Бушуевские материалы / Против алчности и дефицита
.docПротив алчности и дефицита: смена архетиповAn interview with Bernard Lietaer (http://www.transaction.net/press/interviews/lietaer0497.html)Перевод Николая Эдельмана (http://www.russ.ru/authors/edelman.html)Немногим удается ознакомиться с денежной системой так плотно и всесторонне, как Бернару Льетеру. Пять лет он проработал в Центральном банке Бельгии, где трудился над разработкой и внедрением единой европейской валютной системы. Затем он возглавил бельгийскую систему электронных платежей и разрабатывал для многонациональных корпораций технологии, позволяющие работать в разнообразных валютных средах. Он помогал развивающимся странам увеличить доходы в твердой валюте и читал лекции по международным финансам в Лувенском университете в своей родной Бельгии. Кроме того, Бернар Льетер был генеральным менеджером и специалистом по валютным операциям в одном из крупнейших и самых успешных оффшорных валютных фондов. Теперь он работает в Центре за ресурсы выживания при Калифорнийском университете в Беркли и пишет свою седьмую книгу "Будущее денег: без алчности и дефицита" (http://www.transaction.net/money/bio/lietaer.html).Редактор "Yes!" (http://www.futurenet.org/) Сара ван Гелдер беседует с Бернаром Льетером о возможностях новой денежной системы, более пригодной, чем нынешняя, для обеспечения жизнеспособности и сплоченности общества. Почему вы возлагаете такие надежды на развитие альтернативной денежной системы?Деньги - словно железное кольцо, продетое в наши носы. Мы забыли о том, что сами же ихпридумали, и покорно следуем за ними. Думаю, настало время определить наши цели (по моемумнению, прежде всего нам нужны стабильность и жизнеспособность), а потом разработать денежнуюсистему, подходящую для достижения этих целей.Значит, вы полагаете, что причины всего, что происходит в обществе, коренятся в деньгах?Вот именно. Хотя учебники по экономике заявляют, что люди и корпорации ведут конкурентнуюборьбу за рынки и за ресурсы, я утверждаю, что в реальности они сражаются ради денег, а рынки иресурсы - лишь орудия этой борьбы. Поэтому внедрение новой денежной системы поможетперенаправить большую часть людских усилий на достижение иных целей.Более того, я считаю, что склонность к алчности и конкуренции отнюдь не присуща человеку; япришел к выводу, что прямой результат действия нашей денежной системы - это постояннорождающиеся и ширящиеся алчность и страх нищеты. Например, можно произвести столько продовольствия, чтобы накормить всех голодных, да и работы вмире сколько угодно, но нам явно не хватит денег, чтобы за все это заплатить. Дефицит заложен внаших национальных валютах. Фактически работа центральных банков сводится к тому, чтобысоздавать и поддерживать этот денежный дефицит. А в результате мы вынуждены вести войну завыживание.Деньги возникают в момент, когда банки ссужают их. [См. статью Томаса Греко(http://www.well.com/user/cmty/market/money/), стр. 19]. Когда банк предоставляет вам ссуду вразмере 100 тысяч долларов, он создает лишь основной капитал, который вы тратите и которыйучаствует в экономическом кругообороте. Банк рассчитывает, что через 20 лет вы вернете ему 200тысяч, однако откуда возьмутся эти лишние 100 тысяч, то есть проценты? Банк их не создает. Нет,он лишь отправляет вас в суровый мир, где вы ведете борьбу с окружающими, чтобы вырвать у нихэти 100 тысяч и принести их банку.Значит, одним приходится проигрывать, чтобы выигрывали другие? Одни не выполняют своихобязательств перед банком, чтобы у других нашлись деньги для выплаты долга?Верно. Все банки поступают сходным образом, выпуская деньги в обращение. Именно поэтому такважны решения центральных банков, таких, как Федеральный резервный банк США - ведь повышениепроцентных ставок автоматически увеличивает долю неизбежных банкротств. Так что когда банкпроверяет вашу "кредитоспособность", он в реальности выясняет, способны ли вы вести конкурентнуюборьбу и победить соперников, - то есть способны ли вы принести те самые лишние 100 тысяч,которые никто и никогда не создавал. Проиграв эту игру, вы теряете дом или чем там вы ещеобеспечили заем. Все это влияет и на уровень безработицы.Безусловно, это важнейший фактор, но есть еще один момент. Информационные технологии все вбольшей степени позволяют нам добиться хорошего экономического роста, не повышая уровеньзанятости. Полагаю, что сегодня мы видим один из последних периодов процветания в США, котороесопровождается ростом занятости. Как Джереми Рифкин указывает в своей книге "Конец работы",отныне рабочих мест не будет даже в "хорошие времена".Согласно исследованию, проведенному женевской Международной федерацией металлообработки, втечение ближайших 30 лет 2-3 процента человечества будет в состоянии производить все, в чемнуждается остальная часть планеты. Даже если их окажется в 10 раз больше, все равно остаетсявопрос - что делать оставшимся 80 процентам человечества? Я предсказываю, что в XXI векеважнейшим инструментом, определяющим социальную структуру, окажутся местные валюты, хотя бы попричине их связи с занятостью. Я не утверждаю, что эти местные валюты заменят или должнызаменить валюты национальные и потому называю такие деньги "дополнительными". Национальнаявалюта, порождающая конкуренцию, по-прежнему будет играть роль на глобальном конкурентном рынке.Однако я считаю, что дополнительные, местные деньги куда лучше годятся для развития местнойкооперативной экономики.Создаст ли такая местная экономика рабочие места, которым не будет грозить исчезновение?Да, на первом этапе. Например, во Франции существует 300 местных платежных сетей, которыеназываются "Grain de Sel", буквально - "крупица соли". Эти сети явились тогда, когда уровеньбезработицы приблизился к 12 процентам. Они позволяют проводить какие угодно платежи, отарендной платы до покупки сельхозпродукции - но, помимо этого, есть кое-что еще. Каждые двенедели в Арьеже, в юго-западной Франции, проводится большая ярмарка. Люди приезжают туда нетолько для того, чтобы торговать сырами, фруктами и пирожными, как в обычные ярмарочные дни, нои чтобы поставить пломбу, постричься, поплавать под парусом или взять урок английского. И воплату принимаются только местные деньги!Местная валюта создает работу - здесь я провожу различие между работой и занятостью. Занятость- это зарабатывание средств к существованию; работа - то, что вам нравится делать. Я полагаю,что занятость постепенно отомрет, но ведь имеются почти бесконечные резервы самой захватывающейработы. Например, во Франции есть люди, готовые дать урок игры на гитаре и желающие обучатьсянемецкому. Но ни тот, ни другой не готовы платить французскими франками. Местная валюта хорошатем, что когда люди создают свою собственную денежную систему, они не обязаны встраивать в неефактор дефицита. Кроме того, им не нужно доставать откуда-то деньги, чтобы обменяться чем-нибудьс соседом. Классический пример - "Времядоллары" (http://www.timekeeper.org/whatis.html) ЭдгараКана (см. стр. 24). Как только двое людей заключают соглашение об обмене с помощью"времядолларов", они в буквальном смысле создают деньги, необходимые для этой операции, а вотдефицита денег не возникает. Это вовсе не значит, что таких денег существует бесконечно много;вы не можете отдать мне 500 тысяч часов, потому что таким временем не располагает никто. Так чтои здесь есть свой потолок, но нет искусственно созданного дефицита. Вместо того, чтобысталкивать людей друг с другом, эта система помогает им сотрудничать.Итак, вы считаете, что дефицит не должен быть руководящим принципом нашей экономическойсистемы. Но не является ли дефицит абсолютно фундаментальным фактором экономики, особенно в мирес ограниченными ресурсами?Мой анализ этого вопроса основывается на трудах Карла Густава Юнга, поскольку он единственныйобозначил теоретические рамки коллективной психологии, а деньги - в первую очередь феноменколлективной психологии. Ключевой концепцией Юнга является понятие об архетипе, который можетбыть описан как эмоциональное поле, мобилизующее людей - отдельных или коллективы - на движениев конкретном направлении. Юнг показал, что если подавляется конкретный архетип, то возникаюттени двух типов, являющиеся взаимно противоположными. Например, если подавляется мое высшее "я",соответствующее архетипу короля или королевы, я буду вести себя либо как тиран, либо какразмазня. Две эти тени связывает друг с другом страх. Тиран ведет себя тиранически, потому чтобоится показаться размазней; тот же боится выглядеть тираном. Архетип короля может воплотитьсялишь в том, кто не боится ни той, ни другой тени.Теперь приложим эту схему к хорошо известному и доказанному феномену - подавлению архетипаВеликой матери. Этот архетип имел большое значение в Западном мире еще на заре человечества,сохранялся в течение доиндоевропейского периода, и до сих пор остается значимым во многихтрадиционных культурах. Но он сурово подавлялся на Западе в течение по меньшей мере 5 тысяч лет,с момента индоевропейских вторжений до викторианской эпохи, чему способствовалоиудео-христианство, нетерпимое к Богине-матери. Кульминацией этих гонений стали три века охотына ведьм, длившейся вплоть до викторианской эры.Подавление архетипа, осуществляемое в таких масштабах и в течение столь долгого времени,неизбежно накладывает заметный отпечаток на общество. После пяти тысяч лет люди начинают считать"нормой" соответствующее теневое поведение. Я задался очень простым вопросом: что представляютсобой тени архетипа Великой матери? Полагаю, что эти тени - алчность и страх перед дефицитом.Поэтому не стоит удивляться, что в викторианскую эпоху - когда подавление этого архетипадостигло зенита - шотландский учитель по имени Адам Смит, подметив массовую алчность и страхперед дефицитом, предположил, что это свойственно всем "цивилизованным" обществам. Смит, как вызнаете, создал современную экономическую науку, которую можно определить как способраспределения дефицитных ресурсов под воздействием индивидуальной, личной алчности.Ого! Но если алчность и дефицит - тени архетипа Великой матери, то что он представляет собой вэкономическом смысле?Вначале проведем четкую грань между Богиней, представляющей все аспекты Божественного, иВеликой матерью, которая символизирует конкретно планету Землю - ее природу, плодородие и потокизобилия во всех сферах жизни.Тот, кто воспринял архетип Великой матери, доверяет изобилию вселенной. Необходимость всолидном банковском счете появляется лишь при нехватке доверия. Тот самый первый человек, ктоскопил массу благ из-за неуверенности в завтрашнем дне, автоматически был принужден защищатьсвои богатства от других, завистливых или нуждающихся. Если общество боится дефицита, оно насамом деле обратится в среду, где этот самый страх перед дефицитом будет обоснован. Перед намисамоисполняющееся пророчество!Кроме того, мы долго жили в убеждении, что дефицит необходим для создания ценностей. И, хотя внекоторых сферах материального производства это верно, мы распространили этот принцип и надругие области, где он может оказаться непригодным. Например, ничто не препятствует свободномураспространению информации. Издержки производства информации сегодня практически равны нулю. Темне менее мы изобретаем авторские права и патенты, чтобы информация оставалась в дефиците.Итак, страх перед дефицитом порождает алчность и накопительство, а те в свою очередь порождаюттот самый пугающий дефицит. В то же время культуры, в которых воплощен архетип Великой матери,основаны на изобилии и щедрости. Именно на этих идеях основано ваше определение коммуны, верно?Фактически не я даю такое определение, оно заложено в самом этом слове. Слово "коммуна"восходит к латинскому munus, что значит "дар", и cum - "вместе", "друг с другом". Следовательно,"коммуна" фактически означает "делиться друг с другом". Поэтому я определяю "коммуну" как группулюдей, которые рады моим дарам и относятся к ним с уважением, и от которых я вправе ожидатьответных даров.И местная валюта может содействовать этому обмену дарами?Большинство известных мне местных денежных систем было введено, чтобы создавать рабочие места,но все больше и больше людей обращается к идее местных денег именно ради создания коммуны.Например, было бы глупо, если бы я окликнул соседа и сказал: "Вижу, у тебя уродилось много груш.Можно мне их собрать?" У меня возникает чувство, что я должен предложить что-то взамен. Но еслиу меня есть только дефицитные доллары, то я с тем же успехом пойду в супермаркет, и груши так иостанутся на дереве. Если же я обладаю местной валютой, то недостатка в средстве обмена неощущается, и покупка груш станет причиной сотрудничества. В Такома-Парк (Мэриленд) Олаф Эджбергзавел местные деньги, чтобы создать средство для подобных обменов в рамках своей коммуны. И всеучастники коммуны свидетельствуют, что все именно так и происходит.Но помогут ли местные деньги удовлетворить основные потребности людей в пище и жилье, или этисферы останутся частью конкурентной экономики?Множество людей обожает садоводство, но оно не может стать средством их существования в миреконкуренции. Если у садовника нет работы, и у меня нет работы, то в условиях обычной экономикимы оба можем умереть от голода. Однако при наличии дополнительной валюты он может выращивать дляменя салат, который я могу оплатить местными деньгами, полученными за услугу, оказанную мнойкому-то еще.В Итаке (город в США - прим.перев.) на фермерском рынке принимаются к оплате "ЧАСЫ"(http://www.publiccom.com/web/ithacahour/). Фермеры используют местные деньги, чтобы нанятького-нибудь помочь с урожаем или что-нибудь починить. Некоторые землевладельцы принимают "часы"в качестве арендной платы, особенно если у них нет закладной, по которой нужно платитьдефицитными долларами.Когда у вас есть местные деньги, то тут же становится ясно, что - местное, а что - нет. В"Кей-Марте" принимаются только доллары, потому что их поставщики находятся в Сингапуре, Гонконгеили Канзас-Сити. Однако в местном супермаркете Итаки принимают не только доллары, но и "часы".Пользуясь местной валютой, вы поощряете местное самообеспечение.Кроме того, местная валюта отчасти смягчает для коммуны последствия подъемов и спадовглобальной экономики. Вы занимались мониторингом глобальной финансовой системы, работали в ней идаже помогали при ее создании. Зачем местным коммунам от нее изолироваться?Во-первых, современная официальная денежная система не имеет почти никакого отношения креальной экономике. Чтобы пояснить мою мысль, приведу пример: по статистике 1995 года, ежедневнона глобальном уровне обменивалось валюты на 1,3 триллиона долларов. Это в 30 раз больше, чемдневной валовый внутренний продукт (ВВП) всех развитых стран, вместе взятых. Годовой ВВП СШАоборачивается на рынке за три дня! Лишь 2-3 процента от этой суммы реально связаны с торговлей иинвестициями, остальное же представляет собой спекулятивное глобальное кибер-казино.Следовательно, реальная экономика сводится к глазури на пироге спекуляций, а ведь еще двадцатьлет назад все было в точности наоборот.Каковы последствия этой ситуации? Что это значит для тех из нас, кто не ведет дела поверхгосударственных границ?Прежде всего, власть перешла из рук национальных правительств к финансовым рынкам. Когдаправительство делает нечто, что не по вкусу рынку - как англичане в 91 году, французы в 94-м илимексиканцы в 95-м - никто не садится за круглый стол и не говорит: "Вам не следовало этогоделать". Просто конкретная валюта падает в цене. Итак, несколько сотен человек, которых никто невыбирал и которые не несут никакой коллективной ответственности, определяют, среди прочего,величину ваших пенсионных накоплений.Еще вы говорите о возможности краха этой системы…Да, сейчас я оцениваю вероятность такого краха в ближайшие 5-10 лет как 50 на 50. Многие людивообще утверждают, что крах неизбежен и произойдет он гораздо раньше. Джордж Сорос, отчастинаживший свое состояние на валютных спекуляциях (мне и этим приходилось заниматься) заявляет:"Нестабильность порождает дальнейшую нестабильность, поэтому неизбежный крах системы свободногообмена по плавающему курсу практически гарантирован". Джоэл Куртцман, бывший редактор "HarvardBusiness Review", свою последнюю книгу назвал "Смерть денег". Он предсказывает неизбежный крахвследствие спекулятивной горячки.Смотрите, как это может произойти: резервные запасы всех центральных банков развитых странсоставляют в сумме около 640 млрд долларов. Если в кризисной ситуации все центробанкидоговорятся работать совместно (а они никогда на это не пойдут) и даже если они используют всесвои резервы (а этого тоже никогда не случится), средств им хватит лишь для контроля заполовиной ежедневного нормального оборота. В день кризиса этот оборот может возрасти вдвое иливтрое, а общих запасов всех центральных банков хватит лишь на 2-3 часа. И результатом будет?..Если это случится, мы неожиданно окажемся в совершенно ином мире. В 1929 году фондовый рынокрухнул, но золотой стандарт устоял. Денежная система устояла. Здесь же мы имеем дело с кудаболее масштабным процессом. Единственный известный мне прецедент - гибель Римской империи,вместе с которой погибли и римские деньги. Причем в ту эпоху крах распространился по всейимперии примерно за полтора века. Теперь же на это хватит нескольких часов.Значит, местные деньги могут несколько смягчить последствия обвала валют или иногомеждународного краха для коммуны. Вы также упомянули о том, что местные деньги способствуютвыживаемости. Какая здесь связь?Чтобы понять это, необходимо разобраться во взаимосвязях между процентами по займам ипланированием будущего.Если я спрошу, "Хотите 100 долларов сейчас или через год?", большинство людей предпочтетполучить деньги сейчас, просто потому, что их можно без всякого риска положить на банковскийсчет и через год получить около 110 долларов. Можно выразиться и так: если я предлагаю вамполучить 100 долларов через год, то это равнозначно тому, как если бы я предложил вам 90долларов сейчас. Такие расчеты называются "приведенным потоком денежных средств". Это значит,что при нашей нынешней системе выгоднее рубить деревья и класть деньги в банк; деньги в банкерастут быстрее, чем деревья. Выгодно "экономить" деньги, строя плохо утепленные дома, потому чтоприведенная стоимость лишних затрат на отопление за время жизни дома будет меньше затрат наутепление.Однако мы можем построить такую денежную систему, которая работает в точности наоборот ипоощряет долговременное планирование при помощи так называемого "штрафа за простой". Этуконцепцию разработал Сильвио Гезелль около ста лет назад. Он исходил из того, что деньги -общественное достояние, подобно телефону или автобусам, и поэтому следует ввести небольшую платуза их использование. Иными словами, мы устанавливаем отрицательную, а не положительнуюпроцентную ставку.Что это дает? Если я вручу вам 100-долларовую банкноту и скажу, что через месяц вы должнызаплатить доллар, чтобы деньги сохранили платежеспособность, то как вы поступите?Полагаю, что постараюсь вложить эти 100 долларов во что-нибудь еще.Вот именно. Вам наверняка известна поговорка: "Деньги - как навоз; от них польза, лишь когда ихраскидывают". По Гезеллю деньги стали бы лишь средством обмена, а не накопления. Такая системасоздает рабочие места, так как поощряет денежный оборот, и переворачивает систему краткосрочныхстимулов. Теперь, вместо того, чтобы рубить деревья и класть деньги в банк, вы будете вкладыватьденьги в покупку леса и позаботитесь об утеплении для своего дома.Есть ли прецеденты применения этой системы?Мне известны только три примера: древний Египет, примерно три века во время европейскогосредневековья, и несколько лет в 1930-е годы. В древнем Египте, засыпав в амбар зерно, выполучали жетон, который можно было обменивать и потому он был родом валюты. Но, придя через годс 10 жетонами, вы получали зерна лишь на 9 жетонов, потому что зерно подвержено порче, его едяткрысы, да и сторожам при амбаре нужно платить. Фактически это равнозначно "штрафу за простойденег".Египет был житницей для всего древнего мира, даром Нила. Почему? Потому что никто не держалсбережений в деньгах, все вкладывали их в производственные активы, которые обладали непреходящейценностью - например, в мелиорацию земель и в ирригационные системы. Несложно доказать, что этоизобилие было связано с денежной системой: ведь когда римляне заменили египетский "зерновойстандарт" собственными деньгами с положительной ставкой процента, все моментально кончилось.Египет перестал быть житницей и превратился в "развивающуюся страну", как его называют сегодня.В средневековой Европе - примерно в X-XIII веках - местные феодалы выпускали свои деньги, времяот времени изымая их, перечеканивая и одновременно взимая налоги. Это опять же была своего родаплата за использования, благодаря чему деньги становились неудобным средством накопления. Итогомстал расцвет культуры и всеобщего благосостояния, совпадающий именно с тем периодом, когдаупотреблялась местная валюта.Практически в это время были построены все соборы. Вы поразитесь, если поймете, каким отличнымкапиталовложением было для маленького города строительство собора.Потому что оно давало работу нескольким поколениям строителей?Не только из-за этого. Помимо очевидных символической и религиозной ролей - которые я не хочуумалять - следует помнить, что соборы выполняли важную экономическую функцию. Они привлекалипаломников, которые с деловой точки зрения были аналогичны современным туристам. Соборыстроились так, чтобы они стояли вечно и обеспечивали постоянный приток денег в общину. Такимобразом можно обеспечить изобилие для себя и своих наследников в течение 13 поколений! Я могудоказать свои слова - ведь эта система работает и по сей день. Например, в Шартре большую частьгородского дохода до сих пор обеспечивают туристы, которые приезжают посмотреть на собор и через800 лет после его постройки!Когда изобретение пороха в начале XIV века позволило королям централизовать власть, они первымделом монополизировали денежную систему. Что в результате? Больше не построено ни одного собора.Люди в XIV и XV веках оставались столь же глубоко верующими христианами, но экономический стимулдля долговременных коллективных инвестиций исчез.Я привел соборы лишь в качестве примера. Из финансовых документов XII века видно, что мельницыи другие производственные активы в поместьях содержались исключительно аккуратно - детализаменялись еще до того, как они износятся. В ходе недавних исследований выяснилось, что качествожизни простого труженика в Европе достигло максимума в XII и XIII веках, возможно, даже превышаясовременный уровень. Когда нельзя делать накопления в виде денег, вы вкладываете их во что-то,что принесет вам пользу в будущем. Поэтому такая денежная система привела к поразительномуэкономическому подъему.Однако именно в этот период в Европе господствовало христианство и, вероятно, архетип Великойматери подавлялся по-прежнему?На деле в ту эпоху был весьма распространен очень интересный религиозный символ: знаменитая"черная мадонна". В X-XIII веках были созданы сотни таких изваяний, которые фактическипредставляли собой изображение Исиды с младенцем Гором на коленях. Это заимствование из египетского наследия произошло во время первых крестовых походов. Специальный вертикальная опораИсиды называлась "кафедра" (отсюда происходит и английское "cathedral" - "собор"), и чтоинтересно, эта опора служила символом Исиды еще в древнем Египте. Статуи Черной мадонны вСредневековье назывались также "альма матер" (буквально - "щедрая мать", это наименование до сихпор употребляется для обозначения "родного" университета).Черные мадонны были прямым воплощением образа Великой матери в одной из его самых древних форм.Он символизировал рождение и плодовитость, земное изобилие, и до того, как патриархальныеобщества отделили дух от материи, представлял собой выражение духа, воплощенного в материи.Итак, налицо прямая связь архетипов между двумя цивилизациями - древним Египтом и Европой X-XIIIвеков, - которые спонтанно изобрели денежную систему со "штрафом за простой", тем самым создавнеобычайно высокий уровень изобилия для простого народа. Такие денежные системы точно совпадаютпо времени с почитанием этого архетипа.Как интересно! Обладает ли местная валюта достаточным потенциалом, чтобы привнести архетипВеликой матери с его изобилием и щедростью в нашу современную экономическую систему?Я полагаю, что величайшие проблемы, которые сейчас стоят перед человечеством - вопросвыживаемости, а также неравенство и процессы распада в обществе, которые порождают напряжения ивызывают насилие и войны. Мы можем решить все эти проблемы при помощи единственного инструмента- сознательно создавая денежные системы, которые способствуют сплоченности и жизнеспособности.Весьма значимо, что в последние десятилетия мы наблюдаем явное возрождение женского архетипа.Это выражается не только в женских движениях, не только в резком усилении внимания кэкологическим вопросам и в новых эпистемологических системах, объединяющих материю и дух, но и втехнологиях, позволяющих нам заменять иерархические пирамиды сетями (такими, как Интернет).К этим тенденциям добавьте тот факт, что впервые в истории человечества технологии позволяютнам добиться беспрецедентного изобилия. Это дает небывалую возможность объединить аппаратнуюоснову технологий изобилия с программной начинкой смены архетипов. Подобное сочетание никогда несоздавалось в таких масштаба и в таком темпе: оно позволяет нам сознательно завести такиеденьги, которые бы работали на нас, не вынуждая нас работать на них.Я предлагаю разработать денежную систему, которая позволила бы нам добиться устойчивостиобщества и восстановить его цельность и на местном, и на глобальном уровнях. Для достижения этихцелей потребуется менее одного поколения. Успех зависит от того, удастся ли нам общими усилиямисознательно изобрести новые деньги.Обсудить эту тему с самим ее автором можно в интернет-конференции по адресу:http://www.transaction.net/money/ .