиксируются в строгих понятиях и суждениях. Очевидно, что в этом случае необходимо предположить существование таких видов и проявлений сознания, которые не сопровождаются самосознанием. Теоретически более корректной и эмпирически подтвержденной является другая точка зрения на природу и содержание самосознания. Согласно этой позиции самосознание - это аспект любого сознательного акта, независимо от степени его ясности или зрелости. В этом случае самосознание понимается как любое возможное самоотображение, которое осуществляется на уровне мышления, эмоций, ощущений и т.п. Если сознание это контролируемое и управляемое личностью отображение действительности, то разумно предположить, что частью этой действительности является и сама сознательная личность. Именно поэтому, самосознание - неотъемлемый фрагмент любого сознательного акта. При таком подходе сознание рассматривается как единство самосознания - активности сознания, направленной на самое себя, и иносознания - сознательной активности, направленной на внешний мир. Самосознание и иносознание образуют единую структуру [Гуссерль Э., М., 1999]. Степень ясности самосознания может быть различной у разных людей и у одного и того же человека в разные моменты его жизни. Смутное отображение телесных ощущений или интенсивные размышлений о самом себе, смысле жизни и собственной душевной деятельности - все это проявления самосознания. Основа самосознания - чувство "я", исчезающее только в исключительных случаях: обморок, кома и т.п. На чувство "я" наслаиваются другие, более развернутые и высокие уровни сознания и самосознания. Поскольку самосознание - неотъемлемый компонент любого сознательного акта, постольку в структуре самосознания можно выделить те же элементы, что и в структуре сознания: отображение процесса мышления, отображение собственных эмоций, отображение телесных ощущений и т.п. Как и иносознание, самосознание это не только знание, но и переживание, и отношение к себе (хрестоматия 4.8). Осознание внешнего мира, не сопровождающееся осознанием самого себя, ущербно. Эта мысль не является достижением только современной философии, поскольку была сформулирована еще Сократом. Идея о том, что сознание не существует без самосознания, одна из центральных в немецкой классической философии. Современная экзистенциальная и феноменологическая философия также предполагают неразрывное единство сознания и самосознания. В плане дальнейшего прояснения проблемы сознания утверждение единства сознания и самосознания означает, что сознание, каким бы сложным явлением оно ни было, открыто для самого себя, т.е. может быть предметом философского или научного изучения.
79. Человек. Биологическое и социальное в человеке.
В знании о человеке много не устоявшегося, лишенного статуса истинности, и даже ложного и мистического. Сложность и неднозначность самого объекта, различие принципов и подходов к нему, множество наук, так или иначе с ним связанных, все это породило вокруг «человека» особый сплав научных, около научных и мистических рассуждений. Здесь и «пришельцы», и «птица без перьев», и «совокупность общественных отношений», и т. д. Не удивительно, что в самом конце XX века сформировалась познавательная специальная ниша – паранаука. Среди самых древнейших проблем социального познания нет таких, где бы отсутствовали те или иные элементы паранауки. На грани наука – паранаука находится и толкование понятия человека. На сегодня нет разработанной и тем более общепризнанной теории человека, хотя на его «определение» претендуют многие науки. Однако это, скорее, ухудшает положение. Ухудшает потому, что действительная сложность исследования порождает иллюзию правомерности и способности любой дисциплины на категориальный статус ее определения. Какая наука должна (обязана) «отвечать» за сущность человека: антропология, психология, социология, философия, а может быть, теология? Но ведь, если некое «нечто» не просто выступает объектом исследования для нескольких (многих) наук, а они при этом выделяют и некое сходно-общее в нем, то ближе всего к истолкованию сущности стоит самая общая из них. А если для данной общей дисциплины исследуемая проблема при этом выступает «собственной» (и обязательной), то именно ее понятийные определения обязаны использовать все другие науки как методологические категории. И потому только философские определения должны приниматься всеми другими науками в качестве исходных для своих собственных. В случае истолкования природы и сущности человека именно философия выступает общей теорией для всех человековедческих наук. Что, конечно, не запрещает в такие исходные понятия вводить какие-то уточнения в силу специфики той или иной определенной науки. Мы не рассматриваем естественно – биологическую историю происхождения человека, анатомические переходные формы предлюдей. Это задача не философии, а антропологии. Как специальная отрасль знания, и научная дисциплина, антропология к XXI веку еще до конца не установила все органические, телесные переходные формы от обезьяны к человеку. В этой области философия корректирует лишь отдельные суждения антропологов, касающиеся не их профильно-специальных выводов о факторах и причинах таких переходов. В свое время дарвиновская позиция происхождения видов подвигла антропологов к выводу об орудийно-трудовой основе появления человека. Эту позицию поддержал Ф. Энгельс, и она была принята философами. Но в XX веке установлено, что физические исследования орудийных останков позволяют их датировать чуть ли не 2,5 миллионами лет тому назад. И это притом, что человеку современного типа – кроманьонцу – около 40 тысяч лет. Сегодня продолжает удерживаться «орудийная» позиция в виде отнесения начала «человеческой» истории к тем же двум миллионам лет, а время «предлюдей» относят чуть ли не к эпохе гибели динозавров. Нет сомнения, что необходимо воссоздать всю цепочку антропологических переходов, особенно в период между 8-ю и 2-мя миллионами лет. Но нельзя допускать, чтобы при этом происходила подмена предмета обсуждения. Антропологическая проблема физиологической и анатомической «подготовки» возникновения человека как «Homo sapiens» многими воспринимается как история становления самой социальной сущности человека. Антропогенез и социогенез – это принципиально разные по механизмам и по закономерностям процессы. Социогенез и является целью и проблемой социальной философии. В современной мировой литературе, в советской и российской философии особенно больше всего распространено толкование человека на основе принципа суммирования его поведенческих свойств. Согласно им, человек – это разумное существо, субъект труда, отношений и общения. Но слабости полной индукции известны, а здесь еще не так прост выбор оснований для суммирования свойств. Почему поведенческие, а, скажем, не цивилизационные свойства? Вообще, любые определения через перечисление всегда неполны. А в толковании человека при таком подходе никак не уберечься от биологических и психологических характеристик. Потому и неудивительно, что в большинстве философских школ широко распространено представле о человеке как о биосоциальном существе, а то и вовсе биологическом, правда, «особенном». Так, у А. Г. Спиркина, автора известного пособия по философии, человек вообще биопсихосоциальное существо: «...человек представляет собой целостное единство биологического – (организменного) – психического и социального уровней, которые формируются из двух: природного и социального, наследственного и прижизненно приобретенного. При этом человеческий индивид – это не простая арифметическая сумма биологического, психического и социального, а их интегральное единство, приводящее к возникновению новой качественной ступени – человеческой личности»1. В данном определении вторая фраза близка к истинности, если считать, что здесь понятия «человек» и «личность» – синонимы. Но тогда это не философское определение человека, а характеристика индивида, отдельного человека как чувственно воспринимаемой нами «вещи». Конечно, к объекту любого исследования можно подходить с разных сторон, с разными измерениями. Дерево – и украшение, и строительный материал, и дрова. Но одновременно многие его виды при цветении являют свое «мужское» и «женское» основание. Можно добавить еще ряд «измерений». Так означает ли приведенная выше совокупность, даже в интегральном, не арифметическом воплощении, понятие «дерево»? Вполне очевидно, что нет. И уже хотя бы поэтому, верно ли к человеку как особой сущности подходить одновременно с двумя измерениями: биологическим и социальным? Тем более, с только что приведенной тройственной позицией: единство биологического, психического, социального. Это, по-сути, эклектика. Кто будет спорить против наличия связи и взаимозависимости животного мира и социального, а, рассматривая отдельного конкретного индивида, игнорировать наличие в таковом биологического и психического? Однако если не поддаваться предубеждению, невозможно не заметить, что вся действительность и ее история, само социальное познание убеждают: несмотря на взаимосвязь и взаимозависимость животного мира и человека, биологического и социального, они различаются качественно. По существу, это две качественно различные субстанции разные формы нашего мира, два качественно различных способа движения, две качественно различных закономерности функционирования особых форм Действительности. Стоит достаточно серьезно отнестись к факту: не только знание не терпит эклектики, но и сама природа. Хотя, конечно, отступления имеют место, но они из области случайного или продукты человеческой фантазии. Только человеческое воображение способно «рождать» русалок, кентавров, Маугли как интерпретацию восприятия аномалий рождений и природных обстоятельств. Вот почему «биосоциальный» путь, выглядевший очевидным и прямым и ставший достаточно традиционным, не способен вывести дискуссию о человеке из узкого круга биологической проблематики. Более продуктивен в данном случае подход, основанный на иных принципах, когда человек рассматривается не просто как особая сущность, а качественно иная, нежели биологическая. Человек – это проблема социального уровня, это феномен социальной действительности как единства информационной, рационально–эмоциональной и практической деятельности людей. И потому человек как понятие, как философская категория – отражение не биологической субстанции, а обозначение своеобычной формы жизни, особого общественного формирования. Ведь каким бы нормальным ни был новорожденный ребенок, то есть с полным набором анатомо-физиологических свойств и сторон Homo sapiens, становится он человеком только в обществе, только в общении с себе подобными, а не с животными. А почему? – Да потому что человек потребляет совсем по другой мерке и совсем иные предметы, чем какое бы то ни было биологическое существо. Хотя мы едим и пьем, мы люди потому, что потребляем культуру своего общества (рода, племени, народа, нации) во всех ее ипостасях. Потому-то уже древние отмечали именно эту особенность, по-своему рассуждая о двойном рождении человека: первый раз – физическом, второй – духовном. А уже состоявшись человеком, тот же ребенок (да и взрослый) развивается только в обществе, только в деятельности, осваивая опыт и практику людей. Реальные множественные эпизоды таких феноменов, как «Маугли» и «Робинзон Крузо», увы, свидетельствуют об обратном описанному в одноименных литературных произведениях. Но вот любое животное всегда и при любых обстоятельствах остается тем, кем рождено. И кем бы ни было выращено, становится своим органическим видом. Человек, как и «человеческое» – особый феномен Действительности, специфический результат формирования личности, взаимодействия людей и общественно-социальной среды. Одну сторону этого результата очень тонко выразил Ф.Тютчев, говоря, что нет ничего более человечного в человеке, чем потребность связывать прошлое с настоящим. И это потому, что человек порожден и сформирован социально-общественной системой как ее особый элемент; он не что иное, как особая форма существования: общественное формирование, социоморфема. Вот почему необходимо определять сущность, существенные стороны человека как общее в общественном формировании и в то же время видеть его особенное, которое есть проявление качества своеобычного вида среди других разнообразных типов общественных формирований, как социоморфемы. Что человек теснейшим образом связан с обществом, общеизвестно и за небольшим исключением чуть ли не общепризнанно. Достаточно широко распространено аристотелевское «политическое животное» и марксистское толкование, сущности человека не как абстракта, присущего отдельному индивиду, а в своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений. Но именно в «совокупности всех общественных отношений» завязывается узел непонимания и конфликтности вокруг истолкования принципиальных проблем человека и общества.