I.2 Коннотативный аспект значения лексических единиц

Коннотация – это тип лексической информации, сопутствующей значению слова, и отражает такой признак обозначаемого объекта, который хотя и не составляет необходимого условия для применения данного слова, но устойчиво связан с обозначаемым объектом в сознании носителей языка. Например, во многих европейских языках у слова, обозначающего лису, имеется коннотация «хитрости» или «коварства». Понятно, что эти признаки несущественны для данного класса животных: для того чтобы назвать некое животное лисой, нам нет необходимости проверять, является ли оно хитрым. Следовательно, признак хитрости не входит в толкование этого слова, но тем не менее устойчиво ассоциируется с ним в языке, о чем свидетельствует хотя бы переносное употребление слова лис(а) применительно к человеку. Коннотации воплощают принятую в данном языковом коллективе и закрепленную в культуре данного общества оценку обозначаемого словом предмета или факта действительности и отражают культурные традиции. Так, хитрость и коварство являются постоянными характеристиками лисы как персонажа сказок о животных в фольклоре многих народов.

Коннотации являются связанной со словом так называемой прагматической информации, поскольку отражают не сами предметы и явления действительного мира, а отношение к ним, это отношение и взгляд принадлежат говорящему не как к отдельной личности, а как представителю языкового сообщества. Так, например, слово кляча несет эмоциально-оценочную прагматическую информацию об отношении говорящего как личности к обозначаемому этим словом объекту, и употребляя это слово применительно к некой лошади, мы не выражаем тем самым всего мнения о хитрости лисы. Тем не менее связь между лисой и хитростью присутствует в сознании говорящего – в той области, которую в социальной психологии называют коллективной, бессознательной.

Вопрос о вычленении стилистического значения в качестве самостоятельней лингвистической категории являет­ся, по существу, вопросом о признании /или непризнании/ многокомпонентного характера содержательной структуры лек­сической единицы и представляет собой часть более общей проблемы семасиологии - типологии значений, которая может строиться на основе обычных координат [30, с. 200]. В частности, нам представляется возможным классифицировать значения по наличию в лексических единицах экспрессивно-стилистических и функционально-стилистических элементов.

Выделяют, стилистическую информацию как необходимый и постоянный компонент содержательной структуры слова в разной терминологии: экспрессивная информация, эмоционально-экс­прессивная окраска, экспрессивно-стилистическая сторона, коннотативное содержание и др. [11, с. 224] представляется, что можно говорить собственно о стилистическом значении поскольку, постольку существует область объективной деятельности, которая находит своё отражение в стилистическом значении. Денотатом стилистического значения по нашему мнению являются различные условия речевого общения. Таким образом, различая в условиях общения обнаруживают стилистическую характеристику языкового явления. Мы считаем, что функционирование всех без исключения языковых единиц связано с характерными для них условиями употребления. Говорящий сознательно или интуитивно всегда отдает себе отчет в том, как сказать, в зависимости от того, например, с кем он объясняется, какова тема высказывания, каково его отношение к предмету речи и т.д.

Эти факторы не только и не столько служат неким фоном для речевого высказывания, сколько представляются своеобразными рычагами, управляющими речевым поведением человека. Осознав во всей совокупности эти многочисленные обстоятельства, говорящий использует для высказывания такие средства выражения, которые по его мнению, находятся в приблизительно с нормами соответствия в данных условиях. Разумеется, не нужно представлять так, будто говорящий, прежде чем сказать что-либо, должен проделать довольно сложную и продолжительную операцию анализа, отбора и т.д. В большинстве случаев благодаря тому, что повторяемость определенного количества ситуаций велика, «переключение» с одной ситуативной тональности на другую происходит автоматически и довольно быстро. Существенным элементом речевой деятельности является представление о языковых нормах, литературных, разговорных. Говорящий отбирает такие слова, выражения, которые в данных условиях вполне соответствуют коммуникативной целесообразности, так как данный контекст соответствует коммуникативной целесообразности и является для них привычным, типичным.

Сравним следующие слова:

Mourir – умереть

Сrever - подохнуть

Tuer - убить

Assassiner - убить зверски

Сниженные:

Injurer, invectiver - выругать /разговорный/

Engueuler - выбранить /фамильярный/

Rosser - взгреть /разговорный/

Книжные:

Soleil (m) - солнце

Bien-aimée (f), aimée (f)- возлюбленная;

Сниженные, нелитературные слова вовлекают такие сравнения и переносы, сопоставления и аналогии, которые, с точки зрения эстетических норм литературного языка, на­ходятся ниже допустимого уровня, т.е. вовсе нелитературного, или же недостаточно литературны.

Например: Biberon (m), soûlard (m), pochard (m) sac à vin (m) – пьянчуга.

Gros bonnet (m), grose légume (f), huile (f) – "шишка", важная персона.

Таким образом, экспрессия - это определенная тенденция в способе номинации, тенденция более или менее устойчивая и постоянная, усматриваемая в особой направленности оформления экспрессивных элементов данной единицы для выражения необходимой стилистической информации. Например, употребление, а также образование новых единиц в сфере сниженного общения будут подчинены языковой норме, которая доминирует в этом типе общения, а именно - нелитературной норме. Благодаря этой нелитературной норме в языке возможны образования выражающие фамильярное обра­щение к человеку. Только в сниженной речи, характеризую­щейся фамильярностью отношений, возможны подобные формы обращения.

Предпочитая исходить именно из условий речевого об­щения в качестве той области объективной действительности, которая в конечном итоге отражается стилистическим значением, мы руководство­вались следующими соображениями. Различного рода отноше­ния к объекту мысли, т.е. эмоциональная сторона высказы­вания, хотя занимает большое место в общей совокупности стилистической информации, далеко не исчерпывает ее со­держательной стороны. Известно, что отнюдь не вся лексика и фразеология в любом языке обладают эмоциональной оценкой, и поэтому денотатом стилистического значения остальной, неэмоциональной лексики не может служить шкала чувств и оценок, денотатом должно быть что-то дру­гое.

Аналогично решается вопрос и с экспрессией вообще категорией более широкой, чем эмоциональность и оценочность, под которой мы понимаем /рассуждая в самых общих чертах/ некую выделимость в окружении, на фоне автомати­зированных средств выражения; выделимость - явление не исключительно речевое, а принадлежащее и к структурной организации средств языка в рассматриваемом /стилисти­ческом/ аспекте [4, с. 245]. Представляя собой существенную часть сти­листической информации, экспрессия является частью сущ­ности данной информации: существуют и неэкспрессивные средства выражения /автоматизированные, нейтральные/.

В противоположность перечисленным выше категориям собственно стилистическая окраска - явление универсальное/если учесть, что общеупотребительность - это особая сти­листическая характеристика/: в языке нет средств выраже­ния, которые находились бы вне стилистической определяе­мости. Необходимо учитывать, что экспрессия вообще су­ществует как лингвистическая абстракция, на практике мы имеем дело с различными формами проявления экспрессии. В данном случае нас, прежде всего, интересуют не типы экспрес­сии, которые выделяются в зависимости от свойств единиц, принадлежащих к различным языковым уровням, т.е. не то, какими средствами языка создается экспрессия. Мы концентрируем внимание на таких типах экспрессии, которые можно выделить в соответствии с разнообразными стилистическими контекс­тами, например, в сфере разговорной речи различаются сле­дующие типы экспрессии: 1) ортодоксальная, 2) экспрессия экстраординарности, 3) фамильярная экспрессия, 4)экспрессия вульгарности.

Если на практике мы имеем дело с различными типами этой экспрессии, которые никак не могут возникнуть вне определенного контекста,

контекста с той или иной стилистической тональностью, и которые оформляются в соответствии со стилистическими нор­мами, доминирующими в этом контексте. Таким образом, зави­симость экспрессивно-стилистического компонента от функционально-стилистического рассматривается как оче­видный факт. Поэтому вполне логично не выдвигать внутреннего содержания экспрессивно-стилистического компо­нента (эмоциональная оценка, элементы логического, эмоционального усиления и др.) в качестве объекта отра­жения, т.е. денотата. Будет более последовательным, на наш взгляд, рассматривать экспрессивное содержание в качестве составной части смыслового содержания функцио­нально-стилистического компонента стилистического значения, а именно - как отражение условий речевого общения.

Для доказательства правомерности выделения смыслового содержания в качестве самостоятельной лингвистической категории, кроме всего сказанного выше, приводятся следующие аргументы.

1. В языке существуют слова, которые различают­ся только стилистической информацией при абсолютном тож­дестве лексического и грамматического значений.

Например: Лицо - рыло, visage (m)- trogne (f), mufle (m).

2. Для правильного употребления слова нужно точно представлять его определенное место в стилистической системе языка, т.е. невозможно правильное употребление того или иного слова, если говорящий незнаком с услови­ями речевого общения, которые ассоциируются с этим оловом.

3. Стилистическое содержание языковой единицы, наря­ду с предметно-логическим содержанием и грамматической сущностью, представляет собой один из основных типов инфор­мации, которая необходима для речевого общения. Указание на секундарный, вторичный характер стилистической информа­ции скорее всего подразумевает соответствующий особый спо­соб взаимоотношений с вещественным и грамматическим содер­жанием, но из этого вовсе не следует, что стилистическое содержание слова должно рассматриваться как нечто второстепенное, побочное, не имеющее особого значения при общении и которое можно игнорировать без ущерба для взаимопонимания. В процессе общения чрезвычайно важно сообщить те объективные и субъективные факторы, которые мотивируют выбор употребляемых единиц, сообщить ту информацию об экстралингвистической действительности, которая позволяет адекватно осознать заложенный в высказывании смысл. Известно, что я общий характер высказывания, и передача определен­ного отношения говорящего, пишущего к высказыванию далеко не безразличны именно для семантики сообщения. Сравните употребление фамильярных обращений в типичных для них ус­ловиях общения, с одной стороны, с употреблением их в непривычном окружении, с другой стороны. Таким образом, наряду с информацией, выражающей понятие о предметах, явлениях объективной действительности ("основ­ное", вещественное значение), и информацией об организации смысла высказывания (грамматическое значение), в качестве третьего, но также основного, обязательного аспекта содер­жательной стороны языковой единицы следует признать ин­формацию об условиях, в которых протекает общение (стили­стическое значение). Ввиду тесной взаимосвязи указанных моментов, в особенности взаимопроникновения вещественного и стилистического содержания, выделение их в качестве са­мостоятельных, отдельных семантических слоев, необходимо рассматривать как теоретическую условность.

4. Как не существует слов, в которых бы отсутствова­ло вещественное или грамматическое содержание, так невоз­можно существование слов вне стилистической определяемости. Мы считаем, что стилистическая общеупотребительность - это тоже определенная стилистическая характеристика, т.е. стилистическое значение проявляется универсально, а не спорадически.

Очень распространена точка зрения, согласно которой стилистическая информация рассматривается в одной плоско­сти с коннотацией. Термином "коннотация" мы обозначаем как различного рода созначения эмоционально-экспрессивного характера, появляющиеся только в речи так и семантичес­кую модификацию значений, которые включают в себя совокупность семантических наслоений, чувств, представлений о знаке или некоторых свойствах, качествах объектов, для обозначения которых употреблено данное слово - знак. В по среднем случае коннотация предстает как в некотором смысле константное, обладающее системными признаками явление. (Коннотация вокруг слов «тринадцать», «фашист» и др.). Во многих случаях стилистические качества единицы не только полностью включены в коннотацию, но и растворены в ней, что вовсе не способствует четкому противопоставлению собственно стилистических элементов (экспрессивно-стилистических) и собственно сопутствующих семантических, чувственных наслоений (коннотаторов), Мы придерживаемся той точки зрения, что необходимо проводить подобное размежевание, так как обнаруживается, что стилистическое содержание принципиально отличается от собственно сопутствующих элементов. Прежде всего, как справедливо указывает Д.М.Болдырева, "Выделение особого вида значения как сти­листической категории ведет к более четкой характеристике свойств языковых единиц, к установлению из­вестной константности их экспрессивно-эмоционального по­тенциала в парадигматическом плане. Определение стилисти­ческого значения связано с отграничением объективного от субъективного, постоянного от переменного и тем самым с установлением известной нормативности в стилистической ха­рактеристике слов и выражений как единиц языка".

Коннотативные противопоставления не образуют подобных рядов, они вообще не поддаются какой-либо организации в этом смысле. Таким образом, различия в коннотации не связа­ны с функциональной дифференциацией языка, что является ре­зультатом именно стилистических противопоставлений.

Можно привести еще дополнительные доводы в пользу не­обходимости четкого различения коннотаций стилистических качеств единицы. В частности, внутреннее содержание конно­тации, на наш взгляд, составляет характер и степень осмысления индивидом или группой носителей языка того смысла, который заключен в единице. Внутренним содержанием стилистического значения, как уже неоднократно указывалось, является отражение различных условий речевого общения.

Между коннотацией и экстралингвистическими факторами прослеживается более прямая и тесная связь, чем та, которая наблюдается между стилистическими признаками единицы и внелингвистической действительностью.

Коннотация - явление нестабильное, непостоянное. От­дельные коннотации могут не просто изменяться, а исчезать вовсе, они более подвержены разрушению фактором времени. Стилистическая значимость единиц тоже часто меняется, но не исчезает вовсе; может произойти смена одного стилисти­ческого качества другим, но быть вне стилистической определяемости единица не может. Возникнув в речи, коннотация очень часто так и замыкается в ней, не находя выхода в систему языка.

Разграничение стилистического коннотативного содержания проводится по следующим пунктам: