2. Социальное назначение права и его сущностные качества
Предмет и основные задачи философии права в свое время удачно определил Г. Ф. Шершеневич. "Философия права, - писал он, - дает понятие о сущности права не для данного исторического периода или для данной страны. Она ищет постоянное в сменяющемся... Философия права не должна подставлять под реальные понятия свои идеальные представления, выдавать за право то, что, по ее мнению, должно быть правом... Философия права не может быть построена на одних юридических науках... Без социологии и этики общей теории права никогда не удастся выяснить, что такое право или что такое государство... Место права в мировом порядке - это есть отношение права к иным проявлениям общественности, более всего к нравственности; значение права - это оценка социальной роли права в культурной жизни".
Важно отметить, что философия права качественно отличается от теории права не только более высокой степенью абстрактности философских понятий и категорий, но и выходом за пределы юридической проблематики. Если теория права обобщает выводы отраслевых юридических наук в пределах своих основных категорий - норма права и правоотношение, то философия права, привлекая для изучения права понятия и категории социологии, психологии, политэкономии, культурологии и других наук, стремится обнаружить место права в обществе, в общественном сознании, в истории цивилизаций, в общей истории человечества. Как справедливо отмечают современные исследователи, теория права выступает как индуктивное знание, исходящее из достижений конкретных юридических наук, тогда как философия права формируется в качестве дедуктивного знания о праве, выводимого из более общих знаний о мироздании.
Можно спорить о том, какая из социальных наук (этика, психология, политэкономия, культурология и др.) имеет большее или преобладающее значение для определения сущности права, однако бесспорно, что такое определение должно относиться ко всем эпохам и странам, где существовало право, не должно включать идеологических оценок (всегда субъективных), и, как отмечено, учитывать категории всего комплекса социальных наук, не замыкаясь только лишь на правоведении.
Сущность права постигается философией права, исследованием права в связи с местом человека среди других людей и их объединений, с особенностями всего комплекса социальных отношений т. е. отношений между индивидами и социальными группами, классами и сословиями, обществом и государством.
Достаточно известно, что взгляды социологов, философов, правоведов на задачи и, соответственно, сущность права крайне разнообразны, многие из них отражают какую-то реальную сторону, сущностное качество права. Отсюда, конечно, не следует, что общее понятие сущности права может быть сконструировано на основе соединения, синтеза разнообразных точек зрения. "Говорят, - писал И. Гете, - что между двумя противоположными мнениями лежит истина. Никоим образом! Между ними лежит проблема".
Вместе с тем не мешает прислушаться к тому общему, что содержится в большинстве разных по идеологической направленности теоретических построений, ибо не создавались же все эти построения с исключительной целью "скрыть подлинную сущность права", как утверждалось в недавнем прошлом.
Почти все исследователи отмечают, что право существует только там, где общество неоднородно, состоит из разных групп, классов, сословий, народностей и других социальных образований не только с различными, но и с противостоящими, сталкивающимися групповыми и частными интересами. В признании этого единодушны теоретики почти всех, даже и идеологически противостоящих мировоззрений: "Спор, - говорит Гумплович, - есть основной элемент всего юридического", - писал Е. Пашуканис. - ... Именно спор, столкновение интересов вызывают к жизни форму права, юридическую надстройку".
Говоря о спорах и различных интересах как о причине права, надо отметить, во-первых, что различные и даже противоречивые интересы не обязательно порождают конфликты (одним интересно ловить рыбу, другим - охотиться в лесу). Конфликты порождают
ся только сталкивающимися интересами: "Я хочу того же, чего хочет мой царственный друг Карл, - заявлял средневековый монарх. - Я хочу Милан". Во-вторых, столкновения интересов и споры не обязательно порождают право - они могут порождать конфликты, войны, уничтожение или порабощение одной из спорящих
сторон.
Споры, индивидуальные и социальные конфликты и противоречия в изобилии появляются еще в конце первобытной эпохи в связи с разделением труда, социальной дифференциацией членов общества, возникновением различных форм эксплуатации, непрерывным возрастанием войн-грабежей, перерастающих в войны-завоевания. Эти противоречия разрывают общество, однако его существование невозможно без установления порядка, стабильного способа решения конфликтов.
Право возникло не одномоментно, процесс его становления длился веками, и начальный пункт бытия права обнаружить невозможно. Равно гипотетичны попытки считать первопричиной права необходимость организации нормального производственного процесса, регулирования распределения и перераспределения в ранних государствах или упорядочения кровнородственных отношений в первобытных племенах - эта проблема была и остается спорной.
Бесспорно, однако, что само существование общества невозможно без "снятия" общественных противоречий, создания порядка, который М. М. Ковалевский удачно обозначил термином "замиренная среда "
Здесь надо отметить следующее. Названный автор и ряд других буржуазных социологов считали, что социальный порядок (или "замиренная среда") базируется на солидарности членов общества, их объединений, профессий; эта солидарность основывается на разделении труда, системе общих потребностей и целей, на осознании взаимной зависимости и проистекающих отсюда уступках, соглашениях, компромиссах. В таком виде идея солидарности получила широкое распространение в буржуазной литературе конца 19 - начала 20 в. и была обстоятельно изложена в трудах Э. Дюркгейма, Л. Дюги и других теоретиков выступавших против идеи классовой борьбы.
Идея социальной солидарности не лишена объективных оснований. Солидарность существовала в первобытном обществе; в сословном и классовом обществах она существует среди членов одного класса или сословия, а в исключительных исторических ситуациях (бедствия, агрессивные нападения и т. п.) складывается даже между враждебными классами. Соглашения, уступки, компромиссы, обеспечивающие социальный порядок на основе солидарности всех членов общества возможны, но это более исключение, чем общее правило. В сословном и классово-антагонистическом обществе "замиренная среда" создается преимущественно подавлением, угнетением, запугиванием одной части общества другой его частью (что не исключает уступок, компромиссов, соглашений по отдельным проблемам). В. И. Ленин не без оснований оспаривал мнение мелкобуржуазных политиков, что порядок есть примирение классов, а не угнетение одного класса другим; "...умерять столкновение, - иронически замечал В. И. Ленин по поводу этого мнения - значит примирять, а не отнимать у угнетенных классов определенные средства и способы борьбы за свержение угнетателей". Существенные различия между сторонниками теории солидарности и приверженцами идей классовой борьбы не исключают того, что те и другие считают обязательным условием существования общества упорядоченность социальных отношений, прекращение и подавление борьбы классов и групп с противоположными интересами. Ф. Энгельс, подчеркивая необходимость государства в связи с расколом общества на непримиримые противоположности, писал: "А чтобы эти противоположности, классы с противоречивыми экономическими интересами, не пожрали друг друга и общества в бесплодной борьбе, для этого стала необходимой сила, стоящая, по-видимому, над обществом, сила, которая бы умеряла столкновение, держала его в границах "порядка".
Достаточно известно, что история всех до сих пор существовавших обществ (кроме первобытного) была историей борьбы классов. Но столь же известно, что она была и остается историей хозяйственной, экономической деятельности, без которой немыслимо ни существование самих классов, ни их борьба.
С самого начала социальной дифференциации, т. е. деления общества на классы, всегда обозначалось сословие (класс), занятое промышленной, хозяйственной, производственной деятельностью, без которой невозможно существование общества. Создавалось ли это сословие (класс) стихийно в процессе разделения труда (например, древнеиндийские варны, крестьянство в раннефеодальной Европе), либо в результате завоевания одной этносоциальной общности другими (общинно-кастовые или сословно-кастовые структуры), возложения завоевателями каких-либо обязанностей на покоренное население (данничество) или обращения военнопленных в рабство - условием существования общества оставалась создание (или сохранение) условий для хозяйственной, промышленной деятельности производящих сословий (варн, каст, классов). Нелишне напомнить, что становление и существование устойчивых высших форм цивилизации в древности было неразрывно связано с земледелием. Порядок (создание "замиренной среды") и стабильность общественных отношений необходимы уже по той причине, что только в их рамках возможно производство, особенно сельскохозяйственное с его сезонным характером.
Такого рода порядок и стабильность могут быть созданы с помощью нормативного регулирования общественных отношений, опирающегося на принуждение.
Вопреки суждению Е. Пашуканиса, представление о праве как о "внешнем авторитетном регулировании" не является "чисто словесным общим местом", поскольку оно "одинаково хорошо подходит ко всем эпохам и стадиям развития человеческого общества".
Оно никак не противоречит классовой характеристике права (которую обосновывал Е. Пашуканис), поскольку допускает (и предполагает) конкретизацию соответственно классовому содержанию права определенной исторической эпохи. Это представление о праве вполне соответствует социологической теории К. Маркса, согласно которой история общества состоит не только из гражданских войн и революций. "Урегулированность и порядок, - писал К. Маркс, - являются именно формой общественного упрочения данного способа производства и потому его относительной эмансипации от просто случая и просто произвола". Вопреки мнению Е. Пашуканиса конструирование общих определений, одинаково хорошо подходящих ко всем эпохам челове. Это рассуждение, содержащееся в работе "Общая теория права и марксизм" (1924 г.), относится к эпохе, когда указание на классовый характер любого общественного явления считалось идеологически обязательным. В той же работе Е. Пашуканис справедливо сетовал, что современные ему писатели-марксисты, руководствуясь идеями классовой борьбы, смотрели на историю права как на историю хозяйственных форм, а правовые понятия сводили к конкретному содержанию правового регулирования разных эпох, вовсе не ставя вопрос о форме права как таковой. Аналогичные затруднения, как отмечено, испытывали некоторые наши современники.
В трудах К. Маркса немало таких общих определений общественных явлений, не содержащих указаний на их классовое содержание. Так, он определял право как "применение равной меры", называл современное ему (т. е. буржуазное) право - "просто право, равное право", формулировал чисто социологическое (без обозначения классовой сути) определение уголовного наказания: "...наказание есть не что иное, как средство самозащиты общества против нарушений условий его существования, каковы бы ни были эти условия".
На всех этапах развития классового общества оно представляет собой сложную систему классов, сословий, социальных групп, отношения внутри и между которыми организованы по-разному: на единстве интересов и единомыслии, на властеотношениях и соглашениях, на подавлении и принуждении, на компромиссах и мирном сосуществовании.
При всей враждебности антагонистических частей общества, оно не может существовать без упорядочения и стабилизации хотя бы тех отношений, которые связаны с разделением труда и хозяйственной деятельностью. Право способно внести стабильность и упорядоченность в сложный клубок запутанных отношений и противоречивых интересов индивидов, их групп, классов и сословий.
Оно является стабильной и упорядоченной формой совместной жизни людей, принадлежащих к разным социальным группам (классовым, сословным, этническим, религиозным), каковы бы ни были различия между ними. В этом смысле прав М. Ковалевский, рассуждая о "замиренной среде", а равно Р. Штаммлер, писавший: "Существует лишь одна единственная идея, которая с безусловной принципиальностью действительна для всякого права, - это идея человеческого общения". Существенным качеством права как формы организации общества является нормативность.
Всякая норма есть обобщение; этическая норма – правило должного (обращенное в будущее). Нормативный характер права дает возможность выразить типичные для данного общества противоречия и способы решения возможных споров и конфликтов.
Как правило, обращенное в будущее, право адресовано свободной воле участников общественных отношений и имеет смысл лишь там, где у адресата нормы существует выбор вариантов поведения. Правовые предписания адресованы не только лишь интеллекту, а именно воле, ибо для реализации права недостаточно знать, как надо поступить в той или иной юридической ситуации (многие знают, как надо, но делают иначе). Право не только средство информации, но и способ регулирования поведения; в качестве выражения должного оно призвано по своей природе воздействовать на волевое поведение участников общественных отношений при помощи соответствующих стимулов. Именно поэтому право должно быть выражено не как описание настоящего, а как предписание, обращенное в будущее.
Право состоит из правил общего характера, не исчерпываемых исполнением, адресованных кругу лиц, определяемых родовыми признаками (кшатрии, вайшии, авилум, мушкенум, холопы, воины, подданные, иностранцы и т.п.) и подлежащих применению при предусмотренных ими обстоятельствах (кража, дарение, договор, наступление срока или возраста и т. п.).
Нормативность права отличается от нормативности морали и других социальных норм тем, что большая часть правовых норм носит предоставительно-обязывающий характер. В период становления права его источниками были договоры, определяющие взаимные права и обязанности их участников, совершающих обмен, куплю-продажу, взаимные услуги, уплачивающих выкуп и т. п.
Результатом обобщения разнообразных договоров стали нормы права, определяющие содержание соответствующих правоотношений.
Такие нормы права именуются предоставительно-обязывающими, они реализуются через корреспондирующие права и обязанности участников общественных отношений. Индивидуальные правоотношения были формой права в наиболее ранние и примитивные эпохи; в нормах первобытного общества (когда не было права) вообще не различались права и обязанности; различие и противоположность между ними, возникновение правоотношений обусловлены становлением классового общества. Право и система правоотношений нередко отождествлялись в советской теории права 20-х гг.; почти все участники современной дискуссии о понятии права, какого бы из пониманий они ни придерживались, неизменно подчеркивают связь права и правоотношений. В то же время в деонтологии (логика норм) отмечается, что для раскрытия содержания правовых норм недостаточен аппарат абсолютной деонтической логики (относящийся к деятельности только одного субъекта), а требуется применение относительных логик (логические теории взаимодействий, различных условий приложения норм), при разработке которых внимание специалистов закономерно привлекла правовая концепция Л. И. Петражицкого, с лежащим в ее основе представлением об "императивно-атрибутивном" характере правовых явлений.
Другим видом правовых норм являются запреты, т. е. нормы, определяющие составы правонарушений и санкции за их правонарушения. Прообразом таких норм были "табу" первобытного общества. С помощью запретительных норм осуществляется охрана правопорядка, предупреждение и пресечение деяний, считающихся вредными или опасными для данного общества. Ими предусмотрены действия, которые право стремится не урегулировать, а предупредить и пресечь. По логической структуре запреты родственны нормам морали и исследуются с позиций абсолютной деонтологии (логика, изучающая поведение отдельно взятого лица). Запрет действует всегда, безотносительно к конкретной ситуации; поэтому правом определяются не условия его действия, а редкие изъятия из него (крайняя необходимость, необходимая оборона).
Нормативный характер не сразу нашел полное выражение в правовых системах Древнего мира и средних веков. В древних источниках права содержалось немало казуистических норм (в частности, определялись меры наказания не за "кражу" вообще, а отдельно - за кражу различных животных, предметов). Запрещались и карались вообще невозможные действия (колдовство, общение с нечистой силой). Некоторые нормы предусматривали так называемое "объективное вменение" (наказание не за виновное деяние, а за случай и т. п.). Однако с самого начала правом были обозначены запрещенные и наказуемые в данном обществе деяния, правила применения наказаний и решения споров, содержание прав и обязанностей членов различных социальных групп, обстоятельства, имеющие юридическое значение.
Поскольку нормы права устанавливаются или санкционируются государством, они нередко определялись и определяются как "веления государства". В целом такое определение не вызывает возражений, если под правом понимать адресованный суду и другим государственным органам приказ решать юридические споры и применять наказания в соответствии с нормами материального права, соблюдая процессуальные нормы. С таких позиций даже нормы уголовного права (как полагал Б. Биндинг и ряд других юристов) адресованы не гражданам или подданным, а суду и другим государственным учреждениям, которые применяют эти нормы.
Собственно "велениями государства" являются нормы, адресованные всем или части подданных, определяющие их обязанности (уплачивать налоги, дать, подати, нести военную или иную службы и т. п.). Там, где такие нормы стабильны и определены по содержанию, они органически входят в состав правовой системы и в комплексе с другими правовыми нормами служат упрочению общественных отношений.
Однако при издании таких норм не всегда можно провести точную грань между правом и неправом (произвольным велением).
За пределы права явно и очевидно выходят распоряжения власти по вопросу, уже урегулированному правом, нормы которого рассчитаны на длительное время (распоряжение о сборе дополнительных сборов и поборов, о возложении на всех или части подданных повинностей и обязанностей, не предусмотренных действующим правом, нарушение установленного обычаем или законом порядка рассмотрения каких-либо юридических дел и т. п.). Право, как способ упорядочения общественных отношений, всегда предполагает арбитра, "третье лицо", стоящее вне спора и решающего его в заранее определенной форме (сама норма, если она носит абсолютно определенный характер и не допускает перетолкования, является таким "арбитром", стоящим над спором и диктующим его решение).
Государственная власть суверенна в том отношении, что она может изменить или отменить любые нормы права; однако произвольное решение власти, противоречащее действующей норме права, явно выходит за пределы права и вносит дезорганизацию, беспорядок в общественные отношения.
Возможность нарушения государством им же установленных и не отмененных норм - наиболее уязвимое звено права и правопорядка, для укрепления которого в процессе развития права и государства разрабатывались и разрабатываются специальные организационные и политические гарантии.
Сущностным качеством права является его охрана государственным принуждением. Само понятие обязательной нормы предполагает возможность ее нарушения; без правонарушений право в целом не имело бы смысла и цели. Возникновение самого права начиналось с определения запретов, наказаний, порядка рассмотрения споров в суде."Понятие кражи определяется раньше, чем понятие собственности. Возможность и неизбежность принуждения наглядна и очевидна там, где основой "замиренной среды" является подавление и порабощение одной части общества другой его частью; менее очевидно, но столь же необходимо оно и там, где общество основано на компромиссах, договорах, соглашениях, ибо любое соглашение рано или поздно начинает тяготить одну из сторон и потому неизбежно нарушается, если оно не обеспечено соответствующими гарантиями.
Принуждению, обеспечивающему правопорядок, свойственен ряд специфических качеств. Во-первых, это организованное принуждение, осуществляемое специально для того созданными органами государства (суды, полиция, карательные учреждения и т. п.).
В процессе становления и развития права и государства монополия социального принуждения сосредоточилась в руках последнего. Лишь как крайнее, вынужденное средство защиты прав личности государством допускаются необходимая оборона и крайняя необходимость. Все иные случаи применения обществом или личностью насилия и принуждения против правонарушителей осуждаются как самоуправство, самосуд, как тяжкие преступления. Монопольное и исключительное право государства применять принуждение для защиты правопорядка - необходимое условие прочности общественного порядка.
Во-вторых, государственное принуждение, охраняющее правопорядок, регулируется правом и осуществляется в рамках правопорядка. "Правовое принуждение" (принуждение на основе и в рамках закона) нередко рассматривается как достижение цивилизации, нечто, свойственное Новому и Новейшему времени, эпохе провозглашения прав и свобод человека. В известной мере это так.
Однако уже самые ранние памятники права содержат подробнейшие описания порой крайне жестоких мер наказания, назначаемых за правонарушения. И запреты, и меры принуждения с самого начала строго определялись правом, причем назначение и осуществление принудительных мер всегда было подчинено определенной процедуре, деятельности государственных органов и должностных лиц. В этом смысле принуждение, охраняющее право, всегда было частью правопорядка. Это объясняется рядом причин.
Осуществление принуждения вне права (хотя бы и для защиты права) уже означает нарушение той стабильности и порядка в обществе, которые являются целью права. Беспорядочное принуждение для наведения порядка в одной области общественных отношений усиливает беспорядок в других областях. Возводимые в систему самосуд и самоуправство неизбежно порождают противостоящую им самозащиту. Государство, стремящееся сохранить власть, не может допустить ни того, ни другого. Кроме того, испокон веков законодатель рассчитывал на то, что послушание (покорность) подданных обеспечивается не только принуждением, но и его угрозой.
Эта угроза, содержащаяся в санкции правовой нормы, доводилась до всеобщего сведения вместе с содержанием нормы.
Каждая правовая норма определяет правило поведения в неразрывной связи с условиями его реализации и мерами принуждения к соблюдению; связь этих определений (элементов, атрибутов) правовой нормы образует, как известно, ее структуру: "если - то иначе" (гипотеза, диспозиция, санкция). Эта структура является применением к каждой из правовых норм общего правила, которое может быть выражено таким образом: "находясь на территории государства (или: будучи гражданином государства), необходимо соблюдать законы (право) этого государства; в противном случае государство применит к нарушителю правовых норм меры принуждения". Институционализация права осуществляется не только и
не столько его изложением в нормативных актах не столько его изложением в нормативных актах или признанием и усвоением правовых предписаний общественным сознанием, сколько созданием систем правоохранительных органов и разработкой процедурных (процессуальных) правил их деятельности. Право практически неосуществимо без государственного аппарата и процессуальной формы его деятельности, направленной на применение правовых норм, решение споров, принуждение к исполнению и соблюдению права, наказание правонарушителей. Институционализация права - в единстве нормативной основы правопорядка и специального аппарата, способного обеспечить осуществление (включая охрану, защиту, восстановление) правовых норм через правоотношения.
Необходимая связь права с государственным принуждением оспаривалась рядом теоретиков. Л. Петражицкий утверждал, в частности, что с точки зрения теории принуждения правовые нормы либо составляют "бесконечную цепь" (так как санкция нормы содержится в другой норме, определяющей содержание и порядок применения принуждения), либо оказываются непринудительными (Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 1909. Т. 1. С. 273-274). Критикуя этот взгляд, Г. Шершеневич отметил, что общей гарантией права является государственная власть как факт, на котором укреплена вся правовая цепь (Шершеневич Г. Ф. Указ. соч. С. 264-265).
Показательно, что решающим моментом перехода к праву от предправа в процессе становления классового общества специалисты считают не снабжение норм санкциями, хотя бы и очень жестокими, а создание судебной власти (вождей и других носителей властных полномочий) и органов исполнения судебных решений ("особого судебного аппарата власти").
Подводя итог изложенному, право, по его сущности, можно определить как нормативную форму упорядочения и стабилизации общественных отношений, охраняемую государственным принуждением.