15.Социология знания Карла Маннгейма

Карл Маннгейм родился в Будапеште 27 марта 1893 г.

Его доктор­ская диссертация «Структурный анализ теории познания», опубликованная в 1922 г., до сих пор считается важным вкла­дом в философский анализ познания.

В наше время большинство ученых сходятся во мнении, что социология знания К. Маннгейма является наиболее ценной и выдержавшей проверку временем частью его творческого наследия. Эта отрасль социологии изучает зависимость между мышлением и обществом, она связана с социальными или экзистенциальными условиями формирования и развития знания.

Концепция структуры и взаимосвязи находится в центре его внимания и служит для него путеводной нитью во всех работах. Он подчеркивал, что мышление — это такой вид деятельности, ко­торый должен быть связан с остальной социальной деятельно­стью в рамках структурной системы. Мышление никоим образом не является каким-то особым, привилегированным видом деятельности, свободным от явле­ний групповой жизни, поэтому его следует понимать и объяс­нять в этом контексте _.

Маннгейм был человеком, остро воспринимающим и реагирующим на многие и самые разные течения мысли, доктрины и направления. Этим объясняются многочисленные несоответствия и противоречия и его работах.

Присущий произведениям Маннгейма дух поиска и посто­янное стремление найти и проверить новое чрезвычайно ос­ложняют задачу дать сжатое изложение его основных идей.

Маннгейм различал два пути изучения культурных объектов, или интеллектуальных явлений. Во-первых, их можно понимать изнутри, т. е. так, как их имманентное значе­ние открывается исследователю, во-вторых (и это путь социо­логии знания), их можно объяснять извне как отражение того социального процесса, в котором неизбежно участвует каждый индивид, и с этих позиций познание понима­ется как экзистенциально детерминированное.

Маннгейм определял социологию знания как теорию социаль­ной или экзистенциальной обусловленности сознания. Для него всякое знание и все идеи, ограни­чены тем положением, которое они занимают в социальной структуре и в историческом процессе. Иногда определенная группа может иметь более полный доступ к пониманию какого-то социального явления, чем другие группы, но ни одна из групп не может обладать полным его пониманием. Идеи опре­деляются различием положения их носителей в историческом времени и социальной структуре, поэтому мышление всегда яв­ляется перспективистским, т. е. обусловленным ситуацией, историческими обстоятельствами, культурным контекстом, принадлежностью к социальному слою, группе или предписанной социальной ролью.

Маннгейм не дает точного определения типов отношений между социальной структурой и познанием. Он утверждает, что понятие «экзистенциальная обусловленность» не предполагает существования чисто механической причинно-следственной связи. Он подчеркивает, что только путем эмпирического исследования можно раскрыть истинную природу этой зависимости в конкретных случаях.

Различные социальные положения носителей идей в подав­ляющем большинстве произведений Маннгейма осмысляются в понятиях действия классовых факторов. Мышление обладаю­щих благами резко отличается от мышления лишенных благ, идеи среднего класса — от идеологии феодаль­ных слоев, утопическое мышление, основанное на видении бу­дущего обездоленными, --от взглядов, высказывающихся в защиту существующего порядка теми, кто заинтересован в со­хранении статус-кво. Однако Маннгейм не ограничивался про­граммой изучения социальных проблем, заимствованной из классового анализа Маркса. В качестве экзистенциальных де­терминант идей он включал в нее ряд других социальных факто­ров, таких, например, как статусные группы, профессиональныекатегории.

В настоящее время придается особое значение еще одному фактору, которому Маннгейм уделял большое внимание, -поколенческим различиям в формировании идей. В самом деле, от­носительное невнимание в прошлом к социологии поколений Маннгейма и ее «новое открытие» в настоящем, вероятно, можно рассматривать как важнейший пример экзистенциаль­ной обусловленности знания. Маннгейм утверждал, что «факты принадлежности к одному и тому же поколению или возраст­ной группе имеют то общее, что в обоих случаях в них включа­ются индивиды, обладающие общей позицией в социальном и историческом процессе. Это ограничивает их специфической сферой потенциального опыта, предрасполагая их к определен­ному характерному стилю мышления и приобретения опыта и к характерному для них типу исторически обусловленного дейст­вия».

Маннгейм стремился объяснить, что его теоретический вклад в социологию знания подразделяется на две части: мате­риальное, «чисто эмпирическое исследование путем описания и структурного анализа тех особенностей, в которых проявляет­ся действительное воздействие социальных отношений па мышление», и «эпистемологическое исследование, касающееся отношения этой взаимосвязи к проблеме валидности».

Маннгейм проявлял непоследовательность и радикально ме­нял свои позиции, когда подходил к выяснению вопроса, мо­жет ли социология знания способствовать установлению ис­тинной ценности суждения. В средний период своего творче­ского пути он стремился разработать социологическую теорию знания, социологическую эпистемологию, согласно которой истинность суждения может быть установлена только путем изучения социальной позиции его автора.

Среди ученых существует общее мнение, что попытки Маннгейма уйти от обвинения в релятивистском нигилизме при помощи концепции «прагматического приспособления» или же «свободно парящей» интеллигенции не были успешными. Вероятно, в какой-то мере он и сам это чув­ствовал. В его последних сочинениях претензии на переворот в эпистемологии заметно поубавились. Вместо того, чтобы утверждать, что всякое мышление непременно имеет характер идеологии, а следовательно, выступает несостоятельным, те­перь он предпочитал использовать менее спорное доказательст­во, согласно которому «перспективистское» мышление (опреде­ляемое перспективой его носителей) не является обязательно неправильным, но становится односторонним в силу той соци­альной позиции, которую занимают его носители.

Когда Маннгейм использовал социологию познания в каче­стве конкретного инструмента исследования в реальных облас­тях, он добивался значительно большего успеха, чем когда от­влекался на сомнительные эпистемологические дискуссии. Та­кие его работы, как «Консервативное мышление», «Проблема поколений», «Конкуренция как культурный феномен», «Демократизация культуры» и«Проблема интеллигенции», вероятно, когда-то будут пользо­ваться широким читательским интересом, тогда как его изы­скания в области эпистемологии станут объектом внимания лишь немногих теоретиков науки.

Но даже в этих работах склонность Маннгейма к расплывча­тым формулировкам часто снижает ценность его высказываний.