Идеализации непрерывности и повторяемости

Типизация мира повседневности влечет за собой два конститутивных ожидания, о которых уже шла речь выше, при рассмотрении феноменологической социологии. Одну из них А. Шюц вслед за Гуссерлем назвал идеализацией "И-так-далее", вторую идеализацией "Я-могу-это-снова" до тех пор пока мир повседневной Жизни не приносит сюрпризов, мы молчаливо уверены, что все в принципе будет продолжаться. Так, как и прежде, и что в будущем мы можем действовать как обычно. Согласно нашей типизации повседневная Жизнь является "доверительной" реальностью «Я доверяю тому, что мир, каким он мне до сих пор известен, останется таким же, и, следовательно запас знаний, возникший из моего опыта и полученный от других людей, сохранит свою основополагающую пригодность. В этом состоит содержание идеализации "И-так-далее"

Как уже отмечалось выше, американский социолог М. Натансон предложил для этой идеализации локальное название «непрерывность» подчеркивая тем самым очевидность для человека того, что переживаемая им ситуация и в дальнейшем пойдет в своей основе типичным образом.

Из допущения «И-так-далее» следует «дальнейшее основополагающее допущение о том, что я могу повторить свои прошлые успешные действия, до тех пор пока структура мира считается постоянной, пока мой предшествующий опыт сохраняет свое значение, у меня остается принципиальная возможность влиять на мир тем или иным образом». Отсюда возникает вторая идеализация, которую, повторим, Гуссерль назвал "Я-могу-это-снова". Таким образом, к естественной установке относится возможность действовать в типичной ситуации по типу одного из прошлых успешных способов действия, для того чтобы воссоздать типичное положение вещей».

Из обеих идеализаций можно сделать вывод о повторяемости как «основополагающей конституирующей а ргiогi опыта . Без таких идеализаций было бы невозможно не только накопление опыта, но и само действие. Рассмотрим подробнее, почему в повседневной жизни мы не сомневаемся, что всегда поймем друг друга.

Постулат взаимозаменяемости точек зрения

Объяснение того, почему возможность понимания других людей кажется нам само собой разумеющейся, связано с общим тезисом Шюца о взаимозаменяемости перспектив. Шюц вводит две идеализации, которые определяют наши действия в естественной установке мира повседневности: идеализацию о «взаимозаменяемости точек зрения» и идеализацию о «совпадении систем релевантностей». В первой идеализации содержится допущение, что другой, будучи на моем месте, видел бы мир в такой же перспективе, что и я; и наоборот, я видел бы вещи в его перспективе, будучи на его месте. Во второй идеализации я до пускаю, что различия в воззрениях и истолковании мира, которые возникают из индивидуальных биографий, являются в принципе нерелевантными. Мы действуем и понимаем друг друга так, как будто мы судим о вещах на основе одинаковых критериев. Шюц подытоживает оба допущения в общем тезисе о взаимозаменяемости перспектив.

Люди вступают в Отношения друг с другом на фоне уверенности в выполнении конститутивных ожиданий. Оба допущения дают нам уверенность, что другой будет действовать так, как нам это уже известно на собственном опыте. Так оно и есть на самом деле до тех пор, пока мы не столкнемся с иным образом действий.

Эти идеализации А. Сикурел назвал базисными правилами, благодаря которым люди в состоянии извлекать из явлений релевантную информацию и «вырабатывать» новый опыт. Последнее особенно важно, так как люди тем самым вырабатывают через взаимодействие то, что является общезначимым. Таким образом, идеализации подвергаются взаимному контролю, а базисные правила представляют собой правила интерпретации. Они «снабжают действующего постоянно меняющимся слепком с социальной структуры, который позволяет ему приписывать окружающему миру объектов определенное значение».

Описанные Шюцем идеализации взаимозаменяемости точек зрения и совпадения систем релевантностей обеспечивают доверие между людьми в по вседневных действиях. Гарфинкель дополняет эти идеализации социального мира двумя новыми, а именно: «ожиданием того, что знание о состоявшемся взаимодействии превращается во взаимно усвоенную схему коммуникации», и «ожиданием и допущением, что общеизвестные вещи являются подлинной основой действия в реальном социальном мире». Это будет уже четвертым ответом на вопрос, почему в повседневной жизни мы уверены, что можем понимать друг друга: очевидно, что есть вещи, известные каждому.