2. Научно – исследовательская часть. Анализ творческого источника.

Творческим источником послужила пьеса Григория Горина «Тиль Уленшпигель». История, которая впоследствии оживёт на костромской театральной сцене.

Тиль Уленшпигель –это герой средневековых нидерландских и немецких легенд. Образ Уленшпигеля — бродяги, плута и балагура — начал складываться в немецком и фламандском фольклоре в XIV в. Обилие анекдотов и шванков об Уленшпигеле сделало этот персонаж собирательным, подобно Ходже Насреддину. Затем сюжет был литературно оформлен в напечатанной в 1510 или 1511 году немецкой народной книге («Занимательное сочинение о плуте Тиле, родившемся в земле Брауншвейг, о том, как сложилась жизнь его»). Эту книгу — её иногда приписывают некоему Герману Боте — исследователь М. Реутин назвал «суммой сюжетов раннего комического эпоса.Вслед за этим (уже в XVI веке) были напечатаны переводы «Тиля» на многие языки (латынь, нидерландский, французский, английский, польский).

В XIX—XX веках история Уленшпигеля неоднократно разрабатывалась в произведениях литературы и в музыке. В 1835 году был написан фарс «Уленшпигель, или Подвох на подвох» австрийского драматурга Иоганна Нестроя.

Если верить народной книге, Тиль — историческое лицо. Он якобы родился около 1300 г. в Кнайтлингене, много путешествовал по Германии, Бельгии и Нидерландам. Умер от чумы в Мёльне в 1350 г. Однако никаких свидетельств реального существования этого персонажа не имеется. Уленшпигель постоянно обводит вокруг пальца как горожан, так и крестьян; он воплощает собой вольный и независимый дух личной инициативы, несовместимый с оседлым образом жизни. Он во многом подрывает патриархальный средневековый мир, отчасти предвосхищает дух плебейского крыла Реформации.

В XIX—XX веках история Уленшпигеля неоднократно разрабатывалась в произведениях литературы и в музыке. В 1835 году был написан фарс «Уленшпигель, или Подвох на подвох» (Eulenspiegel oder Schabernack über Schabernack) австрийского драматурга Иоганна Нестроя.

Однако ключевую роль в реинтерпретации легенды сыграл знаменитый роман Шарля де Костера «Легенда о Тиле Уленшпигеле и Ламме Гудзаке, их приключениях — забавных, отважных и достославных во Фландрии и иных странах» (1867). В романтической интерпретации де Костера Тиль переносится в XVI век и становится символом народного сопротивления испанскому господству во Фландрии. После романа де Костера Тиль стал восприниматься именно как идеолог гёзов. Именно на его основе была создана пьеса Григория Горина «Страсти по Тилю» (1970, постановка Марка Захарова в Театре имени Ленинского комсомола — 1974), а затем и фильм А.Алова и В.Наумова.

В 1889 году Штраус, будучи капельмейстером Веймарского театра, познакомился с оперой современного немецкого композитора Кирилла Кистлера «Уленшпигель», к либретто которой отнесся резко отрицательно. В это время он и сам решил попробовать свои силы в оперном жанре. С 1887 года Штраус работал над оперой «Гунтрам» на собственное либретто, поставил ее в Веймарском театре в 1894 году и сразу стал набрасывать либретто следующей — одноактной оперы «Тиль Уленшпигель у простаков» (У автора статьи здесь и далее — Тиль Эйленшпигель. — прим. ред.). Мысль о ней не оставляла композитора в течение нескольких лет; «вот только образ самого господина Тиля Уленшпигеля еще не представляю себе достаточно отчетливо. Народные предания сохранили нам только облик лукавого плута, слишком мелкий для драматического персонажа; с другой стороны, более глубокая трактовка этого образа, выявление его презрительного отношения к людям представляют большие трудности».

Тиль Уленшпигель — не только фольклорный, но и реально существовавший персонаж. Он умер от моровой язвы в 1350 году. На его сохранившейся вплоть до начала XX века могиле изображена сова (Eule) — символ мудрости и зеркало (Spiegel). Тиль стал героем бытовых рассказов о забавных хитростях и проделках, остроумных ответах и плутовстве, нередко встречающихся в связи с именами других фольклорных персонажей. Собранные вместе, эти рассказы составили «народную книгу» (1483), издание которой словно специально было приурочено к 200-летию предполагаемого дня рождения Тиля. Он дурачил всех: ремесленников и торговцев, дворян, попов и профессоров и неизменно выходил сухим из воды. «Народная книга» о Тиле Уленшпигеле — воплощении неумирающего духа немецкого народа — пользовалась широчайшей популярностью и была переведена на многие языки.

Штраус не стремился к такому коренному переосмыслению народного образа (нет никаких сведений, что он когда-либо читал «Легенду об Уленшпигеле» Костера). Однако композитор все же видел в Тиле не просто ловкого плута, но «героя, презирающего людей потому, что он их, в сущности, любит». А французский писатель и музыковед Ромен Роллан неожиданно обнаружил сходство между Тилем и его творцом. Познакомившись со Штраусом, он увидел в нем черты, «которые присущи уроженцам Мюнхена, южной Германии, а именно — традиционную склонность к шутовству, парадоксам и сатире, характер избалованного ребенка или Тиля Уленшпигеля».

Так никогда и не написав оперу о Тиле, Штраус 6 мая 1895 года в Мюнхене закончил симфоническую поэму с длинным названием «Веселые проделки Тиля Уленшпигеля по старинному плутовскому образцу в форме рондо». Она посвящена другу композитора доктору философии Артуру Зейдлю и впервые прозвучала 5 ноября того же года в Кёльне. Дирижировал Франц Вюльнер, начавший пропаганду творчества молодого композитора еще в 1882 году; два года спустя Штраус посвятил ему шестиголосный хор в сопровождении оркестра «Песнь странника в бурю». Когда дирижер хотел к премьере «Тиля» напечатать программу, композитор возразил: «Для меня невозможно дать программу к "Уленшпигелю": многое из того, о чем я думал, когда писал отдельные части, показалось бы странным, если бы я облек мои мысли в слова, а кое-что, возможно, вызвало бы и недовольство. Посему пусть на этот раз слушатели сами разгрызут орешек, преподнесенный им плутом Тилем. Для облегчения понимания вполне достаточны обе темы Уленшпигеля, проходящие в самом различном обличье, характере и ситуациях через все произведение вплоть до катастрофы, когда Тиля вешают после того, как прозвучал мотив смерти. Впрочем, предоставим веселым жителям Кёльна самим догадываться, что за музыкальные шутки сыграл с ними шельмец Тиль...»

Впоследствии Штраус говорил немецким критикам, писавшим об этой поэме, о конкретных проделках Тиля, запечатленных в музыке. Стало традицией выделять несколько крупных эпизодов: Тиль на ярмарке, Тиль-проповедник, любовная сцена, диспут с учеными, суд и казнь. Завершением поэмы служит эпилог, отмеченный самим автором в партитуре. На музыку поэмы знаменитый русский танцовщик и балетмейстер Вацлав Нижинский поставил в 1916 году в Нью-Йорке одноактный балет «Тиль Уленшпигель».

Что касается пьесы о Тиле, созданной Г.Гориным, то это очень современное произведение, несмотря на то, что век далёк от нашего, 21 века. Главная проблема пьесы,– проблема выбора общественной позиции, типа общественного поведения; подчинение исторически навязанным, утвержденным, стоящими сегодня у власти нормам, использование их в своих целях или, вопреки жестким политическим обстоятельствам, жизнь по совести, по вечным общечеловеческим законам…

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Клаас - угольщик.

Сооткин - его жена.

Тиль Уленшпигель - их сын.

Неле - его невеста.

Блондинку Беткен и Брюнетку Анну исполняет одна актриса.

Каталина - мать Неле.

Рыбник Иост.

Ламме Гудзак.

Калликен - его жена.

Профос.

Палач.

Монах Корнелиус.

Король Филипп.

Мария - королева.

Инквизитор.

Принц Оранский.

Бригадир гезов.

Ризенкрафт.

Генерал Люмес.

Старуха Стивен.

Хозяин пивной.

Напарник рыбника.

Гезы, солдаты, девицы, горожане и горожанки, духи.

Фландрия, XVI век.

О постановке спектакля по пьесе Г.Горина «Тиль» в «Ленкоме»:

«Горин видоизменил историю Московского театра имени Ленинскоо комсомола, ныне «Ленкома», создав своего «Тиля».Тогда великий насмешник, борец и романтик Тиль Уленшпигель протянул руку братской помощи артистам театра и новому, только что назначенному главному режиссеру. До Григория Горина знаменитый роман Шарля де Костера не раз перелагали для сцены, но Горин сделал это лучше всех его предшественников. Горин действительно счастливым образом выдумал дерзкую и остроумную пьесу. Подобное сочинение было необходимо новому, молодому театру. Новому, потому что где-то в 1973 году в Театре Ленинского комсомола произошли значительные изменения в труппе, в руководстве, в репертуаре. Несколько условно поделив историю этого популярного московского театра во времени и пространстве, можно сказать, что с 1973–1974 года начался какой-то новый ее этап, и мы, ныне работающие здесь, полагаем себя третьим поколением «ленкомовцев».

Марк Захаров

«Встреча-узнавание случилась уже после спектакля, после «Тиля». Роль была замечательная, и весь спектакль – как первая любовь. Спектакль шел долго, но я испытывала волнение каждый раз. А к Грише сразу возникло огромное доверие, что со мной бывает редко. И чувство родства».

Инна Чурикова

«Первая моя встреча с Гришей Гориным произошла, можно сказать, заочно, когда Марк Захаров пригласил меня в «Ленком» на спектакль «Тиль», автором которого был Горин. Я в театры ходить избегал, мне всегда было скучно, всегда раздражала искусственность, какая-то наигранность всего действа, раздражали слова, произносимые слишком громким, неестественным голосом. Театр я никогда не любил. А тут вдруг я увидел живой организм, услышал живые слова. Потрясающая драматургия. Я даже не мог этого проанализировать. Просто впечатление было настолько сильным, что в конце, когда была кульминация спектакля, мне стало плохо с сердцем, и я, шагая по ногам, вызывая проклятия всех зрителей, вынужден был выйти из зала и принимать таблетки, чтобы успокоиться.

Меня настолько завел этот спектакль, что самому захотелось что-то сделать дальше в таком же мощном, энергичном стиле, так же эмоционально. Возникли идеи создания «Звезды и смерти Хоакина Мурьеты», потом «Юноны» и «Авось». Все это впоследствии осуществилось. Но импульс был дан именно спектаклем Горина «Тиль».

Алексей Рыбников

«Моя актерская судьба в театре началась по большому счету с «Тиля», который стал переломным этапом не только лично для меня. Значимость этого спектакля и для «Ленкома», и вообще для театра переоценить трудно. «Тиль» был не просто неординарным и важным событием театральной жизни. Он открыл в ней новую веху. И спасибо Господу Богу, Горину и Захарову, что я имел честь принимать участие в этой работе.

Наверное, создание «Тиля» было единственным и уникальным случаем в моей практике: во всяком случае, я больше такого не помню, чтобы пьеса сочинялась одновременно с работой над спектаклем. Гриша написал всего три картины, когда мы начали репетировать, и потом стал дописывать по ходу совместной работы. Приходил на репетиции, не переставая удивлять нас своей фантазией, придумывал следующие сцены. «Тиль» рождался на наших глазах, и это совершенно по-особому объединяло».

Мне дорого каждое словечко, которое есть в тексте роли. Возможность сыграть в одном лице и хулигана, и шута, и национального героя, и философа, и Ромео – действительно редкий шанс. Это удивительный персонаж, роль, о которой можно только мечтать.

Зритель оценил спектакль по достоинству, принял его на ура. Реплики из «Тиля» стали летучими, ушли в народ, их повторяли в разговорах, цитировали в печати, что, конечно, свидетельствовало о нашей общей победе. Эта постановка шла у нас семнадцать лет, была долгожителем на сцене «Ленкома».

Горин всегда потрясающе чувствовал драматургическую конструкцию. Я уж не говорю о том, какой он провидец, насколько современен, как понимал сегодняшнюю жизнь и умел, преломив ее через призму истории, поговорить о нас самих, – так, наверное, в наше время он один только мог».

Николай Караченцов

«Никому не удастся похоронить Уленшпигеля, дух нашей Фландрии, и Неле, сердце ее! Фландрия тоже может уснуть, но умереть она никогда не умрет! Пойдем, Неле!» — с этими словами Уленшпигель, обняв Неле, уходит.

Они как будто говорят «не подчиняйтесь, не плывите по течению, боритесь». Поэтому меня очень привлекает эта пьеса. Сила духа, которая живёт в этих героях, вызывает во мне восхищение, гордость.